Кейси Л. Бонд
Дом Затмений
Мне оставалось только надеяться, что Люмин – таинственный незнакомец – сохранит мой секрет.
9
В дверь осторожно постучали как раз перед тем, как прозвучал приглушенный голос Вады:
– Атена Нур, пришло время подготовиться к новому дню. Люмин попросил вас присоединиться к нему за завтраком этим утром.
Я подскочила, пробираясь сквозь путаницу одеял, сковавших мои ноги, и бросилась к двери. Хмурая Ситали стояла на пороге своей комнаты, но через секунду с рычанием захлопнула дверь. Вада выглядела озадаченной.
– Не обращай на нее внимания, – успокоила я. – Она злится, когда голодна.
– О, я могу прислать ей немного еды, если это поможет, – любезно предложила женщина, подходя со мной к шкафу.
– Если бы только это помогло, – пробормотала я себе под нос.
– Вы что-то сказали?
Я улыбнулась:
– Мне просто интересно, кого еще пригласили позавтракать с Люмином этим утром.
Глаза Вады заблестели:
– Приглашены только вы, Атена Нур.
Мое сердце тревожно сжалось. Я расправила плечи. Взгляд Вады остановился на моем горле, и она в изумлении приоткрыла рот. Игнорируя вопрос, написанный на ее лице, я поспешила сменить тему:
– Что мне лучше надеть?
Она указала на висящие платья:
– Могу я выбрать?
Я кивнула. Вада внимательно просматривала наряды, которые я привезла с собой, решая, что может подойти для такого простого мероприятия, как завтрак.
– Мой отец знает об этом приглашении?
Она поморщилась:
– Извините, Атена Нур, но мне точно не известно.
Я улыбнулась и пожала плечами:
– Ничего страшного. Я спросила из чистого любопытства.
Ее взгляд на секунду задержался на моем горле, но, к счастью, она ни о чем не спросила.
Вада остановила выбор на бледно-золотом платье с высоким вырезом и длинной юбкой. Оно было довольно облегающим, но милым.
– Это платье вполне подойдет, – все, что сказала Вада, отталкивая остальные наряды, чтобы я могла лучше оценить ее выбор.
Я кивнула и, пока она рылась в ящиках в поисках светлого корсета, достала платье из шкафа.
– Спасибо за помощь, Вада.
Она по-матерински улыбнулась и принялась застилать кровать, советуя мне отправиться в ванную комнату, чтобы приготовиться.
Я расчесала спутанные ото сна волосы, нанесла пудру на горло в слабой попытке скрыть фиолетовые и зеленые синяки и провела зубами по ране, пересекающей мою нижнюю губу. Бессильная что-либо с этим сделать, в конце концов я сдалась. Придется придумать правдоподобную ложь о их появлении, так как никакая пудра не была в силах мне помочь.
Из изящного золотого горшочка я нанесла мерцающий блеск на щеки, а затем быстро переоделась. Вада ждала в моей теперь уже прибранной комнате. Помещение выглядело таким же нетронутым, как и в тот момент, когда я впервые вошла сюда.
Она протянула мне пару золотых сандалий. Застегнув их, я выпрямилась. Женщина обошла меня вокруг, осматривая мой наряд. Ее глаза казались мне самыми проницательными на свете.
– Люмин, скорее всего, ждет. Нам пора идти.
Я хотела спросить, как я выгляжу, но боялась, что Вада подумает, будто я напрашиваюсь на комплименты или беспокоюсь о том, что может подумать обо мне их правитель. Вслед за ней я вышла из комнаты. Она заперла за нами дверь и повела меня вниз по винтовой лестнице на первый этаж. Мы прошли мимо зала, где я танцевала прошлой ночью, а также мимо такого большого количества комнат, что я вскоре сбилась со счета.
В конце концов мы покинули Дом Сумерек и вошли в небольшой сад с видом на реку. Вода в ней была серебристой, отражая приглушенное небо. Я повернулась, чтобы поблагодарить Ваду за ее помощь и за то, что она показала мне дорогу, но женщина уже ушла.
– Доброе утро, – сказал Люмин, вставая, чтобы поприветствовать меня.
Легкая, понимающая улыбка заиграла на его губах.
