Камиль Фламмарион
Таинственные психические силы
Глава 1. О некоторых неизвестных силах природы
Я намерен показать в этой книге, какая правда содержится в явлениях поворотов, перемещений и постукиваний столов, в сообщениях, получаемых от них, в левитациях, противоречащих законам гравитации, в перемещении предметов без контакта, в необъяснимых шумах, в историях о домах с привидениями, – все это следует рассматривать с физической и механической точки зрения. Под всеми только что упомянутыми заголовками мы можем сгруппировать материальные факты, произведенные причинами, еще неизвестными науке, и именно этими физическими явлениями мы будем здесь заниматься; ибо первым пунктом является определенное доказательство их реального существования с помощью достаточных наблюдений. Гипотезы, теории, доктрины появятся позже.
В стране Рабле, Монтеня, Вольтера мы склонны улыбаться всему, что относится к чудесному, к волшебным историям, к экстравагантности оккультизма, к тайнам магии. Это вытекает из разумной осторожности. Но этого недостаточно. Отрицать и предвзято судить о явлении никогда ничего не доказывало. Истинность почти каждого факта, составляющего сумму позитивных наук наших дней, была отвергнута. То, что мы должны сделать, – это не допускать ни одного непроверенного утверждения, применять к каждому предмету изучения, неважно какому, экспериментальный метод, без какой-либо предвзятой идеи, будь то за или против.
Мы имеем здесь дело с большой проблемой, которая касается выживания человеческого сознания. Мы можем изучать ее, несмотря на улыбки.
Когда мы посвящаем свою жизнь идее, полезной, благородной, возвышенной, мы не должны колебаться ни минуты, жертвуя личностями; прежде всего, самим собой, своим интересом, своим самоуважением, своим естественным тщеславием. Эта жертва – критерий, по которому я оценивал немало характеров. Сколько мужчин, сколько женщин ставят свою жалкую маленькую личность выше всего остального!
Если силы, которые мы должны рассматривать, реальны, они не могут не быть естественными силами. Мы должны признать, как абсолютный принцип, что все существует в природе, даже сам Бог, как я показал в другой работе. Прежде чем пытаться построить теорию, первое, что нужно сделать, – это научно установить реальное существование этих сил.
Медиумистические переживания могли бы сформировать (и, несомненно, скоро составят) главу в физике. Только это своего рода трансцендентальная физика, которая касается жизни и мысли, а силы, участвующие в игре, являются преимущественно живыми силами, психическими силами.
В следующей главе я расскажу об экспериментах, которые я провел между 1861 и 1865 годами, до написания протеста, перепечатанного в длинной цитате выше (во введении). Но поскольку в некоторых отношениях они суммируются в тех, которые я только что провел в 1906 году, я начну с описания последних в этой первой главе.
Фактически, я недавно возобновил эти исследования с известным медиумом, мадам Эусапией Паладино из Неаполя, которая была в Париже несколько раз, а именно в 1898, 1905 и совсем недавно, в 1906 году. То, о чем я собираюсь рассказать, произошло в гостиной моего дома в Париже, – последние разы при полном освещении, без всякой подготовки, очень просто, как будто во время послеобеденных бесед.
Позвольте мне добавить, что этот медиум приехал в Париж в первые месяцы года 1906 года по приглашению Психологического института, несколько членов которого недавно занялись исследованиями, начатыми давно. Среди этих ученых я упомяну имя оплакиваемого Пьера Кюри, выдающегося химика, с которым я беседовал за несколько дней до его несчастной и ужасной смерти. Мои медиумические опыты с мадам Паладино сформировали для него новую главу в великой книге природы, и он также был убежден, что существуют скрытые силы, исследованию которых не является ненаучным посвятить себя. Его тонкий и проницательный гений, возможно, быстро определил бы характер этих сил.
Те, кто уделил немного внимания этим психологическим исследованиям, знакомы с полномочиями г-жи Паладино. Опубликованные работы графа де Роша, профессора Рише, доктора Дариекса, М.Г. де Фонтене и, в частности, Annales des sciences psychiques, указали на них и описали их так подробно, что было бы излишним возвращаться к ним здесь. Далее мы найдем место для их обсуждения.
