Дарья Калинина
Пикник на Лысой горе
– Ломайте дверь, – приказал Роланд Владимирович. – Немедленно!
Дюша с отцом дружно навалились на дверь. Но без помощи рослой Стаси у них ничего бы не вышло. Только после того, как она присоединилась к ним, дверь дрогнула и распахнулась. На ковре лежал Алексей.
– О господи! – закричала Ингрида, бросаясь к мужу. – Что с тобой?
Алексей Роландович был без сознания, на его правом предплечье расплывалось кровавое пятно, так что в вопросе Ингриды особого смысла не было. Но Алексей был еще жив, хотя и очень бледен.
– Вызывайте врача! – распорядился Роланд Владимирович и сам помчался выполнять свое указание.
До приезда врача все остались в кабинете, чтобы следить за состоянием раненого.
– Его нужно перевязать, – ломая руки, простонала Ида. – Он истечет кровью.
– Ни в коем случае! – возразил ее муж. – Его нельзя трогать. Ингрида, прижми к ране полотенце и пусть так лежит до приезда врача. И можно дать ему коньяка.
– Как же я его волью? – растерялась Ингрида. – Он же без сознания.
– Тогда сначала нашатырь, – скомандовал Дюша. – Дед, у тебя в доме нашатырь есть?
– Есть, есть! – воскликнула Наташа. – Сейчас принесу.
Пока остальные суетились вокруг раненого, Инна принялась осторожно осматривать комнату. Уже через несколько минут ей стало ясно, что стреляли в Алексея с улицы. Пуля проделала аккуратное круглое отверстие в стекле. Инна подошла к окну и выглянула в сад. Окно выходило как раз на те самые кусты, где они с Наташей несколько часов назад спугнули таинственного мужчину. Поняв это, Инна призадумалась.
Наконец прибыл доктор Гун. Доктор Гунар Гун оказался довольно старым, но вполне энергичным человеком. Высокий, поджарый, с седой бородой и аккуратным каре таких же волос без малейшего признака плешивости. В общем, он меньше всего походил на сельского врача, напоминая скорее звезду эстрады.
Осмотрев раненого, он предложил госпитализировать его, сказав, что рана очень серьезная. Вполне вероятно, задета кость. Пришедший к этому времени в себя Алексей Роландович запротестовал, как только мог в его состоянии. Он хотел провести Новый год с семьей – и точка. Пусть даже это будет его последний Новый год в жизни.
– Впрочем, я не имею права настаивать, – сказал врач. – Ранена лишь рука. Не задет ни один из внутренних органов. Пуля прошла навылет. Так что жизни рана не угрожает. Вот только рука… Кстати, а полицию уже вызвали?
– Полицию? – удивилась Ингрида. – Зачем?
– Понимаю ваше состояние, – сказал врач. – Я сам вызову. Но в любом случае я обязан сообщить об огнестрельном ранении властям. А тут налицо попытка убийства. Без полиции никак нельзя. Сожалею, если это испортит вам предстоящие праздники.
Доктор подошел к телефону и принялся набирать номер полиции, а все остальные подавленно молчали. Что и говорить, врач был прав. Поговорив с полицией, врач повернулся.
– Я оставлю вам антибиотики, надо их принимать, – сказал он. – Ночью, вероятно, поднимется температура. Если к утру она не спадет, немедленно звоните мне. В противном случае я заеду в середине дня или ближе к вечеру. Думаю, что все обойдется без осложнений. Повязку можно до моего приезда не менять.
Дав указания, врач ушел. Инна догнала его уже возле выхода.
– В районе полно больных, эпидемия гриппа, – пожаловался врач. – Еще тот Новый год у меня будет. Но вы звоните, если Алексею станет хуже. Я обязательно выберусь к вам. И не позволяйте полиции слишком допекать вашего больного. Простите, вы тут гостите?
– Да, – кивнула Инна. – Я сестра Наташи.
Доктор Гун хмыкнул.
– Вроде бы недавно вышли замуж, – сказал он. – Мне рассказывал Роланд Владимирович. Примите мои поздравления.
– Он мне больше не муж, – пробормотала Инна. – А я просто гощу в этом доме. Дед моей сестры пригласил меня на Новый год.
– Вот как? Не муж? – переспросил врач, приподнимая одну бровь. – Очень интересно. Так я обязательно заеду еще, и не раз. Вы тут долго собираетесь пробыть?
