Катерина Пелевина
Особенная
Глава 4. Света.
Господи, он ещё и сумку мою донёс. У меня чуть сердце не остановилось.
Почему он так странно себя ведет? Будто реально умом двинулся. Я же ясно дала понять, что неинтересно мне это.
Едва он выходит, как я слышу от девушки напротив:
– Парень твой? Красавчик, – цедит она, усмехаясь, а я мотаю головой.
– Он мне никакой не парень. Нет, – тут же отрезаю любые мысли об этом, а она удивленно смотрит.
– Ну и зря ты так брыкаешься…Видно же, что нравишься ему. Высокий такой, а руки эти? – волнительно произносит она, пока я вещи разбираю. – Я – Дина, кстати.
– Привет, а я…
– Света…Слышала я из уст твоего «не парня», – смеется она, протянув мне руку. – Это Катя. Мы из одной школы.
– Привет, – знакомлюсь с ними обеими. Очень милые и симпатичные девочки, слава Богу, а то я переживала, что с соседками проблемы могут быть. – Нет, серьезно…Я ему никто, так что можете спокойно встречаться с ним. – заявляю, а Дина хохочет.
– Каждая нормальная девушка знает, что если сердце занято, нечего там ловить. А этот таскается за тобой, как будто ты сестра его младшая. Я, признаться честно, сначала так и подумала. Думаю, как мило, а…Пока разговор ваш не услышала, тут всё на место и встало, – говорит она улыбчиво. – Боишься его, видно…
– Да это не страх. Скорее…Просто вы его не знаете. Узнаете ещё.
– Поглядим, – хихикает Катя, прикрывая рот рукой. – Ну что…Переодеваться будете?
– Да я так, наверное… – смотрю на себя и понимаю, что надо бы шорты надеть вместо джинсов. Всё же солнце там лупит сильно.
– Переоденься, здесь не щадит никого солнышко…На воду пойдем сегодня…Мы здесь не впервые. Были уже. Знаем что да как.
А вот вода – это не очень хорошо для меня. Я плавать не умею. У меня это страх номер один реально, поэтому я обычно на берегу остаюсь.
Всё же надеваю шорты и майку, и иду с девочками знакомиться со всеми. Я тихушничаю, а Дина всё время подталкивает меня к разговору. Кроме того, скоро обед. Все торчат возле столовой, и мы там же, и мой взгляд снова врезается в его широкую спину. Я тут же отвожу его, но Дина улыбается.
– Трудно не заметить, да, – хохочет она, увидев мою реакцию. Я просто молчу и слушаю как Женька неподалеку записывается на всякие там футболы, волейболы, плавание и прочее, а вожатая только и успевает что отмечать это в своём блокноте. Я стараюсь не смотреть в его сторону.
Обедаем, девочки что-то рассказывают о своей школе, а затем мы все направляемся по комнатам, чтобы надеть купальники. Я очень худая, я сама знаю. Правда несмотря на это у меня есть грудь и попа тоже есть. Дина же намного меня крупнее, она эдакая сладкая булочка, если сравнивать нас.
– Капец…Зависть, – стонет она, рассматривая меня, а мне стыдно. У меня же рёбра даже видны, пересчитать можно.
– Чему тут завидовать? – у неё, наверное, грудь размера четвертого, если не больше. Я не сильна в этом, ведь у меня самой до двойки еле дотягивает.
– Так ты же 90-60-90, ну…Или 80-50-80, – утверждает она, глядя на меня, а потом смотрит на Катю. – Скажи же.
– Ага, – подтверждает она, вздыхая. И я их вообще не понимаю, если честно. Они реально красивые. У них круглые лица, розовые щёки, пышная грудь и всё, как надо, а у меня вид болезненный и кожа бледная, потому что я не загораю. И вообще почти никогда не раздеваюсь. Я купальник-то впервые в жизни купила, если не считать тот, который носила в восемь лет.
Тут же прячусь в полотенце, и мы направляемся на пляж всем скопом.
– Нет, я умру…Вы на него посмотрите, – стонет Динка, и я голову оборачиваю. Чему я удивлюсь? Конечно это Зорин. Во всей красе. В своих купальных плавках с широченной спиной и накаченными ногами. Смуглая кожа, косые мышцы, тонкая полоска тёмных волос, ведущая прямо туда… – Он вообще, блин, как с обложки.