Под всеми наблюдениями вышеупомянутых авторов, как будто в палимпсесте, скрывается одна доминирующая идея, а именно, властная необходимость, с которой экспериментаторы постоянно сталкиваются, подозревая трюки в этом медиуме (мадам Паладино). Но за всеми медиумами, мужчинами и женщинами, нужно следить. Я полагаю, что в течение более чем сорока лет я принимал у себя дома почти всех из них, мужчин и женщин разных национальностей и со всех концов земного шара. Можно установить принцип, что все профессиональные медиумы обманывают. Но они не всегда обманывают; и они обладают реальными, неоспоримыми психическими силами.
Их случай почти такой же, как у истеричных людей, находящихся под наблюдением в Сальпетриере или где-либо еще. Я видел, как некоторые из них перехитрили своим глубоким мастерством не только доктора Шарко, но особенно доктора Люйса и всех врачей, которые изучали их случай. Но поскольку истерики обманывают и симулируют, было бы грубой ошибкой заключить, что истерии не существует. И поскольку медиумы часто опускаются до самого наглого обмана, было бы не менее абсурдно заключить, что медиумизма не существует. Недобросовестные сомнамбулы не запрещают существование магнетизма, гипнотизма и настоящего сомнамбулизма.
Эта необходимость постоянно быть начеку обескуражила не одного исследователя, о чем мне специально написал в письме, которое будет опубликовано ниже, знаменитый астроном Скиапарелли, директор Миланской обсерватории.
Но нам придется терпеть это зло.
Слова «мошенничество» (supercherie ) и «обман» ( tricherie ) имеют в этой связи смысл, несколько отличающийся от их обычного значения. Иногда медиумы обманывают намеренно, хорошо зная, что они делают, и наслаждаясь этим развлечением. Но чаще они обманывают бессознательно, побуждаемые желанием произвести явления, которых ожидают люди.
Они способствуют успеху эксперимента, когда этот успех появляется медленно. Медиумы, которые имеют дело с объективными явлениями, одарены способностью заставлять предметы на расстоянии двигаться, поднимать столы и т. д. Но обычно они, по-видимому, применяют эту силу на кончиках своих пальцев, а предметы, которые нужно переместить, должны находиться в пределах досягаемости их рук или ног, что весьма прискорбно и является прекрасным развлечением для предвзятых скептиков. Иногда медиумы действуют как игрок в бильярд, который на мгновение продолжает жест рукой, держа свой кий направленным на катящийся шар из слоновой кости, и наклоняясь вперед, как будто своей волей он может подтолкнуть его к карамболю. Он прекрасно знает, что у него нет дальнейшей власти над судьбой шара, который приводит в движение его первый удар; но он направляет его курс своей мыслью и своим жестом.
Не будет лишним предупредить читателя, что слово «медиум» употребляется на этих страницах без какой-либо предвзятой идеи и не в этимологическом смысле, в котором оно возникло во времена первых спиритуалистических теорий, которые утверждали, что мужчина или женщина, наделенные психическими силами, являются посредниками между духами и теми, кто экспериментирует. Человек, обладающий способностью заставлять предметы двигаться вопреки законам гравитации (даже иногда не прикасаясь к ним), заставлять звуки быть слышимыми на расстоянии и без какого-либо напряжения мускульной силы и вызывать перед глазами различные видения, не обязательно имеет по этой причине какую-либо связь с бестелесными умами или душами. Однако мы сохраним это слово «медиум», теперь уже так долго используемое. Здесь нас интересуют только факты. Я надеюсь убедить читателя, что эти вещи действительно существуют, а не являются ни иллюзиями, ни фарсом, ни подвигами фокусников. Моя цель – доказать их реальность с абсолютной уверенностью, сделать для них то, что (в моей книге «Неизвестное и психические проблемы») я сделал для телепатии, видений умирающих, пророческих снов и ясновидения.
Начну, повторяю, с экспериментов, которые я недавно возобновил, а именно, во время четырех сеансов 29 марта, 5 апреля, 30 мая и 7 июня 1906 года.
