bannerbannerbanner
Капитал

Карл Генрих Маркс
Капитал

Полная версия

Глава 1
Товар, цена и прибыль
Т. III. Ч. 1. Гл. 1, 2. T. III. Ч. 2. С. 351–354, 390–394

Политическая экономия рассматривает вопросы хозяйственного снабжения людей благами, в которых они нуждаются для поддержания своей жизни. В современных капиталистических государствах оно осуществляется исключительно путем покупки и продажи товаров. Обладателями последних люди становятся, покупая их за деньги, составляющие их доход. Существуют самые различные виды доходов, которые, однако, можно свести в три большие группы: капитал приносит капиталисту из года в год прибыль, земля землевладельцу – земельную ренту, а рабочая сила – при нормальных условиях и пока она остается пригодной к употреблению – дает рабочему заработную плату. Таким образом, капитал для капиталиста, земля для землевладельца и рабочая сила или скорее самый труд для рабочего представляются тремя различными источниками их доходов: прибыли, земельной ренты и заработной платы. Доходы эти представляются как бы ежегодно потребляемыми плодами никогда не умирающего дерева или, вернее, трех деревьев; они образуют ежегодные доходы трех классов: капиталистов, землевладельцев и рабочих. Таким образом, кажется, будто стоимости, составляющие эти доходы, вырастают из капитала, земельной собственности и труда как из трех различных, независимых источников.

Для размеров снабжения людей хозяйственными благами определяющими условиями являются, очевидно, наряду с высотой доходов трех классов еще и цены товаров, а потому и политическая экономия издавна изучает подробнейшим образом вопрос, чем определяется высота цен.

На первый взгляд этот вопрос как будто не представляет никаких трудностей. Если мы рассмотрим любой продукт промышленности, то увидим, что высота цены устанавливается тем, что фабрикант прибавляет к своей себестоимости обычную в его отрасли прибыль. Таким образом, цена зависит от высоты себестоимости и высоты прибыли.

В себестоимость фабрикант зачисляет все то, что он издержал на производство товара. Это прежде всего издержки на сырье и вспомогательные материалы для фабрикации (например, хлопок, уголь и пр.), затем – на машины, аппараты, строения; далее – то, что ему приходится платить в виде земельной ренты (например, арендная плата), и, наконец, заработная плата. Таким образом, можно сказать, что себестоимость фабриканта составляется из трех частей:

1) средств производства (т. е. сырья, вспомогательных материалов, машин, аппаратов, строений);

2) земельной ренты (которую нужно вносить в расчет и тогда, когда фабрика построена на собственной земле);

3) заработной платы.

При рассмотрении каждой из этих частей в отдельности обнаруживаются неожиданные затруднения. Возьмем прежде всего заработную плату. Чем она выше или ниже, тем выше или ниже себестоимость, следовательно, тем выше или ниже и цена готового товара. Но от чего зависит высота заработной платы? Скажем, от спроса и предложения рабочей силы. Спрос на рабочую силу исходит от капитала, нуждающегося в рабочих для своих предприятий. Следовательно, усиленный спрос на рабочие силы означает усиленный рост капитала. Но из чего состоит капитал? Из денег и товаров. Вернее же, так как деньги (как это будет показано ниже подробнее) также представляют собою лишь товар, капитал состоит просто из товаров. Чем ценнее эти товары, тем больше капитал, тем больше спрос на рабочие силы и его влияние на высоту заработной платы так же, как – учитывая последствия – и на цену фабрикантов. Чем же определяется стоимость (или цена) товаров, образующих капитал? Высотой себестоимости их изготовления. А в эту себестоимость входит и заработная плата! Таким образом, в конце концов высота заработной платы определяется высотой заработной платы или цена товаров – ценой товаров!

Можно также предположить, что заработная плата определяется ценой необходимых средств существования рабочих. Однако самые эти средства существования являются товарами, на установление цены которых влияет высота заработной платы, и, таким образом, мы впадаем в ту же ошибку.

Второй составной частью себестоимости служили для фабриканта средства производства. Едва ли требуется разъяснять, что хлопок, машины, уголь и пр. – тоже товары, к которым применимо как раз то самое, что и к товарам, составляющим средства существования рабочих или капитал капиталистов.

Попытка объяснить высоту цен себестоимостью потерпела, таким образом, самую постыдную неудачу. Она приводит просто-напросто к тому, что высота цен объясняется высотой цен.

