Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

Елена Шадрина
Сибирика-86

Полная версия

– Кто тут придурок? – встал Миша, но тут же сел. Ноги у него были всё еще ватные.

– Ждем врачей, – зашел в автобус Андрей Борисович вместе с Аней и Деном.

– Пап, я тут постою, мне жарко что-то, – сказал Ден.

– И я, – улыбнулась Аня, глядя на Дена.

Они снова вышли на улицу и вдохнули морозный сибирский воздух. Солнце начало пробиваться сквозь черные силуэты деревьев и стало намного светлее. Мимо автобуса проносились машины, останавливаться никто и не думал, все спешили по своим делам.

– Ну ладно, стойте, ехать ещё долго, – сел на место Андрей Борисович и посмотрел на Оксану.

– Воды дать?

Оксана не отвечала.

– Оксана, – чуть громче сказал он и убрал прядь волос с её лица. Глаза у неё были полузакрыты.

– Фонарик, срочно! – крикнул он. – Любой телефон!

Миша быстро достал телефон и включил фонарик. Андрей Борисович открыл глаза Оксаны своими руками и направил луч света на зрачки. Зрачки остались огромными черными, на свет они не отреагировали.

– Есть здесь врач?! – вдруг закричал он. – Девочка на свет не реагирует!

– Она что умерла? – вдруг сказала Даша. Она не стала вставать со своего сиденья и вытянула шею, как любопытная кошка, чтобы посмотреть, что происходит.

Андрей Борисович на неё взглянул и снова посветил в глаза Оксане фонариком. Тут зашла в автобус Анастасия Арнольдовна.

– Копылова, ты как?!

– Она умерла, – сказала Даша.

Анастасия Арнольдовна тревожно взглянула на Дашу и тут началась паника. Почти все подбежали к учительнице и стали давать советы. Андрей Борисович попытался уложить Оксану на пол, но этого сделать не удалось, слишком узкий был проход, тогда он нащупал пульс и немного выдохнул.

– Есть пульс вроде бы, но очень слабый. Скорая когда приедет? – обернулся он на учительницу, которая стояла и таращилась на Оксану. Анастасия Арнольдовна молчала и тяжело дышала.

– Девочка, соберись! – вдруг крикнул на неё Андрей Борисович.

– Что? – пришла в себя она.

– Скорая когда приедет, говорю? – повторил вопрос Андрей Борисович.

– Сказали, едут, – моргнула она.

– Кто-нибудь знает, что в таких случаях делать? – спросил у взрослых Андрей Борисович.

Вера опустила глаза. Ден это увидел, и ему показалось, что она плакала. Анастасия Арнольдовна продолжала кутаться в шубу и что-то говорила ученикам, папа Миши посмотрел на часы.

– Минут десять у нас есть, я думаю, они быстро приедут, – сказал он.

Вдруг к Оксане подлетела Ира. В руках у неё был платок, от которого пахло нашатырным спиртом.

– Как хоть мы не догадались! – взялся за голову Андрей Борисович.

Ира поднесла к носу одноклассницы платок и та зашевелилась.

– Оксан, давай вставай, – сказала Ира, – давай-давай…

Она похлопала её по щекам, и Оксана открыла глаза.

– Фу… – выдохнула Ира. – Живая…

– Живая, – улыбнулся отец Дена.

Ира посмотрела на платок и убрала его в карман. Она улыбнулась Оксане и стала помогать ей подняться, но тут Оксану затрясло и она задела Иру ногой. Удар получился сильный, Ира упала на ступеньки и кубарем скатилась вниз, оказавшись на обочине в серо-коричневом снегу. Оксана продолжала биться в конвульсиях, отец Дена и Миши пытались её удержать, но безуспешно. Спустя несколько секунд девушка перестала двигаться и её тело обмякло.

Глава третья. Четверо.

27 февраля, 20:07

Миша сидел в кресле и слегка покачивался. Он что-то нашептывал, держа в руках листок бумаги, и иногда поглядывал в потолок. Основной свет он выключил и оставил ночник, для придания обстановке некую таинственность, как в рассказе, который писал.

– Миша, иди ужинать! Хватит перечитывать его, ты зациклился, сделай перерыв, – услышал он голос матери с кухни и звон столовых приборов. Она уже звала его к столу два раза, но он был внутри своей придуманной истории.