Я тут же отворачиваюсь обратно. Нечего мне смотреть на него. К чёрту. Аккуратно собираю волосы в хвост, когда звучит свисток, и инструктор говорит, что мы можем делать что хотим, только за буйки не заплывать. Девочки идут купаться. А я осторожно следую к шезлонгам и ложусь подальше от всех на своё полотенце, расстилаясь на приятном солнышке, которое сразу же обволакивает меня своими лучами. На мне белый аккуратный открытый купальник, возможно, слегка чересчур открытый, потому что я хотела слитный, а мама меня заставила взять этот. У нее вкус лучше. А я очень мягкотелая, поэтому всегда сдаюсь под её напором. Зато теперь чувствую себя некомфортно, потому что излишне всё выпирает и дышать тяжело.
Чувствую, что начинаю довольно потягиваться, ощущая лучи на животе. Тёплые приятные согревающие. Долго так лежать конечно не собираюсь, иначе обгорю. Однако прикрываю глаза и чуть ли не проваливаюсь в сон, пока вдруг капли холодной воды не касаются моих бедер и живота и не отрезвляют меня до состояния паники.
– Ай! – вздрагиваю, приподнявшись, и вижу, как Зорин нависает надо мной, а с его взъерошенных волос бежит вода прямо на меня, заставляя его светиться от счастья.
– Какого чёрта?! Тебе заняться нечем?! – психованно пытаюсь встать, но он буквально придавливает меня к шезлонгу и не дает уползти, хотя я готова вприпрыжку бежать от него. Так, чтобы одни пятки сверкали. – Отпусти!
Пытаюсь выбраться, пока мою руку не перехватывают жесткой хваткой. А я снова смотрю на это, будто это вошло в наше привычное общение с ним. Его мокрое тело так близко с моим, и от этого всё будто наэлектризовано. Боковым зрением замечаю, что от этих прохладных касаний мой купальник в районе груди натягивается сильнее, ведь всё твердеет и напрягается.
– Женя! Хватит. Ты обещал! Я кричать буду сейчас.
– Прекрати ты в самом деле. Я девочек не обижаю. Меня папа хорошо воспитал. Я только поцеловать могу и завоёвывать, – улыбается он, на что я недовольно фыркаю.
– Отпусти меня, мне больно, – заявляю с тревогой в голосе, и он расслабляет руку.
– А что мне прикажешь делать, если я как дурак за тобой повсюду бегаю, а ты тут же удираешь, как только увидишь меня? Как общаться-то с тобой, Светлана?
– А тебе не приходило в голову, что я не хочу общаться? Вот так просто?!
– Нет…Исключено…Я это по щекам твоим вижу… – шепчет он, усмехаясь, а я краснею ещё пуще. Так что чувствую, как они горят ярким пламенем, готовые оставить от меня лишь пепел.
Тут же отворачиваю лицо и смотрю куда-то в пол, но чувствую, как он пальцы мои в руке перебирает.
– Да ладно тебе…Просто посмотри на меня. Я не хочу тебя обижать. Я наоборот хочу подружиться, – шепчет он, вынуждая меня приподнять лицо.
– Женя. Нельзя вот так навязывать свою дружбу. У всего есть предел, – заявляю я, ловя его взгляд на своей груди. Это не просто отвратительно, это ужасно. Я дышать не могу, меня словно к шезлонгу этому гвоздями прибили. Мне не нравится это. Я не для этого его надела… – Не…Не нужно…
– Просто красивая ты, вот и всё, – говорит он совершенно без зазрения совести. – Поговорить с тобой хотел. Подурить. Я же не приставать к тебе пришел ёлы-палы.
Да ладно? Серьезно, Зорин? Ты меня совсем за идиотку держишь?!
– Женя. Там целый склад девушек. Все твои. Иди и получи кого хочешь, ок? А меня не трогай, пожалуйста, – вынимаю свою ладонь и чуть привстаю, сгребая полотенце и закутываюсь в него, видя какую-то печаль на его лице, но мне всё равно. Не моё это дело. И не мои проблемы. – Дай мне встать нормально и уйти.
Парень лишь хмыкает себе под нос и отодвигается от меня.