На себестоимость фабрикант накидывает обычную прибыль. Здесь все затруднения как будто бы устранены, потому что процентный уровень прибыли (норма), которую фабрикант должен вычислить, ему известен, это – обычный процент для данной отрасли производства. Конечно, это не исключает возможности того, что отдельный фабрикант вследствие особых обстоятельств может получить в единичных случаях прибыль бóльшую или меньшую по сравнению с обычной. Но в среднем уровень прибыли во всех предприятиях одной и той же отрасли промышленности одинаков. Следовательно, в данной отрасли существует общая средняя норма прибыли.

Но это еще не всё. Посредством конкуренции и в различных отраслях производства норма прибыли приводится к известному единообразию. Да иначе и быть не может. Ибо, как только в какой-нибудь отрасли устанавливается особенно высокая прибыль, капиталы из других отраслей промышленности, где условия не столь благоприятны, устремляются в эту привилегированную отрасль; или же постоянно вновь образующиеся капиталы, ищущие выгодного приложения, обращаются предпочтительно к таким особенно прибыльным отраслям, производство в них немедленно должно будет значительно возрасти, и, чтобы найти сбыт сильно возросшему количеству товаров, цены, а вместе с тем и прибыль, должны будут понизиться. Противоположное явление должно будет наступить, когда в какой-нибудь отрасли установится особенно низкая прибыль. Капиталы станут покидать эту отрасль с возможной для них быстротой, в зависимости от этого производство в ней сократится, что должно будет повести за собой повышение цен и прибыли.

Таким образом, конкуренция способствует выравниванию норм прибыли во всех отраслях производства, и потому мы можем с полным правом говорить о всеобщей средней норме прибыли, которая во всех отраслях производства если не вполне, то приблизительно равна. Впрочем, это не так бросается в глаза, как равенство нормы прибыли внутри отдельной отрасли, потому что в различных отраслях могут быть очень различны общие накладные расходы, применение и изнашивание машин и пр. Может случиться, что для выравнивания этих разниц валовая прибыль (т. е. та процентная надбавка, которую капиталист действительно накладывает на вычисленную себестоимость товара) в одной отрасли окажется значительно выше или ниже, чем в других. Это маскирует истинное положение вещей. Но за вычетом различных накладных расходов в различных отраслях все же окажется приблизительно равная чистая прибыль.

Так как, таким образом, существует всеобщая средняя норма прибыли, то высота прибыли, действительно приносимой данным предприятием, согласуется с величиной капитала этого предприятия. Конечно, как уже упомянуто, не вполне безразлично, производит ли данное предприятие пушки или бумажные чулки, потому что уровень прибыли несколько колеблется в зависимости от обеспеченности помещения капитала, легкости сбыта и пр. Но эти различия не очень значительны. Предположим, что всеобщая средняя норма прибыли равна 10 %; ясно, что капитал в миллион должен принести в 10 раз больше прибыли, чем капитал в 100 000 (конечно, при условии надлежащего ведения предприятия, а также и вообще не принимая в расчет всевозможные случайные успехи или неудачи, которые могут выпасть на долю отдельных предприятий).

К этому присоединяется еще то, что приносят прибыль не только промышленные предприятия, т. е. такие, которые производят товары, но и торговые предприятия, являющиеся лишь посредниками при обращении товаров между производителем и потребителем. Также и банки, транспортные предприятия, железные дороги и пр. И во всех этих предприятиях, если только дело ведется надлежащим образом, прибыль согласуется с высотой вложенного капитала. Нет ничего удивительного, что в сознание тех, кто практически ведет такие дела, внедряется убеждение, что прибыль возникает некоторым образом сама собой из капитала; она вырастает из него, как плоды – из дерева, если за ним как следует ухаживают. Если же прибыль рассматривается не как естественное свойство капитала, то как плод работы капиталиста. В самом деле, мы всякий раз все снова и снова должны предполагать надлежащее ведение дела. Очень многое зависит от личной пригодности главы предприятия. Если таковая отсутствует, то прибыль отдельного предприятия легко может опуститься ниже всеобщей средней нормы, тогда как умелому руководителю, быть может, удастся поднять ее и выше этой границы.

