Карл Густав Юнг
Символическая жизнь. Том 2. Работы разных лет

Полная версия

© Walter Verlag AG, Olten, 1981

© Foundation of the Works of C. G. Jung, Zürich, 2007

© Издание на русском языке AST Publishers, 2024

VII^[1]. О символизме^[2]

(к тому 5 собрания сочинений К. Г. Юнга; рус. изд.: Символы трансформации)

О понятии амбивалентности

¹⁰⁷⁷ Дискуссия^[3]. К. Г. Юнг:

Понятие амбивалентности, или двойственности, способно, полагаю, стать ценным дополнением нашей терминологии. Ведь в одном и том же слове или явлении могут содержаться противоположные значения. Латинское слово Altus означает одновременно «высокий» и «глубокий». Удовольствие можно получать и от боли. Тут подразумевается не последовательность одного за другим, а одновременное присутствие одного в другом, так сказать, заданное единообразие. Я возражаю против утверждения докладчика, будто амбивалентность является движущей силой. На мой взгляд, амбивалентность – не столько движущая сила, сколько формальный признак, который мы находим повсюду. Фрейд привел множество примеров из истории языка. Современным словам тоже присуща двойственность значений. Так, например, французское sacré означает и проклятие, и благословение; ирландское luge^[4]значит «договор»; английскому bad («плохой») соответствуют средневерхненемецкие bat и bass – «хороший». Вследствие языковой миграции слово исторически приобретает противоположное значение. В сновидениях часто используются как сходства, так и противоположности. Так, сходства чаще всего оказываются обратными по значению. Скажем, мне снилось, что я невысок ростом, с бородой, не ношу очков и уже немолод. В действительности же все ровно наоборот. Если возникает желание применить психоаналитический подход, то к нашим услугам, как и у анатомов, отменный и непротиворечивый материал из памятников Античности и свидетельств мифологии. Например, бог плодородия выступает одновременно как разрушитель (Индра^[5]). Солнце несет плодородие и разрушение. Потому-то Лев как зодиакальный знак обозначает сильный солнечный жар. Амбивалентность в мифологической преемственности вполне очевидна. Бог Один становится вожаком Дикой охоты^[6] и преследует одиноких девушек на дорогах. Богиня Фрейя превращается в дьяволицу^[7]. Венера же, как учат нас филологи, была признана благой и сделалась святой Вереной, покровительницей Бадена в кантоне Аргау; в древности и потом, как мы знаем, ей посвящали источники и родники. При этом, однако, имя святой Верены, или Венеры, еще носят опасные горы Веренелисгартли возле Глерниша; вспомним также Санкт-Веренакеле – имя длинного лавинного следа в Шафбурге, в горах Сентис. Дэвы (ангелы на санскрите) в персидском языке стали бесами^[8]. А змея на палке отображает двойственность восприятия Христа.

¹⁰⁷⁸ Представление либидо колеблется между символами льва и змеи, между принципами сухого и влажного; то и другое – противоположные сексуальные, иначе выражаясь, фаллические символы. Мне довелось повидать изваяние Приапа в Вероне. Бог улыбается, держа в руке корзину, полную фаллосов, а другой рукой указывает на змею, которая кусает его эрегированный пенис^[9].

¹⁰⁷⁹ Хорошими примерами амбивалентности служат также эротические шутки – скажем, те, которые мы находим в «Золотом осле» Апулея^[10]; а еще здесь нагляден язык мистицизма. Мехтильда Магдебургская^[11]говорит: «Любовью Христовой была я смертельно изранена». Через убийство быка (в мифологии митраизма) осуществляется творение мира. «Бык – родитель змеи, а змея – родительница быка»^[12]. Наши христианские религиозные идеалы тоже обращаются к этому принципу. Смерть Христа искупает человека и дарит ему вечную жизнь. Сходное воззрение встречается и в культе Митры, который имел немаловажное значение в древности и способствовал распространению христианских идей.

¹⁰⁸⁰ Обсуждение^[13]. К. Г. Юнг:

Выражение «излить душу» для характеристики обсуждения мучительного комплекса кажется вполне уместным и важным для аналитической терапии. Этот офицер, когда чувствовал, что комплекс готов возобладать над его разумом, командовал: «Смирно! Стой! Шесть шагов назад – шагом марш!» Всякий раз он испытывал немалое облегчение от такой объективации своей болезни.

