Кейт Ринка
Дар небес
Глава 2
Рэмиэль стоял на вершине одного из самых высоких зданий Лос-Анджелеса, втягивая носом запах, который приносил ветер. Но он почти ничего не чувствовал. Порывы ледяного вихря били по лицу и трепали полы его плаща. Но Рэмиэль едва ли чувствовал и этого. Он только знал, что ветер – холодный, колючий, пропитанный чьим-то гневом, подхваченным по пути. А внизу простирался вечерний город, усеянный сотнями, тысячами светящихся точек, душ, которые блуждали по земле, предаваясь страстям. И звуки. Снизу доносились тысячи различных звуков, сливаясь в один монотонный гул или рассыпаясь на отдельные нотки – это зависело от того, как он сам хотел их слышать, стоило только заглушить в сознании все истошные звуки Ада, которые уже давно его не покидали.
– …о, да, очень красиво. Мне тоже понравилась эта картина. Там такие Ангелы… и крылья, как настоящие, черные и белые…
– …ага, я как увидела, сначала не поверила, что это рисованные, я думала это фотографии…
– …правда? Надо сходить…
Выслушав все, что хотел, Рэмиэль отпустил голоса. Картины с Ангелами? На это стоило бы взглянуть. Он мог бы в этом городе занять себя еще хоть чем-то, помимо того, что было запланировано на эту ночь. Его уже «ждали» и манили те, кто даже не подозревал о его существовании.
Очередной порыв ветра ударил Рэмиэлю в лицо, почти стаскивая плащ, и он позволил ткани спокойно соскользнуть с его рук. Позади сразу же послышались возгласы его демонят, которые поймали одежду и не могли никак поделить между собой. Но Рэмиэля не волновала их суетная и бессмысленная борьба, которая занимала все глупое существование этих созданий. Он ступил на край крыши и бросил взгляд на горизонт, где садилось солнце. Небесное светило окрашивало размашистыми алыми мазками чистое небо, на которое все увереннее наползала темнота. Сколько раз в своей жизни он видел такие закаты? Люди еще не придумали таких чисел, чтобы можно было вместить это количество. Как и не было названию тому, что он сейчас чувствовал. Пустота… именно с ней можно было провести отдаленное сравнение. Словно черная дыра поселилась внутри него, и это было бы не важно, если бы не напоминало о себе постоянно, не ныло, не просило чего-то, чего он не мог понять. Он! Архангел! Тот, кому были открыты сотни тайн бытия, не понимал, что с ним происходит!
Он падший. Он грешный. Он выгнан из Рая. Но только ли в этом причина? Казалось, что – да, и казалось, что – нет. Ад давно поселил в нем сомнения и терзания. И найти причину уже казалось невозможным.
– Какая напрасная трата времени, – услышал он скрипучий голос Сахила, демона среднего ранга, который уже вечность путался у него под ногами. – Почему ты не ищешь Чистую душонку, как тебе было приказано?
Крылатая тварь повисла в воздухе, слева от него, выскочив из самых глубин Ада.
Демонята сразу притихли, сбившись в кучу и накрывшись плащом, но при этом с диким любопытством выглядывая наружу немигающими глазами.
– Спешишь лишиться своего жалкого существования, Сахил? – невозмутимо спросил Рэмиэль, даже не глядя на демона. – Я, кажется, предупреждал, что в следующий раз спалю тебе шкуру и крылья.
Взмахнув перепончатыми отростками, демон метнулся по другую сторону от Рэмиэля, подаваясь вперед и приближая к его лицу мощную челюсть, в которой не помещались клыки.
– ОН ждет… – успел прошипеть Сахил, прежде чем Рэмиэль повернул к нему голову, отвечая безразличной тьмой на бурлящую ненавистью тьму демона, у которого изо рта постоянно капала черная слюна.
– Пусть ждет, – ответил Рэмиэль, начиная ощущать, как крики из бездны становятся слышны все громче и громче.
Демон отлетел назад:
– Ты собрался перечить своему Хозяину?
– Нет, я собрался сделать тебе больно, Сахил, – ответил Рэмиэль, тряхнув правой рукой и выпуская наружу горячее пламя, которое заплясало на пальцах. – Ты ведь любишь боль, правда? Иначе уже давно перестал бы появляться передо мной.