– Сейчас! – крикнул он, но даже не пошевелился. Миша продолжил читать. Под конец второго часа глаза его слипались, но мозг продолжал активно работать. Этот процесс ему нравился.

– Миша! – услышал он снова. Тон был строгий, после этого обычно следовал крик, а он не любил, когда мать кричала.

– Да иду я уже, иду, пять минут… – прошептал он, параллельно просматривая текст. Миша бегло пробежался по распечатанным листам, нашел последнее, что написал и громко стал читать, делая небольшие пометки на листе.

Тут в комнату вошла мать и отобрала у него рассказ.

– Быстро на кухню! Завтра ехать! Еще собраться надо.

– Да, наплевать! Всё равно не страшно… – швырнул он на стол исписанный лист бумаги и пошел ужинать.

Даша и отец сидели за столом. Миша подсел к ним. На кухне было четыре человека, но, не смотря на это, никто и не думал заговаривать. Все таращились друг на друга как загнанные звери. Стулья стояли ровно, также ровно, как и лежали на столе приборы – казалось, их нельзя было передвинуть. Кухня была такая чистая, что здесь можно было снимать рекламу чистящего средства или йогурта, а ещё здесь всегда пахло морозным воздухом.

– Ну, говори, – слегка раздраженно сказала мать. На ней был зимний спортивный костюм.

– А ты почему в костюме? – удивился Миша.

– Не успела переодеться, – сказала мать и продолжила накладывать ярко-желтые зернышки консервированной кукурузы в огромную тарелку белого цвета.

– Худой ты Миш какой-то, – посмотрела она на него. Миша моргнул своими ярко-синими глазами и сделал глубокий вдох.

«Всё будет хорошо», – подумал он.

Все продолжили буравить друг друга взглядом, но тут Миша заговорил:

– Сколько у вас времени?

– У меня два часа и я спать, – по-доброму улыбнулся отец и подмигнул ему.

– Да что ты! – сказала Вера, глядя на мужа.

– Вер, хватит, пожалуйста, мы всё решили. В понедельник заберем заявление и всё.

– Да? И всё? То есть ты там пожил, тут пожил, и всё?

Вера швырнула пустую банку кукурузы в мусорное ведро.

– Завтра экскурсия. Надо собраться, – сказал отец, не обращая внимания на её поведение.

Вера стояла у раковины с грязной посудой и тяжело дышала.

– Вер, садись, давай поедим, хватит отношения выяснять, всё же хорошо.

– Не хочется есть мне, Макс, – сказал она, и достала из холодильника бутылку красного вина. Вера налила в бокал то, что осталось после вчерашнего разговора, и продолжила стоять у раковины.

– И как мы завтра поедем? Я вот не представляю.

– Нормально поедем, – ел кукурузу Макс.

– Она там меня не покалечит?

– Она не такая, – тихо сказал он, но понял, что зря.

Вера отпила вина, поставила бокал на столешницу и сложила руки под грудью.

– Да? А какая она? – наклонила она голову чуть влево и как бы потянулась к Максу. – Расскажи нам.

– Вера! – крикнул он.

– Как же вы надоели оба, – произнес на выдохе Миша и вышел из-за стола.

– Вернись! – крикнули родители в унисон.

Миша остановился и посмотрел на них.

– Зачем? У вас уже месяц одни разборки, я дома-то не хочу находиться…

– А я не хочу есть, – перебила брата Даша, и подняла жалобные карие глаза на мать. Даша была кудрявая, с черными как смола волосами. Она засунула обе руки в карманы теплого шерстяного свитера и уставилась на кукурузу в тарелке. – Фу…

Мать взяла со стола телефон, посмотрела на черный экран и перевела взгляд на Мишу.

– Давай, читай уже, Миш… Отвлечемся хоть.

– Сейчас, – вздохнула Миша, и убежал за рассказом. Он прибежал обратно и напряжение немного спало.

– Мам, я пошла, – вдруг сказала Даша и сползла одной ногой со стула.

– Нет, Даш, мы семья. Сиди пока, надо послушать Мишу, – строго посмотрела мать на дочку.

– А… – сказал вдруг Миша. – Теперь мы – семья. На той неделе он был козел, который тебе жизнь сломал, а ты… – и Миша поднял глаза вверх, – как же там было то, эх, забыл… Но, теперь мы семья… Да…

– Хватит! – крикнули родители на сына. Отец сжал кулак так сильно, что пальцы побелели, а мать озлобленным взглядом посмотрела на мальчика. Миша ухмыльнулся.

