Карстен Бренсинг
Скрытая цивилизация. О сексе, культуре, чувствах и зависимостях животных в дикой природе

Феромонные вечеринки

Такой чувствительностью на может похвастаться обычная подвязочная змея или садовый уж. Они обитают в Северной Америке и являются, пожалуй, самым изученным видом змей. Их самцы следуют по запаху феромонов самки. Но у опытных мальчиков есть свои хитрости. Самцы тоже могут производить женские феромоны, тем самым оставляя ложный след, по которому их зачарованные сородичи должны непременно последовать.^[39]

Этот вид феромонов является аттракантом, то есть может воздействать на реципиентов даже на большом расстоянии. И совершенно неважно, кто будет приходить на запах, главное, чтобы в конце концов пришел половозрелый самец. Большинству млекопитающих вообще не важна эмоциональная составляющая, поскольку они живут в социальных сообществах. Там важны другие механизмы управления. Так называемый орган Якобсона помогает многим позвоночным распознавать весьма специфические сигнальные вещества. В зависимости от вида это могут быть: метки на территории, сигналы тревоги, оставленные следы или демонстрация ранга.

У людей нет органа Якобсона, и все же наш нос помогает в супермаркете выбрать правильный дезодорант. Большинство людей используют дезодорант, чтобы не начать испускать неприятный запах во время напряженного совещания или после долгого дня.

Такие решения мы принимаем вполне осознанно и планомерно, потому что анализируем и думаем наперед. Однако решение, какой именно дезодорант поможет достигнуть цели, принимает совсем другая инстанция. Для нашего органа обоняния пахнут лучше те дезодоранты, которые поддерживают наш собственный запах. Если так, то не должны ли мы вонять еще сильнее? Конечно, нет, потому что плохой запах провоцируют продукты метаболизма бесчисленных микроорганизмов, которые счастливо живут в нашем поту и омертвевших клетках кожи. Дезодоранты содержат антибактериальные ингредиенты, которые препятствуют размножению микробов и поэтому блокируют запах. Но независимо от этого такие средства тоже имеют свой аромат, который может нам нравиться, а может и не нравиться. Тот факт, что запах контролирует наше поведение, на удивление глубоко уходит своими корнями в вечную борьбу между одноклеточными и многоклеточными организмами, а также паразитами и их хозяевами.

Я изучал морскую биологию в городе Киль, и однажды моя однокурсница спросила, могу ли я дать ей немного своих волос из подмышки, но ни в коем случае не после душа. Среди биологов и медиков странные разговоры и причудливые вопросы не редкость, поэтому я сделал вид, что нисколько не смущен. Моя знакомая участвовала в эксперименте, в ходе которого выяснялось, влияет ли запах на выбор партнера. Я так и не узнал результаты тестирования, но она счастливо вышла замуж не за меня.

Но что делает один запах более привлекательным, чем другой, и почему мы просто не чувствуем запаха некоторых людей?

Возможно, вы иногда замечали, что вам неприятен запах близких родственников. И это здорово, потому что так предотвращается инбридинг и, как следствие, вспышка наследственных заболеваний.

Чтобы наша иммунная система не атаковала свои собственные клетки в организме, каждая клетка помечена. Эта метка – специально разработанный для нас самих белок, похожий на белок близких родственников. Такие специальные белки располагаются на внешней поверхности клеточной мембраны и выставляются на особых возвышениях молекулами ГКГ или ГКГС (главным комплексом гистосовместимости). Нам известны 9 генов ГКГС человека, и каждый из них насчитывает 100 аллелей (вариантов генов). Природа словно играет с большим количеством вариантов, и у каждого человека есть по крайней мере 12 разных аллелей. Согласно этим инструкциям по сборке, далее клетка мастерит молекулы ГКГС. Антигены, антитела, клетки памяти и многие другие компоненты также играют важную роль в каждом иммунном ответе, но давайте пока не будем их касаться, потому что количество и вариабельность молекул ГКГС являются вполне достаточными для демонстрации возможностей нашей иммунной системы. При выборе партнера теперь нужно найти кого-то, кто дополнит вашу собственную иммунную систему и привнесет в отношения новые защитные механизмы. Это гарантирует, что способности и опыт индивидуальной иммунной системы распространится во всей популяции.^[40] Как будто этого было недостаточно, наш нос должен не только вынюхивать, кто дополняет нашу иммунную систему, но и кто слишком отличается, потому что в этом случае мы рискуем, что наше потомство получит иммунную систему, которая слишком остро реагирует и атакует собственное тело.^[41]

