Катерина Солнечная
Расскажи мне о своей катастрофе
Часть 20
Я с улыбкой и немного с замирающим сердцем смотрела на свою начальницу.
– Ты уверена в своем решении, Дарина? – она тихонько постукивала кончиком карандаша о поверхность стола и внимательно на меня смотрела сквозь стекла довольно стильных очков.
– Да, уверена, – я, не сомневаясь, ответила.
– Очень жаль. Ты меня очень устраивала. Со всеми задачами справлялась в срок, выполняла задания качественно и быстро. Ты коммуникабельная. Последняя делегация осталась очень довольна тобой и как переводчиком, и твоей программой.
Мне было очень приятно слышать эти слова от начальницы. Мы редко с ней могли вот так поговорить, да и не принято как-то вести вот такие беседы. Я кивнула ей и мягко улыбнулась.
– Мне не передать словами, как приятно это слышать, но решение я не поменяю. Мы можем с вами сотрудничать и по электронной почте. Я на связи и готова всегда к работе и помощи.
– Спасибо. Я ценю это, – секундное молчание. Рошель отпила кофе из своей чашки. – Что ж, в таком случае расчет ты получишь к концу недели. Было приятно с тобой поработать. На связи, Дарина.
Я встала со своего места, пожала ей руку, прошептала: «Спасибо».
Уже приоткрыла дверь, чтобы выйти, как услышала брошенную в спину фразу:
– Можно вопрос? – я немного развернулась в ее сторону, кивнула в знак согласия. – Когда ты сюда устроилась на работу, это выглядело примерно так, будто ты бежала от кого-то, искала что-то…Что это было?
– Бежала? – я задумалась над ее вопросом. Я ведь действительно бежала, бежала от самой себя, от людей, от всех… Искала… А искала себя, искала душевный покой, тишину и хотела забыться. Хотела… Получилось?
Нет, моя душа, сердце – все рвалось к близким, к родным. И то рвение, желание придавало столько сил, что было глубоко наплевать на свои изъяны, на свое прошлое, повторения которого я так боялась.
Может, я повзрослела, хотя нет, скажем так, во мне стало больше мудрости, меньше страха, появились новые цели и приоритеты. Появилось желание быть открытой и не бояться этого. Ведь тот, кто меня знает, любит меня не за мое тело, лицо и так далее, а за то, какая я внутри.
– Да, бежала, искала и … я нашла, – в этот момент я думала об Олеге. О сегодняшнем моем дневном, а его ночном разговоре. Когда он спал, а я его разбудила. Его голос был хриплым, вызывающим тысячу мурашек по телу. Я звонила ему просто сказать, что соскучилась, и пожелать добрых снов. Он улыбнулся мне и послал воздушный поцелуй. Попросил меня рассказать о планах на день, и, пока я рассказывала, казалось, что только начала, а он уже уснул. Еще секунду полюбовалась им, прошептала «спокойной ночи» и отключилась. И сразу поняла, что я правильно все решила для себя.
– Я так и поняла, – она улыбнулась. – Любовь – прекрасное чувство. Каждая женщина его достойна. И еще, – она встала со своего рабочего места и пересела на небольшой диванчик с кофейным столиком. Похлопала ладошкой об обивку дивана в пригласительном жесте присесть рядом с ней.
Я прошла к ней и присела рядом с Рошель. Если я и удивилась такой откровенности, то виду не подала. С Рошель всегда было приятно работать, но на такие темы мы разговариваем впервые. Может, потому, что скоро наши рабочие отношения разорвутся, и теперь соблюдать этические части общения подчиненный и начальник необязательно.
– Знаешь, я плохо разбираюсь в людях, но тем не менее. Я вижу твои опасения, я видела твои шрамы, – я изумленно посмотрела на нее. – Не удивляйся так, я видела не все и не знаю, как это выглядит на самом деле. На парковке, ты выходила из машины… Не помню, второй или третий твой рабочий день был у нас. Ты была в белом топе, солнце в этот день светило нещадно. Ты вышла из машины и потянулась за жакетом, спину было видно, топ просвечивал, я заметила на руке и частично на шее шрамы. Сделала свои выводы. Что с тобой случилось? Если не хочешь, не говори, но…
– Я пострадала при пожаре, на меня упала дверь. Я была маленькой. Но все в прошлом.
