Ник Картер
Цезарь, собака-сыщик
– Негодяй мог угрожать ей револьвером, мистер Картер. Может быть, барышне ничего не оставалось как повиноваться мерзавцу? Вы не знаете ее, мне даже смешно: гордая, умная мисс Этель и этот нахал.
– Значит, вы окончательно не верите в возможность добровольного ухода?
Старый слуга так энергично потряс головой, что Ник с трудом удержался от смеха.
– Успокойтесь, я сам в это не верю. Однако, оседлайте же мне лошадь.
– Вы хотите посетить этого Мейерса?
– Вы угадали.
– А мне можно будет поехать с вами?
– Сегодня нет. В следующий раз.
Через четверть часа лошадь была оседлана.
– Еще вопрос, Джон. Лошадь найдет обратно дорогу? Я хочу сказать, если я поверну ее головой к дому, она найдет свою конюшню?
– Безусловно, мистер Картер!
– Это очень хорошо, так как весьма возможно, что мне придется поступить именно таким образом. До свиданья, дорогой Джон!
С этими словами сыщик вскочил на лошадь и помчался галопом к дому Мирона Мейерса.
– Этот Мирон Мейерс, – бормотал дорогой Ник Картер, – единственный человек, о котором я знаю, что собака к нему привыкла.
Доехав до места, о котором говорил Джон, сыщик увидел простой сельский домик, окруженный сосновой рощей. Быстро повернув лошадь, Ник Картер помчался обратно, проскакав с четверть мили, он выбрал удобный момент и ловко спрыгнул на землю. Получившая на прощанье сильный удар хлыстом лошадь понеслась к своей конюшне.
– Великолепно, – пробормотал Ник.
Перескочив широкий ров края дороги, Картер очутился в сосновом лесу и быстро скрылся за стволами деревьев.
* * *
Минут через двадцать из лесу вышел молодой крестьянин и, перепрыгнув через ров, направился к дому Мейерса.
По виду крестьянин этот напоминал батрака, искавшего работу.
Одежда его состояла из засаленной блузы, кожаных брюк и сапог, подбитых крупными гвоздями. Потертая, выцветшая и местами прорванная шляпа, нельзя сказать, чтобы особенно эффектно сидела на всклокоченной голове парня, а длинная трубка, торчавшая во рту, придавала лицу батрака вялое, тупое выражение.
Крестьянин шел прямо к маленькому домику, скрытому за деревьями и, только подойдя ближе, остановился и с видимым интересом уставился на него.
Около двери он увидел человека, занятого какой-то работой…
Казалось, это обстоятельство придало ему мужества: он быстро прошел лужайку перед домом и подошел к работавшему мужчине.
Батрак этот был не кто иной, как Ник Картер, не имевший соперников в искусстве гримирования и переодевания. В работавшем на пороге маленького домика мужчине Картер по описанию тотчас же узнал сильно интересовавшего его Мирона Мейерса.
– Не будет ли здесь для меня работы? – спросил он, сдернув с головы шляпу и вынув изо рта трубку. Работавший повернулся и через плечо с неудовольствием уставился на спрашивавшего.
– Я по крайней мере не вижу, чтобы для тебя что-нибудь нашлось, – грубо ответил он.
– А, может быть, все-таки найдется? – не унимался мнимый батрак. – Парень я здоровый, не околевать же мне с голода! Я бы дешево нанялся!
– Мне не нужен работник!
– Гм… Послушай, хозяин! Я готов целую неделю служить за стол и конуру!
– Не слышишь ты что ли, что мне никого не нужно?
– Эх! – почесал затылок Ник Картер, великолепно подделываясь под замашки простого крестьянина. – Ну, так не будешь ли ты так добр и не дашь ли мне хоть пожевать чего-нибудь? Я сильно проголодался!
– Кусок пирога, так и быть, дам.
– Вот и спасибо! Со вчерашнего утра у меня не было во рту ни крошки, да нельзя ли где присесть, хозяин?
– Иди на кухню, – посторонился Мейерс от дверей. Ник, боясь, чтобы Мейерс не передумал, не заставил себя дважды просить и степенным шагом последовал за ним.
"Совершенно забыл спросить Джона, – промелькнуло в голове сыщика в то время, как он вошел в кухню, – один ли живет этот Мейерс или с кем-нибудь?.. Впрочем, этот хаос говорит сам за себя".
Размышления Ника прервал хозяин. Он вынул из шкафа лепешку и, разрезав ее пополам, подал один кусок мнимому работнику.
– На, возьми, – ласково произнес он. – Это несколько утолит твой голод.