Глава 2
Прибыль и обращение товаров
T. III. Ч. 1. Отд. 1, 2. Т. I. Гл. 4. § 2

Каким же образом, однако, может прибыль вырасти «сама собой» из капитала? Для производства товара капиталисту требуется определенная сумма, скажем 100 руб. Пусть в этой сумме содержится вся его себестоимость, т. е., следовательно, сырье, вспомогательные материалы, заработная плата, изнашивание машин, аппаратов, строений и пр. Затем он продает готовый товар за 110 руб. Предположить, что готовый товар действительно стоит 110 руб., значило бы предположить, что эта приросшая к нему стоимость возникла во время производства из ничего. В самом деле, все те стоимости, которые капиталист оплатил 100 руб., существовали уже до производства этого товара. Но такое сотворение из ничего противно здравому смыслу. Поэтому издавна и поныне в большинстве случаев придерживаются того мнения, что во время производства стоимость товара не возрастает, но что и после изготовления товара в руках у капиталиста находится такая же стоимость, как и раньше, т. е. в нашем примере 100 руб.

 

Откуда, однако, происходят в таком случае лишние 10 руб., которые получает капиталист при продаже товара? Ведь самый переход товара из рук продавца в руки покупателя также не может увеличить его стоимость; ведь и это было бы сотворением из ничего.

Чтобы выйти из этого затруднения, идут двумя путями; одни говорят: товар в руках покупателя действительно имеет бóльшую стоимость, чем в руках продавца, так как у первого он удовлетворяет известную потребность, которая отсутствует у продавца; другие говорят: товар в действительности не имеет той стоимости, которую должен оплачивать покупатель; излишек отбирается у покупателя без эквивалента (т. е. равной отдаваемой взамен стоимости).

Рассмотрим оба пути. Французский писатель Кондильяк писал в 1776 г. в статье «Торговля и правительство»: «Неверно, что при товарном обмене равная стоимость обменивается на равную стоимость. Наоборот, каждый из двух контрагентов всегда отдает меньшую стоимость взамен большей… Если бы действительно люди обменивались только равными стоимостями, то не получалось бы никакой выгоды ни для одного из контрагентов. На самом деле оба получают или, по крайней мере, должны получать выгоду. Каким образом? Стоимость вещей состоит лишь в их отношениях к нашим потребностям. Что для одного больше, то для другого меньше, и обратно… Нельзя же предполагать, что мы будем выставлять на продажу вещи, необходимые для нашего собственного потребления… Мы стремимся отдать бесполезную для нас вещь с тем, чтобы получить необходимую; мы хотим дать меньше взамен большего…»

Удивительная арифметика, что говорить! Когда двое чем-нибудь обмениваются, то каждый как будто дает другому больше, чем получает. Это значило бы: если я покупаю у портного сюртук за 20 руб., то в руках портного этот сюртук стоит меньше 20 руб., а в моих руках 20 руб.! Не помогает и та отговорка, что стоимость вещей заключается просто в их отношении к нашим потребностям. В самом деле (не говоря уже о смешении потребительной стоимости и меновой стоимости, о чем речь впереди), если даже сюртук для покупателя полезнее денег, то ведь для продавца деньги полезнее сюртука.

Если же вместо этого предположим, что товары вообще продаются по более высоким ценам, чем стоят, то получаются еще более странные выводы.

Допустим, что продавец обладает необъяснимой привилегией продавать товары выше их стоимости, за 110 руб., если они стоят 100 руб., т. е. с номинальной надбавкой к цене в 10 %. Продавец получает таким способом прибавочную стоимость, равную 10. Но, после того как он был продавцом, он становится покупателем. Третий товаровладелец встречается с ним теперь как продавец и, в свою очередь, пользуется привилегией продавать товар на 10 % дороже. Наш товаровладелец выиграл в качестве продавца 10, чтобы потерять в качестве покупателя те же 10. В общем, дело фактически свелось к тому, что все товаровладельцы продают друг другу свои товары на 10 % дороже их стоимости, а это совершенно то же самое, как если бы товары продавались по их стоимостям. Денежные названия, или цены товаров, возрастают, но отношения их стоимостей остаются неизменными.

Допустим, наоборот, что покупатель обладает привилегией приобретать товары ниже их стоимости. Тут нет надобности даже напоминать, что покупатель, в свою очередь, станет продавцом. Он уже был продавцом, прежде чем стал покупателем. Он уже потерял в качестве продавца 10 %, прежде чем выиграл 10 % в качестве покупателя. Все остается по-старому.

Можно возразить, что такое выравнивание потери последующим барышом имеет значение только для таких покупателей, которые потом снова продают, но что существуют ведь и люди, которым нечего продавать.

