Джеймс Кейн
Растратчик
– Нет, ни слова.
– И не говорите.
– Зачем их беспокоить, это ведь только подозрения.
– Верно. Я помогу вам открыть хранилище.
– Хорошо, сэр.
Наконец часы пробили половину девятого, и замок с часовым механизмом издал щелчок. Адлер вышел из гардеробной, поправляя на ходу ремень. Снеллинг, болтая с Хельмом, направился к хранилищу. Даже после того, как сработал часовой механизм замка, дверь в хранилище оставалась запертой. Необходимо было открыть кодовый замок с двумя комбинациями цифр. Для этого требовались двое – по одному на каждую комбинацию. Я выдвинул второй ящик своего стола, достал лежащий там револьвер и сунул в карман пальто.
– Я открою, Снеллинг.
– Не беспокойтесь, мистер Беннет. Мы с Хельмом уже набили руку. Мы делаем это мастерски. Можем даже под музыку.
– Я тоже хочу попробовать.
– Хорошо, вы открывайте, а я буду насвистывать.
Он заговорщицки подмигнул Шейле и принялся насвистывать. Он рассчитывал, что я забуду комбинацию и вынужден буду обратиться за помощью. Вот тогда-то он и посмеется над шефом. Хельм посмотрел на меня, я кивнул. Он набрал свою комбинацию цифр, а я свою. Я навалился на дверь. Дверь поддалась и отворилась.
В первую секунду мне показалось, что в хранилище никого нет. Я включил свет и никого не увидел. Но потом мое внимание привлекли странные отсветы на стальных панелях отсеков с сейфами. И еще я отметил необычное расположение тележек. Тележки представляли собой стальные каркасы высотой четыре фута. Загруженные документацией, они имели весьма внушительный вес – этакие громады на резиновых колесиках. Когда тележки закатывали в хранилище, то всегда ставили в ряд напротив двери. Теперь же они были выстроены одна за другой, и ближайшая была не более чем в трех футах от меня. Я сунул руку в карман, где лежал револьвер, и уже открыл было рот, чтобы позвать кого-нибудь, как в ту же секунду на меня обрушилась ближайшая тележка. Должно быть, Брент прятался за тележкой, согнувшись, точно бегун, готовый к нашему появлению, после того как щелкнул замок с часовым механизмом. Я отступил назад, все еще пытаясь достать револьвер, и тут же другая тележка врезалась в меня, точно пушечный снаряд. Одно из колес наскочило на мою ногу, и тележка всей массой рухнула на меня.
Я ударился обо что-то головой и на какую-то долю секунды, наверное, отключился. Потом до меня донеслись крики, и я увидел Адлера и Снеллинга, неподвижно застывших у стены с поднятыми за головы руками.
Но не это главное. В дверях хранилища стоял этот псих и, размахивая револьвером, истошно кричал, что это вооруженное ограбление, что все должны оставаться на своих местах и, если кто сделает хотя бы шаг, будет убит. Если Брент рассчитывал остаться неузнанным, то не скажу, что у него не было шансов. Одет он был совсем не так, как накануне. Должно быть, эту одежду он принес с собой вчера. Он был в плотной фермерской рубахе без ворота и казался втрое шире обычного. На нем были старые поношенные штаны и стоптанные башмаки. Нижнюю часть лица закрывал черный шелковый платок, на глаза надвинута шляпа. А голос был грубый и незнакомый.
* * *
Он не переставал кричать, но теперь уже ему вторила Шейла. Она стояла рядом со мной и требовала, чтобы он прекратил. Я нигде не видел Хельма. Тележка нависала надо мной, и я не мог толком ничего разглядеть. К тому же от удара по голове все вокруг плыло. Брент стоял прямо напротив меня.
Неожиданно от стены над его головой отскочил кусочек штукатурки. Я не слышал звука выстрела, но, судя по всему, след на стене был от пули. Дайер стрелял с улицы. Брент обернулся к окну, и я заметил, как Адлер потянулся к кобуре. Я согнул ноги и толкнул тележку на Брента. Тележка пролетела мимо и ударилась в стену рядом с Адлером. Брент оглянулся и выстрелил. Адлер ответил. Выстрелил и я. Брент выпустил еще одну пулю и подбежал к окну, выходившему во двор, где располагалась стоянка автомашин. Он размахнулся и бросил в стекло тяжелый саквояж, который все это время держал в руке. Стекло разбилось, и образовался большой проем, в который Брент тут же выпрыгнул.
