Генри Каттнер
Ось времен

6. Мозг военного человека

У шестидесятилетнего полковника Харрисона Мюррея была прекрасная фигура военного, и он этим очень гордился. Но иногда он забывал распрямлять плечи, выпячивать грудь, втягивать живот, и он постепенно становился обычным сутулым стариком – пока снова не вспоминал, что он военный.

На лице его всегда была недовольная гримаса, оно как бы состояло из скошенных плоскостей. Голос полковника был неожиданно тонким, и становился еще выше, когда он злился. А злился он практически всегда. И сейчас он тоже был зол.

– Если человек родился идиотом, то ему уже ничем не поможешь, Де Калб, – сказал он. – Но, к счастью, мы не все идиоты. Вы должны бросить все свои побочные работы и перейти к основной. Вы же согласились сотрудничать с Министерством Обороны… – он бросил на меня быстрый осторожный взгляд. – Вы согласились выполнить определенную работу.

– Я выполнил ее, – ответил Де Калб, – я доложил результаты в Бюро и наметил дальнейшее направление работ. О, это вовсе не секрет. Многие работают в этой области, – он ухмыльнулся. – Так что в этом нет никакого секрета, полковник. Главная тайна – в техническом обеспечении работ, а она тщательно хранится работниками Бюро. Во всяком случае, я на это надеюсь. Сейчас бюро работает в полную силу. В исследованиях заняты лучшие умы. Они работают по моему плану и сделают все не хуже меня. Если бы и я был сейчас занят там, это была бы бесполезная трата моего ума. Мои функции закончились в тот момент, когда я изложил свои идеи физикам и психологам, которые способны претворить их в жизнь.

– Позвольте мне решать это, – недовольно заметил Мюррей, – и затем наступила пауза.

Послышался спокойный голос доктора Эссен, сидящей у окна.

– Ира, может быть, полковнику следует показать Запись…

– Конечно, – ответил Де Калб. – Спорить дальше бесполезно. Кортленд, может сейчас ты займешься этим?

Я открыл шкаф и достал оттуда завернутый ящик. Затем поставил его на стол между полковником и И о Калбом. Мюррей подозрительно следил за моими действиями.

– Если это какая-то дурацкая шутка, – начал он.

– Уверяю вас, сэр, это не шутка. Это нечто такое, чего вы никогда раньше не видели. Я думаю, что когда вы посмотрите то, что находится здесь, у вас не будет возражений против той проблемы, над которой я работаю.

Де Калб развернул ящик. На столе появился грязный, помятый, бело-голубой предмет, такой же непроницаемый для человеческого мозга, как и способ, которым он совершал путешествия во времени. Вселенная и судьба людей была заключена в нем.

Пальцы Де Калба притронулись к его поверхности. Раздался слабый отдаленный скрип, как будто начали поворачиваться старые заржавевшие петли, и вот ящик раскрылся, как цветок.

Я не стал смотреть. Я чувствовал, что ничего не смогу воспринять сегодня, пока мозг мой не оправится от потрясения. Я смотрел на потолок и видел, как по нему бегут причудливые постоянно меняющиеся отблески. Это был свет, отраженный от лепестков, плоскостей цветка. Даже это производило сильное гипнотическое воздействие.

В доме стало тихо. Казалось, из ящика выходит волнами тишина конца мира, и она поглощает все звуки, кроме тяжелого дыхания Де Калба и хриплых выдохов Мюррея, который сидел, не двигаясь, и поглощал вспышки света, проникавшего сюда сквозь бездну времен.

Я почувствовал, что мною овладело сильное предчувствие, напряжение. Я ждал, ждал, когда во мне снова вспыхнет источник энергии. Ждал новой смерти, может быть, совсем рядом со мной, у меня на виду. Смерти кого-то в этой комнате. Я ждал, что эта смерть может настигнуть меня самого, что каменный холод разольется по моему телу, где пустит свои корни некрон.

Ящик закрылся. Огни на потолке погасли.

Мюррей медленно выпрямился…

Де Калб тяжело откинулся в кресле, не сводя глаз с Мюррея.

– Вот и вся история, – сказал он.

Почти час потребовался Мюррею для того, чтобы рассказать обо всем, прояснить всю ситуацию, где он неожиданно для себя играет какую-то роль. Мы с любопытством смотрели на него, как будто ожидая чего-то нового, что почерпнул он, просматривая Запись.