Последовательные защитники иллюзии, что прибавочная стоимость создается номинальной надбавкой к цене или привилегией продавцов продавать товары слишком дорого, предполагают поэтому существование класса, который только покупает, не продавая, следовательно, только потребляет, не производя. Но деньги, на которые постоянно покупает такой класс, должны постоянно притекать к нему от тех же товаровладельцев, и притом без обмена, даром, на основании какого-либо права или узаконенного насилия. Продавать такому классу товары выше стоимости – значит только возвращать себе часть даром отданных денег. Так, например, города Малой Азии платили Древнему Риму ежегодную денежную дань. На вырученные деньги Рим покупал у них товары, и покупал по вздутым ценам. Малоазийцы надували римлян, выманивая у своих завоевателей путем торговли часть уплаченной им дани. И все же внакладе оставались малоазийцы. За их товары им, во всяком случае, платили их же собственными деньгами. Это очень неподходящий метод обогащения или созидания прибавочной стоимости.

Конечно, этим мы отнюдь не хотим оспаривать того, что отдельные товаровладельцы могут обогащаться, обманывая покупателя или продавца.

Товаровладелец А может быть настолько ловким плутом, что всегда надувает своих коллег В и С, в то время как эти последние при всем желании не в состоянии взять реванш. А продает В вино стоимостью в 40 руб. и получает в обмен пшеницу стоимостью в 50 руб. А превратил свои 40 руб. в 50 руб., сделал из меньшего количества денег большее их количество. Но присмотримся к делу внимательнее. До обмена имелось вина на 40 руб. в руках А и пшеницы на 50 руб. в руках В, итого общая стоимость в 90 руб. После обмена мы имеем ту же самую общую стоимость 90 руб. Находящаяся в обращении стоимость не увеличилась ни на один атом, изменилось лишь ее распределение между А и В. Тот же самый результат получился бы, если бы А, не прикрываясь процессом обмена, прямо украл бы у В 10 руб. Очевидно, сумму находящихся в обращении стоимостей нельзя увеличить никаким изменением в их распределении – подобно тому как еврей, торгующий старыми монетами, ничуть не увеличит количества благородного металла в данной стране, если продаст медную монету XVIII в. за золотой. Весь класс капиталистов известной страны в целом не может наживаться, обманывая самого себя.

Как ни вертись, а факт остается фактом: если обмениваются равные стоимости, то не возникает никакой прибавочной стоимости, а если обмениваются неравные стоимости, тоже не возникает никакой прибавочной стоимости. Обращение или товарообмен не создает никакой стоимости.

Во всяком случае, увеличение стоимости, обнаруживающееся после продажи товаров, не может произойти от продажи. Оно не может быть объяснено отклонением товарных цен от товарных стоимостей. Если цены действительно отклоняются от стоимостей, то необходимо прежде всего привести их к последней, т. е. не принимать во внимание этого обстоятельства как случайного, чтобы не быть сбитым с толку случайными побочными обстоятельствами. Впрочем, такое приведение происходит не только в науке. Постоянные колебания рыночных цен, их подъем и падение взаимно уравновешиваются и сами собой приводятся к средней цене как к своему внутреннему правилу. Средняя цена является путеводной звездой, например, для торговца или промышленника в каждом предприятии, рассчитанном на продолжительное существование. Он знает, следовательно, что если взять в расчет продолжительный период в целом, то товары на самом деле будут продаваться не ниже и не выше, а по их средней цене. Точно так же и происхождение прибыли, увеличение стоимости должно быть объяснено при том предположении, что товары продаются по их действительным стоимостям. Но в таком случае, очевидно, прибавочная стоимость должна быть создана уже в процессе производства. Товар уже в момент, когда он изготовлен и находится еще в руках своего первого продавца, должен стоить столько, сколько за него платит в конце концов последний покупатель, потребитель. Другими словами, стоимость товара должна быть выше, чем себестоимость для фабриканта; во время производства товара должна возникать новая стоимость.

Это приводит нас к вопросу: каким образом вообще возникает стоимость товаров?

Глава 3
Потребительная стоимость и меновая стоимость. Общественно необходимый труд
Т. I. Гл. 1, 2

Товар есть прежде всего внешний предмет, вещь, которая по своим свойствам способна удовлетворить какую-либо человеческую потребность.

Каждую полезную вещь, как, например, железо, бумагу и т. д., можно рассматривать с двух точек зрения: с качественной и количественной. Каждая такая вещь есть совокупность многих свойств и поэтому может быть полезна различными своими сторонами.