Несколько мгновений мы стояли, изучая друг друга. Наши глаза встретились.
– Ты не охранник, – заметила я, нарушая неловкое молчание и решив встретиться лицом к лицу со своим страхом.
– А ты не танцовщица.
Я направилась к своему месту. Он бросился ко мне и пододвинул стул, сорвав неловкое «спасибо» с моих губ. После чего Люмин устроился напротив меня.
Прошлой ночью он не показался мне жестоким человеком, но я знала, что лучше не спешить с выводами. Ведь хорошим людям не нужно прятаться в тени.
Я потягивала воду из своего стакана, пока он сидел совершенно неподвижно, наблюдая за каждым моим действием. Хотя Люмин все еще излучал уверенность, мышцы были напряжены. Его плечи были шире, чем казались в темноте танцевального зала, да и сам Люмин был выше, чем я помнила. Он явно побрился. Его темные волосы контрастировали с белоснежной рубашкой, которую он носил.
Казалось, этого парня вполне устраивало сложившееся между нами молчание, но тишина заставляла меня нервничать. Я недостаточно хорошо знала Люмина, чтобы без слов определить его настроение, поэтому заговорила первой:
– Почему ты пригласил меня на завтрак?
– Почему ты выдавала себя за танцовщицу прошлой ночью?
Я скрестила руки на груди.
– Ты знаешь почему. Я хотела увидеть тебя.
– Ради простого любопытства?
– Да. – Долгая пауза. – Так почему ты прятался?
– Мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями.
– И понаблюдать за моим отцом, когда тебя нет рядом? – выпалила я.
Пойманный с поличным, он ухмыльнулся:
– Я беспокоюсь о своих людях. Эти переговоры важны для них. Мне нужно увидеть, искренен ли Атон.
– Он подарил тебе солнечные бриллианты. Разве это не купило твою преданность и привязанность? – поддразнила я, прижимая руку к груди.
Люмин наклонил голову, вероятно, задаваясь вопросом, правильно ли расслышал саркастический тон, который я использовала.
– Боюсь, чтобы заработать мою преданность, потребуется гораздо больше, чем горсть блестящих камней.
Он скользнул взглядом по моим губам, затем ниже. Заметив синяки на моей шее, он напрягся и медленно нахмурился.
– Атена, почему у тебя синяки на шее? Что-то случилось прошлой ночью?
– Нет, – сказала я, выпрямляясь, когда появились двое слуг с тарелками, наполненными горячим хлебом, свежими фруктами и шипящими кусками приготовленного мяса. Они расставили угощения между нами, а затем молча удалились. – Несмотря на мою грациозность в танцах, я могу быть довольно неуклюжей.
Выражение его лица смягчилось.
– Я вижу отпечатки пальцев, которые ты пыталась скрыть. И рассеченную губу тоже сложно не заметить.
Ярость наполнила все мое существо.
Я злилась на отца за то, как он пометил меня.
За то, что Люмин мог это видеть. За жалость на его лице. В жалости я точно не нуждалась.
Мне захотелось воткнуть в столешницу нож, чтобы доказать собственную силу. Мои пальцы медленно потянулись к тому, что лежал рядом с моей тарелкой. Мои руки дрожали от захлестнувшей меня ярости. Чтобы успокоиться, я схватилась за край стола и не отпустила его, даже когда мои пальцы загудели и начали гореть. От того места, где я схватилась за дерево, поднялась струйка дыма.
Люмин, заметив это, с любопытством склонил голову набок:
– Что это было?
Я сделала глубокий вдох и убрала руки со стола.
Смутившись, я поняла, что оставила следы на дереве.
– Ничего особенного. – Я промокнула салфеткой обугленные отпечатки пальцев и прочистила горло. – Приглашая меня к завтраку, ты планировал снова и снова говорить о моих несовершенствах? – беззаботно спросила я, наполняя свою тарелку.
Люмин удивленно приоткрыл рот:
– Во-первых, я еще не заметил в тебе ни одного несовершенства. А во‐вторых, откуда ты знаешь, что я вообще об этом думал?
– Потому что ты приложил к этому максимум усилий и потому что я сижу напротив тебя, пока моя сестра дымится от ярости в своей комнате.