Но на лице его ничего не отразилось. Это было очень странно, так как я знал, что Мюррей весьма эмоциональная, почти истерическая натура. Может, он научился владеть собой? Сейчас, когда он задавал холодные, четкие вопросы Де Калбу, на лице его не было никаких эмоций.

– И вы узнали меня, – сказал он, глядя сузившимися глазами на Де Калба. – Я был там, в этой… пещере?

– Да.

Мюррей спокойно смотрел на него. Кончики губ его опустились вниз. Он пришел к какому-то решению.

– Де Калб, – сказал он. – Вы изложили интересную историю. Но вы кузнечик. И всегда были таким. Вы терпите интерес к любой проблеме, как только решите самое трудное в ней. Выслушайте меня, проект индоктринации, над которым вы работали, еще не полностью завершен. Но вы отошли от этого дела. И я понимаю почему. Вы получили какие-то результаты в области гипноза и теперь хотите воспользоваться ими сами.

– Это неправда, Мюррей! Неправда! – Де Калб был настолько поражен, что даже не возмутился. – Вы же видели Запись. Вы сами все видели.

– Хорошо, – помолчав, сказал Мюррей. – Я видел Запись. Хорошо. Предположим, что вы отправитесь в будущее. Предположим, что вы сможете вернуться обратно сюда же, в наше время. На это уйдет не больше десяти секунд. Как видите, мы не теряем времени на это. Но сколько потребуется энергии! Вы же вернетесь сюда совсем другим человеком, усталым, старым, совершенно не заинтересованным в своем проекте. Я не могу пой1и на это. Я требую сначала закончить работу, а потом вы можете делать то, что вам заблагорассудится.

– Это невозможно, Мюррей. Вы не сможете так поступить. Помните, я же видел и вас в пещере. Вы тоже будете с нами.

Мюррей нетерпеливо махнул рукой.

– У вас здесь есть телефон? Благодарю. Я не могу спорить с вами. Мне некогда.

Мы сидели, наблюдая, как он набирает номер. Он вызвал Министерство.

– Говорит Мюррей, – хрипло сказал он. – Я у Де Калба в Коннектикуте. Знаете, где это? Я вылетаю немедленно. Я хочу, чтобы меня встретили. Буду около трех. Со мной будет газетчик, некий Кортленд. Знаете такого? Теперь слушайте, это очень важно. – Мюррей сделал глубокий вздох и холодно посмотрел на меня. Затем очень четко и разборчиво произнес:

– Кортленд как-то связан с теми смертями в Бразилии, о которых он писал. Я привезу его для допроса.

7. Из-под контроля

Мне не нравилось, как он ведет самолет. Руки его суетливо дергали за рычаги, ноги с трудом находили педали. Самолет непрерывно рыскал по курсу, вместо того, чтобы лететь ровно и спокойно. Мюррей нервничал.

Я смотрел вниз, на деревья, на склоны гор, на дороги, блестевшие в лучах солнца. По ним бежали черные точки – автомобили.

– Вы знаете, что ничего не сможете сделать, Мюррей, – сказал я. Это были первые слова, произнесенные мной в течение последних полутора часов, которые мы провели в полете. Говорить было не о чем. Теперь от нас ничего не зависело.

– Я сделаю, что нужно, – ответил он, не глядя на меня.

– У Де Калба есть связи, и не менее могущественные, чем у вас. А кроме того, я могу доказать, что не имею ни малейшего отношения к этим убийствам.

– Я верю в это, Кортленд. Но если есть хоть какая-то правда в том, что сказал Де Калб, я уверен, что ты носитель смерти.

– Но вы схватили меня не потому, что уверены в моей вине, а потому, что хотите остановить Де Калба.

– Разумеется, – ответил он, не разжимая губ. Я пожал плечами. Это было очевидно.

Мы снова летели, молча. Мюррей явно нервничал, видимо, на него подействовала Запись. От старался избавиться от того, что пробудилось в нем, и это мешало ему вести самолет спокойно. Наконец, я не выдержал и взял у него из рук рычаги управления.

Это был прекрасный маленький самолет, шестиместный, и при хороших условиях он мог лететь без вмешательства пилота. Если бы у меня спросили, какое у меня сейчас настроение, я бы ответил, что именно такое, какое должно быть у человека, у которого впереди большие неприятности. Однако они еще не начались.

Но вот Мюррей издал какой-то хрюкающий звук. Я повернулся к нему, а затем… время остановилось.

У меня возникло ощущение, что по самолету что-то быстро движется. То, что я впервые встретил в Рио, вернулось. Внутри меня вспыхнул источник энергии, но мощность его излучения не возросла до взрыва. Внезапно источник отключился. В самолете уже не было таинственного пришельца.

Мюррей согнулся, медленно наклоняясь вперед. Я не видел его лица. Но облегчение длилось одно мгновение.

Сперва внутри меня что-то бешено запульсировало, и снова отключилось. С гравитацией произошло что-то непонятное. Земля вдруг начала поворачиваться вокруг нас, нависать сверху. Это тело Мюррея, навалившись на рычаги, лишило самолет управления.

Во мне бешено пульсировали вспышки энергии, и я не мог двинуться с места.

Но я смог преодолеть себя. Я дотянулся до рычагов и взялся за них. Мозг мой раздвоился. Одна половина его находилась в самолете, следила за полетом, а другая плавала в бездонной пустоте. Но я понимал, что где-то рядом со мной находится Мюррей, с головой, упавшей на грудь, и с обмякшим в кресле телом. Мюррей мертв.

Мертв? Разумеется мертв. Я хорошо знал действие некрона.

И второй, бодрствующей половиной мозга я осознавал, что нахожусь в очень тяжелом положении. Джерри Кортленд в опасной ситуации. В штабе ждут, что Мюррей прилетит вместе с подозреваемым в убийствах. Именно я был подозреваемым, и снова произошло убийство. А когда оно произошло, в воздухе были только я и Мюррей.

Бодрствующая часть моего мозга знала, что делать. Я полностью доверился ей. Я уже не помню, как развернул самолет и направил его обратно. Но тем не менее, это мне удалось. Однако, ни время, ни расстояние не существовали для той половины моего мозга, которая плавала в бездонной пустоте.

– Ну, теперь все в порядке? – послышался голос Де Калба.

Я неуверенно выпрямился в кресле. Комната плыла перед моими глазами, но это была знакомая комната, я видел, как доктор Эссен склонилась над кушеткой, видел чьи-то блестящие ботинки и видел плечо, на котором что-то поблескивало. Должно быть, я привез Мюррея, мертвого Мюррея?

– Это… это некрон, – с трудом проговорил я.

– Я знаю, знаю, – сказал Де Калб. – Ты же нам говорил. Неужели ничего не помнишь?

– Я не помню ничего. Кроме Мюррея.

– Мне кажется, его не спасти, – ровным голосом сказал Калб.

– Значит, он еще жив?

– Пока.

Оба мы повернулись к кушетке, где стояла Эссен со взволнованным лицом.

– Адреналин помогает, – сказала она. – Но реального улучшения не видно. Как только действие лекарства кончится, ему снова станет хуже.

– Может, отвезти его в больницу? – спросил я.

– Не поможет, – сказал Де Калб. – Доктор Эссен тоже врач. Она уже сделала все, что могут предложить ему в больнице.

Это существо нанесло удар в такое место, где не помогут ни скальпели, ни кислород, ни адреналин. Я не знаю, что делать, но и доктора тоже не знают, – он нетерпеливо передернул плечами. Это в первый раз убийца не довел дело до конца. Ты помешал ему. Но чем? Ты знаешь?

– Это происходило прерывисто, оно то уходило, то возвращалось, – я постарался как можно подробнее описать свои ощущения.

– Самолет летел, да? – пробормотал Де Калб. – Во всех предыдущих случаях жертва была неподвижна. Это кое-что объясняет. Если некронное вещество вибрирует во времени, оно должно быть локализовано в пространстве. А самолет летел быстро, и поэтому атака не завершилась полностью. Правда, смерть все равно неминуема, несмотря ни на что.

Я кивнул.

– Но все это будет трудно объяснить в Министерстве?

– Оттуда уже звонили, – сказал Де Калб. – Я ничего не ответил. Я хотел подумать, – он ударил кулаком по столу и воскликнул: – Я не понимаю этого! Я же видел Мюррея в пещере с нами! Я видел его!

– А не может быть так, – сказала доктор Эссен, – что ты видел в пещере труп полковника Мюррея? Труп, а не спящего?

Он повернулся к ней.

– Для меня очевидно, – продолжала она, – что мистер Кортленд во всем этом является каким-то катализатором. С того момента, как он вошел в дело, все развивается с пугающей быстротой. Я думаю, что нам пора принимать окончательное решение. Как ты считаешь, Ира?

Де Калб нахмурился.

– Что с Мюрреем?

– Он умирает, – ровно ответила Эссен. – Я знаю только одно средство, чтобы оттянуть его смерть.

– Неогипноз, – сказал Де Калб. – Хорошо, если он поможет. Мы пробовали его на спящих. Но поможет ли он в данном случае, я не знаю.

– Можно попытаться, – сказала Эссен. – Это шанс. Я думаю, будь он в сознании, он не позволил бы нам отправиться сквозь время. А теперь мы можем взять его с собой. Нужно действовать, Ира.

– Сможем ли мы сохранить ему жизнь, пока доберемся до шахты?

– Думаю, да. Не могу поручиться, но…

– Нам его не спасти. Может, люди Города смогут сделать это? К тому же Мюррей был с нами, я его видел! Кортленд, ты сможешь доставить нас на этом самолете в горы Святого Лаврентия?

– Разумеется, мистер Де Калб, – сказал я почти с истерикой в голосе. – Разумеется, мистер Де Калб, куда угодно.

Вход в шахту на склоне горы был виден издалека. Он выделялся темным пятном среди бледной полярной растительности. Однако с воздуха его было легче заметить, чем добраться к нему по земле.

Мы вышли из самолета на небольшой поляне у подножия горы. Подняться на гору было довольно сложно, но что нам оставалось делать? Де Калб и я несли тело полковника Мюррея на руках, доктор Эссен с небольшим саквояжем шла рядом и все время наблюдала за Мюрреем. Однажды нам пришлось остановиться, чтобы она могла ввести ему адреналин.

Я еще не пришел ни к какому решению. Я мог сейчас просто уйти от них, но это означало, что я оставался на земле в большой опасности. Пока я решил думать о чем-нибудь другом, чтобы не принимать окончательного решения, и идти с ними до шахты.

– Это не будет выглядеть так, что я как бы бегу от наказания? – спросил я Де Калба, когда мы остановились у шахты, чтобы перевести дух. Верхушки деревьев перешептывались над нашими головами. Солнце посылало нам свой теплый свет. – Ведь если ваша теория верна, то как только я войду в шахту, мое «альтер эго» выйдет из нее. Мне остается надеяться, что у него есть хорошее алиби.

– У него есть алиби, у тебя – будет. Но сейчас нам надо думать о другой операции. Некрон, Кортленд, некрон! Инфекция разума. Инфекция самой Земли, может, даже инфекция самой плоти.

Что же я выпустил в мир, когда открыл ящик, я узнаю через десять минут – и через миллион лет. Как только мы спустимся в шахту! – он покачал головой, – Идем!

8. Фантастическое путешествие

Я не думаю, что действительно намеревался пускаться в это фантастическое путешествие по оси времени. Я помог спустить полковника Мюррея по стволу шахты вниз, но мне казалось, что все это происходит во сне, я не считал это реальностью. Я был уверен, что проснусь в своем номере в гостинице Рио.

На дне шахты находилась узкая пещера. Лучи наших фонариков выхватывали из тьмы грубые шершавые стены. Мы внесли Мюррея в пещеру и уложили его на место, куда указал Де Калб. Доктор Эссен сразу склонилась над пациентом. Затем она подняла его голову и кивнула.

– Есть еще время, – сказала она. – Де Калб махнул рукой и, светя фонариком на стены, сказал: – Время! Вот где время! Эта пещера и все находящееся в ней, расположены на оси, вокруг которой вращается сфера времени, вращается в прошлое и будущее.

Это было сказано немного напыщенно, но тем не менее впечатляло. И доктор Эссен, и я, молча, слушали его, стараясь вникнуть в смысл его концепции. Но Де Калб уже приступил к действиям.

– Сейчас, – сказал он, – с Мюрреем все в порядке. – Он опустился на колено возле саквояжа, который несла Эссен, раскрыл его, откинул все четыре стенки: и я увидел какие-то странные приборы, поблескивающие стальными поверхностями. Де Калб начал собирать непонятную мне конструкцию, скрепляя вместе стержни и подвешивая на них блестящие баллоны.

Все вместе это напоминало дерево.

– Ну, Летта, – сказал он, закончив работу, – теперь твоя очередь.

– Ира, – колеблясь, сказала она,. Хорошо.

Пока они работали, я светил им фонариком.

Прошло довольно много времени, когда Де Калб удовлетворенно хмыкнул. Послышалось тонкое звучание, и дерево стало двигаться. Я от удивления выронил фонарик. Тогда Де Калб протянул руку и выключил его. Доктор Эссен тоже выключила свой фонарик. Стало темно. Только медленно двигающееся дерево поблескивало огоньками.

Постепенно темнота в пещере стала сереть, как будто огоньки дерева постепенно растворялись в пыльном воздухе пещеры и насыщали тьму своим светом. Становилось ясно, что мы находимся в овальной полости, окруженной темнотой шахты.

В сером полумраке я рассмотрел доктора Эссен, которая сидела, положив руки на толстый металлический лист, лежащий у нее на коленях. По листу были натянуты провода, как струны, и она, как будто играла на них, перебирая пальцами. Звука не было слышно, но света становилось все больше и больше.

– Теоретически, – сказал доктор Эссен, – все это было разработано много лет назад. Но только сейчас, когда мы находимся в особом типе пространства, можно практически реализовать это устройство. Еще в 1941 году я опубликовала несколько статей по этому вопросу: матричной структуре атомов. Но тогда практическое применение моего открытия было невозможно. Только здесь, на оси времени, я могу проверить правильность своей теории.

Я создала матричную структуру вещества, но период ее колебаний можно регулировать…

– Кортленду совсем не обязательно все знать об этом, – сказал Де Калб неожиданно весело. – В теории еще много такого, чего и я не могу понять. Мы направляемся в «терра инкогнита» – но я все же думаю, что мы попадем таки в город Лица.

Каким-то непонятным образом мы пока что выполняем правила игры – хотя и вопреки логике. Каким-то образом все расположились так, что мы четверо вошли в полость, где лежали спящими – неощутимые и невидимые ни для кого. Только в ультрафиолетовом свете можно было увидеть наши тела.

Мюррей может, конечно, умереть. Но так как некронное существо выпадает из времени, может быть, полковник излечится. Некоторые яды в больших дозах могут быть и лекарством. Возможно, долгая каталепсия вне времени вылечит Мюррея. Я думаю, что люди Города предвидели такой поворот событий. Ты засыпаешь, Кортленд?

Я засыпал. Мягкий монотонный звук, издаваемый вращающимся деревом, действовал на меня гипнотически. Но тогда этого я не понимал. Внезапно я захотел встать и уйти. Но тут же понял, что решение уже принято за меня.

Нервы мои напряглись. Я вовсе не хотел пускаться в это сумасшедшее предприятие. Самоубийца нередко отказывается от своего намерения в последний момент. Я напряг все свои силы и с трудом сдвинулся со своего места на четверть дюйма. И тут же услышал голос Де Калба:

– Нет, нет. Матрица пространства уже сформировалась.

Голова моя звенела. Серый свет, как паутина, слепил мои глаза.

И сквозь него где-то вдали во времени и в пространстве я увидел какое-то движение. Это было…

Возможно, это были мы сами на другом конце замкнутого круга времени. Мы просыпались после своего путешествия длительностью в миллион лет. Но это двигались они. Я не двигался.

Я был запечатан во времени и в пространстве. Я чувствовал, что мое сознание угасает, как пламя свечи, как угасающий фонтан. Оно уходило от меня все дальше и дальше. Я погружался в небытие.

И следующее, что я должен увидеть, подумал я откуда-то издалека, будет Лицо Эа, смотрящее в кроваво-красные сумерки конца мира. Затем пламя окончательно угасло, фонтан иссяк, и с тихим шепотом последние струи утекли куда-то в глубины моего мозга.

– И теперь нам нужно ждать, – где то в бесконечной дали прозвучал голос Де Калба. – Теперь нам нужно ждать – миллион лет.

9. Странное пробуждение

Волны с тихим шепотом накатывали на таинственный берег. Должно быть, подумал я, это во сне.

Сон?

Я не мог ничего вспомнить. Этот шепот был словами, но смысл их скользил по поверхности моего мозга, не оставляя ничего после себя. Зрение? Я не видел ничего. Где-то вдали угадывалось какое-то шевеление, но оно для меня не имело никакого смысла. Ощущение? Разве что тепло и ничего больше. Только голос – очень тихий – может быть даже музыкальный инструмент.