Картер принялся жевать с неподдельным аппетитом, так как он не ел с раннего утра, а лепешка была превосходного вкуса. Вероятно, Мейерс привез ее из города, потому что вряд ли сам был в состоянии так хорошо печь. Через несколько минут от лепешки не осталось ни единой крошки…
В то время, как сыщик уничтожал предложенное ему кушанье, он внимательно осматривал помещение, в котором находился и от его зоркого глаза не ускользнула ни одна мелочь.
– Похоже на то, хозяин, что у вас в доме нет женщины, – обратился сыщик к Мейерсу, тщательно слизывая с ладони последние крошки.
– Я живу один, – отвечал хозяин дома.
– А, наверное, скучно это? – с деревенским простодушием продолжал допытываться Ник Картер. – Или привыкли уже?
– Иногда, конечно, скучно.
– А вы бы женились, – продолжал "батрак".
– Ну, как тебе понравилась лепешка? – переменил разговор Мейерс.
– Прямо царское блюдо! Одно только жаль, что она кончилась в то время, когда начала мне особенно нравиться!
– А ты сам откуда? – осведомился хозяин.
– С Лонг-Айленда, хозяин.
– Это не близко отсюда.
– Да, – согласился сыщик. – Да и скверная же у нас сторонка, хозяин: ни отцу, ни матери есть было нечего и они из-за этого часто ссорились, а свои обиды вымещали на мне! Есть мне давали мало, а работать заставляли, как вьючное животное. Я, конечно, и навострил лыжи оттуда.
– Куда же ты направляешься теперь?
– А куда глаза глядят! Туда, где мне дадут работу. Скажите, хозяин…
– Ну, еще что?
– Вы ведь кололи дрова, когда я подошел?
– Ну, колол. Что же из этого?
– А вот что, хозяин! Мне, видите ли, негде переночевать сегодня, так не дадите ли вы мне ночлега, а я вам доколю за это дрова.
Мейерс кивнул головой.
– Ну вот, дело и кончено! – радостно вскричал Ник. – Меня зовут Фил Симпкинс, но так как это слишком длинно, то все зовут меня просто Филом. А вас как зовут, хозяин?
– Мейерс!
– Эта ферма принадлежит вам? – продолжал свои расспросы сыщик. – Ах! Я был бы счастлив, имея хоть половину того, что есть у вас!
– Это еще далеко не все мое имущество, паренек, – усмехнулся Мейерс.
– Скажите?! – удивился "батрак". – Вы, стало быть, прямо богач?
– Пока нет! Но, ведь то, чего нет, может быть!
– Однако, – почесал Ник Картер за ухом. – Тогда вы должны мне дать работу, хозяин, чтобы я хоть немного поправил свои делишки.
– Как знать? Может быть, я и оставлю тебя у себя, если ты мне понравишься.
– Вот это дело, так дело! – радостно вскричал Ник. – Я уж постараюсь понравиться, да и работать стану так, что только держись! А здесь есть богатые имения, хозяин, – продолжал болтать "работник", – я проходил мимо одного дома, так это чудо, что такое! Я попросил работы у одного старика, но он мне ответил, что ему никого не нужно.
Мейерс насторожился. Он бросил на сыщика взгляд, значение которого Картер не мог себе объяснить.
"Что это: страх или подозрение? – мелькнуло у Ника. – Все равно, я теперь знаю, что мои подозрения оправдываются и постараюсь побольше понаблюдать за моим "хозяином"".
– Ага! Значит, ты спрашивал работы в Биркенгофе, – произнес Мейерс после минутного молчания.
– Должно быть, так, – беспечно отозвался собеседник.
– Я когда-то и сам служил там, – пояснил Мейерс.
– Возможно ли? Мне кажется, вы слишком богаты для этого!
– Теперь мне нет нужды служить! Раньше я был беден!
– Ага! Так, так!
– Ты у них не нашел работы? – снова начал Мейерс.
– Нет, – печально подтвердил Ник.
– Разве им не нужен работник?
– Мне сказали, что барышня куда-то уехала и пока она не вернется, никто не имеет права нанимать работников.
Легкая усмешка, как тень, пробежала по лицу Мейерса.
– Ты, значит, сам не видел молодой леди? – обратился он к "работнику".
– Какой леди? – наивно переспросил сыщик.
– Ну да той, которой принадлежит Биркенгоф!
– А она молода?
– Даже очень.
– Пожалуй, еще и красива? – осклабился мнимый Фил Симпкинс.
– Ослепительная красавица! – пояснил Мейерс.
– Ох! – тяжело вздохнул Картер.
Вздох этот обратил на себя внимание Мейерса…
– Что с тобой? – участливо спросил он.
– Я вспомнил кое-что неприятное!
– Что именно?