– Неделю или даже больше, – сказала Инна. – Как получится.
– Хотелось бы, чтобы получилось подольше, – пробормотал доктор себе под нос, выходя из дома. – У Роланда Владимировича всегда приятно погостить.
Инна выждала немного и тоже вышла следом за ним. Машина врача уже отъехала от дома. Инна прокралась в сад под окна кабинета Роланда Владимировича. Снег продолжал сыпать, хотя и не такой сильный, как час назад. Но искать следы следовало как можно быстрей, пока их окончательно не засыпало. Инна пробралась к уже знакомым кустам, но, к ее разочарованию, тут не было никаких следов.
Девушка внимательно осмотрелась по сторонам. И тут ей в голову пришла интересная мысль. А что если преступник вовсе не сбежал сразу же после сделанного им выстрела? А все еще околачивается где-то в саду. В том самом саду, где сейчас бродит и она. От этого предположения Инна покрылась холодным потом и ей смертельно захотелось в дом.
Вдруг позади нее послышались шаги. Прокляв свою неосторожность, позволившую ей выйти в сад безоружной, Инна оглянулась.
– Наташка! – обрадовалась она. – Как ты меня напугала! Что ты тут делаешь?
– Что и ты, – ответила сестра. – Ищу преступника. Или хотя бы его следы. Нашла что-нибудь?
– Пока нет, – вздохнула Инна. – Может быть, их уже засыпало?
– Исключено. Снег почти совсем перестал. А времени с момента выстрела прошло совсем немного. Следы стрелявшего должны были хорошо сохраниться.
И сестры принялись обыскивать ту часть сада, куда выходили окна кабинета Роланда Владимировича. Сойдясь снова под окнами через десять минут, они растерянно уставились друг на друга.
– Мистика! – сказала Инна. – Ни одного следа, кроме наших с тобой. Ты что-нибудь понимаешь?
– Видимо, снег шел сильней, чем мы предполагали, и замел все следы, – вздохнула Наташа. – Пошли обратно в дом. А то нас хватятся.
И девушки вернулись в дом. Приехала полиция. Точнее, инспектор Пельше, высокий худощавый мужчина. Волосы у него были каштановые и коротко подстриженные, нос длинный и крючковатый. Словом, мужчина, которым могли заинтересоваться дамы за сорок. Инну он почему-то невзлюбил с первого взгляда.
Пельше и два его помощника внимательно осматривали комнату, выставив из нее всех посторонних. Дойдя до окна, инспектор одобрительно цыкнул зубом. Затем он послал одного из своих людей в сад. Сестры переглянулись. Они как-то не учли, что полиция тоже захочет осмотреть сад.
– Извините, – сказала Инна, дернув инспектора за полу его пиджака. – Мы с сестрой только что выходили в сад.
– Зачем? – уставился на нее инспектор.
Скажите на милость! Можно подумать, он тут у себя дома.
– Хотели посмотреть, нет ли там человека, сделавшего этот выстрел, – сказала Инна.
– Очень неосмотрительно с вашей стороны, – нахмурился Пельше. – Мало того, что вы подвергли свою жизнь опасности, вы еще и затруднили нам работу. Как мы теперь определим, где ваши следы, а где следы преступника?
– Во-первых, вы можете взять нашу обувь и сличить следы, – сказала Наташа. – А во-вторых, в саду, кроме наших следов, нет ничьих других.
– Просто вы их не нашли! – фыркнул инспектор. – Больше всего на свете я не люблю непрофессионализма. И самодеятельности.
И он смерил с высоты своего роста онемевших от обиды сестер. У Наташи даже слезы выступили.
– Больше прошу в расследование не путаться, – сказал инспектор, немного смягчаясь. – Я понимаю, что вы хотели как лучше. Но здесь совершено преступление. Раскрытие его – непосильная задача для ваших юных умов.
Униженные сестры, кипя в душе от негодования, отошли в сторону.
– Мерзавец! – прошептала Наташа. – Что он о себе возомнил? Что погода специально для него попридержит снегопад?
– Не обращай внимания, – сказала уже успокоившаяся Инна. – Типичный пример мужского шовинизма. Мы ему еще покажем!