Полезность данной вещи делает ее потребительной стоимостью. Но эта полезность не висит в воздухе. Обусловленная свойствами товарного тела, она не существует вне этого последнего. Поэтому товарное тело, как, например, железо, пшеница, алмаз и т. п., само является потребительной стоимостью или благом.

Меновая стоимость прежде всего представляется в виде количественного соотношения, в котором потребительные стоимости одного рода обмениваются на потребительные стоимости другого рода. Определенное количество одного товара обыкновенно обменивается на то или другое количество другого товара: это и есть их меновая стоимость – отношение, постоянно изменяющееся в зависимости от времени и места. Меновая стоимость кажется поэтому чем-то случайным и совершенно относительным, т. е., как это выразил Кондильяк, она, по-видимому, «состоит в отношении товаров к нашим потребностям». Внутренняя, присущая товару меновая стоимость кажется бессмыслицей. Рассмотрим дело ближе.

Известный товар, например 1 центнер пшеницы, в самых различных пропорциях обменивается на другие товары – например, на 20 фунтов сапожной ваксы, или на 2 аршина шелка, или на 1/2 унции золота и т. д. Следовательно, пшеница обладает разнообразными меновыми стоимостями. Но так как эти определенные количества ваксы, шелка, золота и т. д. представляют собой меновую стоимость одного центнера пшеницы, то они должны быть меновыми стоимостями одинаковой величины. Отсюда следует, во‑первых, что подходящие меновые стоимости одного и того же товара выражают нечто одинаковое, а во‑вторых, что за меновой стоимостью должно скрываться некоторое содержание, которое она только выражает.

Возьмем далее два товара, например пшеницу и железо. Каково бы ни было их меновое отношение, его всегда можно выразить уравнением, в котором данное количество пшеницы приравнивается к известному количеству железа, например 1 центнер пшеницы = 2 центнерам железа. Что говорит нам это уравнение? Что в двух различных вещах – в 1 центнере пшеницы и в 2 центнерах железа – существует нечто общее равной величины. Следовательно, обе эти вещи равны чему-то третьему, которое само по себе не является ни первой, ни второй из них. Таким образом, каждая из них, поскольку она есть меновая стоимость, может быть сведена к этому третьему.

Этой общей основой не может быть ни одно из природных свойств товаров. Их телесные свойства подлежат здесь рассмотрению вообще лишь постольку, поскольку от них зависит полезность товаров, т. е. поскольку они делают товары потребительными стоимостями. Очевидно, с другой стороны, что в меновом соотношении потребительная стоимость товаров оставляется совершенно в стороне. В этом случае каждая данная потребительная стоимость играет совершенно ту же роль, как и всякая другая, если только она имеется в надлежащей пропорции. Или, как говорит старик Барбон (1696 г.): «Один сорт товаров так же хорош, как и другой, если одинаковы их меновые стоимости… Количество железа или свинца на 100 руб. имеет такую же меновую стоимость, как количество серебра или золота на 100 руб.».

Как потребительные стоимости товары различаются прежде всего качественно, как меновые стоимости они могут иметь лишь количественные различия.

Если отвлечься от потребительной стоимости товарных тел, то у них остается лишь одно свойство, а именно то, что они – продукты труда. Но с этой точки зрения и самый продукт труда приобретает совершенно новый вид. В самом деле, раз мы отвлеклись от его потребительной стоимости, мы вместе с тем отвлеклись также от тех его материальных составных частей и форм, которые делают его потребительной стоимостью. Теперь это уже не стол, или дом, или пряжа, или какая-либо другая полезная вещь. Все чувственно воспринимаемые свойства погасли в нем. Равным образом теперь это уже не продукт работы столяра, или плотника, или прядильщика, или вообще какого-либо иного определенного производительного труда. Теперь это лишь продукт просто человеческого труда, абстрактного человеческого труда, т. е. продукт затраты человеческой рабочей силы безотносительно к форме этой затраты, безотносительно к тому, затрачивается ли она столяром, каменщиком, прядильщиком и т. д. Эти вещи представляют теперь лишь выражения того, что в их производстве затрачена человеческая рабочая сила, накоплен человеческий труд.

 

Итак, потребительная стоимость, или благо, имеет стоимость лишь потому, что в ней овеществляется абстрактный человеческий труд. Как же измерить величину ее стоимости? Очевидно, количеством содержащегося в ней труда, этой «созидающей стоимость субстанции». Количество самого труда измеряется его продолжительностью, рабочим временем, а рабочее время находит, в свою очередь, меру в определенных долях времени, каковы: час, день и т. д.