¹⁰⁸¹ Обсуждение^[14]. Ссылаясь на детскую психологию и ее значимость для понимания сути жертвоприношений, К. Г. Юнг рассказал о «Клубе Тантала», основанном несколькими молодыми людьми ради отправления сексуальных мистерий. На эмблеме клуба изображен мужчина, подвешенный к виселице на веревке, что была привязана к его пенису и носу. Себя эти молодые люди считали приносимыми в жертву мучениками, подобными Танталу, которого боги обрекли вечно страдать от невозможности удовлетворить самые пылкие желания^[15].

Замечания о символизме

¹⁰⁸² Исходя из противопоставленности истерических фантазий и домыслов при раннем слабоумии, докладчик отметил, что для лучшего понимания вторых необходимо привлекать исторические параллели, поскольку при раннем слабоумии пациент страдает от «воспоминаний всего человечества». В отличие от истерии, он поневоле обращается к древнейшим образам универсального значения, пускай на первый взгляд те кажутся со стороны невразумительными.

¹⁰⁸³ Случай 34-летней женщины-невротика наглядно показывает, как личную фантазию возможно описать и истолковать с привлечением исторического материала. Фантазия пациентки связана с мужчиной, которого она безответно любит: он видится ей подвешенным за гениталии. Ту же фантазию находят у девятилетнего мальчика, уже как символическое выражение его нереализованного либидо («Вольно, и больно, и скорбь хороша…»^[16]). Эта фантазия, если учитывать соответствующие этнографические сведения и мифологические параллели жертвоприношения бога весны через повешение или освежевание, обозначает жертву сексуальности, за которую человек крепко держится и от которой не может избавиться; в древних культах Великой Матери эта жертва преподносилась как жертвоприношение фаллоса^[17].

VIII. Два очерка по аналитической психологии

(к тому 7 собрания сочинений К. Г. Юнга; рус. изд.: Аналитическая психология)

Адаптация, индивидуация и коллективность^[18]

1. Адаптация

¹⁰⁸⁴ А. Психологическая адаптация состоит из двух процессов:

1. Адаптация к внешним условиям.

2. Адаптация к внутренним условиям.

¹⁰⁸⁵ Под внешними условиями понимаются не только условия окружающего мира, но и сознательные суждения индивидуума по поводу объективно существующих предметов и явлений.

¹⁰⁸⁶ Под внутренними условиями понимаются те факты или данные, которые навязываются внутреннему восприятию индивидуума бессознательным, независимо от сознательных суждений и даже порой вопреки таковым. Следовательно, адаптация к внутренним условиям является адаптацией к бессознательному.

¹⁰⁸⁷ Б. При неврозе процесс адаптации нарушается, или, скорее, можно утверждать, что невроз сам по себе выступает как нарушенный или ослабленный процесс адаптации, принимая две основные формы:

1. Нарушение адаптации к внешним условиям.

2. Нарушение адаптации к внутренним условиям.

¹⁰⁸⁸ В первом случае снова нужно различать две принципиально несходные ситуации:

1. Адаптация к внешним условиям нарушается, потому что субъект пытается приспособиться целиком и полностью ко внешнему, совершенно пренебрегая внутренним и тем самым нарушая равновесие процесса адаптации.

2. Нарушение возникает в результате преимущественной адаптации к внутреннему.

¹⁰⁸⁹ Точно так же адаптация к внутренним условиям может нарушаться двумя способами:

1. Всепоглощающей адаптацией к внешнему.

2. Пренебрежением к внешнему ради адаптации к внутреннему.