– Вы заодно, я понял, – сел на стул он и начал читать:

«Пустые глаза.

…– Маша! – кричал Артем. – Маша, не делай этого!

Он кричал громко, даже пытался выломать дверь, но сил не хватало, да и двери были прочные. Маша по-прежнему не открывала.

– Маша! Развяжи её! Выпусти меня!

Артем не мог понять, что произошло снаружи. Он только слышал, как мать открыла Машину дверь, и её крик. После крика глухой звук и голос сестры:

– Мамочка, я тебя сейчас свяжу, но это для того, чтобы ты не потерялась. Мамы не должны теряться.

Отца не было дома, скорее всего, он уже ехал в поезде в еженедельную командировку.

– Маша! – крикнул снова Артем. – Выпусти меня! Сейчас же!

Артем, наконец, выломал дверь и вбежал в комнату сестры. Маши там не было. Тогда он побежал в свою комнату.

Маша стояла у окна. Мать лежала на полу с проломленной головой. Глаза её были открыты, а нога иногда подергивалась. Маша обернулась и посмотрела на тело матери. Она моргнула один раз и снова отвернулась к окну.

– Темно, – сказала она. – Мам, смотри, как темно на улице.

– Маша! Что ты наделала?!»

Миша слегка повысил голос и посмотрел на слушателей. Те молчали и ждали продолжения. Миша гордо продолжил.

«… – схватился за голову Артем. Он начал трясти мать, но та была мертва.

– Она сама, – сказала сестра, продолжая обездвижено стоять.

– Маша! – закричал Артем.

– Прекрати на меня кричать! – делая небольшие паузы, ответила Маша. Она повернулась и посмотрела на Артема.

Артем вгляделся в её темное лицо и увидел вместо глаз черные бездонные дыры. Маша моргнула и снова продолжила на него смотреть пустыми глазами.

– Ты не будешь больше на меня кричать, – Артем услышал голос, похожий на голос Маши, но её губы не пошевелились. – Теперь ты никогда не будешь на меня кричать, или ты уснешь навечно, как мама.

Артем попятился к двери, но запнулся об дергающуюся ногу матери, он поскользнулся в её крови и упал на пол.

– Тише, – повернулась к нему Маша и приложила указательный палец к губам, – ты разбудишь маму.

– Что-о, – запинаясь, пробормотал Артем, – что ты с ней сделала?

Артем нервно задышал, а сестра продолжила говорить.

– Она должна поспать, она устала, она всегда так уставала, когда я её просила поиграть со мной…

Артем дотронулся до шеи матери, чтобы нащупать пульс, но пульса не было. Он продолжил пятиться назад.

– Ты-ы, – в ужасе смотрел на силуэт сестры он, – ты, убила её…

– Она просто спит, – милым голоском сказала Маша, – наша мамочка просто уснула… Я сейчас ей спою колыбельную… – Маша повернулась к брату и пошла к нему, продолжая смотреть на него пустыми глазами.»

– Мама, мне страшно, – расплакалась Даша и не дала брату закончить.

– Отвлеклись… – обняла дочку Вера.

– Зачем ты такое пишешь? – смотрел на него отец озадаченными глазами.

– Не знаю, – пожал плечами Миша, – страшно?

– Мне – да, – сказала мать.

– И мне, – всё еще хныкала Даша.

– Так, подожди, почему ты решил ужасы писать? – взволнованно говорил отец.

– Это не ужасы, это мистика, – поправил Миша.

– Это дела не меняет, мне очень страшно, – поцеловала мать Дашу в щечку.

Миша слегка улыбнулся.

– Но зачем, Миш? – продолжал отец.

– Ясно, – резко взял свои записи Миша и вышел из-за стола, – я собираться!

Родители переглянулись, но ничего не сказали. Мать пила вино, а отец доел кукурузу и стал мыть посуду. Даша ела конфеты.

– Я его истории уже больше не могу слушать, они очень жестокие…

– И я, – сказала Даша, аккуратно раскладывая фантики на столе.

– Может возраст у него такой, – пожал плечами отец, ставя чистую сырую тарелку в шкаф.

– Даша, иди, чисти зубы, и спать, – сказала Вера.

Даша послушно встала из-за стола и посмотрела на родителей.