– Я знаю, что в прошлом. Наверное, здесь ты не найдешь жалости. Ты ее и не ищешь. Ведь так?
– Не ищу, Вы правы.
– Но тем не менее, ты уехала от всех и, в том числе, от себя…Твой мужчина тебя принял такой?
– Я изощрилась не показать свои шрамы. Сестра и все мои родные, но в большей степени сестра, постоянно говорят выйти мне из зоны своего комфорта, панциря, что ли…Мне сложно. Слишком много обидных слов было сказано, слишком много взглядов и жалости я слышала и видела в прошлом. Я понимаю, что так нельзя жить, как я, я хочу любить себя, ведь это я. Такая, какая я есть.
– Почему ты боишься открыться полностью перед своим мужчиной? Если он тебя не примет, прими достойно его выбор и пойми, что значит самое лучшее и приятное приготовит тебе судьба чуть позже.
– Я понимаю, Рошель, но страхи…
– Послушай меня, дорогая. Ты очень хорошая, роскошная юная женщина. По настоящему роскошной женщине чужды стереотипы. Такая женщина может себя реализовать во всем, в чем захочет, к чему прикоснется. Она ценит время, у нее обязательно есть «свое» время. Она привыкла быть собой, всегда и во всем. Это женщина, которая не растратила умение искренне восхищаться и получать удовольствие. Она потакает своим желаниям. Исполняет их. Дарит радость и получает от жизни все. Каждый, каждый момент ее жизни подобен драгоценному камню – сияет, переливается, играет множеством граней. У такой женщины роскошью является ее свобода. Свобода от всего плохого, от дурных мыслей, от плохих людей. Ей чужды взгляды других, разговоры, жалость, сплетни. Подведя итог, дорогая, ты – роскошная женщина, не забывай это. Все, что я перечислила, относится к тебе, но ты не всем пользуешься. Люби себя, прими себя, мечтай, сверкай, переливайся, живи и дыши полной грудью. И откройся перед мужчиной. Нельзя тянуть.
– У меня нет слов, Рошель, – я переваривала каждое сказанное ею слово.
– И не надо, Дарина. Ты все это и так знаешь, наверняка, тебе это говорили родные, просто тут ты посмотрела на ситуацию и слова с другого ракурса, так сказать, другой взгляд. Знаешь, я тоже неидеальная, мне понадобилось очень много времени понять и принять себя. Я приняла, я полюбила себя, и у меня появился мужчина. Любовь всей моей жизни. И я счастлива. Я реализовываю себя во всем с его поддержкой, вниманием и любовью. Открытые отношения. Я желаю тебе удачи, дорогая.
– Спасибо, Рошель. Спасибо за теплые слова поддержки. Они очень ценны для меня. Правда, – я улыбнулась ей. – И мне нужно их переварить.
– Конечно. Я много тебе наговорила. Подумай над моими словами. А теперь извини меня, но у меня сейчас будет встреча. На связи, – мы обнялись на прощание, и все же я ушла.
Весь оставшийся день я думала над ее словами. Они выбили меня из равновесия.
Вечером сходила на ужин к друзьям, сообщила им, что приняла решение уехать обратно в Россию домой. Новость они восприняли не то, чтобы радостно, но в целом поддержали. Это были единственные близкие люди у меня здесь, с которыми действительно было грустно расставаться.
К концу недели все вещи были собраны. Я продумала, как доставить в Россию мои пожитки, хоть и немного у меня их было, но все же самой увезти было бы проблематично. А потом в последний момент решила все, что лежит на мне балластом из вещей, оставить тут, в Зеландии. Вдруг другим жильцам что-то и пригодится. А личные вещи у меня все влезли в пару дорожных сумок.
С друзьями перед моим перелетом устроили небольшое барбекю. Попрощались, дав обещание не терять связь.