Зачем я вам это все рассказываю? Адаптивная иммунная система, то есть та часть нашей иммунной системы, которая настраивается на новые патогены и которой мы обязаны клеточной памяти, у нас общая со всеми позвоночными. И у всех позвоночных, включая людей, одна общая проблема. Мы ищем партнера, который дополнит нашу иммунную систему, чтобы наше потомство стало более совершенным. Основные знания о механизмах выбора партнера были получены не в тестах со студентами, которые нюхают чьи-то волосы из подмышек и ношеные футболки, а благодаря трехиглым колюшкам.

Эти маленькие рыбки плавали в проточной воде, где были растворены различные ГКГ-молекулы. Самки с небольшим количеством аллелей ГКГ плыли в направлении самцов с большим количеством ГКГ-аллелей, и наоборот.^[42] Таким образом, данный эксперимент показал, что пятисантиметровые колюшки ведут себя точно так же, как человеческие участники феромонных вечеринок.^[43] Жизненно важное решение о выборе партнера у них, как и у людей, обосновано биохимией. Если мы не последуем этой инстинктивной рекомендации, то вполне возможно, что мы не сможем почувствовать запах нашего партнера в прямом смысле этого слова. В этом смысле феромонная вечеринка, где вы нюхаете десятки потных футболок, – это неплохой первый шаг.

С этим новым знанием давайте перенесемся в мир суки, которую должен покрыть кобель. Самка, находящаяся в состоянии течки, на большом расстоянии воспринимается как «горячая» благодаря феромонам. Когда мимо проходит притягательный самец, у нее есть мотивация завлечь его запахом. Если ей понравится его запах, она с радостью поддастся сексуальному возбуждению. Если запах не понравится, она постарается укусить кобеля. Последнее приведет к тому, что он не сможет приступить к действиям. Изнурительные подкаты в какой-то момент вымотают его, и он уберется восвояси, может быть, даже с запахом в носу, который ему все равно не понравился. А самка ждала бы следующего. Со случками, о которых так любят договариваться разводчики породистых собак, так случается нередко. Когда породистая собака совокупляется с другой породистой собакой, кроме забавных ушей и милых мордашек, потомству йоркширских терьеров, например, так же передается наследственное заболевание глаз, при котором происходит помутнение хрусталика. В конечном счете произвольный выбор партнера, заданный природой, возможно, и расстраивает чьи-то планы, но у нас есть объяснение, почему породистые собаки более подвержены инфекциям, чем дворняги, которые сбежали от своего хозяина и взяли выбор партнера в свои лапы и носы.

БДСМ

Тот, кто впервые попробовал чипсы с васаби, точно знает, какие телесные реакции может вызывать острая пища: сначала боль обжигает язык, затем скользит вниз по пищеводу, затем пульсирующей судорогой поднимается вверх по спинному мозгу, чтобы наконец добраться до шеи и поставить дыбом волосы.

Поэтому неудивительно, что вышеупомянутые исследователи в своем эксперименте сделали ставку на перец чили. Он, правда, не вызывает желания сбежать, но делает пищу совершенно непригодной к употреблению и вызывает отвращение. По крайней мере, пока не распробуете и не подсядете на него.

Они решили попытать счастья с нашими классическими лабораторными животными – крысами. Исследователи сделали все возможное, чтобы приучить крыс употреблять чили в пищу. Медленно увеличивали концентрацию чили в еде, кормили им детенышей, подмешивали чили в любимую еду, но ничего не помогало. Крыс смогли заставить потреблять еду с чили только после того, как химически разрушили их вкусовые рецепторы.^[44] Самое удивительное, что в чили нет ничего вредного, он просто очень острый.

В отличие от крыс и других протестированных видов животных, людям нравится этот вкус именно из-за его экстремальной остроты.

Я бы с удовольствием предоставил вам список животных, которые, подобно нам, людям, вопреки рефлексу бегства позволяют мучить себя, эксплуатировать, извращать, унижать и оскорблять, но таких животных не существует. Животные не допускают таких игр. Я бы с удовольствием изучил подобный феномен, но к настоящему моменту мы уже обнаружили первый и единственный вид животных, увлекающихся БДСМ, и это люди.