Сахил осклабился. Чувствовать чужую боль для демона великая радость, а чувствовать свою – невыносимая пытка. Крики в голове Рэмиэля уже перешли в вопли и требовательные стенания. Словно мощным насосом он тянул силы из бездны, но бездна порой приходила вместе с ней.
– Меня послали к тебе, Падший. И ты не имеешь права нападать на Вестника. Это ТАМ ты был кем-то, а здесь ты никто, ты раб и, если расстроишь Хозяина, он подпалит тебе твои крылышки, – сказал демон и снова переметнулся на другую сторону от Рэмиэля. – А уж я постараюсь, чтобы ОН узнал, как верно ты ему служишь…
– Не тебе говорить мне об этом, Низший, – спокойно ответил Рэмиэль, сжимая в кулак языки своего пламени, выбрасывая в сторону руку, раскрывая ладонь и толкая в демона это пламя.
И демон вспыхнул, испуская оглушительный рев, спасаясь бегством во тьму, но даже там продолжая гореть и реветь, не имея возможности потушить этот живой огонь самого Небесного Грома. Огонь, который теперь рождался из глубин адского мрака. И Рэмиэль еще долго слышал этот вой, выделяя из общего гула, пока тот не притих, и пока не стихли вместе с ним и крики отвергнутых душ.
Не такому демону, как Сахил, указывать, что ему делать. Это мелкое отродье настойчиво искушало и нарывалось, чтобы Рэмиэль прекратил его существование. И когда-нибудь это обязательно случится.
Архангел подошел к краю здания и снова взглянул на горизонт. Раскинув руки, он прыгнул вниз, расправляя черные крылья, которые поймали ветер, создавая иллюзию свободы. Один широкий взмах разнес по окрестностям тихий шелест, который могли услышать лишь немногие из людей. Лишь те, кому дано было слышать и кто умел слушать. Лавируя между домами, Рэмиэль смотрел вниз. Дороги, машины, люди… и вечная суета в погоне за смертью.
– …уже закрыто?
– …да, выставка работает с десяти утра и до восьми вечера. Мы можем сходить завтра, любимая, не расстраивайся…
– …но я так хотела посмотреть на Ангелов… так жаль, что мы опоздали…
Рэмиэль взмахнул крыльями и остановился, устремив взгляд туда, откуда это услышал. Молодая пара спускалась по парадным ступенькам небольшого зеркального здания. Картины… Люди снова говорят о картинах. Сложив крылья, Рэмиэль спустился вниз и мягко встал на ноги. Парень и девушка прошли мимо него, с любовью и улыбками на губах заглядывая друг другу в глаза. Отложив на секунду причину своего приземления, Рэмиэль посмотрел им вслед. Эти двое были счастливы, и находились к Небу куда ближе, чем он. Они любили друг друга, и эта любовь очищала и хранила их души. Внутри него вспыхнуло уже привычное ощущение… Он завидовал. Ад! Вот источник всех его недобродетельных чувств. Но с этим он уже давно смирился. Ад давно стал его пристанищем. Только…
Рэмиэль сжал руку в кулак, внутри которого загорелся холодный огонь, начиная лизать его кожу, как языки искусных любовниц.
И только зависть съедала его заживо…
Вполне ожидаемо рядом с ним взорвалось пространство, выплевывая из бездны четырех демонят. Но в этот раз они не успели выяснить отношения. Увидев Рэмиэля, Бабл дико закричал, привлекая к нему внимание остальных. Вся четверка разом взвизгнула и обнялась, так что Чип оказался мордой вниз, пока остальные обнимали его коричневый зад.
– Хозяин зол… хозяин зол… – эхом прошелестело по их губам.
– Э-э-э… а по-моему он просто чем-то расстроен… – тихо добавил Чип, и семь пар разных лап сразу заткнули ему пасть, чуть ли не залезая в глотку, отчего Чип закашлял и начал брыкаться, снова затевая драку.
Рэмиэль сложил за спиной крылья и спрятал их от прозорливых глаз. Он кинул на чертей короткий взгляд, потом еще раз взглянул на молодую пару и, опустив голову, на секунду закрыл глаза, прогоняя эмоции и вспоминая о своем интересе, приведшем его сюда. И вскинув голову вверх, он посмотрел на зеркальное здание, делая шаг в его сторону, мгновенно перемещаясь внутрь, и оставляя своих подопечных в одиночестве возиться на асфальте.