Сейчас я сидела на берегу океана и смотрела на звездное небо. И вроде все было хорошо: решение принято, вещи собраны, но такая в душе грусть… Все-таки я жила в прекрасном мире, месте. Здесь много приятных воспоминаний оставлю. Хорошее место, тихое. Здесь я на время перевела дыхание, нашла гавань, и которую сейчас готова оставить. Время пришло.
Меня отвлек видеозвонок. Олег. Я встретила его с улыбкой.
– Привет, красавица. Хотел пожелать тебе спокойной ночи.
– Привет. Спасибо. А тебя с добрым утром.
– Что случилось? – он обеспокоенно спросил меня. – Ты грустная. Кто-то обидел?
– Все хорошо, Олег. Честное слово, – я быстро попыталась заверить мужчину в этом. Улыбнулась. – День был долгим и нелегким. Но все хорошо.
– Вредина, сказала неубедительно. Я теперь буду переживать.
– Все хорошо. Скучаю, – тихо произнесла.
– И я, маленькая, скучаю по тебе. Когда тебя ждать?
– Не знаю, может ближе к декабрю и праздникам…
Тяжелый вздох послышался от мужчины.
– Время быстро пролетит. Работы много у всех, – я попыталась разрядить обстановку.
Мы еще немного поболтали о его планах на день, о всякой ерунде и отключились.
Я обняла себя за колени, положив подбородок на них, и слушала шум океана. Я не сказала никому из родных, что приняла решение приехать, что снова вернусь домой, но уже не в гости, а насовсем.
Уже завтра мой самолет будет приближать меня еще ближе к родным. Почему никому не сказала? Не знаю, у меня нет ответа на этот вопрос. Наверное, я не хочу волнений родственников. Они всегда волнуются и переживают, когда я летаю, может, хотела сообщить уже в России, что больше не уеду от них, хотела видеть радость от этой новости на их лицах. Хотела сделать сюрприз. Всем.
«Спасибо тебе за все, моя Новая Зеландия, за то, что встретила меня, приняла, показала и открыла много красивых мест, дала друзей и хорошую работу. За все спасибо!». Прошептав слова благодарности, встав на ноги и отряхнув себя от песка, пошла домой.
Усыпала с чувством, что завтра для меня откроется новая глава в жизни.
И как я оказалась права!
Часть 21
Как выяснилось, родственники мне тоже не все рассказывали.
Прилетев в Россию, вызвала такси, и, уставшая, поехала домой. Дома разложила свой багаж и, сходив в душ, решила позвонить маме и папе. На часах было шесть вечера, спать не хотелось.
– Мамулечка, привет. Как у вас дела? Я соскучилась, – было так приятно услышать родной голос, что сердце мое наполнилось приятным теплом. Голос мамы был немного уставшим и невеселым. Я нахмурилась, и волнение быстро пришло на смену приятному теплу.
– Привет, мое солнышко. Все…нормально. Как ты? Уже проснулась? Сколько там у тебя сейчас времени? – мама быстро перевела тему разговора и я поняла, что меня захотели надурить.
– Еще рано, мама. У тебя голос такой, будто не все в порядке, – я зевнула. – Вы дома? Как папа?
– Нет, мы все собрались у Дани. Вот чай пьем, – мама запнулась на слове. – Дарюша, давай немного позже созвонимся, хорошо?
– Да, конечно, мамуля. Передавай папе привет.
Все понятно, что ничего непонятно. Почему мама себя так вела? Она всегда так радовалась моим звонкам, иногда я даже не знала, как положить трубку, потому что у нее было столько новостей. А тут такой странный разговор. Я ни на секунду не поверила, что у нее все хорошо.
Раз так, держитесь. Семья, блин, называется. Вот сейчас поеду к ним и все сама выясню.
Конечно, я и не предполагала, что вот так всем сообщу, что приехала, но раз все в сборе, то, может, это и к лучшему.
Быстро одевшись, взяла ключи от машины и вырулила со двора. Поездка не заняла много времени.