– Только не ругайтесь, как позавчера, я так поспать хочу, – тихо сказала она и послушно ушла готовиться ко сну.

Макс посмотрел на Веру, а та опустила глаза и сказала:

– Всё она понимает, Максим. И Миша всё понимает. Ты ведь спал с его учительницей, представляешь, что с ним будет в школе, если кто-то узнает?

Макс пожал плечами.

– Ты занимался сексом с учительницей своего сына… – вздохнула Вера и посмотрела на Макса глазами полными слез.

– Вера! – швырнул он ложку в мойку. Хватит! Вот хватит! Ты это начала! Ты! Это! Начала! – кричал Макс. – Ты первая нашла другого мужика!

У Веры задрожала губа.

– То есть я виновата, что тебя не было дома постоянно, я виновата? Да? – вытирала она слезы.

– Мама! – Даша стояла в халатике в руках с зубной пастой и щеткой. – Хватит кричать! Хватит кричать! – повторила два раза она.

– Хорошо, солнышко, иди, готовься ко сну, – сказал Вера, и вытерла слезу, которая текла по её щекам. Она подошла к Максу. Даша убежала в ванную комнату, а Макс отложил посуду, вытер руки и встал чуть ближе к Вере.

– Пожалуйста, давай это прекратим, – обнял он её, – я так больше не могу. Мы уже двадцать лет вместе. Ты мне родной человек, бывает всякое, это не повод разводится. Не повод…

Вера поставила бокал на столешницу, уткнулась в мужа и тоже его обняла.

– Сейчас, переварю это… Должно просто время пройти какое-то, понимаешь? – сбивчиво дышала она. – Я не могу всё забыть, вот если ты можешь, то я не могу…

– Я могу? – отошел от жены он. – То есть ты думаешь, что я измену могу забыть? – он стал повышать голос. – Да у меня перед глазами то, как ты это делаешь, а я, между прочим, ничего не видел, только слышал! – Макс уже кричал. На кухню вошел Миша.

– Вы меня так достали! – громко и уверенно сказал он. – Вы – взрослые люди, а ведете себя как дети! Даша спать хочет, я устал, ехать нам завтра! – кричал он.

– Не ори на нас! – снова в унисон сказали родители.

– Сами не орите! – ответил Миша и ушел в свою комнату. Родители остались на кухне и ещё долго что-то обсуждали.

Миша уснул быстро, и проснулся в три часа тридцать минут. За окном было темно, и ненависть к этому миру у него зашкаливала. Собраться он не успел и накидал в свой рюкзак что попало.

Миша зашел на кухню и налил себе чай. Мать уже стояла там и обнималась с отцом.

– Всю ночь мирились? – сказал он.

– Что? – вбежала на кухню Даша и Миша засмеялся.

– Ничего, Даш, иди чай пить, – довольно произнес он, держа в руках конфеты.

– Дай мне тоже, – сказала сестра.

– Даша, иди кашу есть, я разогрела, – сказала мать, не отходя от отца.

– Я не хочу кашу, я хочу конфету… – жалобно пропищала Даша и взяла у брата горстку леденцов, которую быстро засунула в рот.

– Даша! – крикнула мать.

– Ну не лезет ей каша в четыре утра, – пожал плечами Миша, – вы сами-то ели?

– Миш, я, что тут подумала, – начала мать, – тебе нужно хотя бы одну историю закончить и показать учительнице по литературе, иначе ты не будешь знать своих ошибок.

– Зачем? – спокойно сказал Миша.

– Чтобы она оценила, как ты пишешь, – сказала она, – а то у тебя что-то совсем ничего не выходит, ты пишешь и пишешь, а закончить рассказ не можешь.

Миша начал злиться.

– То есть мне показать то, что я написал? Про трупы? Правда?

– Да, я считаю… – начала мать, но Миша её перебил.

– Да иди ты со своими советами! – зло швырнул ложку он и ушел из кухни.

Отец догнал Мишу. Он схватил его за грудь и прижал к стене. Он смотрел на него обезумевшими глазами и сдерживался, чтобы не ударить сына.

– Ты что себе такое позволяешь?! – кричал он. – Быстро извинился! Я сказал, быстро извинился перед нами!

– У тебя что, похмелье? – сказал Миша. – Вы вроде всё вчера решили, я слышал, как вы это делали… Почти до утра…

– Молчать! – пригрозил отец.