1. Возьмем случай левитации круглого стола. Я так часто видел, как довольно тяжелый стол поднимался на высоту восьми, двенадцати, шестнадцати дюймов от пола, и я сделал такие неоспоримо достоверные фотографии этих вещей; я так часто убеждался себе, что подвешивание этого предмета мебели путем наложения на него рук четырех или пяти человек производит эффект плавания в ванне, полной воды или другой эластичной жидкости, что для меня левитация предметов не более сомнительна, чем левитация ножниц, поднятых с помощью магнита. Но однажды вечером, когда я был почти один с Эвзапией, 29 марта 1906 года (всего нас было четверо), желая на досуге изучить, как это делается, я попросил ее положить свои руки вместе с моими на стол, а остальные люди оставались на расстоянии. Стол очень скоро поднялся на высоту пятнадцати или двадцати дюймов, пока мы оба стояли. В момент создания феномена медиум положила одну из своих рук на одну из моих, которую она энергично сжала, две другие наши руки лежали рядом. Более того, с ее стороны, как и с моей, был акт воли, выраженный в словах приказа, обращенных к «духу»: «Приди сейчас! Подними стол! Мужайся! Приди! Попробуй сейчас!» и т. д.
Мы сразу же убедились, что присутствуют два элемента или составляющие. С одной стороны, экспериментаторы обращаются к невидимому существу. С другой стороны, медиум испытывает нервную и мышечную усталость, и ее вес увеличивается пропорционально весу поднятого предмета (но не в точной пропорции).
Мы обязаны действовать так, как будто действительно присутствует существо, которое слушает. Это существо, кажется, появляется, а затем перестает существовать, как только эксперимент заканчивается. Кажется, что оно создано медиумом. Является ли это ее самовнушением или динамическим ансамблем экспериментаторов, который создает особую силу? Является ли это удвоением ее личности? Является ли это конденсацией психической среды, в которой мы живем? Если мы стремимся получить доказательства действительной и постоянной индивидуальности, и, прежде всего, идентичности конкретной души, вызванной в нашей памяти, мы никогда не получаем никакого удовлетворения. В этом и заключается тайна.
Вывод: перед нами неизвестная сила психического класса, живая сила, жизнь лишь мгновения.
Не может ли быть так, что, прилагая усилия, мы порождаем отрыв сил, который действует извне нашего тела? Но здесь не место, на этих первых страницах, строить гипотезы.
Эксперимент, о котором я только что рассказал, был повторен три раза подряд, при полном свете газовой люстры, и при тех же условиях полного доказательства в каждом случае. Круглый стол весом около четырнадцати фунтов поднимается этой неизвестной силой. Стол весом в двадцать пять или пятьдесят фунтов или больше требует большего числа людей. Но они не получат никакого результата, если хотя бы один из них не будет одарен медиумической силой.
И позвольте мне добавить, с другой стороны, что в подобном эксперименте затрачивается так много нервной и мышечной энергии, что такой необыкновенный медиум, как, например, Эвсапия, едва ли может получить какие-либо результаты спустя шесть часов, двенадцать часов, даже двадцать четыре часа после сеанса, в котором она так щедро израсходовала свою психическую энергию.
Добавлю, что довольно часто стол продолжает подниматься даже после того, как экспериментаторы перестали его трогать. Это движение без контакта.
Этот феномен левитации, по-моему, абсолютно доказан, хотя мы не можем его объяснить. Это похоже на то, что произошло бы, если бы кто-то надел перчатки из магнита и, положив их на железный стол, поднял его с земли. Но действие не так просто: это случай психической активности, внешней по отношению к нам, действующей в данный момент. 4
Как же производятся эти левитации и движения?
Как получается, что палочка сургуча или труба лампы, если их потереть, притягивают кусочки бумаги или сердцевину бузины?
Каким образом частица железа так прочно прилипает к магниту, если поднести ее близко?
Каким образом электричество накапливается в парах воды, в молекулах облака, пока не порождает гром, удар молнии, вспышку молнии и все их грозные последствия?
Как получается, что молния с присущей ей беспечностью срывает одежду с мужчины или женщины?
И (возьмем простой пример), не выходя из нашего обычного и нормального состояния жизни, как получается, что мы поднимаем руку?
2. Возьмем теперь образец другой группы случаев. Медиум кладет одну из своих рук на руку какого-то человека, а другой бьет по воздуху одним, двумя, тремя или четырьмя ударами или постукиваниями. Удары слышны в столе, и вы чувствуете вибрации в то же самое время, когда слышите их, – резкие удары, которые заставляют вас думать об электрических ударах. Излишне говорить, что ноги медиума не касаются ног стола, а находятся на расстоянии от них.