И что же тут так привлекло людей? Кто еще осмелился нарисовать их и выставить на всеобщее обозрение? О, люди часто рисовали Ангелов. Они часто фантазировали, причем порой смело и отвратительно, а порой нежно и прекрасно. Так что на этот раз?
Попав внутрь, Рэмиэль оказался в тихом и полутемном коридоре. Мягкий и тусклый свет лился с потолка. Но Ангел и так все прекрасно видел. Он повернулся к боковой стене, где как раз заметил картину… и воздух застрял в его легких. Это было… как удар, как провидение… как огненная вспышка перед глазами.
Рэмиэль замер, жадно поглощая взглядом увиденное… цвета, линии, штрихи, фигуру… все было так четко и реалистично… все было таким живым и естественным, таким знакомым и невероятным… сделав шаг вперед, Рэмиэль подошел ближе к картине, всматриваясь в детали. Это было… невероятно! На картине был изображен Темный Ангел. Он застыл в полусидячей позе перед размытым силуэтом золотистых ворот. Обнаженный душой и телом. А протянутая рука взывала к Небу в мучительной мольбе, о которой слова не могли сказать так, как об этом говорило стенающее тело… Да, все было в чем-то слишком осязаемо, но вместе с этим слишком… правдиво. Именно так он сам когда-то молил о прощении. И не он один. Протянув руку, Рэмиэль дотронулся до стекла и провел по контурам черных крыльев. Как настоящие. Перышко к перышку…
И так он увлекся этой картиной, что не сразу обратил внимание на чьи-то шаги. Тихие, легкие, медленные. Кто-то ходил по коридору, и совсем рядом. Женщина… молодая женщина, девушка. Он знал это. Отняв от картины руку, Рэмиэль сжал ее в кулак, готовясь увидеть это смертное создание. Кто-то бродил по выставке после закрытия. Кто-то еще смотрел сейчас на эти полотна. Женщина…
Она медленно вышла из-за угла, и словно подплыла к картине в пяти метрах от него, чуть дальше по коридору…
О, Небо! У Рэмиэля во второй раз за ночь перехватило дыхание. Девушка светилась, как яркая и чистая звездочка, заточенная в прекрасную плоть. Он сделал шаг в её сторону, и она медленно повернула к нему свою симпатичную светлую головку… теряя улыбку… распахивая голубые глаза… открывая рот в истошном крике… и отступая назад, упираясь спиной в стену. Рэмиэль замер, утопая в голубизне ее неприкрытого ужаса. Нет… нет… не может быть… Она увидела его?! Увидела?!
Рэмиэль быстро переместился на улицу, на крышу этого же здания, падая на колени. И его давно остывшее сердце впервые за века ускорило ритм, пугая, по-настоящему накрывая чувствами. Впервые за столько времени… Вырвавшееся из-под контроля, горячее пламя заплясало на его коже, сжигая одежду дотла. Но это было совсем неважно. Сквозь бетонные плиты и всякий прочий материал, сотворенный людьми, он увидел ту «звездочку», которая только что привлекла его внимание. И пусть он не впервые встречал тех, кто мог его видеть, но что-то в этой девушке было… не так.
***
Она кричала. Анжелика так кричала, что к ней сбежались все охранники. Кто-то посадил ее на скамейку, потом кто-то начал ее трясти, пытаясь узнать, в чем дело. А она не могла ничего вымолвить, пребывая в странном оцепенении и ощущая, как тело пробирает мелкая дрожь. Ох… Что? Или кого? Она сейчас видела? А эти глаза… Нет, это не могло быть правдой. Того, кого она видела, не могло существовать. Ей показалось. Это все ее яркое воображение. Кажется, собственные творения уже начинают ее преследовать, играя с сознанием. Слишком много сил и времени она им отдает…
– Мисс Мун! – заорал кто-то рядом, снова встряхивая за плечи. – Вы слышите меня?! Что произошло?
– А?
– Я спрашиваю, что произошло? – снова спросил охранник. – Что вас так напугало?
Лика сжала пальцы на его руках и попыталась внятно ответить:
– Простите, Том, я наверное немного устала, вот и все.