Но слова были на английском языке.

Но разве что-нибудь могло удивить меня сейчас? Нет, я был совершенно пассивен. Ощущения приходили и уходили обратно во тьму, окружавшую меня, оставаясь за стеной моих чувств. Какой мир? Какое время? Что за люди? Пока для меня это все не имело смысла.

– …ждать здесь так долго, – сказал чей-то печальный голос, такой нежный и мягкий, что у меня напряглись голосовые связки, как будто я хотел ответить ей. Затем голос изменился. Он стал умолять – я, даже находясь в ступоре, понимал, что ни один человек не смог бы отказать обладательнице такого голоса в том, о чем она просила.

– Значит, теперь я могу идти, Лорд? О, пожалуйста, позволь мне уйти! – английский язык был очень странным – с одной стороны, архаическим, а, с другой стороны, более сложным, чем язык моего времени. – Отдых в течение часа в Лебедином Саду, – продолжал молящий голос, – и я снова приду в себя. – Послышался вздох, мелодичный, почти музыкальный.

– Мои волосы – взгляни на них, Лорд! Они совсем потускнели! Никакого блеска! Только один час в Лебедином саду – и я снова смогу служить тебе! Можно мне идти, Лорд? Можно мне идти?

Никто не смог бы отказать ей. Я, зачарованный музыкой этого голоса, лежал. И тут, как будто мне плеснули холодной водой в лицо – я услышал грубый мужской голос.

– Придержи язык, придержи язык. И не пытайся задобрить меня, называя Лордом.

– Но уже столько времени прошло, я умру, я знаю, что умру! Ты не можешь быть таким жестоким. Я все равно буду называть тебя Лордом. А почему нет? Ты теперь мой Лорд. Ведь в твоих руках находится моя жизнь или… – вздох ее мог разорвать любое сердце.

– Мои бедные волосы, – сказала она. – Звезды совсем покинули их. О, какая я стала страшная! Что будет, если он сейчас проснется и увидит меня такой? Лорд, позволь мне провести один час в Лебедином Саду и…

– Успокойся. Я хочу подумать.

Наступила тишина. Затем сладостный голос что-то пробормотал на незнакомом мне языке. Мужчина сказал:

– Ты же знаешь правила.

– Да, Лорд. Прости.

– Хватит дерзостей. Слушай меня. Когда этот человек проснется, приведи его…

– В Лебединый Сад? О, Лорд Пайтнер! Я буду любить тебя вечно!

– Это не обязательно, – сказал хриплый голос. – Только приведи его туда, куда надо. Ты поняла?

– Я должна идти через Город? О, я умру, не сделав и десяти шагов. Мои бедные туфли… О, Лорд Пайтнер, почему не прямая передача?

– Если тебе нужны новые туфли, ты получишь их. Я не хочу тебе снова напоминать, что это секретное поручение. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь случайно настроился на нашу частоту. Передатчик в Городе настроен на…

Голос стих вдали, и вместе с ним стих голос девушки. Некоторое время стояла тишина, а затем послышался звук шагов и легкий женский смех, похожий на журчание воды в фонтане.

– Старый дурак, – сказала девушка и снова рассмеялась. – Если ты думаешь, что я., – снова она заговорила на незнакомом языке, которого я раньше никогда не слышал.

Затем я ощутил, что могу шевельнуться, что тело вновь подчиняется мне.

Я открыл глаза и взглянул в лицо девушки. Логика была абсолютно беспомощной. Она не могла объяснить мне мои ощущения. Позже я понял, в чем дело, я узнал, кто она и почему сердца мужчин тают перед ней. Было невообразимо приятно смотреть на это прекрасное лицо, на эти красиво очерченные губы, на эти глаза, постоянно меняющие свой цвет, на эти гиацинтовые волосы, в которых еще кое-где вспыхивали звезды.

Она склонилась надо мной, украшенные кольцами пальцы тронули мое плечо. Голос ее был нежный, мягкий, полный теплоты и доверительности. Все мое замешательство растаяло. Сейчас, когда надо мной склонилось это прекрасное лицо, я забыл, кто я, где я, что со мной произошло. Вероятно, она и была здесь для того, чтобы произвести подобный эффект.

Я узнал это лицо.