– И не подумаю! – улыбнулся Миша. – Вы можете орать на весь дом, а я нет?! – кричал он.

– Хватит! – крикнула Вера. – Успокоились оба!

– Ты знаешь, что он курит? – вдруг посмотрел отец на Веру и кивнул в сторону Миши. – Знаешь? А ты его защищать продолжаешь!

У Веры затряслись руки, и она мгновенно заплакала.

– Это не мои сигареты! Я не курю! Это самокрутки какие-то, мне их подбросили.

– Подбросили, – заплаканными глазами посмотрела на сына Вера.

– Да! – крикнул он.

– И кто? – вытирала слезы Вера.

– Жираф наверное, – сказал Миша.

– Ваня Семенов? – сказала мать. – Парень твоей Мироновой?

– Да, – кивнул он.

– Какой ещё Мироновой? – отпустил сына Макс.

– Кати Мироновой, – сказала Вера, – приходила к нему недавно, помнишь? Такая красива девочка, блондинка с голубыми глазами.

– Блондинка… – вздохнул отец и посмотрел на сына. – Подкинул её парень?

Миша кивнул.

– А что у тебя делала дома девушка, у которой есть парень? – настороженно произнес отец.

– А что ты делал дома у другой женщины, имея в паспорте штамп о заключении брака и двоих детей? – сказал Миша.

– Ещё слово и …. – замахнулся отец.

– Так! – крикнула Вера. – Собираемся.

– Проект у меня Катя делала, – тихо промямлил Миша, – и я не буду курить, только пить, как ты.

– Миша, папа уже пять лет не пьет, ты, что ему такое говоришь, он же обидится… – стала защищать мужа Вера.

– Нечего меня обвинять в том, чего я не совершал! – буркнул Миша из своей комнаты.

– Он прав, – пожал плечами отец. – Плохой я пример…

Вера ничего не ответила и ушла собираться на экскурсию.

Пока родители и Даша обсуждали предстоящую поездку, Миша сидел в своей комнате и просматривал фотографии Кати. Катя в купальнике, Катя на уроке биологии, Катя с «жирафом» и под фотографией сердечко. Миша швырнул телефон на кровать.

– Сволочь! – выругался он.

Планы на выходные были грандиозные. Они поедут с Деном, а Ден нравится всем, даже Арнольдовне, а поскольку Миша его единственный друг, то с девчонками будет проще, и он будет рядом с ними чуть спокойнее.

«Жираф» не едет, и Катя будет относительно свободна. Катя… Катя, с которой он на той неделе целовался. Об этом никто не знал, даже Ден. А если бы узнал «жираф», то Мишу точно бы избили, как в прошлый раз. Катя, очевидно, молчала, и Миша, соответственно, тоже. Ещё ехали две Катины подружки – Аня и Ира. Получалось, что на двоих парней было три девчонки.

Все собрались, и Миша перед выходом посмотрелся в зеркало. Он улыбнулся своему отражению и потрепал сестру за волосы.

– Иди вперед, козявка, – улыбнулся он.

Даша ничего не ответила, и только стукнула его по ноге. Дети выпорхнули к лифту, а родители взяли две большие сумки и стали запирать дверь.

– Не посидели на дорожку, – ахнула Вера.

– Вер, ты же знаешь, я не верю в приметы, – сказал Макс и поцеловал жену.

– А я верю… – вздохнула Вера и беспокойно посмотрела на детей. – Едем далеко, мало ли что может случиться…

Глава четвертая. Паника.

28 февраля. 8:30

Тело Оксаны лежало там, где и до этого – практически на ступеньках. Анастасия Арнольдовна сидела рядом, держала её за руку и тихо плакала. Все, кроме отца Дена и учительницы, вышли на улицу.

– Копылова умерла… – сказала Ира.

– Пи… – и шум машины заглушил мат Вани. Он достал сигареты и захотел прикурить. Мишин отец выхватил у него зажигалку:

– Ты что собрался делать?

– Угостить? – прищурился Ваня и протянул ему пачку сигарет.

– Ты совсем уже, Семенов? – Макс был просто в ярости.

– Максим Александрович, – поднес руки ко рту Ваня и подул на них теплым воздухом, – у нас одноклассница умерла, а вы мне покурить не даете?

– Не при мне, – строго смотрел он.