Но охранник, кажется, ей не поверил.
– Да на вас лица нет. Словно вы увидели самого Дьявола.
Лика нахмурилась. Дьявола? Нет, она видела кого-то другого. И этим кем-то был полуобнаженный мужчина. И если это ведение, то, пожалуй, стоит обратить внимание и на свои гормоны. Иначе с чего бы ей такое мерещилось, да еще с глазами, в которых бушевало пламя, затягивая, словно в бездну. И ей даже показалась, что она что-то увидела внутри этих глаз, этой бездны. Что-то, чего не осознал ее мозг, но зато успел испугаться. И на ту же секунду почудилось, что она услышала чьи-то истошные крики, которым она начала вторить. И боль. Была еще недолгая, тягучая боль. Но ведь, этого не могло быть на самом деле! Так почему же казалось таким реальным?
– Все чисто, – прошипел голос в рации охранника.
– Понял, – ответил тот, нажав на кнопку своего передающего устройства. – Мисс Мун, вы уверены, что ничего не видели? Вы точно в порядке?
– Да, конечно, – постаралась она ответить более уверенно, делая глубокий вдох, пытаясь унять дрожь и вставая со скамьи. – Все хорошо, Том. Мне просто нужно немножко отдохнуть. Я, пожалуй, поеду домой.
– Может, вам вызвать такси?
– О, нет-нет, не стоит, – даже смогла она улыбнуться, после чего мягко коснулась его щеки губами. – Спасибо вам за заботу, но со мной правда все хорошо. Я справлюсь.
Потратив еще немного времени на ее уговоры, охранник сдался и проводил ее на стоянку. Сегодня она слишком задержалась в «Модерн-холле». Но только так Лика могла спокойно побродить по выставке, вновь рассмотреть все полотна, как свои, так и других художников, которых жаловал Мистер Свон. Лишь она и картины, и тишина, пропитанная молчаливым разговором с теми, кто был по ту сторону холста.
Лика села в свой черный «Порш», завела мотор, на прощанье с улыбкой помахала мужчине рукой и, закрыв все двери, уставилась на дорогу. А перед глазами так и стояли красивые черты лица с переливами огня в темных глазах. Огня, который вырывался словно из самой… Нет! Это точно ее необузданное воображение.
Лика тихо застонала и уронила голову, упершись лбом в руль. Что-то не сходилось во всем ее желании воспринимать это ведение как плод обычной фантазии. Что-то было не так с ее ощущениями. Словно что-то в ней отказывалось соглашаться с таким решением. Она заглядывала людям в самое сосредоточие их существа, она так много знала о том, что не знали другие, чего не знал никто. И поэтому, сидя сейчас в машине, Лика начала сомневаться.
Так что же она видела на самом деле? Кто это был? И почему так быстро… исчез? Кажется, она запуталась, и была так взволнованна, что мысли о такси уже показались вполне основательными. Но домой хотелось попасть как можно скорее. Поэтому Лика подняла голову, собралась с силами, попыталась проглотить волнение и нажала на педаль газа.
***
Рэмиэль парил в небе, с высоты наблюдая за черным автомобилем, в котором ехала девушка. Ее звали Анжелика, Ангел – земной Ангел. Ей подходило это имя, хоть и казалось недостойным для того, чтобы его носил человек. Эта девушка вызывала в нем легкую зависть и привлекла его внимание, как никогда и ничто другое за последние века. Рэм решил ненадолго отложить свои прямые обязанности и последовать за ней. Уж слишком она его манила, чтобы можно было отвернуться и пройти мимо.
Машина остановилась на светофоре, и Рэмиэль мягко приземлился на крышу, вставая на одно колено и наклоняясь вниз, чтобы лучше рассмотреть сияние девушки. Чистое, светлое, редкое для человеческих душ. Она не была запятнана ни одним смертным грехом, лишь мелочи, присущие каждому существу, рожденному в грехе.
Для него она была щемяще отвратительна, как носитель противоположной сейчас ему природы, и заманчиво прекрасна, как человеческий женский экземпляр. Он так напугал ее, что девушка до сих пор не могла успокоиться. Но дело было не только в этом. Страх оттесняло нечто другое. Нетерпение, страсть, возбуждение. Ей очень хотелось что-то сделать.