Заглушив машину, посмотрела на дом. Огни горели в гостиной. Набрав электронный код на двери, я прошла в сад. Мне кивнул охранник, тот, что меня возил к Олегу. Я кивнула ему в ответ.
– Не знали, что вы приехали, Дарина.
– Я никому и не говорила.
– Решили сделать сюрприз?
– Именно.
– Хорошо. Но в следующий раз лучше предупредить, а то неспокойные времена. Вам ведь не хотелось бы повторения того нападения на вас?
– Все так плохо?
– Дела не очень, если честно.
– Ясно.
Я поднялась по ступенькам, вошла в дом. Слышала голоса родных. Они что-то обсуждали. Я сняла верхнюю одежду, обувь. Осень – время утепляться.
Прошла в гостиную. Даня стоял у окна и смотрел в него. Его руки были в карманах, спина напряжена, отец сидел в кресле и приобнимал маму. Максим отпивал янтарную жидкость. Виски? Алиса стояла рядом с Даниилом и что-то ему говорила. На кофейном столике стояла еще пара стаканов под виски: где-то уже отпитые, где-то не начатые. На диване сидел Олег. Он что-то печатал на ноутбуке и хмурился. А где Ксюша? Все были в сборе, кроме нее, и все настолько напряженные, что мне прям реально стало так страшно, что захотелось убежать от сюда, вернуться через какое-нибудь время, понять, что все мне это просто показалось. Но нет. Решила подать голос и объявить о своем присутствии. Мне сейчас даже было пофиг на их реакцию, я боялась услышать, что же тут произошло, раз все такие хмурые, напряженные, заведенные.
– А чай-то у вас тут совсем крепкий, как я посмотрю, – я даже не обратила внимания на их ошарашенные лица от моего появления. – Мама, с каких пор ты стала мне недоговаривать? И что вообще все это значит?
– Даря? – Алиса, кажется, первая отошла от шока. – Что ты тут делаешь?
– Я на чай пришла, разве не видно. Сразу и пришла, как почувствовала, что мама меня динамит по телефону, – я вопросительно посмотрела на маму.
Мама быстро отмерла от шока и, выскочив из папиных объятий, крепко меня обняла. Мамины объятия меня всегда успокаивали и придавали уверенности. Но не в этот раз. Я внимательно смотрела в мамины глаза, которые заволокла печаль и грусть, а, может, тревога. Не знаю, но там точно не было видно спокойствия.
Олег быстро отложил свой ноутбук на поверхность дивана и встал вслед за мамой. Я кивнула ему и улыбнулась. Он тяжело вздохнул, рукой провел по коротким волосам на голове.
– Дарина, почему не сказала, что приедешь? – Олег сгреб меня в крепкие объятия после мамы. Но быстро отпустил. Неуместно было при всех стоять и обниматься, хоть обоим и хотелось. Я чувствовала это. Но мы и официально никому не сообщили о наших зарождающихся отношениях. – И вообще, когда ты приехала?
– Сегодня. Что случилось? А где Ксюша? – я присела на край дивана. Даня отошел от окна и сел в кресло. Руки сцепил в замок и уперся в них подбородком. Мне показалось, что брат постарел лет на десять.
– На Ксюшу напали. Хорошо припугнули. Да так, что она теперь лежит на сохранении, – прошептал Даня.
– А дети? С ними все хорошо? – я обвела всех присутствующих взглядом. Алиса кивнула. – Как сейчас Ксюша?
– Сейчас состояние стабильное, ее еще неделю точно подержат в больнице, врачи хотят понаблюдать за состоянием, – Алиса сделала глоток воды. – Она была в магазине, когда просили передать послание. Сильно припугнули.
– Как припугнули? – тихо прошептала я, глядя на Даню. Я боялась услышать ответ. Ведь я помню, как меня ударили в тот раз, хорошо, что соседи вовремя остановили того мерзавца, которого отправили передать сообщение через меня моему брату и Максу.
– Её не били, если ты об этом, – папа грозно пробормотал. – Зажали, мерзавцы, в магазине и стали угрожать, показывая фотографии, на которых показаны все ужасы того, что они могут с нами сделать. Потом отпустили, но ей плохо стало. Люди скорую вызвали и потом уже до нас дозвонились.