– Да пусть курит, – сказала безразлично Вера, – его здоровье…

Ваня недовольно забрал у Максима Александровича зажигалку и положил её в карман, туда же убрал сигареты. Аня и Ден стояли вместе и переглядывались. Миша протрезвел окончательно и не знал, о чем говорить.

– Вер, я подойду к ней, – сказал отец Миши, – она там в шоке.

– Пусть хоть умрет – мне наплевать, но ты к ней не подойдешь, – грубо сказала Вера.

Макс не послушал жену и подошел к Анастасии Арнольдовне, которая сидела на ступеньках.

– Насть, ты как? – спросил он.

– Отойди от меня, – тихо ответила она.

– У меня осталось твоё успокоительное… – достал из кармана таблетки Макс.

Она резко взяла таблетки и засунула себе в карман шубы.

– Отойди, у тебя жена и дети, а у меня труп и статья, – сказала она, вытирая слезы. Черные капли туши отпечатались на её верхнем веке и длинные ресницы иногда дрожали, когда она смотрела вниз, на тело девочки. Она закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Как вы думаете, от чего Оксана умерла? – заговорил Миша.

– Думаю, кровоизлияние в мозг, – покивала Ира.

– А ты-то, откуда знаешь, умная сама что ли? – стуча зубами, говорил Ваня.

– Я, вообще-то, в медицинский поступаю, но видишь в чем дело, – вычурно говорила она, – интернет такая интересная штука, если забить симптомы в строку поиска, то можно на девяносто процентов поставить диагноз.

– Да ладно, – зло сказал Ваня, – а что же ты не спасла её, а?

– Ты что такое говоришь, Семенов?! – возмутилась Катя. – Ира же не врач…

– Ну, видишь, умная она, будущий врач, интернет ей в помощь, – ерничал он.

– Вы дебилы, у нас труп в автобусе, а вы ругаетесь, кто умнее! – сказал Миша.

– А ты вообще молчи, с тебя всё началось, тебя первого вырвало! – осадила его Катя.

Миша уставился на неё своими глазами.

– Молчать, да?! – громко сказал он и подошел к ней близко-близко.

Катя повернулась к Ване, обняла его и развернулась к Мише.

– Достал! – фыркнула она.

– Давай-давай, Миронова, прижмись, может совесть перестанет мучить, – сказал Миша и уже приготовился к драке.

– Ах, ты сволочь! – налетел на Мишу Ваня и тот упал в снег. – Повтори! – пнул ногой его задира. – Давай! Повтори, что ты сказал!

Катя подбежала к Ване, но перед ней уже стоял Мишин папа.

– Отошла, Миронова, – сказал он.

– Ваня! – закричала Катя.

– Катя, – настойчиво сказал Мишин папа, – отойди от них. Пожалуйста.

Макс оттащил разъяренного хулигана от сына, тут подлетел отец Дена и схватил парня за руки. Он быстро скрутил запястья какой-то старой веревкой и прижал к корпусу автобуса. Автобус слегка покачнулся.

– Ваня! – кричала Катя.

– Отойди от них, Кать, – сказала Мишина мама, – хватит нам одного трупа.

Катя испуганно перевела взгляд на Веру и медленно покивала.

– Не вздумай что-нибудь сказать, не подумав. Ваня агрессивный, гормоны играют, весна скоро, мало ли что.

Катя стояла и кивала, смотря, как Андрей Борисович держит Ваню. Она посмотрела на Мишу. У того была разбита губа.

– Миш, у тебя кровь, – пошла к нему она.

– Отвали! – вытер кровь рукавом куртки он. – Иди к своему парню, а от меня отстань!

– Миронова, я тебе что сказал? – резко развернулся отец Миши и пошел к Кате. – Ты что тут устроила?

У Кати заслезились глаза, и она быстро отбежала к Ире, Ане и Дену.

– Кать… – смотрела Аня на то, как Миша вытирает кровь, – что между вами происходит?

– Ничего, – вытерла слезы Катя, – между нами ничего не происходит.

Миша отряхивался от снега и вытирал кровь, которая испачкала его пуховик и штаны. Костюм был испорчен, а он так ему нравился, к тому же, он выглядел в нем более мужественно, чем в обычной зимней куртке и джинсах. Анастасия Арнольдовна перестала плакать. Почти все молчали. Тут наступила тишина. Машин на трассе не было. Ден стоял и оглядывался по сторонам, он посмотрел направо, затем в лес, затем налево.