Затем медиум кладет свои руки вместе с нашими на стол, и удары, которые слышны по столу, сильнее, чем в предыдущем случае.
Эти постукивания, слышимые в таблице, эта «типология», хорошо известная спиритуалистам, часто приписывались какому-то виду обмана, хрусту мускула или различным действиям медиума. После сравнительного изучения, которое я провел над этими особыми случаями, я считаю, что прав, утверждая, что этот факт также не менее несомненен, чем первый. Постукивания, как хорошо известно, производятся во всех видах ритма, и ответы на все вопросы получаются посредством простых соглашений, посредством которых, например, условливается, что три постукивания будут означать «да», а два – «нет», и что, пока читаются буквы алфавита, слова можно диктовать постукиваниями, производимыми при названии каждой буквы.
3. Во время наших экспериментов, пока мы вчетвером сидим за столом, прося сообщения, которое не приходит, кресло, поставленное примерно в двадцати четырех дюймах от ноги медиума (на которую я положил свою ногу, чтобы убедиться, что она не может воспользоваться своей), – кресло, говорю я, начинает двигаться и скользит к нам. Я отталкиваю его; оно возвращается. Это набитое чучело ( пуф ), очень тяжелое, но легко скользящее по полу. Это произошло 29 марта прошлого года и снова 5 апреля.
Plate I. Левитация стола в салоне профессора Фламмариона посредством медиумизма Эусапии Паладино.
Это можно было сделать, потянув стул за веревку или выставив ногу достаточно далеко. Но это повторялось снова и снова (пять или шесть раз), автоматически двигаясь, и это было так неистово, что стул подпрыгивал по полу вверх ногами и в конце концов упал нижней стороной вверх, хотя никто его не касался.
4. Вот четвертый случай, вновь наблюдавшийся в этом году, после того как он был несколько раз подтвержден мной, в частности в 1898 году.
Занавески около медиума, но которых она не может коснуться ни рукой, ни ногой, раздуваются во всю длину, словно надуваемые порывистым ветром. Я несколько раз видел, как они окутывают головы зрителей, словно капюшоны монахов-капуцинов.
5. Вот пятый пример, подлинность которого проверена мной несколько раз и всегда с одинаковой тщательностью.
В то время как я держу одну руку Эвзапии в своей, а один из моих друзей-астрономов, преподаватель Политехнической школы, держит другую, нас касается, сначала один, потом другой, по бокам и по плечам, как будто невидимая рука.
Медиум обычно пытается соединить свои две руки, которые каждый из нас держит отдельно, и с помощью искусной подмены заставить нас поверить, что мы держим обе, когда ей удается разъединить одну. Этот обман, будучи хорошо нам известным, мы играем роль предупрежденных зрителей и уверены, что каждому из нас удалось развести ее руки. Прикосновения в этом эксперименте, кажется, исходят от невидимой сущности и довольно неприятны. Те, которые происходят в непосредственной близости от медиума, могут быть следствием обмана; но к некоторым из них это объяснение неприменимо.
Здесь самое время отметить, что, к сожалению, необычайный характер явлений находится в прямой зависимости от отсутствия света, и медиум постоянно просит нас убавить газ, почти до точки исчезновения: « Meno luce! meno luce! » («Меньше света, меньше света»). Это, конечно, выгодно для всякого рода мошенничества. Но это условие не более обязательно, чем другие. В нем нет никакого намека на угрозу.
Мы можем получить большое количество медиумических явлений с помощью света, достаточно сильного для того, чтобы мы могли различать вещи с уверенностью. Тем не менее, это факт, что свет неблагоприятен для создания явлений.
Это раздражает. Но мы не имеем права навязывать противоположное условие. Мы не имеем права требовать от природы условий, которые нам подходят. Было бы столь же разумно попытаться получить фотографический негатив без темной комнаты или получить электричество от вращающейся машины посреди атмосферы, насыщенной влагой. Свет – это естественный агент, способный производить одни эффекты и противостоять производству других.
Этот афоризм напоминает мне анекдот из жизни Дагера, рассказанный в первом издании этой книги.
Однажды вечером этот прославленный натурфилософ встречает элегантную и модную женщину в районе Оперного театра, декоратором которого он был в то время. Воодушевленный своими успехами в натурфилософии, он случайно заговаривает о своих фотогеничеких исследованиях. Он рассказывает ей о чудесном открытии, с помощью которого черты лица можно зафиксировать на серебряной пластине. Дама, которая является человеком простого здравого смысла, вежливо смеется ему в лицо. Ученый продолжает свой рассказ, не смущаясь. Он даже добавляет, что явление может происходить мгновенно, когда процессы становятся совершенными. Но он получает свои страдания за свои неприятности. Его очаровательная спутница недостаточно доверчива, чтобы принять такую экстравагантность. Рисуйте без красок и без кисти! рисуйте без пера или карандаша! как будто портрет может быть написан сам по себе и т. д. Но изобретатель не унывает и, чтобы убедить ее, предлагает сделать ее портрет этим способом. Дама не желает, чтобы ее считали простофилей, и отказывается. Но искусный художник так хорошо защищает свое дело, что преодолевает ее возражения. Белокурая дочь Евы соглашается позировать перед объективом. Но она ставит одно условие, – только одно.
Ее красота наиболее ярка вечером, а в ярком дневном свете она кажется немного блеклой.
«Если бы ты мог отвезти меня вечером…»
«Но, мадам, это невозможно…»
«Почему? Вы говорите, что ваше изобретение воспроизводит лицо, черта за чертой. Я предпочитаю вечерние черты утренним».
«Мадам, именно свет рисует изображение, и без него я ничего не могу сделать».
«Мы зажжем люстру, лампу, сделаем все, чтобы вам угодить».
«Нет, мадам, дневной свет необходим».
«Скажите, пожалуйста, почему?»
«Потому что солнечный свет проявляет интенсивную активность, достаточную для разложения иодида серебра. До сих пор мне не удавалось сделать фотографию, кроме как при ярком солнечном свете».
Оба остались упрямы, дама утверждала, что то, что можно сделать в десять часов утра, можно легко сделать и в десять часов вечера. Изобретатель утверждал обратное.
Итак, все, что вам нужно сделать, господа, это запретить свету чернить йод или приказать ему чернить известь и осудить фотографа проявлять негатив при полном освещении. Спросите у электричества, почему оно мгновенно пройдет от одного конца до другого железной проволоки длиной в тысячу миль и почему оно отказывается проходить через стеклянную нить длиной в полдюйма. Попросите ночные цветы распуститься днем или те, что цветут только на свету, не закрываться в сумерках. Объясните мне дыхание растений, дневное и ночное, а также выработку хлорофилла и то, как растения приобретают зеленый цвет на свету; почему они вдыхают кислород и выдыхают углекислый газ ночью и обратный процесс днем. Поменяйте эквиваленты простых веществ в химии и прикажите производить комбинации. Запретите азотной кислоте кипеть при температуре замерзания и прикажите воде кипеть при нуле. Вам стоит только попросить об этих условиях, и природа повинуется вам, господа, будьте уверены в этом.
Многие явления природы происходят только в темноте. Зародыши растений, животных, человека, формируя новое существо, творят свое чудо только в темноте.
Вот, в колбе, находится смесь водорода и хлора в равных объемах. Если вы хотите сохранить смесь, вы должны держать колбу в темноте, хотите вы этого или нет. Таков закон. Пока она остается в темноте, она сохранит свои свойства. Но предположим, что вы, как школьник, подвергнете ее воздействию света. Тотчас же раздается сильный взрыв; водород и хлор исчезают, и вы находите в колбе новое вещество – хлористую кислоту. Нет смысла придираться: темнота уважает оба вещества, тогда как свет их взрывает.
Если мы услышим, как злобный скептик из какой-нибудь клики говорит: «Я поверю в тыквенные фонари только тогда, когда увижу их при свете дня», что мы должны подумать о его здравомыслии? О том, что мы должны подумать, если он добавит, что звезды не являются чем-то несомненным, поскольку их можно увидеть только ночью.
Во всех наблюдениях и экспериментах физики есть условия, которые необходимо соблюдать. В тех, о которых мы говорим, слишком яркий свет, по-видимому, ставит под угрозу успех эксперимента. Но само собой разумеется, что меры предосторожности против обмана должны возрастать прямо пропорционально уменьшению видимости и других средств проверки.