Он рассмеялся, и этот звук был почти столь же поразительным, сколь и величественным.
– А ты бодришь, Атена.
Никто раньше не считал меня бодрящей. Интересно, почему он выбрал именно это слово? Я сунула виноградину в рот.
– Спасибо, Люмин.
Он застонал и провел рукой по своему привлекательному лицу.
– Разве титулы не утомляют?
– Тебе не нравится быть Люмином?
Я буду очень рада исправить это и избавить тебя от титула, который ты находишь таким утомительным.
– Мне нравится, – быстро ответил он, наполняя свою тарелку мясом и хлебом. – Просто… Могу я быть откровенным?
– Очень на это надеюсь.
Он ухмыльнулся:
– Уверен, твой отец объяснил, что я планирую заключить союз с Гелиосом.
– Имеешь в виду, что готов выбрать невесту из Гелиоса? А точнее, либо меня, либо мою сестру.
Его щеки покраснели, и я не смогла сдержать улыбки.
– Да, но только если одна из вас будет согласна и только если ваш отец серьезно относится к союзу. Не говоря уже о том, что этот брак может принести нашим королевствам.
Я чуть не спросила, что было бы, реши мы с сестрой, что нам обеим интересно стать его застенчивой невестой. Просто чтобы посмотреть, как Люмин выкрутится, но он продолжил:
– Если хотим узнать друг друга, нужно выйти за рамки наших титулов и перейти к другим, более насущным вещам.
Я прожевала кусочек хлеба и сделала глоток воды, размышляя, о каких насущных вещах он говорил и как получить необходимую мне информацию…
– Называй меня просто Келум. И если позволишь, я хотел бы называть тебя просто Нур.
– В присутствии моего отца тебе лучше обращаться ко мне «Атена Нур», – предупредила я. – Отец ценит титулы почти так же сильно, как солнечные бриллианты.
Келум кивнул:
– Я буду осторожен рядом с другими, но наедине можем ли мы называть друг друга по имени?
Его глаза сверкали, но не так, как прошлой ночью. Этим утром в них мерцала серебристая надежда.
– Хорошо, – смягчилась я.
Он предложил нам сблизиться как можно скорее, отказаться от титулов и попытаться быть самими собой. За такой короткий промежуток времени я добилась того, что, как я думала, смогу сделать еще не скоро. И что более важно – я оказалась на шаг впереди Ситали. Мне стало интересно, как выглядит корона лунного света, затем представила, как ее носит Келум. Его темные волосы выделялись на фоне светящегося серебра, голубого, как его глаза. Я представила, как срываю реликвию с его головы и бегу так быстро, как только могу, обратно к Гелиосу и Сол.
– Ты планируешь встретиться с моей сестрой сегодня?
Он выглядел смущенным.
– Я пригласил ее на обед.
– Ты определенно не теряешь времени даром, Келум.
При звуке его имени зрачки Люмина расширились.
– Ради блага наших королевств нам не позволено тратить время впустую, Нур.
Мое имя он произнес более глубоким голосом. От этого тона у меня по спине побежали мурашки. Я вдруг обрадовалась, что мы отказались от наших титулов.
– Я так понимаю, твой отец не знает, что ты пробралась на праздник прошлой ночью?
Я покачала головой.
– Не знает, и надеюсь, никогда не узнает, – сказала я многозначительно.
Келум улыбнулся и провел своими пальцами по моей руке, что все еще лежала на столе.
– Спасибо, что доверила мне свой секрет.
Я пожала плечами, убирая руку:
– У меня нет другого выбора.
Люмин снова рассмеялся, покачав головой. Непонятно, что смешного он нашел в моих словах.
Медленно Келум вернул серьезное выражение лица.
– Если я сохраню твой секрет, можешь сберечь мой? Я тоже шпионил.
– Полагаю, это справедливо.
– Спасибо. Ты… – Он замолчал, смущенно улыбнувшись. Темные тени от ресниц затрепетали на его щеках.
– Что такое?
– Ты совсем не такая, какой я себе представлял. И твоя кожа невероятно горячая. Я имею в виду, на ощупь. Очень теплая. И мягкая. И красивая. Ты обладаешь воинственной красотой. – Он застонал. – С каждым словом я только все усложняю. – Щеки Люмина снова порозовели, когда он улыбнулся.