– Это для вас не интересно! Я вспомнил такое, что заставляет меня чуть ли не рыдать!
– Мне очень жаль, Фил, если я виноват в этом.
– Это было самое ужасное событие в моей жизни, хозяин! – продолжал притворяться Картер. – Я был обручен с дочерью богатого Джима Блоомера, молоденькой Селли, но родители не хотели ее отдать за нищего! Я отправился в Нью-Йорк заработать деньжонок, но когда вернулся, Селли уже вышла замуж за другого!
Глаза Мейерса заблестели, как горящие уголья… Он судорожно стискивал кулаки и нервно подергивал плечами.
Наконец он заговорил… Голос его, в противоположность лицу, был совершенно спокоен…
– Ну, и что же ты сделал тогда? – произнес он.
– Сделал-то я немного, но зато многое задумал! – отвечал сыщик.
– А что же именно?
– Первой моей мыслью было – придушить соперника.
– Но ты этого не сделал?
– Не сделал, так как еще неизвестно, кто бы кого придушил!
– Я бы не спустил этого, – злобно вымолвил Мейерс, – и непременно бы ухлопал его!
Глаза его при этом метали молнии, голос был глухой, как будто говоривший задыхался. Он встал, несколько раз прошелся по комнате и наконец снова сел напротив Ника Картера.
– Да! Насколько я себя знаю, я не остановился бы перед убийством!
– Хе-хе, – ухмыльнулся сыщик. – Я сделал гораздо лучше!
Мейерс вопросительно взглянул на него…
– А что же именно? – спросил он.
– Эге, – лукаво подмигнул Картер. – Я вас не настолько хорошо знаю, чтобы вам все рассказывать!
– Со мной можешь не скрытничать! – убежденно заявил Мейерс. – Мне ты можешь довериться!
– Хорошо! Только поклянитесь, что вы никому не расскажете!
– Клянусь! Вот тебе моя рука! Мейерс еще никогда не был клятвопреступником.
Ник перегнулся через стол, сложил руку трубой около рта и таинственным шепотом произнес:
– Я подстроил такую штучку, что его заподозрили в том, что он убил меня!
Мейерс весь превратился в слух. Его глаза блуждали, губы пересохли и он их то и дело облизывал.
– Дальше… Дальше… – глухим шепотом поощрял он, – говори мне все, все! Может быть, я помогу тебе! Дай мне только немного времени и я обогащу тебя! Можешь мне поверить!
– Ну, так, слушайте же, – начал Ник, как бы сдаваясь на его уговоры. – Я забрался в дом моего соперника и украл оттуда его топор и веревку. Затем убил одну из отцовских овец, собрал всю кровь в горшок и пошел к озеру, по дороге разбрызгивая ее. Найдя на берегу лодку которой обыкновенно пользовались рыбаки, я вылил в нее большое количество крови, привязал к веревке камень, обмотал шею овцы и спустил труп животного в озеро. Сняв с себя будничное платье, которое знал каждый в деревне, я намочил его в крови. Сам же оделся в праздничный наряд. Завернув снятый костюм вместе с украденным топором в тряпку, я швырнул этот сверток в воду, недалеко от берега, потоптал землю кругом, чтобы получился вид, будто здесь происходила борьба и ушел из деревни.
– Это великолепно! Кровь, кровь, кровь! – дико взвизгивая, заговорил Мейерс. – О, эта чудная, пурпуровая, дымящаяся кровь! Весь мир – пузырь, наполненный кровью! Настало время вскрыть его! Ха, ха, ха! Конечно, топор найдут и твоего соперника повесят! Твоя месть восхитительна, Фил! Ты как раз подходишь к тому, что мной задумано! Пока ты бессилен, но я посвящу тебя в тайны природы и ты будешь покорять себе людей одним взглядом!
– О, это здорово! – мгновенно согласился сыщик. – Хорошо бы уж поскорей получить такую силу!
* * *
Итак, подозрения сыщика уже при первом взгляде на Мейерса оказались справедливыми: перед Картером был опасный помешанный!
"Бедная Этель! – промелькнуло в голове Ника, – что тебя ожидает? Мейерс один из ужасных безумцев, помешавшихся на убийствах, которые не остановятся ни перед чем! Жива ли еще его пленница?"
Но, конечно, ни одного из этих вопросов Картер не задал своему собеседнику. Он ограничился тем, что спросил его:
– Вы любили когда-нибудь, хозяин?
– Я? – удивленно взглянул на него Мейерс. – Женщину? Нет!
"Ах ты, хитрец!" – усмехнулся про себя сыщик, но спросил наивно:
– А хорошо бы было, если бы вы женились на этой красотке из Биркенгофа?