Что именно она ему покажет, она не успела сказать. Потому что инспектор выставил их из комнаты и велел ждать в гостиной. Там уже сидело все семейство, оживленно обсуждая случившееся. Алексей Роландович лежал на мягкой тахте, сплошь обложенный подушками и обернутый двумя клетчатыми пледами. И делал вид, что ничего особенного с ним не случилось.
– Дядя, ну постарайся вспомнить, кто мог иметь на тебя зуб? – приставал к нему Дюша. – Пойми, тебя собирались убить. И только по счастливой случайности убийца промахнулся. Но если мы его не вычислим, он может повторить свою попытку.
– Оставь его в покое, – приказала ему Ингрида. – Врач не велел беспокоить раненого даже полиции. А ты что лезешь?
– Мама, ты не права, а Дюша на этот раз прав, – сказал Ян.
Так как с момента приезда и до сих пор парень не произнес почти ни слова, при звуке его голоса Инна даже вздрогнула. Она как-то уже привыкла считать его почти глухонемым. Все прочие ошарашенно уставились на Яна. Только сейчас Инна заметила, что в отличие от брата Ян хорош собой. Черноволосый, с круглыми дугами бровей над карими глазами. Поскольку Ян перестал сутулиться, он оказался высок ростом.
– Я не права? – недоуменно спросила у него опешившая Ингрида. – Почему?
– Мы должны установить личность убийцы до того, как он нанесет второй удар, – ответил Ян.
– Вот, а я о чем говорил! – воскликнул Дюша. – Почему меня никогда не слушают! Это же моя мысль!
– Заткнись! – посоветовала ему сестра. – Дай Яну в кои-то веки высказаться.
– Я буду задавать тебе вопросы, а ты просто качай головой, – сказал Янис отцу. – На это ведь у тебя сил хватит?
Алексей Роландович согласно кивнул в ответ.
– Ты кого-нибудь подозреваешь в совершенном на тебя покушении?
Алексей Роландович на минуту задумался. Потом отрицательно покачал головой.
– Вот и все, – сказал Дюша. – Тупик.
– Можно исходить методом от противного, – сказала Инна. – Кто мог знать о том, что Алексей будет здесь именно сегодня?
– На этот вопрос могу ответить и я, – сказала Ингрида. – Все в фирме знали. Каждый год Эрнест и Алексей отмечают Новый год в доме своего отца.
– Выходит, это может быть кто-то из сотрудников?
– Исключено, моего мужа на работе очень уважают и любят.
– Все поголовно? – с сомнением спросила Инна, взглянув на Алексея.
Тот чуть смущенно потупил взгляд. Однако с ответом не спешил. Отметив про себя, что поговорить с ним нужно в более интимной обстановке, Инна сказала:
– Тогда есть еще один вариант. Но боюсь, он вам не понравится.
– Говори, что уж там, – махнул рукой Роланд Владимирович.
– Убить собирались не Алексея, а вас, – тихо сказала Инна.
– Меня? – поразился Роланд Владимирович. – Но кто? И почему вдруг такая дикая мысль?
– Алексея подстрелили в вашем кабинете. Не знаю, что ему там понадобилось, но он туда зашел и включил свет. Сразу после этого убийца сделал свой выстрел. Поскольку пуля влетела через окно, значит, убийца находился снаружи. Просто он не смог достаточно хорошо рассмотреть лицо своей жертвы. Только видел, что в кабинет Роланда Владимировича вошел похожий на него мужчина. И выстрелил.
– А ведь она права! – воскликнул Роланд Владимирович. – Я сам дал Алексею свой джемпер из верблюда.
– Из верблюда? – шепотом переспросила Инна у Наташи.
– Из верблюжьей шерсти, – тоже шепотом пояснила та. – Он такой серый с ярко синим рисунком. И в самом деле очень приметный.
– А зачем ты дал дяде своей джемпер? – удивился Дюша.
– У него не было своего, – пояснил Роланд Владимирович.
Все молча посмотрели на Ингриду.
– Ну да, – немного смутилась та. – Получилось смешное недоразумение. Мы не захватили из дома почти ни одной теплой вещи для Алексея.
– Мама весь багаж забила своими нарядами, для папиного гардероба не осталось места, – хихикнула Стася.
– Замолчи! – прикрикнула на нее мать. – Твоих только шуточек сейчас не хватало.