Настала моя очередь смеяться.
– Моя кожа не горячая, просто твоя ледяная.
Он усмехнулся и следующие несколько минут развлекал меня рассказом о своем четырехдневном путешествии вверх по реке. Хорошее настроение отражалось в его тоне и жестах. Сразу после отправления река начала замерзать, и Люмин не был уверен, что им удастся добраться до места. Я не могла представить, что лед способен сковать такую бурлящую силу. Честно говоря, я просто-напросто не знала, как выглядит лед. Когда я спросила, Келум описал его как «холодный» и «стеклянный» и сказал, что при нагревании он превращается в воду.
– В моем королевстве, Нур, ты могла бы растопить горы, – сказал он игривым тоном.
Для меня было неясно, неприятна ли ему мысль о том, что я могу разрушить его королевство, или ему понравилось бы видеть, как оно растворяется.
– Не думал пригласить меня туда? – поддразнила я.
– Я представлял тебя и Ситали там, хотя понятия не имел, какая ты на самом деле.
– Даже если мы можем растопить горы? Неужели ты так легко готов отказаться от них?
Он снова рассмеялся. Звук шел от его подтянутого живота.
– Сами горы сделаны из твердого камня, но они покрыты снегом и льдом. Мы рискуем не горами, только их ледяным покровом.
– И откуда ты знаешь, что я не смогла бы растопить и твердый камень в придачу?
Он добродушно покачал головой и усмехнулся:
– Если кому-то и дано это сделать, думаю, это должна быть ты, Нур.
Я не была уверена, что он имел в виду, но блеск в его глазах казался мне знакомым. Внезапно я задалась вопросом, был ли его темперамент таким же ледяным, как я первоначально думала. То, как он дразнил меня и смеялся, заставляло меня думать, что он может мне понравиться.
– Хотелось бы мне провести с тобой больше времени, но я должен встретиться с твоим отцом и жрецами Сол.
Киран встретится с Келумом. Мне было интересно, что он подумает и что Сарик интуитивно поймет из разговора между Атоном и Люмином. Хотела бы я присутствовать при этой встрече, чтобы услышать условия сотрудничества между нашими королевствами.
– Спасибо за завтрак. – Я отодвинулась от стола, и Келум тут же оказался рядом, чтобы, протянув руку, помочь мне встать.
Я вложила свою ладонь в его. Прохладная кожа Люмина успокаивала мои разгоряченные пальцы. Когда моя салфетка соскользнула на землю, он увидел обугленные отпечатки моих пальцев.
Люмин ухмыльнулся, затем рассмеялся, сжав мою руку, прежде чем отпустить ее.
– Нур, растопительница гор. Даже у дерева нет ни единого шанса против твоего сияющего огня.
Я снова отдернула руку и спрятала ее за спину. Я не привыкла, чтобы ко мне прикасались.
– Ты уже прогулялась по округе? Место довольно необычное. Цвета здесь такие мрачные, – заметил он.
Мрачные. Я чуть не фыркнула. Люмин явно преуменьшил угрюмость здешних мест. Тем не менее окрестности Дома Сумерек отличались от Гелиоса. Их стоило увидеть уже потому, что, возможно, я никогда больше сюда не вернусь.
– Тогда я, пожалуй, прогуляюсь. Нужно оценить уникальность этой депрессивности. Запечатлеть ее в памяти.
Он кивнул, прикусив нижнюю губу.
– Увидимся вечером. Оставишь для меня танец?
Озорной огонек блеснул в его кристально-голубых глазах. Тусклый серебристый свет почти заглушал синий, прятавшийся там, в глубине.
– Возможно, – поддразнила я, изогнув бровь.
Ему явно было нелегко уйти. Прошлой ночью мы встретились совершенно не так, как было запланировано. Это одновременно пугало и заставляло трепетать от волнения.
Теперь я знала, что произвела такой же эффект на Келума. Сначала он пригласил меня позавтракать, а затем, очевидно, наслаждался временем, которое мы провели вместе. Он не хотел уходить.
Я лукаво улыбнулась.