– Ладно…Не так…Иначе зайду, – твердит он себе под нос, заставив меня нахмуриться и молча уйти от него, лишь раздумывая, что он имел в виду.
Девочки после купания спрашивают, что это было, но я качаю головой, не желая вообще что-либо рассказывать. На сон часе читаю книжку, после мы сидим на английском и занимаемся, вечером ужинаем и соседки направляются на дискотеку, а я остаюсь в комнате. Мне вообще всё это неинтересно. Конечно мама звонит и снова подгоняет меня пойти повеселиться, а я говорю, что подружилась с двумя девочками, чему она конечно несказанно рада, однако всё же просит меня социализироваться как можно больше. Обменявшись парой предложений, мы прощаемся, и я с чистой совестью ложусь на кровать читать новый роман. Время проходит незаметно, и я не сразу замечаю, что галдеж внизу становится намного-намного громче. Вообще никогда не понимала всего этого. Дурдом какой-то.
Сижу в комнате, пока туда не влетает взволнованная перепуганная Катя.
– Там…Этот…Женя твой! Матвею нос сломал, еле оттащили! – говорит она, заставив меня чуть ли не на кровати подпрыгнуть. И? Что мне сделать с этой информацией? Этот ещё и не на такое способен. Знаю я его. Полшколы они с Димой этим метелят время от времени.
– А…Я здесь при чём…Он не мой…
– Так из-за тебя…Дурочка, – заявляет Катя, и я морщусь. Что? В смысле?
– Ну, этот Матвей начал там парням чушь всякую втирать, якобы завалит тебя, ты и глазом моргнуть не успеешь…А тут …Женька, видимо, услышал…
О, Господи. Цокаю, мотая головой. Что ещё за чушь?
– Это же глупость какая-то. Какой ещё Матвей…Знать его не знаю. И Жене реально не стоило…
– Ты лучше успокой иди его. Он там сам не свой. Воспитатели злые, как собаки ходят…
– Но я…
– Иди-иди, – подгоняет Дина в дверях и улыбается. – Господи…Ты с ума-то не сходи! Парень там носы из-за тебя ломает, а она сидит тут, как тихоня, отмалчивается. Никто же тебе не говорит встречаться с ним. Поговори просто. Дёрганный он у тебя какой-то. Ревнует, видимо, сильно.
– Да не у меня, девочки…Я реально не говорила с ним даже до этого дня. Мы с одной школы – да. Но не знакомы!
– Ну…Теперь знакомы, – улыбается Дина, и я вздыхаю. Натягиваю на себя джинсы, толстовку и кроссовки, и спускаюсь вниз к мальчикам на этаж, пытаясь понять, где его искать вообще. Тут здание-то огромное. Может он на дискотеке ещё?
Спрашиваю у какого-то парня, где он, и он тычет в сторону дальней комнаты, куда я совершенно не хочу идти, аж сердце жалобно пищит в груди. Но всё равно иду, вопреки законам логики.
– Тук-тук… – тихо шепчу себе под нос, слышу грубое «да» и захожу внутрь. Он сидит на кровати, раскинув свои длинные мощные ноги в стороны, и держит в руках какую-то бутылку. И я понимаю, что это вовсе не апельсиновый сок. – Извини…Я не вовремя? – пытаюсь развернуться, а он ладонью по тумбе громко стучит. Будто рассержен сильно, правда я вообще не понимаю, при чем тут я?
– Нет уж заходи, раз пришла, – грубо говорит он, пока я мешкаю. Я вообще теряюсь, когда на меня чуть-чуть голос повышают, а стоит Жене прикрикнуть, так перед глазами всё двоится и пульс учащается.
– Слушай, Женя. Ты реально это всё брось, ладно? Я не понимаю, для чего ты это делаешь. Ведь очевидно же. Нам обоим и всем вокруг, что есть у тебя с кем играть во всё это. Зачем бить кого-то за сплетни жалкие? Я бы вообще никогда… – прохожу дальше и застываю перед ним с каменным лицом. Его глаза просто как два омута, которые в свою черноту меня затягивают.
– Затем что никто не смеет о тебе хуйню такую базарить, вот и всё. У тебя, блядь, не спросил, как вести себя с такими уёбками.