Вернемся к нашим экспериментам.
6. В столе слышны удары, или он движется, поднимается, падает, стучит своей ножкой. В дереве происходит своего рода внутреннее движение, иногда достаточно сильное, чтобы сломать его. Круглый стол, которым я пользовался (вместе с другими) в моем доме, был вывихнут и починен не один раз, и это ни в коем случае не было давлением рук на него, что могло вызвать вывихи. Нет, в этом есть что-то большее: в действиях стола есть вмешательство разума, о котором я уже говорил.
Столу задают вопросы с помощью условных знаков, описанных несколько страниц назад, и он отвечает. Фразы отбиваются, как правило, банальные и не имеющие никакой литературной, научной или философской ценности. Но, во всяком случае, слова отбиваются, фразы диктуются. Эти фразы не приходят сами по себе, и медиум не отбивает их – сознательно – ни ногой, ни рукой, ни с помощью щелкающего мускула, поскольку мы получаем их на сеансах, проводимых без профессиональных медиумов, и на научных встречах, где существование обмана было бы величайшим абсурдом. Разум медиума и разум экспериментаторов, несомненно, имеют какое-то отношение к тайне. Полученные ответы обычно соответствуют интеллектуальному статусу компании, как если бы интеллектуальные способности присутствующих были внешними по отношению к их мозгам и действовали в столе, совершенно неизвестные самим экспериментаторам. Как это может быть? Как мы можем составлять и диктовать фразы, не зная об этом. Иногда высказанные идеи, кажется, исходят от личности, неизвестной компании, и гипотеза духов возникает вполне естественно. Начинается слово; кто-то думает, что может угадать его окончание; чтобы сэкономить время, он записывает его; стол парирует, волнуется, нетерпелив. Это не то слово; диктовалось другое. Здесь, таким образом, есть психический элемент, который мы обязаны распознать, какова бы ни была его природа при анализе.
Успех экспериментов не всегда зависит от воли медиума. Конечно, это главный элемент в нем; но необходимы определенные условия, не зависящие от нее. Психическая атмосфера, создаваемая присутствующими лицами, оказывает влияние, которым нельзя пренебрегать. Так что состояние здоровья медиума не лишено своего влияния. Если он утомлен, хотя у него может быть самая лучшая воля в мире, ценность результатов будет затронута. Я получил новое доказательство этой вещи, столь часто наблюдаемое, у меня дома, с Эусапией Паладино, 30 мая 1906 года. Она уже больше месяца страдала от довольно болезненного заболевания глаз; и, кроме того, ее ноги значительно распухли. Нас было семеро, из которых двое наблюдателей были скептиками. Результаты были почти нулевыми; а именно: поднятие в течение едва ли двух секунд круглого стола весом около четырех фунтов; опрокидывание одной стороны четырехногого стола; и несколько постукиваний. Тем не менее, медиум, казалось, был воодушевлен реальным желанием получить какой-то результат. Однако она призналась мне, что главным образом парализовал ее способности скептический и саркастический дух одного из двух недоверчивых людей. Я знал об абсолютном скептицизме этого человека. Он никак не проявлялся; но Эвзапия сразу же угадала его.
Состояние ума наблюдателей, симпатизирующее или антипатическое, оказывает влияние на производство феноменов. Это неоспоримый предмет наблюдения. Я говорю здесь не только о хитрой среде, которая становится бессильной действовать из-за слишком пристального критического осмотра, но и о враждебной силе, которая может более или менее нейтрализовать самое искреннее волеизъявление. Разве не то же самое происходит, кроме того, на собраниях, больших или малых, на конференциях, в салонах и т. д.? Разве мы не видим часто, как люди пагубного и антипатичного духа сводят на нет в самом начале достижение самых благородных целей.
Вот результаты другого сеанса того же средства, проведенного несколько дней спустя.
7 июня 1906 года мой друг доктор Оствальт, опытный окулист, который в то время лечил Эвзапию, сообщил мне, что она должна быть у него дома в тот вечер и что, возможно, я смогу попробовать новый эксперимент. Я согласился с тем большей готовностью, что теща доктора, мадам Вернер, с которой я был связан дружбой более тридцати лет, умерла год назад и много раз обещала мне самым формальным образом явиться после ее смерти с целью придать завершенность моим психическим исследованиям посредством проявления, если это будет возможно. Мы так часто беседовали на эти темы, и она была так глубоко заинтересована в них, что она очень решительно повторила свое обещание за несколько дней до своей смерти. И в то же время она дала подобное обещание своей дочери и своему зятю.