Глава III
Неизведанные культуры

Я признаю, что около четырех лет был затворником. Я хорошо помню, как некоторые друзья советовали нам с женой перед рождением наших близнецов: «Выйдите в свет еще раз, сделайте что-нибудь хорошее для себя, сходите в театр, оторвитесь напоследок».

И они были правы. В первый год ничего не вышло, на второй год мы потихоньку возвращались к самим себе, а на третьем году мы смогли хотя бы теоретически подумать о том, что будем делать, если бабушки и дедушки уложат малышей спать. И хотя я чувствовал себя оторванным от культурной жизни, даже телевизор некогда было посмотреть, на самом деле я был культурно активен, потому что культура – это гораздо больше, чем просто сходить в театр. В конце концов, всех нас сформировала наша культура, и по этому образу я формировал и культуру своих детей. Думаю, это сделало меня более культурно активным, чем когда-либо прежде.

Я намеренно поставил главу про культуру после главы про секс, ибо оба эти механизма ответственны за формирование живого мира таким, каким мы его знаем. Секс, безусловно, классная вещь и был, возможно, самым важным изобретением биологии на самом старте эволюции. Но у секса есть существенный недостаток: он длится вечно! Конечно, сам половой акт довольно короткий, но смысл всего этого открывается только через поколения. Поэтому, если наша тихоходка захочет отклониться от своих сексуальных практик, то это изменение поведения должно развиваться из поколения в поколение и отражаться в генетическом коде.

Гораздо быстрее изменения достигаются с помощью культуры.

Культура у животных?! Вот теперь-то он точно преувеличивает! Ни в коем случае, сами увидите.

Генетический отбор – это процесс, при котором приспособление к определенным условиям окружающей среды и обстоятельствам длится на протяжении нескольких поколений. Культурные же изменения, которые, кстати, тоже могут повлиять на эволюцию, происходят гораздо быстрее и являются причиной демографического взрыва. Если обратиться к словарям, то культура описывается как нечто противоположное природе. Это потому, что они исходят из определения антрополога Э. Б. Тайлора 200-летней давности.^[45] Понятие того, что мы называем культурой, менялось со временем и было разным в разных «культурах», и тем не менее чаще всего сохранялся общий признак: культура – это то, что делают люди. Мы ходим в театр, слушаем радио с классикой или гуглим информацию в интернете. Так мы чувствуем себя культурно активными и продолжаем культурно формироваться. Именно последнее – повышение уровня знаний, ну или просто способность учиться у других, является ядром культурной традиции. Определенная манера поведения, как, впрочем, и просто традиция, могут существовать только в том случае, если соответствующая информация передается от одного индивида другому.

Из-за этого в последние годы многие биологи задумались о том, не существует ли культура также в другом, не связанном с людьми, формате. В одной из первых статей, посвященных теме «Культура китов и дельфинов», исследователи перечисляют аж 16 различных определений культуры.^[46]

На данный момент, пожалуй, лучшим определением культуры будет следующее: информация или поведение, приобретенное через социальное обучение у других сородичей.^[47]

Поэтому лишь в немногих случаях и с большой осторожностью мы можем называть определенные поведенческие формы культурой. Единственная проблема: по поведению нельзя сказать, является ли это культурным достоянием или нет. Если объяснять простым языком, то поведение животных в любом случае обусловлено инстинктами. Под этим мы понимаем какую-то внутреннюю (неотъемлемую) мотивацию, которая заставляет животное делать то или иное. Но, честно говоря, мы в действительности не знаем, что имеем в виду. С этой точки зрения мы несправедливо поступаем с животными и не позволяем себе лучше понимать окружающую среду. Поэтому мы должны наблюдать и анализировать жизнь животных, вооружившись детективными методами. И кто мог бы лучше помочь нам в поисках настоящей культуры животных, чем всемирно известный детектив Шерлок Холмс?

Метод шерлока холмса

Во введении своей книги The Question of Animal Culture^[48] известные ученые Кэвин Лаланд и Беннетт Галеф приводят ряд невероятных примеров поведения животных. Они рассказывают о шимпанзе, которые едят с помощью палочек или используют камни для приготовления пищи, об орангутанах, которые орудуют секс-игрушками и самодельными куклами, о капуцинах, целующих друг другу руки.^[49] Но являются ли эти примеры признаком культурного развития? Тут мнения несколько расходятся, и некоторые исследователи справедливо критикуют поспешные выводы про культуру, не исключая, конечно, других причин.^[50] Критики несколько провокационно отзываются об этнографической трактовке и предполагают у заинтересованных исследователей наличие некоторой предвзятости и очеловечивание наблюдаемых отношений.

Исследователи от этой критики открещиваются, заявляя в духе Шерлока Холмса о правильном применении «метода исключения».^[51] Критики обосновывают свой скептицизм тем, что никогда нельзя быть уверенным, что учтены все, возможно, ранее неизвестные факторы влияния. В каком-то смысле они, конечно, правы. То, что научно решенный вопрос часто вызывает множество дополнительных вопросов, кажется системной проблемой. Мы можем делать выводы о мире только в той мере, в какой мы его понимаем, и все, что может нам в этом помочь, мы обязаны использовать, даже если мы никогда не сможем быть полностью уверены в том, что сделали правильный вывод. Поэтому оставим пока споры исследователей и прольем свет на некоторые общие принципы, прежде чем переходить к реальным наблюдениям.

Наше культурное наследие отличает нас от остальных. Например, в моем родном городе есть разница между людьми, выросшими на севере города, и людьми с юга. Наши соседи, французы, вроде как не похожи на нас, не говоря уже о мусульманах. Хоть мы и социализировались по-разному, все мы принадлежим к одному биологическому виду и можем называть себя людьми. Так культура существует в основном только внутри одного вида, что, однако, не исключает и межвидового культурного переноса. В данный момент сконцентрируемся на спектре возможных поведенческих механизмов внутри одного вида. Представители одного вида могут иногда выглядеть по-разному, но вести себя одинаково, или могут вести себя по-разному, но выглядеть одинаково. Точно ответит только генетический анализ, и, следовательно, можно различать отдельные популяции в пределах одного вида. Различия внутри одного вида часто приводят к разделению на два вида. Это основа эволюции. Существует аллопатрическое видообразование, когда один вид делится на два из-за меняющихся условий окружающей среды. То есть влияние приходит извне. Напротив, о симпатическом видообразовании говорят, когда разделение спровоцировано изнутри^[52].

Один из примеров – средний земляной вьюрок^[53], открытый среди 14 видов вьюрков Чарльзом Дарвином на Галапагосских островах. Среди самцов обнаружили две морфы с разной величиной клюва. В зависимости от размера клюва самцы звучат по-разному, и некоторые самки предпочитают один звук другому. Если бы вы не знали про клювы, у вас бы легко возник соблазн рассматривать поведение двух разных групп как две разных культуры. Можно предположить, что каждая отдельная группа следует определенной культурной традиции. Такое поведение может быть определенным видом пения, который передается только в рамках определенной культурной группы. Но на самом деле мы наблюдаем разделение одного вида на два разных из-за небольшого морфологического различия. Это наблюдение очень важно для исследователей эволюции, потому что оно позволяет нам непосредственно наблюдать за возникновением видов. Но тут нет ничего общего с культурной дифференциацией.

Но какие же еще встречаются типы поведения, кроме разных криков? Да вот есть еще, например, рефлексы – очень простое, генетически обусловленное поведение, например, сосательный рефлекс у новорожденного млекопитающего. Характерной чертой является тот факт, что поведение остается неизменным в течение очень длительного промежутка времени и часто свойственно многим видам.

Мало кто знает, что даже вынашивание младенцев вызывает рефлекс у малышей. Некоторые могут подумать, что это сугубо человеческое поведение, порожденное любовью и симпатией, но мышиные детеныши ведут себя так же.

В нормальном состоянии, то есть без медикаментозного воздействия, животные впадают в так называемый ступор (оцепенение) при транспортировке. Этот рефлекс проявляется у большинства млекопитающих и позволяет животным-родителям быстро перенести своих детей в безопасное место. Всем мамам и папам, разочарованным тем, что их спокойный ребенок начинает кричать сразу, как его кладут в кровать, обычно говорят: это нормально, потому что перестал работать рефлекс замирания при транспортировке. На самом деле этот рефлекс может не работать если ребенок голоден, хочет пить или у него полный подгузник. Мы на самом деле всего лишь зверушки.