– Какой ужас. Мне жаль, Даня. Мне очень жаль, – я крепко сжала плечо брата. – Столько времени уже идет эта вражда, прессинг? Когда все закончится? Когда? – шептала я.
– Мы решили, что пора разделиться. Хотим сами поймать их в ловушку, – я первый раз в жизни слышала в голосе Дани столько ледяных ноток. – Отец и мама уедут в Европу, Ксюшу и Алису разделим и отправим в те места, где их не найдут. Мы будем тут вести дела и борьбу.
– Даня, а как же дети? Где в твоем плане будут находиться дети? – я обеспокоенно спросила.
– А дети будут в третьем месте. С ними будет Олег.
– Олег? – я вопросительно посмотрела на него, потом на брата, на отца, Макса. – Ты ведь работаешь. С кем будут дети в это время?
– Вот и я о том же говорю, что нельзя детей оставлять с охранниками на целый день. Дети и так будут в шоке, а тут еще чужие дяди. Да кто даст гарантию, что охранника никто не подкупил, и что он сам не сдаст детей тем, кто этого и ждет для мер воздействия на вас,– голос мамы дрожал от волнения. – Как я буду с отцом чувствовать себя в этой Европе, зная, что у вас тут какой-то кошмар. Как? А теперь еще и Дарина приехала.
Я вопросительно посмотрела на маму. Что она такое несет? Ну, в смысле, конкретно про меня. С остальным я была согласна.
– Мама!
– Что «мама»!? – голос на надрыве. – Что «мама»?! Да, я не переживу, если… – мама заплакала. Уткнулась в папино плечо и горячо, с надрывом заплакала.
Папа крепко ее обнял, покачивая, стал успокаивать. Я понимала ее очень хорошо. Я знала, что значат для нее эти слезы. Она не плакала с того самого пожара вот так, с надрывом, будто все, что она еще не сказала, высказывает именно так. Солеными ручьями и сбившимся дыханием. Я понимала ее, ее переживания, страхи. Потому что они и у меня остались, и глупо сейчас всем говорить: «А я ведь предупреждала!» – боюсь, боюсь…Я больше не хочу такого переживать…Не хочу.
– Алиса, здесь есть валерьянка или что-нибудь, что поможет маме успокоиться? – Алиса, обнявшая себя руками, повела плечами и отрицательно помотала головой. Я встала со своего места и, взяв чей-то стакан с виски, подошла к папе. Вручила ему, что бы он дал маме выпить. Не знаю, поможет это или нет, но попытаться стоило. А сама приобняла ее со спины, и тихо на ушко прошептала:
– Мамуль, – но отклика не нашла. – Мамуль, мамочка, поплачь, тебе станет легче, но… – я обошла ее и присела около нее на колени, взяла ее руки в свои, ощутимо сжала. Такой прием действует, когда хочется привлечь внимание. Я продолжала шептать. – Но нос заложит, и он будет красным, пойдут сопли, глаза будут красными и будто в песке, горло заболит и вообще появиться головная боль, – она усмехнулась.
Алиса вообще засмеялась. Хоть я и говорила тихо, почти шёпотом, но, тем не менее, меня все слышали. В комнате стояла гробовая тишина, и лишь мой голос и мамины всхлипы ее нарушали.
– Думаешь? – мама грустно улыбнулась. Я кивнула ей. – Конечно, знаешь, я и забыла. Я боюсь, боюсь за каждого из вас, – она обвела взглядом каждого находящегося в комнате. Но вернула взгляд мне, – я не переживу еще, если что-то снова случится с тобой или каждым из вас. Я не вынесу больше столько боли, дум и переживаний. Я не смогу больше смотреть, как мучается мой ребенок от боли, а сама не можешь ему ничем помочь. Я не хочу. Больше так не хочу. Может, ты уедешь?
Я посмотрела на Алису, на Даню, на папу. Каждый думал о своем, надеюсь, не о том пожаре, потому что я о нем больше не хотела вспоминать.