– С джемпером все ясно, – сказал Ян. – Выходит, что версия Инны не лишена правдоподобия. Убийца и в самом деле мог спутать отца с сыном. Хотелось бы знать, кто же сидел в саду.
– Я знаю, – неожиданно сказала Наташа. – Мы с Инной его видели. Правда, только со спины.
И она рассказала о сегодняшней встрече в саду.
– Боже мой! – ужаснулась Ингрида. – Ребенок гулял в саду, где сидел убийца. Да этот жуткий человек всех нас мог через окна перестрелять, как котят.
– Тетя, не кричи. Во-первых, котят топят, а не стреляют, – поправил ее Дюша. – А во-вторых, все пока живы.
– По чистой случайности, – отрезала Ингрида. – Вилли, Ян, собирайтесь, мы немедленно едем отсюда.
Алексей Роландович дернулся у себя на диване и энергично закачал головой. Все нахмурились.
– Тетя, перестань, – сердито сказал ей Дюша. – Никуда ты не поедешь, пока не поговоришь с полицией.
Вот в это время в комнату и вошел инспектор Пельше. Все как по команде замолчали и уставились на него.
– Как вы себя чувствуете? – обратился инспектор к Алексею. – Сможете ответить на несколько вопросов?
Раненый молча кивнул. По правде сказать, вид у него был не слишком бравый для допроса. Казалось, он вот-вот потеряет сознание.
– Очень хорошо, – одобрил его героизм инспектор. – У вас есть предположение, кто мог в вас стрелять?
Алексей Роландович отрицательно мотнул головой.
– Ладно, подойдем к вопросу с другой стороны, – пробормотал инспектор и повернулся к присутствующим.
– Мне придется установить алиби каждого человека в этом доме на момент выстрела, – сказал он.
– Но мы все были тут, когда раздался выстрел, – растерянно сказала Ида. – Все вместе. Никто из нас не мог выстрелить в Алексея. Вам следует поискать в другом месте. В Алексея стрелял чужак.
– Хочу вам напомнить, что, кроме вас, в доме еще полно прислуги, – сказал инспектор. – Так что, с вашего разрешения, я все-таки сначала поищу в доме. Роланд Владимирович, вы можете поручиться за всех ваших слуг?
Все выжидательно посмотрели на старика.
– Нет, – после минутного колебания все же сказал он. – Двое из наемных работников совсем новые люди. Но я не вижу причины, по которой они стали бы стрелять в Алексея. Это совершенно посторонние люди.
– А как давно вы их наняли? – спросил инспектор. – И каким образом вышли на них?
– Зина работает у меня неделю, ее порекомендовала мне моя экономка. А Эдгар пришел сам. Должно быть, кто-то из соседей рассказал ему, что я ищу мужчину на должность дворецкого и шофера.
– Слишком он молод для такой должности, – проворчал инспектор.
– У него были отличные рекомендации, – пожал плечами Роланд Владимирович. – В конце концов тут не замок английского лорда. Мне подошел бы любой мужчина, способный водить машину. У меня в последнее время стало сдавать зрение. И силы не те. Иметь в доме молодого и крепкого мужчину стало для меня очень важно. В доме полно чисто мужской работы.
– Из слуг это все? – спросил инспектор. – Вы не забыли кого-нибудь из гостей?
– Сильви! – воскликнула Наташа. – Мы забыли про нее. Дюша, как ты мог!
– И в самом деле, как ты мог забыть про свою невесту? – удивился Роланд Владимирович.
Все укоризненно смотрели на парня.
– Хорош жених, – пробормотал Эрнест.
– Что вы от меня хотите? – принялся оправдываться Дюша. – Столько всего на голову свалилось. Сильви совершенно вылетела у меня из головы.
– А кстати, что с ней? – неожиданно встревожилась Ингрида. – Неужели она не слышала выстрела и криков? Почему она не спустилась, чтобы узнать, в чем дело.
Все на секунду замерли, а потом, не сговариваясь, кинулись к лестнице. Впереди всех мчался Дюша. На третьем этаже перед дверью спальни Сильви он остановился и прислушался.
– Тихо, – сказал он.
– Чего ты ждешь? – рассердилась Ингрида. – Входи же.
– Я не могу. Вдруг она тоже лежит мертвая, – простонал Дюша. – Пусть кто-нибудь другой.