– А что это за звук? – сказал он.

– Чавканье? – сказала Аня. – Ты тоже слышишь? Я думала, что мне показалось.

– Все в автобус!!! – вдруг истошно завопил Мишин папа.

Ребята стояли неподвижно, но потом услышали рёв. Все ринулись в автобус, и началась паника. Кто-то перепрыгивал через ступеньки, кто-то забежал через заднюю дверь. Даша запнулась о ногу Оксаны и упала на неё. Вера её быстро схватила и прижала к себе.

– Не бойся, – прошептала она и села на свое место, крепко обняв дочь.

Остальные ребята сели куда пришлось. В автобусе был выключен свет, и пахло рвотой. Последним забежал отец Дена и потянулся к кнопке закрывания двери. Дверь закрылась, и все стали смотреть в окно на противоположную строну трассы, откуда доносился рёв. В автобусе было шумно.

– Все здесь? – бормотала Анастасия Арнольдовна, пытаясь пересчитать учеников по головам. – Семенов, ты где?

– Да здесь я, – пренебрежительно посмотрел на неё Ваня, который расположился на заднем сиденье, на месте, где до этого сидел Миша.

Анастасия Арнольдовна вертела головой то вправо, то влево. Даша это заметила и уставилась на учительницу.

– Мама… – дергала она её за рукав пуховика, – Учительница какая-то странная, головой вертит, – тихо шептала она.

– Дашуль, тихо, – обняла Вера её, – не смотри на неё, она заболела, наверное.

Вера пыталась разглядеть в окне хоть что-нибудь, но из-за тоненькой корки замерзшего снега ничего не было видно.

– Где он? – тихо сказал Ден.

– Кто? – спросил Ваня.

– Медведь, – ответил Ден.

– А с чего вы решили, что это медведь? – сказал Мишин папа.

– Так рёв… – прошептал Ден.

И тут закричала Ира. Она кричала так, что Даша закрыла руками уши. Ира присела чуть ниже и смотрела в окно, которое ещё не успело замерзнуть. Остальные тоже пригнулись. На противоположной стороне дороги медведь подбрасывал тело водителя, как рыбешку, которую только что поймал в реке. Он играл с ним. Его огромные лапы то и дело раздирали мягкие мышцы Николая. Тут медведь замер и посмотрел в сторону источника звука. Ира закрыла руками рот, но было уже поздно. Зверь их заметил.

– Пятнадцать, – бормотала учительница, – пятнадцать-пятнадцать-пятнадцать… – повторяла она.

– Что «пятнадцать»? – повернулся к ней отец Дена.

– Пятнадцать учеников, – сказала она.

– А надо сколько?

– А надо восемнадцать минус один… – кивала она.

Глаза Андрея Борисовича округлились. Он начал искать сына и быстро нашел.

– Миша где?! – подкрался он к Максиму.

– С Катей был, – сказал Макс.

– А она где? – с ужасом он посмотрел на Мишиного отца.

Они оглядели весь автобус, но ребят не было.

Катя провалилась в сугроб, когда пыталась добежать до передней двери автобуса, а Миша протянул ей руку и помог встать. Дверь закрылась у них перед носом, и они ринулись в заднюю дверь, но она была уже заперта изнутри.

– Пустите нас, – стучалась в автобус Катя. – Ваня! – кричала она.

Ваня расположился на заднем сиденье и спокойно смотрел на общую панику, и на то, как Катя и Миша отчаянно пытаются попасть в автобус. Он улыбнулся и отвернулся в другую сторону.

– Ваня, открой дверь! Нас же сейчас он загрызет! – продолжала кричать Катя, но Ваня не реагировал.

– Давай вниз, – показал Миша Кате на снег, – проползем под автобус, вдруг не заметит нас.

– Они по запаху чуют, ты что… – чуть тише сказала Катя.

– Вариантов нет, ползем, – стал забираться Миша под автобус, и услышал, как закричала Ира.

Медвежье чавканье прекратилось, и наступила тишина. Катя тут же стала забираться вслед за Мишей в рыхлый снег.

– Нас загрызет медведь, – заплакала она.

Миша ничего не ответил и стал закапываться глубже. Катя последовала его примеру.