Но было в ней что-то еще. Что-то отличало эту девушку, ее душу, от других, от многих. Рэмиэль провел пальцами по металлу, касаясь и ее, пусть издалека, пусть не явно, но для него ощутимо. Он просто дотронулся до ее сияния, почувствовав, как закололо пальцы. Болезненно и приятно одновременно. И его плоть откликнулась, заставляя отдернуть руку, которую тут же сжал в кулак, пытаясь сохранить это ощущение, но и не позволяя себе большего.
Нефилим! Понимание этого пришло внезапно, но вполне ожидаемо. Вот кем была эта девушка, и вот почему она смогла его увидеть. Она была потомком Нефилимов, и в ней текла Кровь Ангела. Ей было даровано великое благо и в то же время, великое проклятие, проклятие всех Григори – его проклятие. О, да в ней вполне могла течь и его собственная кровь, хотя, он не чувствовал этому явное подтверждение. И все же… по земле ходило не так много их потомков. И она была прямым доказательством и плодом Греха Падших Ангелов, за который они лишились Небес. Эта девушка определенно стоила его внимания.
Машина тронулась с места, и Рэмиэль взмахнул крыльями, расправляя их и поднимаясь ввысь. Он решил оставить эту девушку, но лишь ненадолго. Он обязательно вернется к ней, чуть позже. А пока, ему необходимо кое-что сделать.
Опустившись на крышу здания, Рэмиэль сложил за спиной крылья. Небо уже заволокла чернота, и лишь лунное сияние оставляло надежду там, где не светили уличные фонари. Наступило время Мрака и всех его мерзких созданий. Наступило его время. Только прежде, чем отправляться к очередному грешнику, Рэмиэль решил что-то надеть взамен сожженных штанов.
Ангел спрятал свои массивные крылья и сделал шаг, перемещаясь в центр торгового здания, где царила тишина и полумрак. Это оказался недавно построенный, роскошный и престижный магазин, где купить одежду могли себе позволить лишь обеспеченные люди или знаменитости с Голливудских холмов. Рэмиэль выбрал это место случайно. Ему не было дела до людских предпочтений, его интересовали лишь свои собственные. Четверо демонят тут же нагнали Рэмиэля, выкатываясь из пространства одной большой и любопытной кучей, сразу прекращая очередную драку, вытягивая шеи и глазея по сторонам, на пестрые картинки и детали интерьера.
– У-у-у, – протянул Флип, – тут мы еще не были.
Рэмиэль повернулся к ним и сказал:
– Найдите мне что-нибудь взамен старой одежды.
Четверка встрепенулась и поплелась вглубь коридора, не переставая вертеть мордами. На второй план даже отошла дележка его плаща, который Чип тащил за собой по полу, как нечто забытое. Засмотревшись на вывеску бутика, где была изображена привлекательная девушка, Бабл наступил на хвост Бучу, который с писком налетел на Чипа, отчего троица повалилась мордами на кафель.
– Эй, смотри, куда прешь! – заревел Чип, прежде чем приложился зубами к полу.
Обиженный всеми, Буч повернулся к Баблу, хватая того за уши. А распластанный под всеми Чип поймал хвост Буча и раскрыл пасть, готовясь укусить остроконечный отросток. Но резкий голос Рэмиэля оборвал все их начинания:
– Хватит! Я спешу.
Отскочив друг от друга, демонята понеслись по коридору, по пути тихо разговаривая.
– А что он сказал? Я не понял, – спросил Чип.
– Он спешит, идиот, – ответил Флип, отвешивая тому подзатыльник.
И тут все разом встали, остановившись на перепутье коридоров, украдкой поворачивая к нему озадаченные морды и продолжая шептаться.
– Как это спешит? Он никогда не спешит. С чего ему вдруг спешить? – затараторил Чип.
– Я все слышу, – ответил Рэмиэль, подгоняя любопытных тварей, которые тут же сорвались с места, со сдавленными хрипами натыкаясь друг на друга, потому что с испугу не успели договориться, в какую сторону им бежать.
И через секунду они уже исчезли.