Существует еще и генетически обусловленное поведение. Это усвоенное, часто специфическое для вида поведение. Типично тут то, что это поведение достается индивиду без особого труда. Отличный пример – музыкальная одаренность: если наблюдать, как двое детей учатся играть на гитаре, то не удивительно, что ребенок из семьи, в которой музыка играет важную роль для нескольких поколений, научится играть на инструменте проще и быстрее, чем ребенок, для предков которого музыка не играла существенной роли. Но если обоим этим детям не придется сталкиваться с музыкальными инструментами, разная генетическая предрасположенность может и вовсе не проявиться. Для наблюдения за поведенческими особенностями животных это значит, что определенное поведение возможно только в определенных условиях.

Другой момент – это то, как происходит познание и приобретение поведенческих навыков. Если только одно животное демонстрирует новое поведение, вполне возможно, что оно само научилось этому поведению или приобрело его опытным путем. И это не считается влиянием культуры. Но если это самообучение, а не генетическая предрасположенность и другие животные перенимают и имитируют подобное поведение, тогда на самом деле мы имеем дело с культурной передачей информации.

Итак, вы видите, насколько сложно бывает определенно доказать, что поведение – следствие культуры. Исследования в естественной среде исключительно редки, а эксперименты крайне сложны в реализации.

Биологи поведения ищут максимально простые схемы экспериментов. Конечно, они так делают не потому, что им лень, а потому, что простую систему легче протестировать и снизить вероятность возникновения ошибок. В ходе такого относительно простого эксперимента удалось обнаружить культуру у коралловых рыбок.^[54]

Спаривание требует от животных максимального сосредоточения. Поэтому у них не остается ни сил, ни времени, чтобы обращать внимание, например, еще и на врагов. Поэтому биологи предполагают, что места для спаривания должны отвечать определенным стандартам. Например, горбатые киты из северной части Тихого океана на время спаривания и выращивания потомства перемещаются в неглубокие безопасные воды у Гавайских островов. Следовательно, в принципе должна существовать возможность описать необходимые условия в зоне спаривания. Таким образом, для каждой территории возникает возможность предсказать, годится ли она для спаривания. Чтобы доказать это экспериментально, нужно взять определенную популяцию и поселить в другую среду. После этого можно было бы увидеть, действительно ли места, которые мы определили как подходящие, пользуются популярностью. Но перевозить популяцию горбатых китов из Тихого океана в Атлантику, чтобы узнать, будут ли они искать подобные гавайским бухты в Карибском бассейне, было этически неверно и сложно реализуемо практически. Напротив, при экспериментировании с рыбой помельче возникает относительно немного проблем. Так, вся местная популяция небольшой коралловой рыбки под названием талассома синеголовая (Thalassoma bifasciatum) была выловлена и перемещена в другой ареал обитания. Важно отметить, что за этой популяцией многие поколения исследователей уже наблюдали в течение многих лет. Таким образом, исследователи выяснили, что животные постоянно посещают для спаривания одну определенную территорию. Если бы условия окружающей среды были решающими для выбора территории, то животным пришлось бы искать аналогичное место для спаривания в новом ареале.

Синеголовые талассомы не особенно заботятся о взращивании потомства. В целом от них требуется только одно: оказаться в нужное время в нужном месте. Затем самцы и самки должны совместно выпустить икру и сперматозоиды в воду. Вот и все. Об остальном позаботится мать-природа. Поэтому очень важно, чтобы межполовая скоординированность сработала на сто процентов. После переселения популяции они выбрали новую зону спаривания, которую потом стабильно стали использовать и последующие поколения. Однако исследователи пришли к выводу, что выбор территории и стабильность ее использования не имеют ничего общего с условиями окружающей среды. Это оказалось скорее чем-то вроде конвенции между рыбами. Затем ее передавали как информацию от одного поколения к следующему. Этот пример демонстрирует, что очень простая культурная информация может передаваться даже между относительно низкоразвитыми животными. В этом случае мальки просто плавали со своими старшими сородичами, а их потомки – со своими, и их потомки снова ориентировались на них. Очень просто и эффективно! Так что культура как таковая ни в коем случае не является выдающимся когнитивным достижением.