Медведь к тому времени уже подбежал к автобусу и стал его раскачивать. Он рычал и вставал на задние лапы. Одно из стекол почти раскололось от сильных ударов, но вдруг он остановился. Он рыкнул, как будто ему что-то не понравилось, и прошел немного вперед.

Миша и Катя лежали на снегу и Катя уже начала замерзать. Миша приложил указательный палец к своим губам и отрицательно покивал. Катя закрывала рукой рот, и вдруг она услышал скрип. Глаза её округлились, и она замерла от ужаса. Она смотрела на Мишу.

– Сзади тебя два глаза горят, – прошептала едва слышно она.

Миша стал тише дышать, но, как оказалось, это делать было очень сложно, потому что в горле его запершило. Он замер. Старался не шевелиться. Сердце продолжило колотиться так же громко, но с этим он ничего поделать не мог. Его руке, которая была без перчатки, стало вдруг тепло. Он медленно перевел взгляд налево и вгляделся в размытую серую дымку, которая бывает перед рассветом. Ничего. Он не увидел ничего, кроме лап медведя, который хотел перевернуть автобус. Он прислушался и услышал шарканье, как будто кошка вылизывает шерстяную ткань, когда чешет язык. Шарк-шарк, шарк-шарк. И тут он понял – кто-то лизал его руку. Он настроил свой слух на этого зверя, услышал его сопение, клацанье зубами как будто у него что-то застряло во рту. Руке стало мокро. А сердце Миши сейчас казалось, разорвется от ужаса. Он не двигался, по крайней мере, очень старался. Катя тоже лежала неподвижно. Вдруг вдалеке он увидел фары кареты скорой помощи. Они осветили зверя, который его пытался съесть. Лисица, обычная лисица. Миша вздохнул с облегчением, но тут замер медведь. Катя услышала только визг лисицы и шлепок об асфальт. Медведь придавил огромной лапой рыжую хищницу и рыкнул чуть громче в сторону горящих фар.

Миша увидел скорую, которая остановилась неподалеку от автобуса. Медведь рыкнул и пошел на неё на всех четырех лапах. Из машины вышел невысокий человек, в форме врача, в руке которого было охотничье ружье. Он неспешно его поднял и приготовился стрелять. Медведь побежал на человека. Миша зажмурился и услышал выстрел. Медведь взвыл и зарычал ещё громче. После второго выстрела медведь повалился на дорогу и перед Мишей оказались огромные острые окровавленные зубы хищника и разодранный нос. Была видна какая-то кость внутри и темно-красные волокна. Язык упал на снег. Врач спокойно убрал ружье.

– Сибирь, – услышал Миша и посмотрел на Катю. Она тряслась от страха и холода.

– Ты как? – тихо спросил он её.

Катя молчала.

– Эй, – взял он её за руку, – ты как?

– Миша… – только и смогла произнести она, как Миша услышал голос матери.

– Миша! Миша! – кричала она. – Сынок!!! Ты где?

– Миша! – кричал отец.

– Кать! – кричала Аня.

– Надо выползать, – улыбнулся Миша. Катя ему тоже улыбнулась и покивала. – Мы здесь! – крикнул он и потихоньку пополз.

Родители его обняли. Вдвоем, вместе, как раньше обнимали его в детстве. Мише стало спокойно и тепло. Аня обняла Катю, и все зашли в автобус.

Миша сидел рядом с отцом и дышал, сбивчиво и громко, а остальные ученики смотрели на него и на Катю. Врачи скорой оформляли документы по факту смерти Оксаны.

– Где сопровождение? – сказал врач, который стрелял в медведя.

– А как Вы медведя убили? – хлопала глазами Даша, глядя на то, как врач осматривает труп.

– Из ружья, – ответил спокойно он, – я тут двадцать лет живу. Привычное дело.

– Где ваше сопровождение? Полиция где? Вы детей везете, – более строго повторил он.

– Это частная экскурсия… – устало сказала Анастасия Арнольдовна.

– Понял, – кивнул врач.

– Там ещё… – сказала Вера и указала на противоположную сторону дороги.

– Что там? Тоже мертвые школьники? – улыбнулся врач.

Слова врача её шокировали, и она с трудом сглотнула.

– Нет, там наш водитель, Николай… – опустила глаза Анастасия Арнольдовна.

– А что же вы молчите? – бросил документы врач и побежал с молодым человеком в такой же форме в сторону леса.

Парень оказался там раньше и закричал: