Катерина Камелиа
Руфь. В поисках Русалочьего острова
Глава 1
Если сравнивать маленький городок Ки-Уэст с человеком, то сейчас он был похож на больного гриппом – продрогшие серые улицы, на обочинах разбросан мусор, на дорогах в хаотичном порядке стоят автомобили, брошенные накануне владельцами из-за сильного шторма Ирма, который внезапно накинулся на Солнечную Флориду и разнес его в клочья. Люди с печальными физиономиями не спеша обходят свои дворы, оценивая ущерб, причиненный стихией. Жалкое зрелище. Кажется, что город заболел и выздоровеет не скоро.
Накануне по новостям объявили, что мощный атлантический ураган достиг берегов Кубы, затопил Гавану и движется в сторону Флориды. Утром 10 сентября Ирма достигла берегов Ки-Уэста. Небо в считанные минуты затянуло серыми тучами, а у линии горизонта стали совсем черными. Океан словно сошел с ума, волны поднялись с высоту двухэтажного дома и в буквальном смысле атаковали остров. Повсюду воцарила паника. Океан издавал протяжный гул. Никому не хотелось видеть и слышать этого. Местные жители и оставшиеся туристы спрятались в своих отелях, квартирах и домах. Некоторым спастись и спрятаться не удалось. Расправившись с Ки-Уэстом и архипелагом Флорида-Кис, ураган Ирма принялась за Майами. Сколько времени прошло, ответить трудно. Два дня, может три. Люди всё ещё боялись покидать свои убежища. И вот, наконец, всё кончено.
Сегодня администрация города обратилась ко всем организациям и предприятиям убрать прилегающие к ним территории и собрать мусор.
За день до шторма я устроилась на работу в художественную галерею, расположенную на Гранд стрит, недалеко от центральной набережной, поэтому уборка острова не обошла меня стороной.
Меня зовут Руфь. Мне 24 года. Я выросла в Майами, недалеко от архипелага Флорида-Кис и, когда была маленькая, отец часто брал меня с собой на морскую рыбалку. Мы бороздили океан по всему флоридскому побережью, поэтому архипелаг Флорида-Кис я знаю наизусть вдоль и поперек. Когда мне исполнилось семнадцать, я поступила в Нью-Йоркский университет на факультет истории искусств и перебралась в столицу моды. Это было крутое время! Время бессонных ночей, сумасшедших вечеринок, студенческих тусовок. В прошлом году я окончила университет, и меня взяли на стажировку в арт–студию одного перспективного русского художника. Я наконец–то стала неплохо зарабатывать и не планировала возвращаться во Флориду.
Две недели назад мне позвонил отец и сообщил, что находится в больнице, так как накануне он выходил в море и его катер перевернулся. Отец получил серьезную травму ноги, но врачей, как и меня больше беспокоило другое. Он утверждал, что видел русалку. Если честно, никак не могу прокомментировать данный факт. Но врачи ясно дали понять, что упекут его в психушку, если в скором времени он не придет в себя. Они дали ему меньше месяца.
Вот такие вот дела.
Я уставилась вдаль на горизонт. Океан был похож на серую массу, но это не мешало туристам купаться и наслаждаться водными развлечениями. Многие из них заплывали очень далеко за буйки. Я считала их полными глупцами. На моей памяти таких смельчаков утонуло около сотни. Туристы приезжают на отдых, и каждый из них думает, что с ним такого не произойдет. А мы, коренные жители морских побережий знаем, что утонуть в океане, всё равно, что в магазин сходить. Раз в неделю по новостям обязательно показывают трагический ролик об очередном смельчаке, бросившему вызов водной стихии. Впрочем, в Нью-Йорке я немного отвыкла от таких новостей, отдавая предпочтение новостям о моде и развлечениях.
Через два часа берег силами горожан и волонтеров был приведен в божеский вид. Требовалось заменить поломанные скамейки и шезлонги, но этим должна была заняться коммунальная служба.
Я уже собралась уходить, как почувствовала, меня кто-то обнимает со спины. Это был дядя Виктор. У него своё кафе на набережной, которое также пострадало от шторма, поэтому он, так же, как и любой другой горожанин был занят уборкой и починкой интерьера заведения. Дядя Виктор был младшим братом папы, очень похожим на него как внешне, так и внутренне. Их объединял авангардных дух, они жаждали приключений и всегда совершали нестандартные поступки. Так, два года назад они оставили своих жен в Майами и уехали жить вдвоем на остров Ки-Уэст. Ни мама, ни тетя Лэсли до сих пор не могут понять, что подвигло их мужей переехать и оставить свои семьи. Нет, они не развелись, ни те, ни другие, по выходным ездят друг к другу в гости.
– Привет, милая! Смотрю, ты уже освоилась! – дядюшка заботливо похлопал меня по плечу.
– Да, всё в порядке. Погода не радует, а в остальном всё отлично.
– К вечеру обещают прояснение. Как дела на работе?
– Нормально. Я если честно ещё не поняла, пока только познакомилась со всеми и осмотрела галерею.
– Ничего, скоро освоишься. Сегодня вечером я поеду встречать Дэниэл. Вы не созванивались с ней?
В ответ я отрицательно покачала головой. Дэниэл – это дочь дяди Виктора и моя двоюродная сестра. Мы не виделись с ней с прошлого Нового года. Дядюшка очень хотел, чтобы я и его дочурка Дэниэл дружили, но обстоятельства складывались иным образом. Он сообщил, что Дэниэл будет на острове в семь и это так чудесно, ведь мне не будет скучно здесь одной без друзей. Хочется кричать от «радости», но я не хочу обидеть дядю, он всегда был добр ко мне.
– Тогда я приготовлю сегодня ужин, как только освобожусь с работы, – сообщила я ему, услышав эту «радостную» новость.
Дядюшка предложил мне посидеть в семейном кафе, но я убедила его, что научилась в Нью-Йорке готовить самую вкусную пиццу в мире и он согласился. На самом деле, я просто не хотела испытывать неловких пауз, когда разговор с Дэниэл не будет клеиться. Из ресторана не убежишь, а дома я всегда могу подняться в свою комнату. Тем более мой папа в последнее время стал ни таким общительным, каким был раньше.
Дядюшка поцеловал меня в щеку, сказав, что ему нужно вернуться в кафе и продолжить работу. Время близилось к обеду. Нужно было переодеться и найти себе кафешку, где можно перекусить.
В Ки-Уэсте полно заведений общепита. Они расположены буквально на каждом шагу. Трудностей с обедом у меня точно не возникнет. Конечно, дядя Виктор сообщил мне, что я могу обедать у него, но сейчас мне хотелось побыть одной.
Для обеда я выбрала кафе с открытой мансардой, расположенное на набережной недалеко от галереи. Усевшись за столик, я уставилась на океан. Серая бесконечность. Куда не глянь, вокруг острова была вода цвета несбывшихся надежд. Туристы выглядели немного напуганными и растерянными от того, что их отпуск пошел не по плану. Но все купались, валялись в песке, пили коктейли и кушали мороженное, в общем как могли, по–своему боролись со стихией.
Состояние отца мне не давало покоя. После моего приезда мы с ним так и ни разу нормально не поговорили. Его выписали из больницы несколько дней назад, за несколько часов до того, как Ирма набросилась на остров, поэтому удобного случая поговорить по душам нам не представился.
Раньше я любила проводить время с отцом, он рассказывал мне сказки о том, что у океана есть душа, которая спрятана в трезубце морского владыки. И если морской владыка разозлиться, то он может приказать Океану обрушить цунами или шторм. Будучи маленьким ребенком, я верила во всё это.
Мы часто ездили с отцом на рыбалку и прежде чем закинуть удочку бросали в воду монетку со словами «Море, отомкни свои берега, мы заплатим тебе сполна». И знаете, что, нам всегда везло с уловом! Отец большую часть жизни проработал в исследовательском центре при комитете по защите окружающей среды. Он избороздил все моря и океаны мира и даже побывал в Антарктиде. Он рассказывал мне и Дэниэл о своих невероятных приключениях, о том, как один на один встретился с белым медведем, о том, как принимал роды у дельфинихе, как их команда еле-еле отбилась от стаи акул. Мы с Дэниэл взахлеб слушали его истории.
А потом я уехала учиться в Нью-Йорк и отец слетел с катушек. Однажды мама позвонила мне вся в слезах и сообщила, что отец собирается переехать на остров Ки-Уэст. Поначалу я не поверила в это, думала, что они поругались, но в скором времени обязательно помирятся. А он и вправду уехал. Продал яхту, а на вырученные деньги купил маленький домик в Ки-Уэсте и переехал, прихватив с собой дядю Виктора. И с этого момента гармония в нашей семье начала потихоньку рушиться.
Я очнулась от своих раздумий, когда меня окликнул официант, принесший мне салат Цезарь с креветками и фетучинни. Очень вкусно! Креветки здесь хороши! Намного лучше, чем в самом путевом ресторане Нью-Йорка. Быстро расправившись с обедом, я поспешила вернуться в галерею. Мне предстояло влиться в новый коллектив, и я не хотела опаздывать.
На работе меня ожидал сюрприз. Один из наших менеджеров собрал группу туристов, которой нужно было провести экскурсию. А так как, миссис Мисти – наш экскурсовод заболела, руководство предложило эту работенку мне. Ну как, предложило?! Просто поставили перед фактом. Конечно же, отказаться я никак не могла. Все работы, представленные в галерее, выполнены местными художниками и мастерами, большинство из них в морской тематике, а я всё детство провела у моря и знала все его оттенки во все времена года, дня и ночи. Провести экскурсию мне не составило труда. С авторами работ я знакомилась впервые, старалась читать их имена с табличек не заметно для посетителей. Неплохие работы, немного любительские, где-то прослеживаются корявые штрихи автора, но в общем, очаровательные в своём исполнении. Руководство, оценив мои успехи, быстро собрав ещё одну группу туристов. Рабочий день прошел очень плодотворно для меня. Устала, а обещала ещё приготовить пиццу.
Глава 2
Я и вправду от всей души старалась приготовить вкусную пиццу, но она пригорела. Я старалась не для Дэниэл. Мне хотелось поднять настроение себе и своему отцу. Дядя Виктор уже уехал за Дэниэл в аэропорт Майами и совсем скоро они должны были вернуться. Мне предоставился хороший шанс поговорить с отцом наедине. Он сидел рядом со мной за обеденным столом и читал газету. Я перебирала в своей голове слова, пытаясь отыскать среди них самые деликатные. Врачи сказали, что это серьёзное психическое заболевание, близкое к шизофрении. Пока я возилась с пиццей, мой взгляд то и дело падал на него. Выглядел он печально. Седина в волосах перестала прятаться и окрасила голову в белоснежный цвет. Отчужденный и закрытый от всех. Что с ним случилось и кто он теперь?
– Тебе мама не звонила сегодня? – он первым нарушил тишину.
– Звонила. Интересовалась, как ты?
– И что ты ответила?
«И что я ответила? Я ответила, что ты заперся у себя в комнате и выходишь на свет, как вампир, только ночью, когда все уснут, и после набега на кухню, снова прячешься за дверью своей комнаты». Но я этого не сказала вслух.
– Я ответила, что всё хорошо, тебя выписали из больницы, и ты помогаешь дяде Виктору с кафе.
Он прятался в газете, делая вид, что занят чтением.
– Мама просит, что бы ты вернулся в Майами, – я старалась произнести эти слова как можно спокойнее, заранее зная, что он воспримет это в штыки. – Она всерьез переживает за тебя.
– Мы уже обсуждали это с ней, я останусь здесь.
Спокойствие. Важно оставаться спокойной, чтобы не снести этот дом к чертовой матери, когда он и так на ладан дышит после урагана.
– У тебя есть любовница?, – спросила я его в лоб, больше не в силах ходить вокруг до около. – Скажи об этом прямо! Зачем ты мучаешь маму и меня?
– Что ты такое говоришь?
Отец встал из-за стола и стал кричать на меня.
– Как ты смеешь мне такое говорить?
– Я не знаю, что и думать. Мама не знает, что и думать. Объясни тогда, что происходит? Почему ты здесь? Почему ты не возвращаешься к маме, когда ты болен и за тобой нужен уход.
Его лицо почернело, а взгляд поник.
– Я не болен! – закричал он. – И у меня нет никакой любовницы!
Я продолжала спрашивать его о том, почему он не вернётся в Майами, когда у него здесь нет работы и нет средств к существованию.
– У нас есть кафе.
– Просто ответь, на что ты нас променял?
Я заметила, как его жилки на скулах зашевелись, взгляд стал ещё мрачнее. Отец резко встал из-за стола и вышел.
– Папа, – я бросилась его догонять. Он скрылся в своей комнате и закрыл за собой дверь.
В какой момент всё пошло не так? Я прокручиваю в голове все наши семейные события, пытаясь отыскать ту самую минуту и секунду, которая изменила его, заставив оставить меня и маму. Что-то же случилось?! Голова шла кругом, я очень сильно нервничала, от чего мой желудок скрутился в узелок. Мне предстояло пересилить ещё ужин с моей двоюродной сестрицей Дэниэл.
Я услышала, как возле дома припарковалась машина, и через минуту на пороге появилась высокая стройная блондинка, одетая в сиреневую майку без бретелек и короткие джинсовые шортики.
– Привет, – кивнула она мне.
Я ответила ей взаимным кивком. Следом зашел дядя Виктор, он светился от счастья и широко улыбался. Я задала Дэниэл стандартный набор вежливых фраз «Как полет?», «Как учеба?», «Надолго ли приехала?». Последний вопрос меня и в самом деле интересовал.
– Пробуду здесь пару недель, а потом поеду в Майами к маме, – ответила она мне.
– Ясно.
Дядюшка поинтересовался, где мой отец. Я ответила, что ему стало плохо, и он пошел к себе. Дядя Виктор отправился к нему в комнату. Я слышала, как он постучал в дверь и тот пустил его.
Дэниэл что-то стала мне рассказывать про свою учебу в колледже, но я её не слышала. Я пыталась вслушаться в разговор мужчин наверху, но ничего не выходило. «Господи, Дэниэл, пожалуйста, заткнись».
Поняв, что мне так и не удастся ничего услышать, я указала Дэниэл на кухню, тем самым приглашая к ужину. Через несколько минут к нам присоединился дядя Виктор. Отец так и не спустился.
Ужин прошел напряженно. Я переживала за своего отца. Дядя Виктор переживал за него. А Дэниэл переживала за то, что ей предстояло провести со мной целых две недели. Мы с ней не ладили. Однажды мы с ней встретились в Нью-Йорке в магазине, так она сделала вид, что не заметила меня и прошла мимо. Я отправляла ей смс–ки с поздравлениями по праздникам, она из вежливости делала тоже самое. Мы жили в Нью-Йорке в трех кварталах друг от друга, но никогда не приходили друг к другу в гости. Всему этому есть объяснение. Раньше я и Дэниэл дружили. Это было во времена, когда мы жили в Майами. Она всего на год младше меня. Мы ходили в одну школу, в одну секцию по плаванию. К слову сказать, и день рождение у нас с ней в один день. Мы мечтали вырасти и уехать в Нью-Йорк покорять мир моды и искусства.
Черная кошка пробежала между нами шесть лет назад, как раз в то лето, когда я поступила учиться в Нью-Йорк. Нет, мы никогда не ругались с ней из-за парней. Наши родители поругались между собой, в частности тетя Лэсли (жена дядя Виктора) предъявила моему отцу, что он таскает её мужа по всяким, как она выразилась, «дырам». Мой отец в то время работал в исследовательском центре и очень много времени посвящал изучению рифов и их обитателей, которые страдают от загрязнения воды. Дядю Виктора это тоже увлекало, и он часто уезжал с моим отцом в море. Как мне казалось, он просто хотел отдохнуть от своей сварливой жены. Именно это я сказала тете Лэсли, когда она очередной раз стала кричать на моего отца. Дэниэл вступилась за неё. Короче, мы все друг с другом переругались. После того случая мы с Дэниэл так и не смогли найти точки соприкосновения. Она много неприятного наговорила мне про моего отца. Все считали его чудаком, и я давно смирилась с этим и научилась не слушать насмешки со стороны окружающих. Но одно дело чужие люди, и совсем другое, когда тебе об этом говорит родной человек. Дядя Виктор в этой ситуации принял нашу сторону, он приструнил свою сварливую женушку и блондиночку – дочурку. С отцом они всегда жили, душа в душу, почти никогда не ссорились, разве, что подтрунивали друг над другом.
После этого Дэниэл не пришла ко мне на вечеринку по случаю моего отъезда в Нью-Йорк, что меня очень задело. Наше с ней общение сошло на нет, максимум, мы могли обменяться любезностями в присутствии посторонних, а когда оставались наедине не перекидывались даже словечком. Когда отец и дядя Виктор решили уехать на остров Ки-Уэст, меня и мою маму Дэниэл и тетя Лесли обвинили в том, что мы должным образом не приглядываем за своим «сумасшедшим папашей» и позволяем ему вытворять всякие глупости и ввязывать в это Виктора, и вообще его давно пора сдать в дурку. Как бы то ни было, дядя Виктор опять прикрыл им рты, и он вместе с моим отцом переехал жить в Ки-Уэст. Дядюшка всегда извинялся за грубые слова своей жены и дочери. Было видно, что он очень их любил, но вопреки всему, всегда заступался за моего отца. Это была настоящая братская любовь!
– Отличная пицца, – похвалил меня дядюшка, когда я приступила к уборке кухни.
– Спасибо, у нас в группе учился один мальчишка родом из Сицилии. Так он делает самую крутую пиццу, которую я когда–либо ела. Я немного понабралась от него.
– Что ты туда положила? Розмарин? Вкус получился пикантным.
– Розмарин и немного базилика,– я любила, когда меня хвалят, и всегда хвалила себя сама.
Дядюшка предложил свою помощь в уборке кухни и, не дожидаясь ответа, принялся мыть посуду. Я хотела его расспросить о том, что на самом деле случилось в море с отцом. И зачем они вообще вышли в ненастную погоду в море? Как я уже раньше говорила, отец продал нашу новенькую яхту два года назад и купил этот дом, а на оставшиеся деньги катер – развалюху. Так спрашивается, какая нужда заставила выйти их на этой развалюхе в море во время ненастья? Сколько бы у меня вопросов не возникало, я знала наверняка, что от дядюшки не добьюсь ответов, он как партизан хранил молчание. Они с отцом придумали отговорку, что якобы их увлекла рыбалка и на погоду совсем не обратили внимание. Бред!
Я пожелала дядюшке добрых снов и пошла к себе в комнату.
Глава 3
Будильнику удалось меня разбудить только с третьей попытки. Мне приснился жуткий сон. Помню, точно, что видела во сне отца, он тонул в море и просил меня о помощи, а я стояла на берегу и не могла зайти в воду.
Встряхнув с себя остатки ночного кошмара, я выглянула в окно. Утро было замечательным. От вчерашней серости не осталось и следа. Солнце уже проснулось и нежно скользило лучиками по морской воде. А морские волны в ответ переливались всеми оттенками голубой лазури. Я наблюдала из окна, как над водой кружат чайки и ловят себе рыбок на завтрак. Как бы я не противилась, но я действительно соскучилась по всему этому: по манящему запаху моря, по камушкам и ракушкам, по рыбалке, по нудному голосу мегафона на спасательной станции.
У меня возникло острое желание пробежаться по утреннему пляжу, пока его не атаковали толпы туристов. Раз уж я здесь, нужно пользоваться моментом. Быстро умывшись, я отыскала у себя в шкафу старую заношенную хлопчатую футболку с шортами и направилась реализовывать задуманный план в действительность. Я никогда не была спортсменкой и не занималась бегом. Но сейчас мне хотелось размять свои мышцы.
На пляже царила какая–то феерическая гармония. Манящий морской запах и нежный звук морского прибоя. Это нечто! Мне оставалось только разуться, убрать свои босоножки в рюкзак и приступить непосредственно к бегу.
Во время бега я жадно глотала воздух, пронизанный частицами морской воды. В Нью-Йорке воздух совсем другой, он сухой и безвкусный. А здесь я чувствую запах, чувствую вкус, немного соленый, но приятный.
Приняв решение, сильно не изнурять свой организм, так как впереди меня ожидал полный рабочий день, я перешла на трусцу. На берегу стали появляться туристы – «ранние пташки». Кто-то так же, как и пришел совершить утреннюю пробежку, кто-то пришел насладиться солнечными ваннами.
Такое чудесное утро просто обязано перерасти в чудесный день и чудесный вечер соответственно. Весь день мне предстояло пробыть на своей новой работе, которая за несколько дней успела мне понравиться. А вот вечер был под вопросом. Как он сложится, предугадать было невозможно. Я приехала сюда с конкретной миссией, которая заключалась в том, чтобы разобраться в проблемах своей семьи. Папа. Вчера вечером он так и не спустился к нам. Я не стала расстраивать маму, умолчала, что наш разговор не задался, и он вчера остался без ужина. Однако, он не может всё время убегать от этого разговора. Мама сама неоднократно приезжала в Ки-Уэст и умоляла отца вернуться домой, но все её попытки не увенчались успехом. Вместе с тем, отец и не разрешил остаться ей здесь, как и задерживаться на длительные выходные. Я часто видела, как мама плакала из-за этого. Она хотела развестись с папой, но развод он ей тоже не давал. И во всем этом мне предстояло разобраться.
Стало ясно, что разговор начистоту у нас с отцом просто не получится, в противном случае папа помрет с голоду, если будет каждый раз сбегать с ужина и запираться у себя в комнате. Поэтому мне нужно было разработать более гибкую стратегию по расследованию причин раздора в моей семье. И мне нужно отыскать то самое яблоко, из-за которого сыр–бор. И находится оно здесь, на этом острове.
Ки-Уэст. Ты красивый! Ты уютный и гостеприимный! Но ты забрал у меня отца, и я очень на тебя зла!
В хорошем расположении духа я вернулась домой и быстро собралась на работу. Дэниэл спала. Дядя Виктор собирался в кафе. А отца я не видела. Интересно проснулся ли он? Я подошла к его комнате и облокотилась на дверь. Она была заперта изнутри. Я почувствовала укол в области сердца. И давно ли он стал спать под замком? Неужели он хочет огородиться от меня?
От моего хорошего настроения не осталось и следа. На работу я пришла расстроенная. Мне объявили, что моя коллега миссис Мисти сегодня тоже не выйдет, поэтому все её экскурсионные группы достанутся мне. А что я могу сделать? Ничего. Разве я могу возразить начальнику в свою первую рабочую неделю. Неизвестно, сколько мне предстоит пробыть на острове, а деньги нужны. Папа не работает. И тут меня осенило. Работа папы! Как я уже говорила, мой папа ранее работал в исследовательском центре в Майами. Его часто отправляли в командировку на остров Маратон, расположенный в архипелаге Флорида – Кис недалеко от Ки-Уэста. С его рассказов, они изучали там рифы, состояние которых под воздействием человеческой деятельности резко ухудшилось. Поначалу такие командировки были редкими, а последний год перед переездом папа ездил на Маратон чуть ли не каждую неделю.
Я знала некоторых папиных бывших коллег, и у меня сохранились телефонные номера. Правда я решила отложить данный звонок на послеобеденное время, поскольку сейчас мне нужно было готовиться к экскурсии. Директор посоветовал мне досконально изучить биографии всех художников, чьи работы были представлены в галереи, чтобы я могла ответить на любой вопрос посетителей.