– Ого! Да ты уж не думаешь ли, что я влюблен в нее?
– По правде говоря, думаю, – простодушно ответил Ник.
– Ты ошибся! Я люблю только самого себя да еще две вещи!
– Это какие же?
– Кровь и деньги! – резко ответил Мейерс.
– По рукам, значит! Я держусь такого же мнения!
– Слушай, Фил! – начал помешанный. – Было время, когда я думал, что влюблен в ту женщину, о которой ты говоришь! Но это прошло, и теперь я вижу в ней только средство к достижению цели!
– Какой? – удивился сыщик.
– Быть обладателем колоссального состояния!
– Ого! Как я доволен, что попал именно к вам.
Вдруг с Мейерсом произошла резкая перемена: к нему вернулся на некоторое время рассудок, он вспомнил, что он хозяин и имеет право приказывать.
– Иди теперь в курятник, Фил, – повелительным тоном заговорил он, – и зарежь курицу! Хорошенько ощипи ее и принимайся за дрова! Скоро стемнеет и мы ничего не успеем сделать.
Картер послушно вышел во двор, и вскоре раздались глухие удары топора: сыщик колол дрова, не переставая думать об Этель, зная прекрасно, в каких она руках.
Когда час спустя Картер вошел в дом, он нашел Мирона Мейерса на кухне.
Несмотря на темноту, царившую там, сыщик увидел, что Мейерс снова охвачен безумием; глаза его сверкали, как у кошки и когда он заговорил, голос звучал глухо…
– Я ждал тебя, Фил, – начал помешанный, – мне нужен помощник. Скоро я снабжу тебя страшной способностью покорять взглядом людей – и ты станешь богачом, таким богачом, перед которым Вандербильт покажется нищим!
– Хорошо бы, если бы это случилось поскорее! А то у меня еще никогда не звенели золотые в карманах!
– В той конторке, – невозмутимо продолжал Мейерс, – лежит бумага, которая мне даст десять миллиардов! Долго я над ней работал, но теперь она готова!
– Хорошая это бумага! – с видимым интересом проговорил Ник.
– Я думаю! В ней находятся адреса женщин!
– Женщин? – удивился великий сыщик.
– Да! Среди них большинство – либо вдовы, либо девушки; только очень немногие из них замужем.
– Та-а-ак, – недоумевая протянул Ник Картер. – А какое же отношение имеют все эти бабы к десяти миллиардам долларов?
– Не перебивай меня, Фил! Итак, все эти женщины обладают большим состоянием и все их богатство должно перейти к нам!
– Гмм… Что же, вы думаете они нам отдадут эти деньги?
– Должны будут отдать, потому что мы на них женимся!
– Однако… ведь в жены нам довольно двух, – возразил Картер.
– Пустяки! Мы просто-напросто выкрадем их… К каждой из них мы заберемся ночью и принудим их следовать за собой. Не правда ли, как просто?
– Да, уж проще нельзя и придумать, если только кто-нибудь из них не крикнет, и нас не схватят.
– Ну, этого не трудно избежать! Ни одна женщина не осмелится закричать, видя перед глазами остро отточенный нож, а схватить себя даст только дурак. Всех похищенных я заставлю выйти за меня замуж.
Стоит только устроить все дело так, чтобы родные подумали, что девушка добровольно убежала со мной – и дело в шляпе!
– Сколько же у вас будет жен? – недоумевал Ник.
– Дурак! – резко возразил Мейерс. – Каждая из моих жен будет жить только до тех пор, пока ее состояние не перейдет в мои руки, затем она умрет!
– Или ей помогут умереть! – с великолепно разыгранным цинизмом докончил сыщик. – Потому что иные женщины очень упрямы и не захотят умереть!
– Э! Стоит ли на это обращать внимание! Кто заартачится, того мы просто прирежем! Придумать несчастный случай или самоубийство не так уж трудно! Затем я отправляюсь в другое место, где меня еще не знают, и проделываю там то же самое. Таким образом я стану поступать до тех пор, пока не скоплю себе тысячу миллионов долларов, а устроив свои дела, я примусь за твои, тебе, я думаю, будет достаточно и пятисот миллионов.
– Да, пожалуй, этим можно удовольствоваться, – невозмутимо серьезно заявил сыщик. – Если кое в чем стеснить себя, то на такой капитал можно прожить. Ваш план так прост, что я удивляюсь, почему он мне самому до сих пор не пришел в голову.
* * *
Когда Ник Картер вскоре после этой беседы остался один в отведенной ему Мейерсом каморке, на лбу его появились глубокие морщины.
Он имел дело с очень опасным помешанным, который в своем безумии почти потерял человеческий образ и превратился в дикое животное.