– И что теперь? Ну, выгонят тебя отсюда. Кому легче станет?
– Малышка, – смеется он, потягивая из горла, и даже не морщится. – Никто меня отсюда не выгонит. Лагерь отец мой спонсирует. Брось.
Ну да…Чего я удивляюсь в самом деле? Сам Зорин Олег Николаевич спонсирует это место…Естественно.
– Понятно…Значит, у тебя не должно быть проблем. Тогда я пойду. А ты больше не дерись из-за меня, хорошо? – пытаюсь развернуться, но он встаёт за три секунды и нахально дёргает меня на себя, так что я просто падаю в его руки, оказавшись у него на коленях на его кровати.
– Стоять бояться, – лыбится он, и я чувствую пары алкоголя в своё лицо, пытаюсь разжать его пальцы, которые мертвым грузом пали на мою поясницу.
– Зорин! Прекрати уже! – дёргаюсь в разные стороны, но это просто скала, которая прибивает меня к себе, а я как маленький серый мышонок, неспособный даже пискнуть в его объятиях.
– Я же не виноват, что помешался, да? – спрашивает он, заставив меня замереть, ощущая, как его пальцы словно змеи ползут по моему затылку, спутывая распущенные волосы. – Ты мне танец должна.
– Ничего я тебе не должна! Я не обещала! И вообще…Ты пьяный, блин! Отпусти!
– Воу, детка, да не пьяный я…Так…Слегка… – он шипит, пока я ёрзаю на нём, чтобы встать. – Вот ты зря это делаешь…Ты только посмотри. – он приподнимает меня над собой, а потом резко подается бёдрами вверх, и я ощущаю, как его…внушительный…утыкается прямо между моих ног. Даже через двойной слой джинсов всё чувствую! Бог ты мой! Начинаю брыкаться сильнее, а он хохочет.
– Помогите! Отпусти! Помогите, – кричу изо всех сил, пока его глаза не округляются, а затем он резко переворачивает меня на лопатки, плотно зажимая мой рот ладонью. Мычу. Боюсь. Пытаюсь сопротивляться, но под этим танком лежать то ещё ощущение. Смуглая кожа его рук сейчас касается моих губ и дышать становится всё сложнее. Мне кажется, я сейчас разревусь.
– Тшшшш. Девочка, ты чего? Я тебя не трону, не надо так…Ощущаю себя говна куском, – шепчет он, удерживая меня и лёжа прямо между моих ног. Мои же вздернуты кверху. Я просто лежу под ним в позе Зю и боюсь пошевелиться, чтобы не ощутить его огромный…стояк в джинсах. – Я сейчас отпущу, а ты просто помолчи, ладно? Я не сделаю тебе больно. И не буду тебя трогать без разрешения. Успокойся.
Моя грудная клетка от страха вздымается, что есть силы. Страшно просто до одури, и мне ужасно не по себе быть настолько близко к нему, что я всем своим телом ощущаю каждый его сантиметр, чёрт возьми…
Ладонь аккуратно и медленно сходит с моего лица, и я дышу ртом, как паровоз, пытаясь восстановить дыхание…
Глава 5. Женя.
Вышел на этот дискач, полностью уверенный, что сейчас выцеплю свою барышню где-нибудь за уголком, а её подружки говорят, что она решила не идти и вовсе. Пиздец тухляк. Хмурюсь и понимаю, что отовсюду девчонки лезут, того и гляди затаскивая меня в свои танцевальные круги по очереди да руки на шею мне забрасывая.
– Не, это без меня, дамы, – шурую подальше и прохожу мимо опарышей, которые громко трындят о том, кто куда кому и сколько. Разговоры девственников, блядь. Этот Матвей меня реально, сука, уже бесит.
– Да они все вон от него ссутся, – слышу я за спиной.
– Каэш, знаешь, кто его батя.
– Да пох ваще. Но ниче. Мелкую надо уложить, чтобы неповадно было. Недельку побегаю за этой Светкой из второго и всё, ноги раздвинет. Пиздарики этому охуевшему. Мажор, блядь.