Надо же, он удивил своих чертей. Когда такое было? Но этому можно найти объяснение. Сейчас он удивлял даже сам себя. Что-то изменилось в нем после встречи с той девушкой. Появилось нечто вроде… нетерпения. Да, именно так назвали бы это чувство люди. И это было сродни тому нетерпению, которое испытывала сейчас сама девушка. Оставив ее, он все равно был с ней, испытывая желание продолжить начатое наблюдение. Он отгородился ото всего вокруг и прислушивался только к ней. Это было для него неожиданно, хоть и отдавало горечью. Какая-то смертная, пусть и потомственный Нефилим, привлекла его внимание, чего не происходило уже несметное количество времени, но… надолго ли? Ведь даже этот интерес показался ему пустым и бессмысленным. И все же… ему стоит еще раз на нее взглянуть.
***
Забежав в квартиру, Анжелика на ходу начала снимать блузку и сбрасывать туфли. Она спешила в свою мастерскую. Скинув одежду, Лика по пути подхватила с кресла любимую футболку, которая свободно на ней сидела, будучи на несколько размеров больше, включила в комнате свет и подлетела к мольберту, падая на мягкий, измазанный в засохшей краске пуфик. С этой минуты для нее перестал существовать окружающий мир. Неоконченную картину, стоявшую на мольберте, сменил чистый холст, и карандаш забегал по бумаге, делая наброски и с каждым штрихом прорисовывая лицо, которое еще было живо в памяти… широкий подбородок, по-мужски чувственные губы, хорошо очерченные скулы… глаза… глаза выходили пока нечеткими, и Лика их оставила, потому что эти глаза, этот пылающий в них огонь, можно было передать только красками.
Сделав основные наброски, Анжелика нашла время для того, чтобы заварить себе чашечку горячего шоколада, который после двух глотков остался остывать на столике, среди кисточек и красок, среди использованного хлама и испачканных до пестроты тряпок.
Часы уже давно отсчитали полночь, а Лика все сидела за картиной, иногда разминая затекающую шею и руки, но упорно и старательно накладывая новые мазки, которые она смешивала в палитре. Уже давно вся перепачканная разными цветами, она даже не обращала внимания на засохшую краску, которая неприятно стягивала кожу. Это все мелочь, по сравнению с тем, что она сейчас делала. Рисование всегда было ее страстью, ее лихорадкой. И особенно, когда на нее находило такое сильное вдохновение, как сейчас. Она должна была скорее запечатлеть образ того незнакомца, которого видела, пока ничего не забылось, пока свежи в памяти все черточки и ямочки, пока живо ее впечатление.
Разжав челюсть, Лика достала изо рта кисточку, чтобы засунуть в зубы другую. Она макнула кисть в воду, потом в краску, и осторожно, задерживая дыхание, перенесла на холст. Но от напряжения рука слегка дернулась, мазнув не так, как надо. Лика отстранилась от картины, чтобы оценить ущерб – к счастью, все было поправимо. Но ей, кажется, не мешало бы отдохнуть, пока она совсем все не испортила. Повернув голову, Лика посмотрела на настенные чесы – три ночи. Она рисовала весь вечер, и почти всю ночь.
Лика вздохнула, немного наклоняя в сторону голову и любуясь своим только начатым творением. С холста на нее смотрел еще недостаточно прорисованный, но очень красивый мужчина, в чьих глазах намечались огненные переливы, которые она собиралась передать игрой красок и теней. Но над этим еще стоило хорошо поработать, потому что смысл был не в самом огне, а в том, чтобы как можно правильнее передать то, что должно было отражаться в этих глазах… что-то очень темное и глубокое. А пока – главное, что она нанесла основные штрихи, которые осталось лишь закрепить, добавив больше красок и цветов.
– Все, на сегодня хватит, – сказала себе Анжелика, откладывая кисти и краски в сторону.
Она встала и прошла на кухню. Заварила себе еще одну чашечку горячего шоколада и вернулась к картине. И мысли снова закружились в размышлениях – на самом ли деле она видела этого необычного мужчину? Почему-то уже казалось, что он не был плодом ее воображения. Она его действительно видела. Это было странно, не до конца объяснимо, но не столь удивительно, чтобы обманывать себя и пытаться все опровергать. Она видела… и хотела увидеть еще раз… очень хотела… И с мыслями о том, что в ней зашевелилось какое-то необъяснимое для нее чувство, Лика стала проваливаться в сон, уже сидя на полу и обнимая мягкий пуфик…