Я вскочил на ноги и кинулся за ним. Дайер и двое его парней, обогнув банк, влетели во двор и побежали следом. Все это время они оставались на улице, а когда закричала Шейла, начали стрелять в окно.
Брент бежал, прижимая к себе тяжелый саквояж. Расстояние между нами сокращалось. Я бросился на землю и выстрелил. Он выстрелил тоже. Дайер, Хеллиген и Льюис ответили шквальным огнем. Брент сделал еще шагов пять по направлению к синему «седану», дверь которого была открыта. Секунда – и Брент был внутри. Машина резко рванула с места, едва он в ней оказался, и, выскочив со двора, повернула в сторону Гроув-стрит. Я прицелился в шины, и тут на углу появились двое мальчишек-школьников. Они остановились, хлопая глазами. Я не стал стрелять. Машина скрылась.
Я повернулся и побрел назад. Помещение банка застилал дым от выстрелов. Шейла, Хельм и Снеллинг склонились над Адлером. Он лежал у входа в хранилище, и из уха у него струилась кровь. По их лицам я понял, что Адлер мертв.
Глава 9
Я направился к телефону. Он стоял на столе в центре зала. Ноги у меня были как ватные. Дайер опередил меня. Он вошел с другой стороны через запасной вход.
– Мне нужен телефон, Дайер.
Он ничего не ответил и даже не взглянул на меня, а просто снял трубку и стал набирать номер. Очевидно, он считал, что именно я несу ответственность за все происшедшее, хотя бы потому, что не сделал, как он советовал. И он дал мне это понять. Я чувствовал свою вину, но не собирался ему уступать. Я схватил его за шиворот и тряхнул:
– Вы слышали, что я сказал?
Его лицо побелело. Он стоял передо мной, тяжело дыша. Ноздри раздувались, а маленькие серые глазки сузились и превратились в щелочки. Я нажал на рычаг и набрал номер головного отделения. Когда мне ответили, я попросил Лу Фрейзера. Он был вице-президентом, так же как и я, и вдобавок личным помощником «старика». Он замещал «старика» на время отлучки того в Гонолулу. Секретарша ответила, что мистера Фрейзера нет на месте, но затем попросила подождать, и вскоре я услышал в трубке его голос.
– Лу?
– Да.
– Это Дейв Беннет. Я звоню из Глендейла.
– Как дела, Дейв?
– У нас неприятности. Приезжай сюда и захвати с собой деньги. Может подняться паника среди вкладчиков.
– А что случилось?
– Ограбление. Убит охранник. Полагаю, наличности не осталось совсем.
– О'кей. Сколько вам надо?
– Для начала двадцать тысяч. Если окажется мало, пришлешь еще. Приезжай скорее.
– Еду.
Я еще не закончил говорить по телефону, а вокруг уже завыли полицейские сирены. Здание оцепила полиция; подъехала «скорая помощь». На улице перед банком собралась толпа человек в пятьсот, и с каждой минутой людей становилось все больше. Когда я повесил трубку, капля крови соскользнула с кончика моего носа и упала на, промокательную бумагу. За ней вторая, третья. Капли быстро слились в ручеек. Я провел рукой по голове. Волосы были липкие, а все пальцы – в крови. Я попытался понять, где я поранил голову, и вспомнил, что на меня рухнула тележка.
– Дайер?
– Слушаю, сэр.
– Скоро здесь будет мистер Фрейзер. Он привезет с собой деньги, чтобы мы могли сегодня работать, как обычно. Оставайтесь здесь с Хеллигеном и Льюисом и ждите дальнейших указаний. Будьте готовы исполнить все, что он вам скажет. Пусть полиция займется Адлером.
– Его уже увозят.