Не знаю, что происходит, когда слышу это. Будто вентиль перекрыли. Представляю, как щас ему глаза на жопу натяну. Соседка эта Светина рядом стоит с ними, округляя свои глаза, я чуть её в сторону двину, лишь бы ей не прилетело, я ж капец буйный, когда дерусь. Она недоумевающе и моляще смотрит на меня. Что уж говорить? Разве так о девочках разговаривают? О хороших правильных девочках? Где тут Женя Зорин со шрамом на затылке сдержится?
– Ты извини, пожалуйста, – говорю ей в лицо, и она мотает головой, вцепившись в меня, словно остановить пытается.
Секунды не проходит, как я за шкиряк этого пидора хватаю и на калган со всей дури.
– Еблан тупой, – шиплю себе под нос. Визг, кровище. Парни разбегаются. Меня инструктор с вожатым перехватывают, а я еще ногами по его еблу прохожусь. – Ещё слово, сука, про неё скажешь плохое, не вернешься, блядь, отсюда!
– Зорин, блядь! – орут на меня мужики. – Блядь! Хера ли ты делаешь?!
Дискотека превращается в полный пиздец. Ну да…А чё…Димка бы мне только руку за это пожал.
Этого говнюка тащат в медпункт. А меня к заведующей, пока я ухмыляюсь себе под нос, хотя внутри злость по венам растекается. Она что-то бормочет мне, ругает меня, а потом отец мой звонит в панике, повышая на меня голос.
– Бать, ты не ори. А выслушай, – прерываю его, заткнув на полуслове.
– Пять секунд, – со злостью цедит он, замолкая.
– Если бы о матери плохо говорили, ты бы сразу в табло дал?
– Ну.
– Баранки гну.
– Блядь…Женя…
– Что?
– Ничего, нахер. Не делай так больше, – грубо говорит он, и я прям вижу это осуждение. А я хули виноват? Какой-то хуй говорил, как девчонку мою трахнет, а я буду сидеть и лыбу давить, как конченный, что ли? Ну, не совсем мою конечно…но всё же.
– Сделаю и не раз. Если ещё раз услышу. Не ты меня учил, что девочек защищать надо?
– Я понял, кароч. Дай трубку этой вашей, – говорит он, и я тяну телефон заведующей. Они минут пять мило общаются, и потом звонок прерывается.
– Свободен, Зорин, – вздыхает она, вызвав у меня какое-то легкое огорчение.
– А что…даже по попке на ночь не пошлепаете? – спрашиваю, на что Ольга Васильевна лишь качает головой.
– Шутник. Отца бы пожалел. Хорошо хоть мать не в курсе.
– А моя мать бы только похвалила меня. Потому что мужика вырастила, а не дебила, который по углам трындит как девочек на лопатки укладывает, – заявляю, вызвав шок у неё на лице, и ухожу оттуда прочь в свою комнату.
Как же, сука, бесит. Хочу вернуться и снова ему втащить. Пидорас, блядь. Мало дал…Ой, мало дал, Женя…Ладно давалок словом обижать, но вот это сокровище. Как можно? Вот эту маленькую. Беззащитную, блин. Кроху.
Мечусь по комнате туда-сюда и Димасу набираю. Не могу уже тут, блядь.
– Дарова, – стиснув зубы, произношу, слушая гул на заднем плане. – Я смотрю ты весь в работе.
– Ага, нахуй…Я тут…Щас…Порешаю, – икает Димас, вызвав у меня смех.
– Слышь…Решало…
– Хули ты выё…Выё…бываешься, – его лыко не вяжет, и он, как я могу предположить, однако еле на ногах стоит. Бывает у него такое. Обычно я рядом в такие моменты.
– Брат, я втрескался. По уши, нахер.
– Воу…Когда, блядь, успел-то?
– Да за секунду, нахер…В автобусе, – ржу я себе под нос и плюхаюсь на кровать, шарясь в сумке. Запить надо, а то хреново мне чё-то.
– И чё…Вотс проблем?
– Да…Блядь…Фифтин ерс олд, нахуй.
– Чё, блядь?
– Пятнадцать ей. Девочка девочкой, блядь… – достаю бутылку и жадно делаю несколько глотков. Жжет. Но как же, сука, приятно, а…В висках сразу перестает пульсировать, тепло по желудку разливается.
– Ну…Бля… Это я понял, – стонет он в трубку. И я слышу женский голос. Походу, это Катюхи – сестры Дениса.