Обучение других – довольно практичный механизм. Но то, что передается от одного поколения к другому, может очень сильно различаться по сложности. Поэтому некоторые исследователи считают, что обучение наших рыб нельзя считать культурой. Они говорят об «актерах одной роли» и требуют, чтобы рассматриваемые животные не только обладали особенными свойствами, но и имели предпосылку к культуре, то есть могли улавливать и передавать другим новые поведенческие особенности.^[55] Получается, что рыбки живут в некой полукультуре. Как и многое в природе, способность к культурному образу жизни организмы развивали постепенно, при этом даже, возможно, находясь в полубессознательном состоянии (см. главу «Самосознание»). Таким образом, от простого совместного плавания до написания и чтения книг или работы в интернете – долгий путь как в эволюционном, так и в когнитивном плане.

Чтобы разобраться в этом, два первопроходца в культурных вопросах, Уайт и ван Шайк, предложили ступенчатую модель.^[56]

СОЦИАЛЬНОЕ ОБУЧЕНИЕ через подражание встречается среди животных весьма часто. Но тут нужно различать генетически запрограммированное обучение и обучение новому. Птенец, который учится летать у родителей, учится социально и через подражание в широком смысле, он осваивает генетически запрограммированное поведение. Однако, если животные способны имитировать новое поведение, они попадают в эту категорию.

ТРАДИЦИЯ – это передача социально усвоенного поведения (часто на протяжении нескольких поколений) внутри группы или популяции. Примерами этого являются диалекты у косаток, скворцов и мышей (см. главу «Тайный язык»).

КУЛЬТУРА рассматривается как конгломерат различных традиций или, лучше сказать, способность в любое время дополнять свою культуру новыми традициями. Это различие позволяет понять, что одна традиция, которую мы встретили у рыб, в принципе не значит, что животные способны развивать сложную динамическую культуру.

НАКОПЛЕННАЯ КУЛЬТУРА признается только за людьми и несколькими другими видами. Накопленная культура представляет собой, кроме всего прочего, способность разделяться на группы и специализироваться. Хороший пример – стратегия охоты у шимпанзе, которая предполагает разные роли (глава «Стратегическое мышление и творчество»).

Эта модель недавно была дополнена междисциплинарной рабочей группой и опубликована в книге The Nature of Culture.^[57] Термин «культура» переименовали в базовую культуру, а накопленную культуру разделили на три части:

• Модульная культура: инструменты изготовляют с помощью инструментов.

• Композиционная культура: различные объекты объединяются в один инструмент.

• Коллективная культура: результирующее действие основано на слиянии индивидуальных действий разных членов группы.

Мой бывший коллега Майк Боссли уже много лет исследует местную популяцию дельфинов в Аделаиде, на юге Австралии, и несколько лет назад он сделал наблюдение, которое мы смогли правильно интерпретировать только сейчас. В восьмидесятых самке дельфина Билли не повезло, и она застряла в шлюзе портового бассейна. Ее отловили и держали в дельфинарии в течение нескольких недель. К счастью, через некоторое время ее решили выпустить на свободу. К удивлению всех участников, она кое-что усвоила в дельфинарии. Речь идет о совершенно неестественном поведении. Если вы когда-нибудь были на шоу дельфинов, то наверняка видели, что дельфины могут танцевать на воде на своем хвостовом плавнике. Это довольно популярный элемент любого шоу, потому что тело животных почти полностью оказывается над водой и зрителям их хорошо видно. К естественному репертуару это не относится, поэтому в дикой природе нет ни одного дельфина, танцующего на хвосте, кроме Билли из дельфинария. Она подглядела этот трюк, пока была там.

Примечательно тут то, что ее не учили ни этому трюку, ни какому бы то ни было вообще. И, наверное, ей это поведение показалось настолько эффектным, что в какой-то момент по возвращении в море она решила его попробовать. Получается, что это явное социальное обучение через подражание, при котором она освоила совершенно новую манеру поведения.

Интересно еще и то, что, находясь в дельфинарии, она не демонстрировала подобное поведение, очевидно, ей хотелось вспомнить время, проведенное в дельфинарии.

Похожий пример можно найти у орангутанов на Борнео. Некоторые животные, которых держали в неволе, имитируют человеческое поведение, стирая носки или любую другую ткань.^[58] В этом случае речь идет о социальном обучении через подражание, которое относится к человеческому поведению.

Но история нашего дельфина из Австралии еще не окончена, потому что примерно 15 лет спустя мой коллега заметил, что другие дельфины тоже начали танцевать на хвостах.^[59] Так мы можем наблюдать, как имитация стала традицией.

После стольких теоретических рассуждений вы заслужили несколько интересных примеров, так что давайте начнем с того, что большинство людей доверяет только себе подобным.