Я оглянулся и увидел, как двое его парней помогают санитарам «скорой», выносившим тело Адлера на носилках. Хеллиген открыл входную дверь, а Льюис и пять или шесть полицейских ждали их снаружи, оттесняя зевак. Адлера положили в машину. Хельм бросился следом, но я остановил его:
– Ступайте в хранилище и проверьте, как обстоят дела.
– Мы там уже были, Снеллинг и я.
– Что он украл?
– Всю наличность – сорок четыре тысячи. Кроме этого, он стамеской вскрыл сейфовые ячейки, выборочно, те, в которых находились ценные бумаги, и прихватил с собой. Он точно знал, где что лежит.
– Мистер Фрейзер уже выехал сюда. Он везет наличные для вкладчиков. Пока он в пути, составьте список вскрытых ячеек. Необходимо вызвать их владельцев. Обзвоните всех по телефону, если с кем-то не удастся связаться, отправьте телеграммы.
– Я займусь этим сейчас же.
В дверях снова показались врачи «скорой помощи». Они направились ко мне. Я замахал рукой, давая понять, что мне сейчас не до них, и они уехали, увезя Адлера. Ко мне подошла Шейла:
– С тобой хочет поговорить мистер Кайзер.
Он стоял позади нее. Банни Кайзер, тип, которому она помогла получить заем в сто тысяч долларов в тот день, когда я обнаружил растрату. Я хотел уже сказать ему, что все обязательства будут выполнены и он вместе с другими клиентами сможет получить деньги, как только вновь откроется банк. Но он показал на окна. Те, что выходили на улицу, были испещрены следами от пуль, а в выходившем во двор зиял огромный проем, через который Брент улизнул со своей добычей.
– Я вот что хочу предложить, мистер Беннет. У меня сейчас работают стекольщики, и они как раз начали вставлять в моем здании большие стекла. Там этого добра в избытке. Если хотите, я пришлю их, и они заменят у вас разбитые стекла. Эти неважно смотрятся.
– Да, это было бы хорошо, мистер Кайзер.
– Договорились.
– Спасибо.
Я протянул ему левую руку – правая была в крови – и он пожал ее. Должно быть, я пережил хорошую встряску, потому что в этот момент мне показалось, что я люблю его больше всех на свете. В такой ситуации даже одно доброе слово значит очень много.
Лу Фрейзер появился, когда стекольщики уже вынимали осколки из рам. Он привез небольшой несгораемый сейф с наличными, а также четверых кассиров и охранника в униформе – всех, кто смог поместиться в его машине. Я вкратце рассказал ему о случившемся, после чего он вышел на улицу, поднял над собой сейф и обратился к толпе:
– Все требования вкладчиков будут полностью удовлетворены. Через пять минут банк откроется, вкладчики встанут к окошкам и начнется обычная работа. Никого, кроме вкладчиков, в банк не впустят.
Он велел Снеллингу отбирать вкладчиков из толпы, а полицейским и новому охраннику построить их в очередь у входа. Фрейзер снова зашел в банк. Приехавшие с ним кассиры подняли опрокинутую тележку, выкатили остальные и вместе с Хельмом стали готовиться к выплатам. Дайер тоже вернулся в банк. Лу указал ему на меня:
– Уведи его отсюда.
Только тут мне пришло в голову, что, весь в крови, я, должно быть, ужасно выгляжу, сидя за столом в центре зала. Дайер направился к телефону и снова вызвал «скорую». Шейла достала носовой платок из моего кармана и еще раз промокнула кровь. Судя по выражению лица Лу, я понял, что вид у меня стал еще хуже.
* * *
Лу открыл двери и пригласил сорок или пятьдесят вкладчиков:
– Пожалуйста, проходите сюда и приготовьте свои книжки.
Он распределил вкладчиков в очереди к четырем окошкам. И спустя какое-то время те, кто стоял впереди, начали получать деньги. Они отходили, проверяя банкноты, и двое или трое человек из очереди, убедившись, что мы платим по счетам, тут же ушли. Один из вкладчиков, пересчитав полученные деньги, остановился и поспешил в конец очереди, чтобы положить их обратно.
Паника прекратилась.