Келум остановился у двери и обернулся, подняв руку. Я помахала в ответ. От этого жеста солнечные бриллианты на моем запястье зазвенели. Теплое чувство поселилось в моей груди. Когда он исчез в Доме Сумерек, я повернулась, чтобы отправиться на прогулку. Хорошо было провести немного времени на свежем воздухе, а заодно ознакомиться с окрестностями.
Дома я обычно отправлялась в дюны, к месту ее упокоения. Я сидела там и рассказывала маме о своей жизни, делилась секретами и мыслями, которые больше некому было доверить. Дюны были тихим местом, и только там я могла побыть одна. В Гелиосе не было места, чтобы спрятаться. Мало кто мог выдержать давящую жару, не говоря уже о раскаленном песке. В дюнах же было безопасно.
Здесь спрятаться было проще. Я ненавидела то, что не могу быть уверенной в собственной безопасности и мне некуда бежать, если вдруг понадобится.
В этих землях было довольно прохладно. Ни жарко, ни холодно – неприятная середина между этими понятиями. Здешняя погода охладила меня, и я затосковала по успокаивающему, обжигающему теплу Сол. Если честно, я скучала по дому.
Возможно, из-за серости вокруг. Мрачности, как сказал Келум. Он был прав, но в то же время ошибался. Здесь пряталось нечто большее, чем мрачность. В каком-то смысле меланхолия, но с примесью чего-то еще.
Я прогуливалась по унылым садам, полным растений, которые когда-то цвели. Проходя по берегу тусклой серой реки, я с любопытством наблюдала, как с каждым моим шагом грязно-коричневые лягушки спешили прыгнуть в поток.
Кое-что пришло мне в голову, когда я добралась до корабля люминанцев. Мое первое впечатление о Келуме было приятным. Я застонала. «Приятный» было слишком мягким термином. Сегодня я была не в состоянии подобрать правильные слова.
Когда мы впервые встретились взглядами, – это было подобно тому, как огонь встречается со льдом. Первоначальное замешательство длилось всего секунду, прежде чем он, казалось, узнал что-то, спрятанное глубоко во мне. Что-то, что видно только тому, кто действительно смотрит, что-то, что я обычно надежно скрывала, но по какой-то причине открыла ему. Келум увидел меня.
Нур.
Не одну из Атен. Не третью дочь Атона.
Не воровку. Не лгунью. Или кого-то похуже.
Кажется, и я увидела его настоящего.
Келума.
Не Люмина.
Доброго и заботливого парня.
Впечатление, которое у меня сложилось во время завтрака, только все усложняло. Келум был добрым, веселым и очаровательным. Он искренне заботился о своем народе. Часть меня желала, чтобы он не был таким хорошим. Хотелось бы мне, чтобы он был жестоким, таким же серьезным и печальным, как сумеречные земли. Мне хотелось, чтобы он был отталкивающим и некрасивым.
Потому что иначе мой план лишит его доброты, сотрет его смех и убьет его очарование. Если мне и правда удастся сблизиться с ним, я предам его доверие. Это равносильно тому, как если стрела попадет ему в сердце и в то же самое время кинжал вонзится ему в спину. Я причиню Келуму боль, и если подойду слишком близко, то причиню боль и себе.
Но речь шла не только обо мне и Келуме. Я делала это ради Гелиоса. Ради Сол. Ради меня.
Это того стоило.
10
Я все еще бродила по берегу реки, когда Киран нашел меня.
– Атена, – поприветствовал он.
Мое сердце дрогнуло. Он был один. Казалось, за нами никто не наблюдал. Безопасно ли разговаривать с ним?
– Что ты здесь делаешь? – прошипела я.
– Ищу тебя. Кажется, ты пропала.
– Очевидно, это не так.
Уголки его губ чуть приподнялись.
– Я провожу тебя в твою комнату. Вада там. Наполняет для тебя ванну. – Он махнул рукой в сторону Дома Сумерек. При виде серого камня я не смогла подавить вырвавшийся вздох.
– Тебе не нравятся сумеречные земли? – спросил Киран, пока мы шли.
Я окинула взглядом ближайшие окрестности и не заметила, чтобы кто-то за нами следил. Однако если Кирана послали меня найти, другие, скорее всего, тоже искали.