– Я не могу, мама, – тихо прошептала я. Потом скажу ей, что вернулась насовсем, сейчас как-то не до этого.
– Она останется здесь, – в голосе Олега были стальные нотки. Я посмотрела на его хмурое лицо, на котором играли желваки, и снова обратила свое внимание на маму.
– Мама, послушай меня. Я не уеду, – она снова тяжело вздохнула и смахнула со щеки слезинку. Папа что-то сказал маме на ушко, она крепче к нему прижалась, – не сейчас. Так получилось, что я здесь. И, да, так вышло, что и у вас здесь серьезные проблемы. Проблемы, которые вскоре решатся. План Дани, я уверена, продуман и его нужно придерживаться. Когда-то и у вас были проблемы с бизнесом, но сейчас ситуация другая. – Сама не верила, во что говорила, но, тем не менее, – посмотри, сколько нас много, какая поддержка, какая команда. Кроме того, Даня говорил, что с ним еще Александр, не помню фамилию, ну тот, что баллотируется в губернаторы. Я думаю, что есть еще кто-нибудь, о ком мы и не знаем. К тому же ваши дети сильные. Посмотри на Даню, он четко идет к цели, не отступая ни на шаг, верит в свою силу. Не хочет ломаться и уступать перед какими-то мудаками криминального круга. Я горжусь тем, что Даня и Максим не идут на поводу и отстаивают свою позицию. Ксюша у нас очень сильная, хоть и кажется самой ранимой и нежной в этой семье, но, тем не менее, я уверена, что поддержит Даню в любом решении. Рука об руку, шаг к шагу. Алиса – это наш ураган, ее не захотят трогать, даже если выхода не будет. Не уверена, что рискнут, – Алиса засмеялась, я тоже, – вспомните нашу школу, кто давал всем деру? Кого боялись даже мальчишки? Из-за кого вы чаще всего посещали кабинет директора?
– Потому что я всегда была рядом с тобой. А Даня вечно упускал все самое интересное, – она улыбалась мне, и глаза ее светились ярче от тех воспоминаний.
– Я чего-то не знаю про свою жену? – Максим пересадил к себе на колени Алису и крепко обнял. Нежно поцеловал ее в щеку.
– Я тебе потом расскажу. Но учти, там нечем особо гордиться, – она нежно ему улыбнулась.
– А я скажу, что есть чем. Ты всегда вытаскивала меня из негативного окружения, ты всегда была рядом, ты всегда мне помогала. Ну, а выбранные тобою способы, – я засмеялась, – я не могу критиковать. Мамуль, не переживай. Я понимаю, что это сложно, но… тем не менее.
– А ты? Я не хочу…
– Мама, за меня тебе нужно волноваться в самую последнюю очередь. Во-первых, никто не знает, что я прилетела. Во-вторых, может, и от меня будет какая помощь. В-третьих, я свое уже отбоялась, перетерпела, пережила. И не забывай, я же не чувствую боли, – тихо прошептала ей.
Когда-то придуманная с ней вдвоем шутка, что я не боюсь боли, переросла уже во что-то для меня родное. Помню, это было в больнице, когда мне делали вторую или третью операцию, Алиса и Даня очень переживали за меня, у них даже успеваемость в школе упала. Они проводили много времени с родителями в больнице около меня. Вот тогда мы и решили с мамой приврать им, что я не боюсь боли, что у меня очень высокий болевой порог. Да и врач тогда об этом говорил. Так что это даже не вранье, у меня действительно был не такой болевой порог, как у большинства людей, но боль я чувствую.
Мама брату с сестрой сказала, что я ее не чувствую, чтобы они стали меньше за меня переживать и настроились на учебу. И мне, кстати, с болью стало легче жить и справляться. Я стала в какой-то степени терпимее и сильнее. Так и приросло это ко мне, что боли я не ощущаю.
– Да, все время забываю, – мама грустно улыбнулась, – может, тебе тогда с Ксюшей побыть? И когда нам лучше улететь с папой? Но обещайте, что мы будем знать о каждом вашем шаге и делах, – уже строго проговорила мама.