* * *
Голова у меня кружилась, и сильно подташнивало. Следующее, что я помню, – сирена «скорой» и врач в белом халате, склонившийся надо мной, а рядом с ним два санитара.
– Вы сможете идти сами или вам нужна помощь?
– Я смогу.
– Лучше обопритесь на меня.
Я оперся на врача и выглядел, должно быть, ужасно, потому что Шейла отвернулась и заплакала. Впервые после всех событий она не сдержалась. Ее плечи тряслись, и врач кивнул одному из санитаров:
– Думаю, нам следует забрать и ее.
– Да, пожалуй.
* * *
Они повезли нас в одной машине. Она лежала на одних носилках, а я на других. Врач сидел в проходе между нами. Всю дорогу он занимался моей раной. Врач начал обрабатывать ее дезинфицирующим раствором, и я почувствовал сильное жжение. Но я не обращал внимания. Я думал о Шейле. Едва оказавшись за порогом банка, она окончательно утратила самообладание. Мне было больно слышать ее рыдания. Врачи успокаивали ее как могли, но основное внимание по-прежнему уделяли мне. Эту поездку я не забуду.
Глава 10
Больница, в которую нас привезли, была нам уже знакома. Сначала занялись Шейлой, потом – мной. Меня подняли на лифте и поместили в палату. Здесь мою рану осмотрели двое врачей. Один из них, тот, что постарше, был настроен весьма решительно.
– Плохи дела, мистер Беннет. Придется повозиться с вашей головой.
– Наложите швы – только и всего.
– Без наркоза не обойтись.
– Какой к черту наркоз. У меня уйма дел.
– Хотите, чтобы у вас остался шрам?
– Какой еще шрам?
– Послушайте, у вас серьезная рана, и если...
– Ладно, валяйте.
Он тут же ушел, и вскоре явился санитар, который начал меня раздевать. Я остановил его и попросил разрешения позвонить домой. Санитар набрал номер и, когда Сэм ответил, передал трубку мне. Я велел Сэму срочно мчаться сюда, захватив костюм, чистую рубашку, галстук и смену белья. После этого я разделся. На меня надели больничную рубаху, сделали укол против столбняка и повезли в операционную. Здесь мне поднесли ко рту маску и попросили подышать. Это последнее, что я запомнил.
Когда я очнулся, то обнаружил, что лежу в палате. Рядом сидела медсестра. Голова у меня была забинтована. Минут через пять я полностью пришел в себя, хотя и чувствовал слабость. Я попросил газету, которую заметил на коленях у медсестры. Это оказался утренний выпуск, и материал об ограблении занимал всю первую полосу. Там были фотографии Брента, Адлера и моя, давнишняя, футбольной поры. В газете сообщалось, что Брент скрылся, прихватив с собой приблизительно девяносто тысяч долларов, включая сорок четыре тысячи, украденные из банковского сейфа, и сорок шесть тысяч – из сейфовых ячеек. Я знал, что Брент спрятался в хранилище, говорилось в статье, и, несмотря на то что со мной были охранники, вошел в хранилище первым. Итог таков: я получил серьезную черепно-мозговую травму. В начавшейся перестрелке погиб Адлер. У него остались жена и ребенок. Похороны, как ожидается, состоятся завтра.
Далее следовало описание «седана», в котором скрылся Брент, и указывался номер машины, его запомнил Дайер. Номер совпадал с тем, что был зарегистрирован на имя Брента. Сообщалось также о том, что машина отъехала сразу, как только Брент вскочил в нее. Это доказывало, что у Брента имелись сообщники. О Шейле не было сказано ни слова за исключением того, что ее доставили в больницу с нервным расстройством. О растрате не упоминалось.
Медсестра встала, чтобы сменить лед.
– Ну, как себя чувствует герой?
– Превосходно.
– Быстро же вы прославились.
– Это уж точно.
* * *
Вскоре в больницу приехал Сэм, он привез мою одежду. Я попросил его остаться. Затем в палату явились двое полицейских и принялись задавать вопросы. Я старался говорить как можно меньше, однако мне пришлось рассказать о Хельме и о Шейле, которая видела красную сигнальную лампочку, а также о том, что я пренебрег советом Дайера и что случилось потом. Они копали основательно, но я выкручивался изо всех сил. Наконец они ушли.
Сэм сходил за свежим номером дневной газеты. По сравнению с утренним выпуском кое-что изменилось. Фотография Брента по-прежнему занимала три колонки, а вот моя и Адлера стали поменьше. На второй полосе оказалось фото Шейлы. В заметке говорилось, что полицейские беседовали с ней в больнице. По ее словам, она не знает, что заставило мужа пойти на это преступление и где он может сейчас скрываться. Заметка заканчивалась словами: «Вероятно, более обстоятельно миссис Брент будет допрошена позднее».
Я вскочил с кровати. Медсестра попыталась остановить меня, но я понимал, что должен убраться из больницы как можно быстрее. Не стоило мозолить глаза полиции, по крайней мере пока ситуация не прояснится и я не решу, что делать дальше.
– Куда вы, мистер Беннет?
– Возвращаюсь домой.
– Но это невозможно. Вы должны оставаться, пока не...
– Я сказал, что возвращаюсь домой. А вы, если желаете, можете торчать здесь и пялиться на меня, пока я одеваюсь. Но если вы воспитанная девушка, то подождете в коридоре.
Медсестра, санитар и старшая сестра пытались уговорить меня остаться, но я велел Сэму убрать запачканную кровью одежду в саквояж, который он принес с собой, и через каких-нибудь пять минут мы вышли из палаты. Внизу в приемном покое я выписал чек за пребывание в больнице и справился у дежурной, как себя чувствует миссис Брент.
– С ней все в порядке. Но конечно, она пережила сильное потрясение.
– Она еще здесь?
– С ней беседуют.
– Кто?
– Полицейские. По-моему, ее задержат.
– Вы хотите сказать арестуют?
– Очевидно, ей что-то известно.
– Ясно.
– Только никому не рассказывайте.
– Ну что вы, разумеется.
* * *
Сэм поймал такси. Я велел водителю ехать в Глендейл, на Анита-авеню, туда, где оставил свою машину. Мы пересели в нее. За руль я посадил Сэма.
Когда мы проезжали мимо банка, я заметил, что стекла уже вставлены. Разглядеть, что внутри, я не смог. В Лос-Анджелес мы въехали под конец дня. Я купил вечернюю газету. На этот раз я не нашел наших с Адлером фотографий. Фото Брента стало меньше. Зато портрет Шейлы занимал по ширине четыре колонки. На второй полосе поместили фотографию ее отца, доктора Генри Роллинсона, профессора Лос-анджелесского университета. Заголовок, напечатанный аршинными буквами, гласил: «Ограбление должно было скрыть растрату». Дальше читать я уже не мог. Если доктор Роллинсон даст показания, все выплывет наружу.
* * *
Сэм привез меня домой и накормил. Я прилег на диван в гостиной. В ожидании прихода полиции я обдумывал, что мне следует говорить. Около восьми часов вечера в дверь позвонили. Я открыл сам. Это оказался Лу Фрейзер. Он вошел, и я велел Сэму принести что-нибудь выпить. Лу явно в этом нуждался. Я снова растянулся на диване, держась рукой за голову. Голова не болела, и я чувствовал себя нормально, но мне нужен был предлог, чтобы прекратить разговор, если он затянется. Лу сделал пару глотков и начал:
– Ты читал сегодняшние газеты?
– Только заголовки.
– У этого типа была растрата.
– Похоже на то.
– Она тоже в этом замешана.
– Кто?
– Его жена. Эта очаровательная особа по имени Шейла. Она подделывала записи в карточках. Мы выяснили это полчаса назад. Я к тебе прямо из банка. Да, приятель, эта дамочка развила бурную деятельность. Вся их система работы с вкладчиками, вся та чушь, о которой ты собирался писать, была лишь прикрытием. Вот так-то, Беннет. Теперь у тебя появится настоящий материал для «Америкен Бэнкер».
– Не думаю, что его жена имеет к этому отношение.
– А я знаю наверняка.