– Они серые и такие угрюмые, что сложно испытывать хоть какие-то светлые чувства.
– Ты скучаешь по Сол, – прохрипел он.
– Трудно быть так далеко от нее.
Мне стало стыдно за свое эгоистичное поведение. Киран и Сарик были жрецами богини солнца. Она выбрала их, но они также должны были выбрать ее. Жрецы либо принимали ее призыв и отказывались от своего имущества и мечтаний, чтобы посвятить себя Сол, либо отвергали приглашение, чтобы построить свою жизнь без подобных ограничений.
Киран сам решил стать жрецом. Он бросил свою семью, когда они нуждались в его помощи на своих полях. Ушел от них в храм, где присоединился к новой семье – таинственному братству. Он любил выбранную им жизнь, потому что любил Сол.
– Что ты думаешь о Люмине? – Киран задал этот вопрос будничным тоном, но то, как он наблюдал за мной краем глаза, заставило задуматься, насколько важен для него ответ.
Я пожала плечами:
– Он кажется милым.
– И это все? – уточнил Киран.
– Он внимательный, умный, привлекательный… Но я провела с ним всего несколько минут. Мы оба знаем, что этого недостаточно, чтобы сформировать истинное мнение о ком-то.
Мизинец Кирана скользнул по-моему, когда мы приблизились к Дому Сумерек. От этого прикосновения я напряглась. Что, если кто-нибудь увидит? Я надеялась, что на такой риск Кирана толкнула только наша дружба и его заботливое сердце. Здесь не могло быть чего-то большего. Мы оба это знали. Нам приходилось действовать осторожно, даже будучи друзьями. Мы никогда не сможем стать кем-то еще. Если бы кто-то видел, что он только что сделал, Кирана могли бы убить.
Он больше не мог так рисковать. Дюны были единственным безопасным местом для наших разговоров. И даже там он не должен прикасаться ко мне независимо от эмоций, стоящих за этим.
Киран спокойно провел меня внутрь и сопроводил на седьмой этаж, где оставил с очень взволнованной Вадой. Я открыла рот, чтобы сказать, что увижу его позже, но осознала – следует быть осторожной. Я чуть было не заговорила с ним в присутствии Вады, мало знакомой мне женщины, которая могла рассказать другим, что жрец и Атена являются близкими друзьями.
Подобные слухи могут не только испортить репутацию, но и повлечь за собой смерть. Они также могут разрушить мои шансы на сближение с Келумом.
Вада схватилась за грудь:
– Мы вас везде искали!
– Я была у реки. Я и не думала, что уже так поздно. Трудно судить о времени, когда над нами нет Сол.
Тревожная складка над ее губами разгладилась.
– Я думала, Сол не двигается.
– Она не скользит по небу, но у нее есть темное пятно, которое вращается. Мы можем определить время, основываясь на его положении.
– Ах. – Вада понимающе кивнула. – Ваша ванна готова, – сказала она, подталкивая меня к ванной комнате. – Нам нужно многое успеть перед сегодняшним праздником.
– Что нужно сделать?
Она остановилась перед ванной с горячей водой, взяла еще один из своих пакетиков и высыпала его божественно пахнущее содержимое. Мы, каждая погруженная в свои мысли, молча наблюдали, как растворяются соли.
– Я знаю, что сегодня утром вы завтракали с Люмином, и могу только догадываться, как прошла трапеза, поскольку после ее окончания вы исчезли…
– Ничего плохого не случилось, – перебила я. – Завтрак был идеальным, Вада. Просто все были чем-то заняты, а мне не нравится все время сидеть в своей комнате. В Гелиосе я могу часами гулять по песку, который на самом деле представляет собой огромное море пустынных дюн. Это место заманило бы в ловушку даже опытного путешественника, но для меня оно всего лишь задний двор. Я знаю его как свои пять пальцев. Там солнечные лучи такие горячие, что песок обжигает ноги даже жрецам, если они недостаточно хорошо их прикроют.
– Но вас жара не беспокоит?
Я покачала головой и закрыла глаза, вспоминая комфорт солнечных лучей.
– Лучи Сол не кажутся мне жаркими. Наоборот – приятными. Я провожу все свое свободное время, гуляя по песку. – Я судорожно сглотнула. – Это место, где покоятся останки моей матери. Таким образом я провожу с ней время.