– Что ты городишь! Что значит, тоже мертвая? – окончательно вышла из себя Ингрида. – Сам же говорил, что пока еще никого не убили. Трус. Отойди в сторону!
И она толкнула дверь. Та оказалась не заперта. Внутри было темно. Ингрида осторожно шагнула через порог и зажгла свет.
– Ну что там? – спросил дрожащим голосом Дюша. – Она мертва?
– Размечтался, – минуту спустя раздался голос Ингриды. – Заходи, не бойся. Она спит.
Все вошли в комнату и столпились у дверей. У кровати Сильви стояла Ингрида и держала девушку за руку, щупая пульс.
– Выпила снотворного и спит, – пояснила Ингрида. – Все в порядке. Можно оставить ее. До утра не разбудишь. Она выпила двойную дозу.
– Она целый день жаловалась на головную боль, – сказал Дюша. – Должно быть, к вечеру совсем расхворалась. Слава богу, она жива.
– И часто ваша невеста принимает снотворное? – спросил у Дюши инспектор.
– Всегда, когда чувствует недомогание. Сильви считает, что сон – лучший лекарь.
Успокоенные, все спустились к Алексею в гостиную, еще немного посидели у огня. Подождали, пока инспектор закончит допрашивать слуг. А затем после отъезда полиции все гости разошлись по своим комнатам.
Придя к себе, Инна первым делом плотно зашторила окна и заперла дверь на задвижку. Двери во всем доме были добротные, из натурального дуба. Закрыв дверь, Инна сразу почувствовала себя уверенней и смогла приготовиться ко сну. Когда она накладывала себе на лицо слой питательного ночного крема, в дверь постучали. Иннина рука дрогнула, и она попала пальцем с кремом себе в глаз.
– Кого там черт принес, – проворчала Инна, вытирая глаз. – Кто там?
За дверью молчали. Инна встревожилась. Подобравшись к двери, она прислушалась. В коридоре явно кто-то был, там слышалось сопение.
– Инна, открой, – внезапно раздался тихий голос. – Это я, Эмилия Карловна.
Инна быстро открыла дверь, и экономка так же быстро проскользнула в дверь.
– Не хочу, чтобы Роланд Владимирович знал, что я у тебя, – пояснила экономка свое странное поведение. Инна, полиция расспрашивала про какого-то незнакомца у нас в саду. Я видела, как вы с Наташей гуляли там. Вы тоже видели кого-то?
– Видели, – кивнула Инна.
– И как он выглядел?
– Ну, такой невысокий, черненький. И одет тоже во все черное. Лица его мы не разглядели. Он очень быстро убежал. Он сидел в кустах как раз напротив окон комнат Роланда Владимировича.
Экономка страшно побледнела и присела на стул.
– Господи, – прошептала она. – Не может быть. Как он осмелился?
– Вы знаете, кто это мог быть? – спросила у нее Инна. – Я имею в виду того мужчину в саду.
– Вовсе нет, даже не представляю, – чересчур поспешно ответила Эмилия Карловна. – Мне уже пора. Спасибо за откровенность.
И она стремительно вылетела из комнаты.
– Дела, – растерянно протянула вслух Инна. – Что тут творится?
Она снова отправилась к туалетному столику. На этот раз, чтобы снять излишки крема. Но не успела она взять в руки ватный тампон, как в дверь снова постучали.
– Черт! – выругалась Инна. – Кого там еще принесло?
На этот раз принесло Наташу. Едва Инна открыла дверь, как Наташа ворвалась в комнату и возбужденно затарахтела.
– Только что шла по коридору. И знаешь, что я услышала?
– Нет, а что? – помимо воли заинтересовалась Инна.
– Я услышала разговор Вилли с его братом.
– Ты имеешь в виду Януса? То есть, черт, Яниса? – уточнила Инна. – И как, мне хотелось бы знать, ты могла услышать их разговор, если их комнаты на третьем этаже, а мы живем на втором? Что тебе понадобилось на третьем? Ты что поднялась туда специально, чтобы подслушать?
– Не будь занудой, – нетерпеливо перебила ее Наташа. – Когда узнаешь, что мне удалось узнать, закачаешься. Представляешь, Вилли продулся в казино в пух и прах. И мало того, что он проиграл все наличные деньги, он еще проиграл и деньги, которые взял на работе отца из его сейфа. То есть проиграл деньги фирмы, деньги своего отца.
– Которые ему нужно будет вернуть сразу после новогодних праздников или все раскроется? – догадалась Инна.
– У него был повод стрелять в своего отца, – сказала Наташа.
– Ты рехнулась. Не говоря уж о том, что он бы не стал стрелять в своего отца, Вилли был с нами в гостиной. Ты что, не помнишь? Мы все там были, когда раздался выстрел. Только Сильви была у себя. Но она спала. Но даже если бы она не спала, то для того, чтобы выйти на улицу, ей понадобилось бы пройти через гостиную. Другого выхода нет. Не полезла же она с третьего этажа через окно.
– Это еще неизвестно, полез бы или нет, – сказала Наташа. – Но сейчас речь не о ней. Этот Эдгар, вот про кого я думаю. Я подслушала, как Эмилия говорила полиции, что, когда раздался выстрел, они с Зиной были у себя на кухне. Вдвоем. А вот где был Эдгар, этого она не знает. Теоретически он должен был находиться где-то в доме. Но в гостиной его не было. Так что… Правда, чтобы выйти из дома, ему бы пришлось пройти через кухню. А там ведь все время находились либо Эмилия, либо Зина. Но он мог проскользнуть и через гараж. Там есть окошко. Нет, оно слишком маленькое. Но все равно нужно попробовать через него выбраться в сад.
– Слушай, ты лучше выбросил это из головы, – посоветовала ей Инна. – По личному опыту знаю: расследования преступления обычно до добра не доводит.
– Ну и не надо, – надулась Наташа. – Не хочешь действовать со мной заодно, обойдусь и без тебя.
– Я тебе запрещаю.
– А я не послушаюсь! – с пафосом воскликнула Наташа. – Ты мне не мама. Сама сто раз это повторяла. А я уже взрослая. И буду делать, что захочу.
– Если ты не выбросишь эту блажь из головы, я пожалуюсь на тебя деду, – пригрозила ей Инна.
– И пожалуйста, он уже старенький, ему за мной не уследить, – сказала Наташа. – К тому же у него гости, так что он не сможет постоянно ходить за мной по пятам.
И Наташа с вызовом посмотрела на старшую сестру. Инна молча застонала. Слишком хорошо она знала выражение, которое появилось сейчас на физиономии Наташи. Не раз видела его в зеркале, так что не узнать не могла. Оно означало, что Наташка доведет задуманное до конца. Пусть даже это будет грозить ей смертью или чем похуже.
– Я с тобой! – с тяжелым вздохом сдалась Инна. – А мне так хотелось просто немножко отдохнуть.
– Еще успеешь, – сказала Наташа. – Вот вычислим преступника и отдохнешь, пока твой муженек за тобой не пожалует.
– Откуда ты знаешь?.. – начала Инна и осеклась.
– А чего тут знать, – пожала плечами Наташа. – Ты от него сбежала, чтобы его позлить. Вот и все.
– Он тебе звонил? – заволновалась Инна.
– Вот еще, – фыркнула Наташа. – Как он мог мне звонить? Ты что, оставила ему мой телефон? Просто по тебе я читаю, как по книге. Вот и догадалась насчет того, что вы с Бритым в ссоре. Теперь о деле. Завтра предлагаю выяснить, что за личность этот Эдгар. Откуда он тут взялся у нас в доме. И все такое прочее. А потом уж решим, мог он иметь намерение убить Алексея или нет.
– Не представляю, как нам это удастся, – сказала Инна. – Мы же не ФБР, чтобы иметь базу данных на каждого.
– Эдгар вообще любит поговорить. Вот два дня назад и проболтался, что сам он родом из этих мест. А сегодня ему пришло письмо.
И Наташа вытащила из кармана длинный конверт.
– Откуда оно у тебя?
– Из почтового ящика, – сказала Наташа. – С утра таскаю в кармане, все забывала отдать. А теперь, думаю, даже хорошо, что не успела. Иначе, как бы мы узнали, кто и откуда ему пишет.
– Читать чужие письма нехорошо, – строго сказала Инна. – Это я тебе как старшая сестра, ответственная за твою нравственность, говорю.
– Я и сама знаю, что нехорошо, – отмахнулась Наташа. – Но это же исключительный случай. С волками жить, по-волчьи выть.