Евсапия, со своей стороны, также благодарная за заботу, оказанную ей врачом, и за исцеление ее глаза, желала быть ему приятной всеми возможными способами.
Итак, условия были во всех отношениях превосходными. Я согласился с доктором, что перед нами четыре возможные гипотезы и что нам следует попытаться остановиться на наиболее вероятной из них.
а) То, что произойдет, может быть следствием мошенничества, сознательного или несознательного.
б) Явления могут быть вызваны физической силой, исходящей от среды.
в) Или одной или несколькими невидимыми сущностями, использующими эту силу.
г) Или самой мадам Вернер.
В тот вечер у нас были некоторые перемещения стола и полный подъем четырех ножек на высоту около восьми дюймов. Шестеро из нас сидели вокруг стола, – Эвзапия, мадам и месье Оствальт, их сын Пьер, шестнадцати лет, моя жена и я. Наши руки, помещенные над столом, едва касались его, и были почти полностью отделены в тот момент, когда он поднялся с пола. Никакого обмана быть не может. Полный свет.
Затем сеанс продолжался в темноте. Две портьеры большой двустворчатой двери, у которой сидела медиум, спиной к двери, в течение почти часа развевались, иногда так сильно, что образовывали нечто вроде монашеского капюшона на голове доктора и его жены.
Эту огромную дверь несколько раз сильно сотрясали, и по ней наносили страшные удары.
Мы пытались получить слова с помощью алфавита, но безуспешно. (Замечу в этой связи, что Эвсапия не умеет ни читать, ни писать.)
Пьер Оствальт смог написать слово карандашом. Казалось, что невидимая сила направляла его руку. Слово, которое он записал, было именем мадам Вернер, хорошо ему известной.
Несмотря на все наши усилия, нам не удалось получить ни одного доказательства личности. Однако мадам Вернер было бы очень легко найти его, как она торжественно обещала нам сделать.
Несмотря на объявление рапса о том, что появится призрак, которого нам будет разрешено увидеть, мы смогли воспринять только тусклую белую форму, лишенную четких очертаний, даже когда мы манипулировали светом так, чтобы получить почти полную темноту. Из этого нового сеанса выводятся следующие выводы:
а) Обман не может объяснить явления, особенно левитацию стола, сильные удары и сотрясения двери, а также выброс занавески в комнату.
б) Эти явления, несомненно, производятся силой, исходящей от среды, поскольку все они происходят в ее непосредственной близости.
в) Эта сила разумна. Но возможно, что этот разум, который подчиняется нашим запросам, принадлежит только медиуму.
г) Ничто не доказывает, что вызванный дух имел какое-либо влияние.
Однако эти положения будут рассмотрены и развиты одно за другим на последующих страницах.
Все эксперименты, описанные в этой первой главе, открывают нам неизвестные силы в действии. То же самое будет и в последующих главах.
Эти явления настолько необъяснимы, настолько необъяснимы, настолько невероятны, что самый простой план – отрицать их, приписывать все мошенничеству или галлюцинациям и верить, что все участники явления слепы.
К сожалению, для наших оппонентов, эта гипотеза неприемлема.
Позвольте мне здесь сказать, что существует очень мало мужчин – и прежде всего женщин – чей дух полностью свободен; то есть находится в состоянии, способном принять, без какой-либо предвзятой идеи, новые или необъясненные факты. В общем, люди склонны признавать только те факты или вещи, к которым они подготовлены идеями, которые они получили, лелеяли и поддерживали. Возможно, нет ни одного человека из ста, который был бы способен сделать мысленную запись нового впечатления, просто, свободно, точно, с точностью фотоаппарата. Абсолютная независимость суждения – редкая вещь среди мужчин.
Один-единственный точно наблюдаемый факт, даже если он противоречит всей науке, стоит больше, чем все гипотезы.
Но только независимые умы, свободные от классических поводков, привязывающих догматиков к их креслам, осмеливаются изучать ненаучные факты или считать их возможными.