Вада повернулась ко мне и нежно сжала мое плечо.
– Мне очень жаль, Атена Нур.
– Ты можешь называть меня просто Нур. Я постараюсь больше не заставлять тебя волноваться.
Когда пар, исходящий от горячей воды, затуманил комнату, Вада жестом указала на дверь:
– Если вам больше не нужна моя помощь, я оставлю вас принимать ванну.
– Спасибо тебе.
– Я знала, что Люмин наденет на завтрак этим утром, поэтому без труда выбрала подходящее для этого случая платье, но я понятия не имею, какой наряд предложить для сегодняшнего вечера. – Она прочистила горло. – Ваша сестра уже готова.
Я рассмеялась.
– Судя по твоей реакции, ее наряд мало что скрывает.
– Это, моя дорогая, слишком слабо сказано.
Ее глаза расширились, как будто она снова увидела перед собой Ситали.
Люминанцы одевались намного скромнее, чем народ Гелиоса. В жару сложно надеть на себя много одежды, поэтому мы не скромничали. Кроме того, Ситали не знала значения слова «скромность».
– Моя сестра не отличается утонченностью. Она всегда была такой.
Вада бросила взгляд на мой шкаф:
– Вы собираетесь надеть что-то подобное?
– Боюсь, не получится. Мой стиль отличается от стиля моей сестры. Не могла бы ты найти для меня наряд, пока я буду мыться? Он красный с золотыми вставками. Верх укорочен, но юбка пышная и замысловатая. Только мои ключицы и часть живота останутся обнажены.
– Конечно.
Я закрыла дверь, когда Вада подошла к шкафу. Раздеваясь, я раздумывала, сможет ли Ситали привлечь внимание Люмина откровенными нарядами. Был ли Келум из тех парней, которыми легко манипулировать, имея красивое тело? Если так, позаботься о нем, Сол. Ситали съест его живьем.
Моя сводная сестра хотела показать Люмину, как будет выглядеть в его кровати, не оставив почти ничего для воображения.
Я выбрала другой путь. Я хотела, чтобы он знал, как я буду выглядеть в роли его королевы.
Вада расчесывала мои волосы, пока они почти не высохли. Я высыпала на горло столько пудры, сколько смогла. Хоть Вада и обратила свое внимание на синяки, она не стала совать нос в чужие дела. За это я была ей благодарна.
К тому же она была доброй и отзывчивой. Казалось, эта женщина интуитивно понимала, что мне нужно, еще до того, как я сама это осознавала. И она делала это странное, серое место немного ярче одним своим присутствием.
Вдобавок Вада не боялась меня. Слуги, которых нанимал мой отец, боялись Атен. Они знали, что один неверный шаг может стать для них последним. Отец из-за своего неукротимого нрава приговорил многих к смерти за ошибки, которые мог совершить любой.
Вада наблюдала, как я тщательно подвела углем глаза, добавила мерцающую пудру на щеки, а на губы нанесла красную помаду, прикрывающую тоненький струп, который этим утром заметил Келум.
Она заплела верхнюю часть моих волос в серию замысловатых косичек, оставив остальные свободно падать на спину.
– Вам помочь одеться?
Я покачала головой:
– Я могу сделать это с закрытыми глазами.
Отец любит устраивать пиры. Даже когда наш народ голодает.
– Нур, – начала Вада, но заколебалась. Она выпрямила спину и сцепила руки перед собой.
– Надеюсь, ты знаешь, что можешь говорить со мной свободно, Вада.
Женщина кивнула.
– Я просто хочу кое-что предложить, но боюсь оскорбить вас.
Я улыбнулась:
– Я не обижусь.
– Люмин устроит бал, который будет включать в себя еще одну пышную трапезу и танцы. Платьев, которые вы привезли, будет более чем достаточно. Все они прекрасны. Прекраснее всех, что я когда-либо видела, но… не хотели бы вы, чтобы я сшила для бала платье в стиле Люмины? В цветах нашего королевства.
В цветах Люмины… Хмм.
– Ты сделаешь то же самое и для Ситали?
Она вздернула подбородок:
– Нет.