В галереи мне выделили своё рабочее место, небольшой стол с компьютером и принтером и стул, расположенные в небольшом кабинете на первом этаже. Напротив меня на расстоянии меньше метра находилось рабочее место миссис Мисти. Я не собиралась лазить у неё в столе, но директор попросил меня отыскать журнал по ведению библиотечного фонда галереи, и этим занималась как раз моя соседка. Судя по тому, как было обустроено рабочее место миссис Мисти, она мне представлялась чудной женщиной. На её столе были расставлены какие–то причудливые статуэтки, деревянные фигурки животных, рыб, ракушки. Верхняя полка в столе была забита глянцевыми журналами о туризме, флаерами и буклетами. На второй полке лежали книги и брошюры об искусстве, вперемешку с шерстяной пряжей, нитками и спицами. На третьей полке лежали какие–то старые потертые журналы и записные книжки. Видимо миссис Мисти проводила экспертную оценку данных документов, потому что на вид им было больше ста лет. Я не стала сильно швыряться в них, поскольку знала, что одно моё малейшее движение и бумага может рассыпаться в моих руках и очень важный культурный экспонат может быть навсегда потерян по моей халатности, нас этому учили в университете на практике. Одна записная книжка привлекла моё внимание. Мне показалась, что она была старше всех остальных документов на этой полке. Её обложка была окрашена временем в светло–коричневый цвет, а листы внутри могли разлететься только от одного моего дыхания. Я присмотрелась, записи велись на испанском. Они были сделаны очень давно, и явно не шариковой ручкой, а вероятнее всего железными чернилами. Железными они назывались потому, что в состав чернильной массы помимо ягод и раствора коры дуба добавлялись ещё железные опилки. Интересная вещичка, нужно будет обязательно спросить про неё у Миссис Мисти, когда та выйдет с больничного.
Отыскав среди всей кучи бумаг, книг, буклетов, нужный журнал я передала его директору. Мне оставалось совсем немного времени, чтобы подготовиться к экскурсиям, которых на сегодняшний день было запланировано целых три.
Время к обеду подошло не заметно. Я уже увереннее вела экскурсии. Рассказы про местную живопись давались мне без запинок. Мой выбор пал на соседнюю кафешку, куда я направилась совместно с коллегой по работе Кирой. Кира была моей ровесницей, коренным жителем Ки-Уэста. С её слов, она закончила одну из престижных калифорнийских школ искусств. А так как приходилась родной племянницей нашего директора галереи, работа по специальности ей была обеспечена. В галерее Кира работает специалистом – оценщиком предметов искусства. Я бы сказала очень даже неплохо, для молодой девушки занимать такую престижную должность, пусть даже в маленькой художественной галереи. Несмотря на её «блат», она не показалось мне эгоистичной занудой. Кира первой подошла ко мне знакомиться в мой первый рабочий день, а сегодня любезно предложила разделить с ней обеденную трапезу. Я решила не отказываться от её предложения. Раз уж мне предстоит провести на этом острове неопределённый период времени, было бы неплохо обзавестись друзьями.
За обедом моя новоиспеченная подружка рассказала мне про галерею, про все интриги, которые там творятся. Оказывается, миссис Мисти была тайна влюблена в нашего директора, дядю Киры. Я всё больше и больше хочу познакомиться с этой женщиной.
Кира представляла из себя девушку из высшего общества: красивые русые блестящие волосы, уложенные в идеальный пучок, скромный, но очень идеальный макияж, чистая речь, без единого сленга, белоснежные руки с аккуратным идеальным маникюром. Аристократка. Во Флориде данный типаж людей не особо распространен. Калифорния ей больше к лицу. В прочем, я не стала говорить об этом вслух.
Когда мы вернулись в галерею и разбрелись по своим рабочим местам, я решила приступить к миссии «Папины Секреты». У меня оставалось около получаса до следующей экскурсии, и самое время сделать звонок мистеру Филипсу, бывшему коллеги папы. В свое время, они были дружны с отцом, и тот часто приезжал к нам в гости. Надеюсь, ему известно, что–нибудь о том, что случилось два года назад с моим папой.