И она принялась распечатывать конверт.
– Постой, – перехватила ее руку Инна. – Не так. Дай письмо мне и идем на кухню.
Сестры бесшумно выскользнули из комнаты. Во всем доме царила тишина. В кухне было темно и немного страшно. Инна включила плиту и поставила на плиту чайник.
– Встань за дверью, – приказала она Наташе. – Если кто подойдет, дай мне знак.
Чайник вскипел быстро. Инна поднесла к его носику конверт и принялась водить им над струей пара. Через несколько минут клей размяк от горячего пара. И конверт можно было легко вскрыть.
– Вот так, – удовлетворенно сказала Инна, доставая листок бумаги. – О, нет! – расстроенно воскликнула она.
– Что там? – спросила Наташа.
– Письмо написано не по-русски, – жалобно протянула Инна. – Этого следовало ожидать. Я же обратила внимание, что и адрес написан на латышском.
– Дай мне, – распорядилась Наташа. – Я кое-что понимаю. А что не пойму, так переведем со словарем. У меня есть. Мне дедушка купил сразу несколько штук.
И сестры прокрались теперь уже в комнату Наташи. Инна сюда еще не заглядывала. А между тем у Наташи было очень славно. На полу лежал веселенький ковер. На стенах висели различные плакаты с рок-кумирами и огромная карта Европы. Еще в комнате стояла деревянная кровать под пологом. На стенах висело несколько светлых полочек с книгами. И повсюду все было заставлено и просто завалено хорошенькими безделушками и мягкими игрушками.
Наташа быстро подошла к письменному столу и вытащила огромный латышско-русский словарь. Положив перед собой письмо, Наташа углубилась в перевод, время от времени роясь в словаре в поисках нужного слова. Дело у нее шло быстро. К словарю она обращалась не так уж и часто. Уже через пятнадцать минут она выпрямилась и сказала.
– Вот, почти все перевела. Только в конце загвоздка. Ты мне не поможешь?
– Как? – удивилась Инна. – Я же не знаю языка.
– Ты не посмотришь, что тут написано. Какая буква? «А» или «О»?
– А это имеет принципиальное значение? – спросила Инна.
– Огромное, – заверила ее Наташа.
Инна взяла в руки листок бумаги и вгляделась в неровные строчки, написанные дрожащим почерком, как если бы человек очень спешил или волновался. К тому же листок был испачкан чем-то сладким. Должно быть, это был сироп или что-то в этом духе.
– По-моему, это «А», – сказала Инна.
– Угу, – сказала Наташа и снова уткнулась в словарь. – Ну, слушай.
«Здравствуй дорогой мой Эдди! – начала она читать. – Я страшно по тебе соскучился. Это нехорошо, что ты оставил своего самого близкого и дорогого друга на праздники одного. Но не думай, что я буду скучать и лить слезы. Напротив, я собираюсь весело встретить этот Новый год. А вот про тебя мне известно точно, что у тебя не будет повода для веселья ни в Новый год, ни после него. И не думай, что я не понял, что к чему, когда ты бросил меня накануне такой даты. Но учти, этот парень не доведет тебя до добра. И разве у тебя совсем нет гордости? Он предпочел оставить тебя ради призрачной выгоды. Он тебя предал. А ты все не можешь выбросить его из головы. Глупо. Мой тебе совет. Плюнь на эту каракатицу и забудь его, как дурной сон. Возвращайся к тем, кто действительно тебя любит. Пока еще не поздно. Твой Роберт».
– И что мы выяснили? – спросила Инна. – Что у Эдгара была несчастная любовь и он ищет забвения? Ну и что? В этом нет ничего преступного.
– Да, промашка вышла, – признала Наташа. – Сможешь конверт склеить снова?
– Могу, – кивнула Инна. – Только дай клей.
– Вон там в баночке, – сказала Наташа.
Инна потянулась к нужной баночке и случайно задела рукой стопку книг. Они рассыпались по столу. Под ними оказалась пачка фотографий. На них была изображена какая-то обнаженная девушка в компании разнузданных молодых людей в кожаном нижнем белье и с плетками. И прежде, чем Наташа успела ей помешать, Инна поднесла к глазам одну из фотографий.
– Что это? – страшно шокированная спросила она. – Наташа, это ведь ты? Как это понимать?