¹⁰⁹⁰ В. Энергетика адаптации. Указанные соображения понуждают изучить энергетику процесса адаптации. Когда либидо, вкладываемое в ту или иную функцию, невозможно уравновесить выполнением этой функции, оно будет накапливаться до тех пор, пока не достигнет значения, превышающего значение соседней функциональной системы. Затем начинается процесс уравновешивания ввиду наличия потенциала. Энергия как бы перетекает в другую систему. Поэтому, когда адаптации к внутреннему не происходит, предназначенное для этой цели либидо накапливается до тех пор, пока не начинает перетекать из системы внутренней адаптации в систему внешней адаптации, а в результате характеристики внутреннего приспособления переносятся на внешнюю, то есть в отношение индивидуума к реальному миру вмешиваются фантазии. Наоборот, когда система внешней адаптации перетекает в систему внутренней адаптации, характеристики первой переносятся на вторую и воздействуют на функцию восприятия реальности.

¹⁰⁹¹ Г. Адаптация в анализе. С точки зрения анализа адаптация заслуживает отдельного рассмотрения. При анализе, как показывает опыт, обыкновенно, если не принимать в расчет совершенно исключительные обстоятельства, главным является именно анализ. Нет, разумеется, никакого категорического императива, который понуждает признавать анализ главным; судя по обобщенному опыту, просто так выходит, что анализ занимает первое место. Следовательно, важнее всего приспособиться к анализу, и для одного пациента способом адаптации становится личность аналитика, а для другого – «аналитическая идея». Причем цель в любом случае состоит в том, чтобы завоевать доверие: тот, кто вначале бессознательно не доверяет собеседнику, прежде всего стремится удостовериться в личности аналитика; а тот, кто одержим стремлением получить сведения о надежности мышления, жаждет понять основные идеи.

¹⁰⁹² По ходу анализа пациенты первого типа должны естественным образом обретать понимание идей, а пациенты второго типа – учиться доверять аналитику.

¹⁰⁹³ Когда адаптация заходит настолько далеко, обычно считается, что анализ благополучно завершен, ведь его основной целью и требованием со стороны пациента является восстановление душевного равновесия. На самом деле против такого мнения возразить нечего.

¹⁰⁹⁴ Однако опыт учит, что в ряде случаев, причем не так уж и редко, требования начинает предъявлять бессознательное, которое выражает себя прежде всего посредством чрезвычайной силы переноса, а также посредством соответствующего воздействия на жизнь пациента. Может показаться, что этот усиленный перенос отражает потребность в углубленной адаптации к аналитику, и на данный момент его следует трактовать как таковой, хотя на самом деле перед нами сверхкомпенсация сопротивления аналитику, ощущаемого как иррациональное. Это сопротивление возникает вследствие стремления к индивидуации, которое противоречит всякому приспособлению к другим. Но поскольку утрата прежнего личностного соответствия означала бы для пациента разрушение эстетического и морального идеала, первым шагом к индивидуации оказывается ощущение трагической вины. Накопление вины требует искупления. Аналитик не может предлагать искупление, иначе произойдет только восстановление личностного соответствия пациента. Вина и ее искупление требуют новой коллективной функции: прежде объект веры и любви, то есть образ аналитика, виделся олицетворением всего человечества, а теперь само человечество занимает место аналитика, дабы взять на себя бремя искупления вины индивидуации.

¹⁰⁹⁵ Индивидуация отсекает индивидуума от личного соответствия и, следовательно, от коллективности. Это вина, которую индивидуум как бы препоручает миру, это вина, которую он должен попытаться искупить. Он должен предложить выкуп за себя, то есть должен отыскать такие ценности, которые будут полной заменой его отсутствию в коллективной личной области. Без этого производства ценностей окончательная индивидуация аморальна и, более того, самоубийственна. Индивидуум, неспособный создавать ценности, должен сознательно принести себя в жертву духу коллективного соответствия. При этом он волен выбирать коллектив, которому приносится жертва. Только в той мере, в какой человек создает объективные ценности, он способен и может индивидуализироваться. Каждый дальнейший шаг к индивидуации порождает новую вину и требует нового искупления. Итак, индивидуация возможна лишь до тех пор, пока производятся замещающие ценности. Индивидуация – это исключительное приспособление к внутренней реальности и, следовательно, якобы «мистический» процесс. Искупление есть приспособление к внешнему миру. Его нужно предлагать внешнему миру заодно с просьбой принять.

¹⁰⁹⁶ Индивидуум не вправе априорно притязать на какое-либо уважение. Ему приходится довольствоваться тем уважением, которое приходит извне, посредством создаваемых им самим ценностей. Общество не только по праву, но и по обязанности осуждает того, кто не способен создавать ценности на замену, и справедливо видит в нем дезертира.