– Алло, – на том конце послышался мужской голос, который, безусловно, принадлежал мистеру Филипсу.
– Добрый день, мистер Филипс, – я сделала паузу – Это Руфь Лорис, дочь Сэмюила Лорис.
– Руфь? Что-то случилось с Cэмом? – встревожился мистер Филипс.
Я старалась подобрать правильные слова.
– Ммм, немного, – я собиралась с мыслями и размышляла над тем, какие из наших семейных проблем можно выложить наружу, а какие закопать поглубже.
– Что случилось? Он жив?
– Он жив, мистер Филипс. Просто недавно попал в шторм на катере и сейчас проходит лечение.
– Нужна какая–либо помощь? Я помогу, чем смогу.
– На самом деле, мистер Филипс я очень рассчитываю на вашу помощь. Вы работали с моим отцом и близко знали его. Мне кажется, он вам доверял.
– Почему мы говорил о нем в прошедшем лице? Он точно жив?
– Он жив! – не зная как продолжить, я подбирала слова – Но мы его теряем…
Мистер Филипс запаниковал, но я поспешила его упокоить, сообщив, что отец в сознании и проходит курс лечения дома. Ходит, кушает сам, двигается. Просто с ним что-то не так. Он ведет затворнический образ жизни, не хочет общаться со мной и мамой.
– Вы же в курсе, что он уехал жить в Ки-Уэст, оставив свою семью в Майами? – обратился я к мистеру Филипсу.
– Да, он говорил о своем переезде.
– И? Он что-то вам пояснил? Зачем он это сделал?
– Сожалею, Руфь, но мне ничего об этом не известно. Он сказал, что просто устал от ритма большого города. Я бы с радостью тебе помог, но не знаю, чем. Я позвоню ему сегодня вечером.
– Было бы здорово, мне кажется, отец чувствует себя одиноким.
Мистер Филипс расспросил меня про отца, чем он занимался последние два года. Я ответила в вкратце, что знала, но поняла, что на самом деле не знаю о своем папе ничего. Всё что я когда–либо знала про него, сейчас уже было не про него. Чем он и в самом деле занимался все эти два года на острове?
– Мистер Филипс, извините, что напрягаю вас своим допросом, но ответьте, вы сочли что–нибудь странным в поведении моего отца, когда он уходил с работы?
Мистер Филипс помедлил с ответом.
– Да, – ответил он, – Сэм нервничал, ничего толком и не объяснил, бросил перспективные проекты.
Мы ещё немного поговорили о моей учебе в Нью-Йорке. Я расспросила Мистера Филипса про его семью, чтобы не показаться невежей, и мы закончили наш разговор. Он обещал позвонить, если вспомнит, что–нибудь важное.
Я расстроилась. Никакой ценной информации узнать о папе мне никак не удалось. Ко мне в кабинет заглянула Кира и предложила посмотреть новые картины, которые только что поступили. Она будет производить их оценку, а мне представиться шанс понабраться немного практического опыта. Было бы глупо отказываться от такой возможности.
К концу рабочего дня я провела ещё одну экскурсию для туристов, а после отправилась домой.
В доме царила тишина. Дядя Виктор был у себя в кафе. Дэниэл оставила записку, что ушла на пляж. Дверь в папину комнату была закрыта, но он был там. Я сделала дозвон ему на телефон и услышала мелодию звонка в комнате. Волна злости окутала меня. Мне хотелось выбить ногой эту чертову дверь. Я стукнула в неё кулаком. Мне никто не ответил.
– Привет, папа, – крикнула я в замочную скважину.
Мне хотелось заплакать. Я не могла понять, что произошло с тем человеком, которого я так любила и всё ещё люблю. Куда делся мой настоящий папа, который все выходные проводил со мной? Всегда брал меня с собой на рыбалку. Всегда звонил мне. Всегда был рядом. Почему же он отвернулся от своей семьи?
– Ну и сиди там, сколько тебе влезет – закричала я, – можешь вообще не выходить из своей комнаты.