– Дорогая, билеты куплены на послезавтра. Время собраться еще есть, – папа крепко держал уже успокоившуюся жену в руках, – все будет хорошо, дорогая. Обещаю. В конце концов, мы едем не на другой конец света, а будем в пяти часах лета.
– Дарина поедет со мной и детьми. Пока я буду на работе, она будет с ними, – Олег говорил четко и серьезно смотрел на меня. Я кивнула ему в знак согласия, – детям будет так лучше адаптироваться, к тому же она для них родной человек. Она знает, как с ними общаться, как жить. Она сделает для них время максимально уютным и домашним.
– Это лучшая идея, чем с ними пока ты на работе находились бы охранники, – проговорил Максим, одобрив предложение Олега, – и нам спокойнее с Алисой.
– Насколько ты прилетела, Дарина? – Олег снова взялся за ноутбук и что-то там печатал, – мы должны все четко продумать и распланировать.
– Я не знаю. Насколько надо, настолько и останусь.
– Хорошо. Разберемся, – Олег продолжал что-то печатать в ноуте, но одновременно говорил со всеми нами, – итак, в принципе, мы все обсудили, дальше детали, но это уже чисто с мужской половиной здесь присутствующей. Кто и где теперь живет – все знают. Кто и куда должен уехать – тоже.
– Пойдем со мной, мама, умоемся, а потом пойдем пить чай, пусть мужчины тут поболтают, – Алиса взяла маму за руку, и они вышли из гостиной. Я тоже встала, но пошла на кухню поставить чайник. Уже выходя из комнаты, услышала папин голос.
– Я рад, что ты приехала, Дарина, – я улыбнулась ему.
– Я тоже, папа, я тоже.
Мы долго сидели на кухне женской компанией и пили чай. Сделали звонок Ксюше, убедились, что у нее все хорошо, успокоились. Сестре и маме я призналась, что вернулась насовсем, хотела сделать сюрприз, как получилось, не к месту и не вовремя. Но женщины были очень рады услышать от меня эту новость. Я сама до конца не поняла, но я попросилась переночевать у родителей в доме. Знаю, что это будет для меня эмоционально сложно, но перебарывать себя нужно. Неизвестно еще, где мы будем жить с детьми, я не хотела, чтобы они чувствовали мои страхи и переживания. Мне нужно побороть в себе их. И хотелось быть ближе к маме и папе. Я чувствовала, что это необходимо и мне, и им.
Уже ближе к полуночи мы засобирались по домам. Я подошла к Олегу.
– Мы скоро поедем домой. К тебе или ко мне? – безапелляционно спросил меня. Я видела, что он был недоволен. Наверное, тем, что я приехала и внесла сумбур, но, тем не менее, я здесь.
– Я хотела переночевать с родителями.
– Хорошо, тогда я поеду на работу, там еще есть незаконченные дела. Дом твоих родителей под охраной, все должно быть хорошо. Хотя я уже сам не знаю, с тобой и Ксюшей все получилось не так, как должно было быть.
– Не волнуйся, все будет хорошо. Любой план иногда дает сбой, и за всем и не уследить, – я взяла его за руку.
– Почему не сказала, что прилетишь? – строго спросил меня.
– Извини, я хотела сделать сюрприз. Глупо. Я понимаю.
– Не глупо, я рад, что ты здесь, моя красавица, но я теперь вдвойне переживаю. И я должен знать обо всем, чтобы смочь защитить.
– Извини, что не сообщила, но и вы меня не ставили в известность, что у вас тут творится…
– Мы тоже хороши.
Он крепко меня обнял, я вдохнула родной аромат своего мужчины. Я видела и чувствовала его напряжение, мне хотелось его стереть. Но я не знала как.
– Завтра я заберу тебя от родителей, и поедем собирать необходимые вещи. Детей заберем и поедем в новое место.
– Хорошо. Береги себя, – я поцеловала его в щеку. Родные были недалеко, поэтому не хотелось их и себя смущать. К тому же мы не афишировали свои отношения. Думаю, что Олег сам расскажет Дане и Максу, что к чему.