– Ай уй, нахуй. Хватит ебаться, когда с братом говоришь, не по-пацански, – прерываю эти плотские утехи, и слышу, как он её за волосы от себя оттаскивает.
– Да погоди ты, блядь. Я с Жекой болтаю. Хули ты неугомонная такая?! Стоп…Жентос…Ну…Пятнадцать. Нахер. Сидеть за неё ещё потом. Это пока тебе семнадцать…
– Да я ваще ниче такого делать не собирался. Она, блядь, цветочек аленький. Метр пятьдесят. В пупок дышит. Святая походу. Просто я уже ебало за неё набить успел…
Слышу дикий ржач в трубку. Просто истерический.
– Ты же красава мой. Уважаю, горжусь! – говорит он, и мне сразу легче становится. – Жек…Ну…Добиваться значит будешь, чё сказать могу. Просто ты это…Не жести, чтобы тебя за решеточку не прикрыли, агась?
– Агась, – отвечаю ему тем же и откидываюсь на кондырь. – Ладно…Бухать буду. Спасибо за подгон.
– Да не за что, могу ещё привезти на днях.
– Да знаю я что можешь…
– Давай тоже втащу тому додику, – предлагает он, вызвав у меня улыбку. Я лишь мотаю головой, прощаясь с ним, и смотрю в одну точку, потягивая джек…
Сука, ну что за девчонка, а…Упрямая, красивая, да вдобавок такая хрупкая. Как цветочек реально. Не успеваю и подумать о том, чтобы мечтал с ней сделать, как она на пороге оказывается, будто по щелчку пальца. Щебечет как воробушек и что-то объяснить мне пытается. Ты же моя хорошая…Светик-семицветик, млин…
Пытается уйти, а я дёргаю её на себя. И всё. Отвал башки. Член встаёт колом, и кажется, сам меня скоро на калган возьмет. Девчонка брыкается, чувствуя себя явно не в своей тарелке сейчас, но я-то что сделаю? Банальная физиология…Да вдобавок с фигурой её. Она ж на лицо только ребенок. А тело-то это…В купальнике вообще огонь. Хотелось её в полотенце укутать, а еще лучше собой закрыть, ибо слишком уж она горячая. Этот Матвей и его шайка сразу заметили, я поэтому рядом с ней и ошивался на пляже, чтобы даже не думали смотреть в ту сторону.
– Тшшшш, – пытаюсь её утихомирить, но она только пуще меня распаляет. В штанах полный пиздец. В глаза её смотрю, а она как олененок, загнанный в угол. И это я такое творю с ней? Пиздец. – Я не насильник, если что… – добавляю, когда отпускаю её, и она выползает из-под меня, пока её всю трясёт. – Успокойся. Я не собираюсь…Блин. Света!
Кричу ей вдогонку, но она уже не слышит и пулей убегает из моей комнаты. Господи, ну неужели я такой вот долбоеб конченный? Я ж так не хотел совсем. Просто танец с ней один хотел, чтоб в грудину мне сопела и прижималась. И всё, нахер. Я чё уж дурак какой ебнутый? Ну нет же…Нет, да?
Молчу и хмурюсь, потирая ладонью рожу свою. Не…Точно идиот. Спать кароч надо и прекратить об этом думать даже. Ей пятнадцать, бляха… Исполнится шестнадцать там и поболтаем…Да вдобавок в школе моей учится…Не убежит. Надо бы узнать, когда у нее там днюха…Только я походу сдохну до того момента реально. Сука…Да что за напасть-то на мою голову. Подумает ещё, что извращенец какой… Но у нас всего два года разницы. Два каких-то года сраных. Я же и сам несовершеннолетний ещё…Твою ж налево! Бесит!
Засыпаю только к трём часам ночи. Кажись, соседи мои боятся шуметь даже, потому что на цыпочках в комнату заходят. Дедовщину я устроил в общем. Хотя…Боятся – значат уважают. Батя всегда так говорит.
Утром надо на зарядку идти, построение всякое. Ладно, отвлекусь хоть. Пробежаться там, подтянуться. Турник увидел. Хоть что-то толковое.