– В таком случае зачем они обратились к ее отцу за деньгами, чтобы покрыть недостачу? По-моему, тут что-то не сходится.
– Ладно, слушай. Мне понадобилось полдня, чтобы во всем разобраться. Пришлось насесть на ее папашу. У него, оказывается, зуб на Брента. Давай посмотрим на это глазами Брента и его жены. Они понимали, что рано или поздно все раскроется, и решили инсценировать ограбление, чтобы под шумок списать растрату. Никто бы даже не заподозрил, что было в действительности. Но сначала надо было выправить записи в учетных карточках и книжках вкладчиков. И, доложу тебе, проделала она это мастерски. Не осталось ни одного следа. Если бы не ее отец, мы бы никогда не узнали, сколько они украли. Итак, Шейла выправляет все записи, причем успевает до того, как ты проверил ее кассу. Задача не из легких – времени у нее было в обрез, но она справилась. Потом Шейла выпускает паука, а ее муж, воспользовавшись суматохой, незаметно прячется в хранилище. На следующее утро он выскочит оттуда с платком на лице и, никем не узнанный, скроется. А Шейла позвонит старику и попросит никому ничего не рассказывать, она, мол, объяснит позже. Чарльз, естественно, для всех по-прежнему болен. И когда полиция явится к ним домой, то застанет его в кровати, еще не оправившимся после операции. И ни денег, ни улик – ничего, что связывало бы его с ограблением.
Но это еще не все. Они предусмотрели и другой вариант. На случай, если Брента узнают. Его мог выдать кашель. Что тогда? Деньги на месте, документы в порядке. А что касается Брента, пять докторов клятвенно подтвердят, будто он спятил из-за болезни. Он выкрутится, получит условный приговор, и единственный, кому что-то известно, это отец Шейлы. Но она заставит его молчать. Как видишь, они почти все предусмотрели. Спасибо Хельму. Благодаря его бдительности у них ничего не вышло. Брента узнали, и теперь его разыскивают за убийство и ограбление. И его жена арестована за то же самое.
– Она арестована?
– Все идет к тому. Она по-прежнему в больнице. Эти остолопы считают, будто ей необходимо прийти в себя после случившегося. Но за дверью дежурит полицейский, и завтра, когда она проснется, ее ждет сюрприз.
Я лежал, закрыв глаза, и пытался заставить себя думать. Мне следовало что-то предпринять.
Но голова была точно в тумане, я едва что-либо соображал. И тут я услышал свой голос:
– Лу.
– Что?
– Я знал об этой растрате.
– Хочешь сказать, подозревал?
– Я знал.
– А я говорю, ты мог только догадываться.
Лу почти кричал. Я открыл глаза. Он стоял напротив. Высокий и коренастый, с золотистым загаром. Но от прежнего Лу, веселого и добродушного парня, не осталось и следа. Будто его подменили. Лицо было бледным и подрагивало. А взгляд как у безумца.
– Если ты знал о растрате и не доложил, ты нарушил условие страхового договора. Ты что, не понимаешь этого, Беннет? Мы ничего не получим от страховой компании.
Только сейчас я вспомнил о страховке и о страховом договоре, который когда-то подписал. Договор этот подписывают все сотрудники, и в нем сказано: «Лицо, подписавшее настоящий договор, должно сообщить об известном ему мошенничестве, хищении или растрате любому из своих коллег по работе или начальству в течение двадцати четырех часов с момента обнаружения факта мошенничества, хищения или растраты. В случае невыполнения этого требования страховка считается аннулированной, а страховая компания освобождается от обязательств по возмещению ущерба, причиненного данным мошенничеством, хищением или растратой».
Губы у меня онемели, а ладони стали влажными, но я продолжал:
– Ты обвиняешь женщину в преступлении, которое она не совершала, и я знаю это, черт побери.
– Ты мне ничего не говорил. Ясно?
Он схватил шляпу и бросился к двери.
– И вот еще что. Если ты не свихнулся окончательно, то никому больше не станешь этого рассказывать. Иначе мы не получим ни цента от страховой компании. И это при том, что нас обокрали на девяносто тысяч долларов. Господи, девяносто тысяч! Девяносто тысяч!