¹⁰⁹⁷ Поэтому когда требование индивидуации возникает в анализе под маской исключительно сильного переноса, оно подразумевает прощание с личным соответствием коллективу, переход в одиночество, в обитель внутреннего «Я». Во внешнем мире остается только тень личности. Отсюда презрение и ненависть, исходящие от общества. Но внутренняя адаптация ведет к освоению внутренних реалий, из которых извлекаются ценности для возмещения ущерба коллективу.

¹⁰⁹⁸ Индивидуация остается мнимой до тех пор, пока не создаются позитивные ценности. Тот, кому недостает творческой силы, должен восстановить коллективное соответствие группе по своему выбору, иначе так и останется пустым расточителем и болтуном. Тот, кто создает непризнанные ценности, принадлежит к числу презираемых, и виноват в том он сам, ведь общество вправе ожидать от всякого индивидуума реализуемых ценностей. Существующее общество всегда является важнейшим условием переходного этапа, через который проходит все мировое развитие, и оно требует от каждого человека высочайших достижений сотрудничества.

2. Индивидуация и коллективность

¹⁰⁹⁹ Индивидуация и коллективность – пара противоположностей, две расходящиеся судьбы. Они связаны друг с другом чувством вины. Индивидуум ввиду коллективных требований должен стремиться к индивидуации, прилагая необходимые трудовые усилия на благо общества. В той мере, в какой это возможно, возможна и индивидуация. Тот, кто не способен на подобное, должен непосредственно подчиняться коллективным требованиям, то есть требованиям общества; точнее, он будет принужден к тому автоматически. Общество настаивает на подражании, на сознательном тождестве, на следовании общепринятым правилам и допустимым манерам. Только предлагая полную замену, индивидуум освобождается от этого гнета. Очень и очень многие поначалу совершенно неспособны предложить замену и тем самым вынуждены двигаться по проторенной дорожке. Если оттолкнуть их в сторону, они будут беспомощно суетиться, и здесь поможет только другой предписанный путь. Такие люди могут обрести уверенность в своих силах лишь после очень долгого подражания одной из выбранных моделей поведения. Человек, который в силу особых способностей имеет право на индивидуальность, должен мириться с презрением общества до тех пор, пока не сможет предложить полную замену. Таких людей мало, а индивидуация как таковая исключает любое нарушение норм коллективного соответствия до появления замены, причем ее объективная ценность должна быть признана коллективом. Человеческие отношения устанавливаются автоматически на основе признанных замен, поскольку либидо общества прямо на это направлено. Без замен все попытки соответствия обречены на провал.

¹¹⁰⁰ Благодаря подражанию происходит восстановление собственных ценностей индивидуума. Если подражание почему-либо невозможно, восстановление пресекается в зародыше. Индивидуум напуган и беспомощен. Если подражание – требование аналитика, если аналитик настаивает на нем ради адаптации, то ценности пациента вновь оказываются под угрозой, поскольку подражание есть автоматический процесс, следующий собственным законам, длящийся столько, сколько необходимо, и заходящий настолько далеко, насколько это необходимо. Оно имеет вполне определенные пределы, о которых аналитик никогда не узнает. Через подражание пациент учится индивидуации, ибо подражание восстанавливает его личные ценности.

¹¹⁰¹ Коллективную функцию можно разделить на две, которые с «мистической», или метапсихологической, точки зрения тождественны друг другу:

1. Коллективная функция по отношению к обществу.

2. Коллективная функция по отношению к бессознательному.

¹¹⁰² Бессознательное, как и коллективная психика, является психологическим представителем общества. Persona^[19]не может иметь никакого отношения к бессознательному, она коллективно ему тождественна, будучи сама коллективной. Следовательно, ее нужно уничтожить, иными словами, возвратить в бессознательное. Отсюда возникает индивидуальность как полюс, характеризующий бессознательное, а то, в свою очередь, порождает противоположный полюс – представление о Боге.