Направляюсь вслед за всеми после того как зубы чищу. Во рту сушняк. Наверное, литр из-под крана выпиваю, как слоняра из посудной лавки. Маман меня всегда так обзывает, потому что я весь в отца. Шкафина. Она меня кое-как выносила. Но сама родила. Четыре шестьсот, пятьдесят пять сантиметров. Длинный, да…И не только там…Сука.
Бегаю вокруг, высматривая девчонку свою. Подтягиваюсь, кувыркаюсь, чё только с этим турником не делаю. Любовью, кароч, занимаюсь, а девки реально все таят, даже соседки её, одна она не смотрит вообще. Словно меня не существует и вовсе. Спасибо, Господи, за то, что именно она меня зацепила. Ты как всегда постарался на славу!
– Всё, Зорин, давай уже кончай, поняли мы, какой ты акробат, – говорит инструктор, а я лыблюсь, горизонтальный вис выдерживая на турнике. Хорошо, мы с Димасом дохера времени проводили в зале последний год. Тело моё спорт чувствует и любит его.
– Я кончу только когда подо мной любимая лежать будет, – отвечаю сладко, отчего все ржать начинают.
Даже гордость берет, ибо я реально классный же пацан. С какой стороны не глянь. А эта не смотрит. Подбородок воротит от меня, будто я что-то плохое ей сделал…Ёпту…
– Зорин! – рявкает на меня Сергей Анатольевич, и я спрыгиваю, дожидаясь его указаний. – Бегом пять кругов вокруг корпуса. Всех касается. Девочек тоже. Все начинают галдеть, а мне то что. Я привыкший бегать. Подстраиваюсь под свою и жду, когда она хоть глазом одним на меня моргнет, но нет. Рядом бежит, а даже не поворачивается. Бегает, кстати, красиво. Спина прямая, осанка идеальная, грудь вперед. Всё как надо, аж смотреть приятно.
– Ну же…Посмотри на меня хоть разочек то, – говорю, но она от меня куда-то в сторону щемится, лишь бы не доставал её такую важную. Конфетку бумажную. – Эх, Светик…Светик…Придётся же мне по-варварски. А я так не хотел. Хотел, как человек нормальный. – продолжаю, и она тут же косится на меня, на что я лыбиться начинаю. – Ну вот…Другое дело. Как спалось? Доброе утро. Ты какие, кстати, цветы любишь?
Не ну а че? Я – пацан шустрый. Димасу скажу, он хоть охапку кактусов привезет, если надо. Ну или подснежники там…Я его знаю, он и их из-под земли достанет.
– Женя, оставь меня в покое, сотый раз говорю, – она чуть останавливается и дыхание переводит, тяжело на меня взирая. Глазища голубые прямо в душу смотрят. А я парень чернявый. У меня там в крови ядрёная смесь. Хоть и Зорин, хоть и Женя. А по венам сплошной «Кавказ» походу разливается. Ибо в мамку это у меня. Отец там и слово боится поперек сказать. Прилетит сразу.
– Не оставлю я тебя, красота ты неземная. Цветы мне скажи какие любишь, – повторяюсь, улыбаясь, и бегаю вокруг неё как дурачок. – С ума меня, блядь, сводишь.
– Придурок, – цедит она, убегая дальше, а я за ней следую. И реально думаю. Ну не придурок ли? Как идиот, чес слово. И самое главное – все бабы тут моими готовы быть. А эта…Эта как баран, блядь. Твердолобая, упрямая, строптивая. Ну, нахер!
– Света, ты мне скажи, чё такая вредная, а? Я тебе не секс предлагаю, а танец один. Свидание. Разговоры о чувствах, вижу же, что нравлюсь тебе. Чё ты бегаешь от меня как заяц от волка?
– Чего?! – останавливается она и смотрит на меня в бешенстве, тяжело дыша. Ура. Зацепил. – Не нравишься ты мне, Зорин! Много на себя берешь! Иди вон. Умойся лучше. А то мозги совсем поплыли, видимо, от солнца. – продолжает она, а я прям радуюсь, высунув язык от нашего диалога. Приплыли. Меня ещё ни одна девушка так не песочила. Ни разу вот. Митяю даже рассказывать тошно.
Убегает от меня, попкой своей красивой виляя, а я замираю, рассматривая её. Нет, я точно ебанусь в этом чертовом лагере…