Она подняла взгляд на сестру. На Наташу жалко было смотреть. Она выглядела словно провинившийся ребенок.
– Инна, – дрожащим голосом сказала она. – Послушай, Инна…
– Что «Инна»? – страшным голосом спросила Инна. – Ты вконец рехнулась? Как это называется? Это то, чему тебя учат в твоей школе моделей? И дед знает об этом безобразии?
– Нет! – перепугалась Наташа. – Конечно, нет. Он бы сразу забрал меня из той школы. Ему же не объяснишь, что это всего лишь форма искусства. И потом за эти фотографии отлично заплатили. И я не делала ничего дурного. Просто фотографировалась и все. А мне всегда нужны деньги. Знаешь, тут почти как в Европе. Столько разных классных местечек, куда можно пойти с друзьями. Были бы деньги. Но деду это не объяснишь. Он считает, что я маленькая девочка. И относится ко мне соответственно. И финансирует не слишком щедро.
– Форма искусства, говоришь? – переспросила Инна. – Ты точно не в своем уме. Это постыдно. А для такой семьи, как твоя нынешняя, это уж совершенно точно – недопустимо. Они тут все такие преуспевающие. Да знай они, они были бы в шоке. Думаю, что ты недолго бы тут продержалась. Спрячь их понадежней.
– Чего уж теперь! – сказала Наташа. – Они будут опубликованы сразу же после Нового года. В журнале мод. В отделе рекламы нижнего белья. Так мне сказали.
– О! – только и смогла выдохнуть из себя Инна. – За что мне такое наказание! Дед отправит тебя в закрытую специальную школу. Помяни мое слово! И это еще самое лучшее, на что ты можешь рассчитывать. Остальные же будут только рады отделаться от соперницы. Им же больше после смерти Роланда достанется.
– Дед будет недоволен, – подтвердила Наташа. – Но он ведь может и не узнать. А если и узнает, так он отходчивый. Покричит, я поплачу, и все уладится. Я тебе точно говорю. Не принимай так близко к сердцу. Иди спать, все равно уже ничего не исправишь.
Инна еще раз вздохнула и направилась к двери.
– Знаешь, я скажу тебе страшную тайну, – запыхавшись, догнала ее Наташа. – Только смотри, не проговорись. Дед уже давно написал новое завещание, в котором упомянул и меня. Он просто водит остальных за нос. Ему нравится видеть свою власть над ними. Он вообще манипулятор. И если бы дед умер в ближайшее время, то мне достанется столько денег, что уж не было бы нужды сниматься в разных грязных рекламках. Я бы сама могла открыть свой собственный журнал или модельное агентство.
– Не смогла бы, – машинально сказала Инна. – Ты еще несовершеннолетняя. Так что нечего и мечтать. А ты знаешь, в чем смысл нового завещания? Ты его видела?
– Нет, просто дедушка мне сказал, что он его написал. И теперь, если с ним что-нибудь случится, я все равно ни в чем не буду нуждаться.
Инна задумчиво кивнула, шагнула к двери и тут вспомнила еще об одной вещи.
– Ты сама передашь письмо Эдгару? – спросила она у сестры.
– Завтра, прямо с утра, – кивнула Наташа. – Скажу, что оно затерялось среди газетных страниц. Сегодня всем было не до чтения газет, так что это прозвучит вполне правдоподобно.
– Давай еще проверим, мог ли кто-нибудь выбраться через окошко в подвале в сад, – предложила Инна. – А то я до утра не усну. Все буду об этом думать.
Сестры спустились вниз. Оказавшись в подвале, они подтащили к окошку тяжеленный ящик и встали на него. Увы, даже худенькая Наташа смогла протиснуться лишь до половины. Инна же ухитрилась высунуть макушку, и на этом дело застопорилось.
– Подвал отпадает, – сказала Инна.
И сестры отправились к себе. У комнаты Наташи сестры расстались до утра. Направляясь к себе от комнаты Наташи, Инна заметила, что кто-то поспешно скрылся в противоположном конце коридора. Она осторожно выглянула, но там уже никого не было. Лишь где-то наверху хлопнула дверь. Инна посмотрела на потолок, и по коже у нее невольно поползли мурашки. Она торопливо проскользнула к себе в комнату, заперла дверь на ключ, на засов и придвинула к двери кресло.