Но в данный момент я даже не пытался как-то объяснить. себе происходящее. Мне казалось, что язык у меня распух и не может шевельнуться во рту, а разум слегка одурманен. От чего это? От сна (или мне ввели какой-то наркотик, пока я был в бессознательном состоянии). Не знаю. Во всяком случае, сейчас я мог только смотреть. Даже удивляться у меня не было сил. Я смотрел на это прекрасное лицо, знакомое мне, и слушал этот красивый, отдаленно знакомый голос.

– С тобой уже все в порядке, – произнесла мурлыкающе она, глядя на меня своими изменяющимися глазами.

– Совершенно все в порядке. Не беспокойся. У тебя хватит сил, чтобы сесть? Я хочу тебе кое-что показать.

Я оперся на локоть и медленно с помощью девушки выпрямился и сел. Затем осмотрелся.

Я был одет в незнакомую темную одежду и сидел на низкой кушетке, которая представляла собой блок твердого, но эластичного материала, и мы были одни в этой маленькой комнате, стены которой были сделаны из того же материала, что и кушетка – твердые, но тем не менее эластичные. Все было выкрашено в одинаковый цвет – цвет сна, подумал я.

Девушка же сама была, как солнечный луч. У нее была гладкая нежно-золотистая кожа, и одета она была в тонкую шелковую вуаль бледно-желтого цвета, легкую, как паутинка. В волосах ее вспыхивали и угасали звезды. Глаза ее сейчас были ярко-голубыми, но когда я встретился с ней взглядом, они потемнели и превратились в фиолетовые.

– Посмотри, – сказала она. – Вот сюда, на стену.

Я повернулся и посмотрел. В дальней стене находилось круглое отверстие. А в нем я увидел грубую каменную стену, серое свечение и четыре неподвижные фигуры, лежащие в пыли. В первый момент для меня все это не имело смысла. Мой мозг еще находился во сне. А затем…

– Пещера! – внезапно сказал я. Да, это была пещера. Маленькое сверкающее дерево было последним, что я увидел перед тем, как я погрузился в сон. из которого я каким-то образом был перенесен сюда. Рядом с деревом лежал Де Калб.

Рядом – доктор Эссен. Металлическая плита с натянутыми проводами все еще находилась у нее на коленях, лицо ее было прикрыто локтем, а волосы – в пыли. В ее угловатом теле обнаружилась сейчас неожиданная грация и привлекательность. Она совершенно расслабилась во сне, который длился уже много – несколько тысяч? – лет.

Глаза мои задержались на мгновение на ее лице, затем я перевел взгляд на Мюррея, который лежал неподвижно, а затем я снова посмотрел на доктора Эссен, стараясь понять, чем же оно меня встревожило. Оно было… оно было…

Но еще одна фигура привлекла мое внимание, и я тут же забыл о загадке лица Эссен. Ее вытеснило из моей головы изумление, я внезапно узнал того, четвертого, что лежал на пыльном полу пещеры. Я смотрел на него, будучи не в силах произнести ни слова.

Ведь до того момента я мог предполагать, что мы все просыпаемся, медленно, мучительно, и я был первым, кто проснулся. Однако четвертым человеком, которого я увидел в пещере, был Джерри Кортленд! Я!

Я с трудом поднялся на ноги и обнаружил, что вполне могу управлять собой. Девушка с участием улыбнулась мне.

– Со мной все в порядке, – сказал я, – но я еще там.

Я помолчал.

– Остальные тоже проснутся? Де Калб… Доктор Эссен… Они…

Она колебалась.

– Проснулся только ты, – сказала она, наконец.

Я неуверенно подошел к стене и заглянул в пещеру. Но пещеры там не было.

Я понял это, когда подошел поближе к стене. Я увидел, что в стену вмонтирован экран – вроде телевизионного, только изображение в нем было очень четким, с ощущением глубины пространства.

И если это изображение было отдалено от меня в пространстве, оно, может быть, отдалено и во времени. Возможно, я смотрю сцену, которая произошла неделю назад, а может и больше. Это было очень неприятное ощущение: я почувствовал, как рвется моя тонкая связь с миром. Я посмотрел немного испуганно на девушку.

– Раз я сейчас не в пещере, значит и они тоже? Эта сцена была снята, когда мы все еще не проснулись, – я почувствовал, что говорю не то. – Прости, – сказал я и потер рукой лицо, – что же случилось?