Я улыбнулась. Вада была на моей стороне. Мне было интересно, насколько хорошо она знала Келума.
– Тогда я была бы тебе очень признательна.
Глаза Вады заблестели.
– Просто я знаю самую искусную швею в королевстве, и так случилось, что она сегодня здесь. Завтра нужно будет первым делом снять с вас мерки, чтобы закончить наряд к вечеру бала.
– Бал состоится в конце переговоров. Вероятно, они будут длиться неделями, но, если все пойдет хорошо, Атон и Люмин придут к соглашению гораздо раньше – в течение нескольких дней.
Она кивнула:
– Не важно, сколько у нас времени, швея успеет управиться в срок.
Я схватила руку Вады и сжала ее:
– Спасибо тебе, Вада.
Женщина кивнула. В Ваде было что-то такое, чего я не могла понять. К слугам в Люмине относились гораздо лучше, чем в Гелиосе. Это было совершенно очевидно. Только вот она вела себя не так, как другие служанки, которых я видела. В ней присутствовала проницательность; атмосфера, которая делала нас равными, несмотря на кровь, текущую в наших венах. Мы обе не выбирали, кем нам родиться, не могли изменить своего происхождения, но Вада, даже не будучи дочкой Атона, все же носила корону.
Да, это была всего лишь седая коса, опоясывающая ее голову, но стать прослеживалась также и в позе, и в осанке женщины. В гордости, с которой она исполняла свою работу. В остром уме, который таился в ее наблюдательных глазах.
Она порылась в шкафу в поисках сандалий, пока я переодевалась в свое любимое, самое нарядное платье. Оно подходило мне лучше, чем любое другое в моем гардеробе. На самом деле мне казалось, что не я владею платьем, а оно мной. Я родилась только для того, чтобы другие смогли увидеть его величие.
Через красный шелк были прошиты извивающиеся нити чистого золота. Оно украшало короткие рукава, воротник и обвивалось вокруг моего голого живота, как позолоченная змея.
Вада, отыскав пару темно-золотых сандалий, торжествующе обернулась. Затем она ахнула и схватилась за грудь.
– Боже мой! Вы выглядите в точности так, как, по-моему, выглядела бы Сол, спустись она на землю на один вечер.
Я покраснела от ее комплимента.
– Спасибо.
– Если Люмин не скажет то же самое, я буду удивлена.
– Ты знаешь Люмина достаточно хорошо, чтобы предугадывать его слова? – поддразнила я.
Она протянула мне сандалии, и я наклонилась, чтобы надеть их.
Вместе мы выбрали широкое колье-воротник, которое скрыло большую часть синяков на моем горле.
– Не больно будет носить его весь вечер? – забеспокоилась Вада.
Даже близко не так больно, как от сокрушительных рук моего отца, или от синяков, появившихся через несколько часов на моей шее, или от шишки, так и оставшейся скрытой волосами на моей голове.
– Совсем не больно, – солгала я.
Боль была довольно терпимой, но с каждым движением моей шеи я вспоминала своего отца и его ненависть ко мне. Это только заставляло расти мое желание заполучить корону лунного света.
Вада выбрала пару золотых сережек в тон колье. Длинные, они касались моих ключиц. Я надела еще несколько браслетов на каждое запястье. Вада перевела взгляд с солнечных бриллиантов на меня.
– Они обожгут, если я прикоснусь к ним?
Я кивнула:
– Скорее всего.
– Почему у Ситали их нет?
– Я унаследовала их от своей матери. Хотя у нас с Ситали один отец, мы вышли из разных утроб.
– Вы с ней похожи, но…
– Нет, – закончила я с улыбкой. – Мне говорили, что я похожа на свою мать. Ее точная копия.
Раздался стук в дверь. Зуул стоял в коридоре, полушепотом разговаривая с Ситали. Эти двое, скорее всего, обсуждали мою смерть.
Вада пообещала запереть мою комнату после того, как закончит прибираться, если я хочу уйти с Зуулом и Ситали. Однако я ответила, что все в порядке и что я подожду ее. Женщина поспешила расставить все по местам, а после – выскочила за дверь. Я последовала за ней и тихо заперла дверь, сунув ключ в карман.