Если стоимость товара определяется количеством труда, затраченного в продолжение его производства, то могло бы показаться, что стоимость товара тем больше, чем ленивее и неискуснее производящий его человек, так как тем больше времени требуется ему для изготовления товара. Но тот труд, который образует субстанцию стоимостей, есть одинаковый человеческий труд, затрата одной и той же человеческой рабочей силы. Вся рабочая сила общества, выражающаяся в стоимостях товарного мира, принимается здесь за одну и ту же человеческую рабочую силу, хотя она и состоит из бесчисленных индивидуальных рабочих сил. Любая из этих индивидуальных рабочих сил представляет, подобно всякой другой, одну и ту же человеческую рабочую силу, раз она обладает характером общественной средней рабочей силы и функционирует как такая общественная средняя рабочая сила, следовательно, употребляет на производство данного товара лишь необходимое в среднем, или общественно необходимое, рабочее время. Общественно необходимое рабочее время есть рабочее время, которое требуется для изготовления какой-либо потребительной стоимости при наличных общественно нормальных условиях производства и при среднем в данном обществе уровне умелости и интенсивности труда. Так, например, в Англии после введения парового ткацкого станка для превращения данного количества пряжи в ткань требовалась, быть может, лишь половина того труда, который затрачивался на это раньше. Конечно, английский ручной ткач и после того употреблял на это превращение столько же рабочего времени, как и прежде, но теперь продукт его индивидуального рабочего часа представлял лишь половину по сравнению с общественным рабочим часом, и потому стоимость этого продукта уменьшилась вдвое.

Итак, величина стоимости данной потребительной стоимости определяется лишь количеством труда или количеством рабочего времени, общественно необходимого для его изготовления. Каждый отдельный товар в данном случае имеет значение лишь как средний экземпляр своего рода. Следовательно, товары, в которых содержатся равные количества труда или которые могут быть изготовлены в течение одного и того же рабочего времени, имеют одинаковую величину стоимости. Стоимость одного товара относится к стоимости каждого другого товара как рабочее время, необходимое для производства первого, к рабочему времени, необходимому для производства второго. «Как стоимости все товары суть лишь определенные количества застывшего рабочего времени»[6].

Следовательно, величина стоимости товара оставалась бы неизменной, пока рабочее время, необходимое для его производства, было бы неизменно. Но рабочее время изменяется с каждым изменением производительной силы труда. Производительная сила труда определяется многосложными обстоятельствами, между прочим – средней степенью искусства рабочего, уровнем развития науки и ее технических применений, общественной организацией производственного процесса, размерами и дееспособностью средств производства и, наконец, природными условиями. Одно и то же количество труда выражается, например, в благоприятный год в двойном количестве пшеницы по сравнению с неблагоприятным годом. Одно и то же количество труда в богатых рудниках доставляет больше металла, чем в бедных, и т. д. Алмазы редко встречаются в земной коре, и их отыскание стоит поэтому в среднем большего рабочего времени. Следовательно, в небольшом объеме они представляют много труда. С открытием более богатых копей то же самое количество труда выразилось бы в большем количестве алмазов, а следовательно, понизило бы стоимость последних. Если удастся с небольшой затратой труда превращать уголь в алмаз, стоимость алмаза может упасть ниже стоимости кирпича. Вообще, чем больше производительная сила труда, тем меньше рабочее время, необходимое для изготовления известного товара, тем меньше содержащаяся в нем масса труда, тем меньше его стоимость. Наоборот, чем меньше производительная сила труда, тем больше рабочее время, необходимое для изготовления товара, тем больше его стоимость.

Вещь может быть потребительной стоимостью, не будучи стоимостью. Таково положение, когда ее полезность доступна для человека без труда. Таковы воздух, девственная почва, естественные луга, дикорастущий лес и т. д. Вещь может быть полезностью и продуктом человеческого труда, не будучи товаром. Тот, кто продуктом своего труда удовлетворяет свою собственную потребность, создает лишь потребительную стоимость, но не товар. Чтобы произвести товар, он должен произвести не просто потребительную стоимость, но потребительную стоимость для других, общественную потребительную стоимость. Наконец, никакая вещь не может быть стоимостью, не будучи предметом потребления. Если она бесполезна, то и затраченный на нее труд бесполезен, не считается за труд и потому не образует никакой стоимости.

6 Маркс К. К критике политической экономии. – М.: ЛКИ/URSS, 2010.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30 
Рейтинг@Mail.ru