¹¹⁰³ Индивидууму предстоит обрести цельность, оторвавшись от Бога и став целиком самим собой. Тем самым он в то же время отделяет себя от общества. Внешне он погружается в уединение, но внутренне проваливается в ад, в отчужденность от Бога. Так складывается и усугубляется чувство вины. Чтобы искупить эту вину, индивидуум как бы передает все благое в себе своей душе, душа предъявляет это благое Богу (поляризованному бессознательному), а Бог возвращает дар (продуктивную реакцию бессознательного), который душа предлагает индивидууму и который индивидуум далее распространяет на человечество. Но может быть иначе: чтобы искупить вину, индивидуум жертвует высшим благом, отдает свою любовь не душе, а человеческому существу, замещающему душу, и уже от того любовь идет к Богу и через него возвращается к любящему – но только до тех пор, пока этот посредник готов замещать собой душу. Обогатившись таким образом, любящий начинает отдавать своей душе благо, которое получил, и он снова получит дар от Бога, если ему суждено подняться так высоко, чтобы встать в одиночестве перед Богом и перед человечеством.

¹¹⁰⁴ Итак, индивидуум может выполнять свою коллективную функцию, либо отдавая любовь душе и тем как бы выкупая себя у общества, либо обращаясь к посреднику, через человека, который передает ему этот дар Бога.

¹¹⁰⁵ Но и здесь имеется разлад между коллективностью и индивидуацией: если либидо переходит в бессознательное, то куда меньше энергии достается человеческому существу; а если оно попадает в человека, то куда меньше выпадет усвоить бессознательному. Впрочем, когда либидо переходит к человеку, если это настоящая любовь, то перед нами ровно то же самое, что случилось бы, перейди либидо прямиком в бессознательное, ведь другой человек столь ярко и полно олицетворяет бессознательное (если, конечно, этот другой человек действительно любим).

¹¹⁰⁶ Лишь тогда любовь наделяет его качеством посредника, которым иначе, сам по себе, он ничуть не обладает.

Предисловие к книге «О психологии бессознательного» на венгерском языке

¹¹⁰⁷ Выполненный доктором Петером Надем венгерский перевод моей работы «О психологии бессознательного»^[20], тщательно сопоставленный и проверенный доктором Иоландой Якоби, заслуживает, смею думать, пристального внимания, поскольку это вообще первая венгерская публикация моих сочинений. Не считая нескольких переводов на русский, одна из моих ранних книг теперь впервые увидит свет на языке народа Восточной Европы. Я в долгу перед доктором Якоби, которая не только сделала возможным это издание, но и принимала непосредственное участие в подготовке данной книги к публикации, вносила полезные предложения и давала ценные советы. Благодаря ее добросовестному сотрудничеству венгерское издание получило указатель, которого нет в издании швейцарском, а также краткий глоссарий с разъяснением терминологии, нередко вызывающей затруднения с пониманием в силу своей новизны.

¹¹⁰⁸ Мне особенно приятно, что моя книга теперь будет доступна в Венгрии, в стране, из которой снова и снова поступают свидетельства живейшего интереса к моим изысканиям. Этим предисловием я надеюсь хоть немного уменьшить свой долг благодарности и признательности, пусть косвенно. Среди множества моих учеников, которые все родом из западной половины мира, доктор Якоби – первая из Венгрии; она долгие годы трудилась под моим личным руководством в Цюрихе и приобрела глубокие знания в чрезвычайно обширной и сложной области знаний – в психологии бессознательного. В своей книге «Психология К. Г. Юнга»^[21], которая представляет собой отличное введение в мои исследования, доктор Якоби убедительно это доказывает, а ее знания вдобавок служат порукой в точности и верности перевода, столь необходимых качеств в работе со столь деликатным материалом, как психология бессознательного.

¹¹⁰⁹ Я вовсе не ставил себе целью дать исчерпывающее изложение темы; мне хотелось всего-навсего познакомить читателя с основными проблемами психологии бессознательного, причем в пределах, непосредственно установленных клиническим опытом. Поскольку, повторюсь, это не более чем введение, текст лишь намекает на многочисленные связи психологии бессознательного с историей человеческой мысли, с мифологией, религией, философией, психологией первобытных людей и всем остальным.

К. Г. Юнг

Кюснахт, Цюрих, январь 1944 г.