Дарья Калинина
Бонус для монсеньора
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Всеволожск – совсем небольшой городок, опять же, совсем рядом с Питером. Тем не менее он считался пригородом. Надо заметить, весьма привлекательным для проживания, потому что леса и озера тут были чистейшие. А развитая инфраструктура и коммунальные сети позволяли тем избранным счастливчикам, кто купил дачи во Всеволожском направлении, чувствовать себя в загородном доме так же комфортно, как в городской квартире. Только еще лучше благодаря чистейшему воздуху.
Во всяком случае, до сегодняшнего дня подруги считали именно так. Бывать во Всеволожске им приходилось и раньше. Но это всегда были дачи их знакомых, подруг или родственников. А бабушка Киры, когда внучка была еще маленькая, снимала там дачу на все лето. И у Киры сохранились о ней самые светлые и теплые воспоминания.
Но оказалось, что в семье не без урода. Добравшись до нужного адреса, подруги с изумлением смотрели на скопище старых, довольно грязных и уродливых домиков. Почти все они были выполнены без малейшего понятия об архитектурных стилях. Просто к одному крепкому деревянному дому пристраивались по мере надобности пристройки, сарайчики, навесы и даже целые домишки. К тому же покрашенные при царе Горохе и обыкновенно в разные цвета. Выглядели эти строительные шедевры неряшливо и даже жалко.
– Зато участки тут, наверное, золотые горы стоят, – заметила добрая Леся, оценив творения неведомых строителей.
– Да уж. Только дома им цену поубавят. Снести бы все эти скворечники, да на их месте построить новенькие каменные коттеджи.
И Кира показала рукой в сторону, где буквально через дорогу начинались безупречно ровные ряды нового, но уже заселенного коттеджного поселка с типовыми нарядными домами.
– А я не согласна, – заступилась Леся за старенькие домики. – Они такие необычные. Посмотри, среди них нет ни одного похожего на другой.
– Да уж, – снова проворчала Кира. – Индивидуальность из них так и прет, так и прет, куда попало.
Дом, в котором был прописан и обитал Иван Алексеевич, оказался крайним слева от дороги. Красные облупившиеся стены основного дома, желтая гостевая пристройка, зеленый мезонин, светло-салатного цвета мансарда. Все это было защищено деревянным забором, выкрашенным в фиолетовый цвет. Причем в отличие от дома забор явно красился недавно и теперь поражал взгляд ядовито-ярким цветом.
Подруги поднялись на крыльцо приятного розоватого оттенка и постучали в синюю дверь. И они совсем не удивились, когда открывшая им дверь старушка оказалась такой же пестрой окраски. Седые волосы были перевязаны ярко-алой детской ленточкой, кофта связана из остатков шерстяных моточков, цветастая юбка и длинные, опять же, разноцветные, полосатые гетры составляли единый ансамбль несовместимости.
Вид у бабульки, короче говоря, был малость прибабахнутый. Подруги даже засомневались, туда ли они попали. Но услышав про Ивана Алексеевича, бабулька активно затрясла головой.
– Внучек это мой! – не без гордости заявила она. – Дохтур! Спины людям лечит. И дед евонный был той же специализации. По наследству в нашей семье у мужчин энтот талант передается. Муж мой, бывалыча, чуть только до косточки дотронется, уж знает, чем человек болен да что его мучает.
Старушка явно истосковалась по общению. И готова была болтать часами. Уж эта старушенция глухой не была. Длинная, худая и жилистая, она носила свою странную прическу, похоже, не меняя ее лет с двенадцати.
– Бабушка, внук ваш дома?
– Нет, не живет он туточки, – вздохнула старушка.
– А Марина?
– Эт-то хто ж такая?
– Жена его.
– Не-е, – замотала головой старушка. – Путаете вы, девки. Света у мово Ванечки в женах. А Маринка – это хто же? Что-то имя больно знакомое.
И она задумалась.
– А со Светой поговорить можно?
– С какой? – живо откликнулась бабка, будто бы только что и не витала мыслями в облаках.
– С женой вашего Вани!
– А хде ж я вам ее возьму? Говорю вам, не живуть они у меня!
– А где живут?
– В городе.
– В Санкт-Петербурге? – предположила Леся и оторопела, когда старушка спокойно ответила ей:
– Не, такого я не знаю. В Ленинграде они живуть.
Со старушкой все было ясно. В голове у нее все так основательно перемешалось, что веры ее словам у подруг не было никакой. Но и другого источника информации поблизости также не наблюдалось. Дом за спиной старушки был тих и пустынен. Вряд ли тут нашелся бы еще кто-то для дружеской беседы. Приходилось довольствоваться тем, кто был.
– А где именно они там живут? Телефон их у вас есть? – продолжали допытываться подруги.
– А как же! – воскликнула старушка. – Ванечка обо мне заботится. Каждую неделю продукты привозит. И забор вот летом покрасил. Денег мне дал, я краску в нашем магазине купила, а он покрасил. Видите, как красиво получилось?
– Ярко, – выдавила из себя Кира единственный комплимент, который она могла придумать в адрес забора. – А можно нам адрес Вани узнать?
– Не знаю, стоит ли оно того? – засомневалась вдруг старушка.
– Вы у него не были ни разу в гостях?
Этот провокационный вопрос заставил старушку буквально захлебнуться от гнева.
– Мой Ванечка меня к себе сто раз приглашал. И на машине даже в город возил. Была я у них. Он и жить мне с ними предлагал. Только зачем мне? Тут я привыкла. А в городе все чужое. Да и туалет у них в доме, стыдно сказать, прямо стена к стене с кухней. А я к такой антисанитарии не привыкла. Смущаюсь.
Старушка еще долго рассказывала о городском быте ее внука. Но ни разу в разговоре не мелькнули имена правнуков. А на прямой вопрос о детях старушка лишь вздохнула и сказала, что Светка с этим делом чтой-то не торопится.
– Больная она, не иначе, – в завершение беседы сказала старушка. – Вот беда. Бесплодную бабу в жены взял. И за что такое невезение? Хоть бы развелся, другую взял, чтобы потомством оделила.
И, видимо, сочтя, что теперь девушки достаточно введены в курс дела или по иным каким-то соображениям, но продиктовала им адрес своего внука.
– Квартира там новая, – заявила она напоследок. – Годика три назад Ванечка ее купил. Да вы съездите, сами посмотрите. С Ванечкой познакомитесь. А мальчик он у меня хороший. Добрый такой. Работящий. И вина не пьет. И самогона в рот не берет. Разве что после баньки. Так то не грех, то мужчине только на пользу.
Выйдя от старушки, подруги весело переглянулись.
– А бабушка дурочкой только прикидывается, – хихикнула Леся. – А как дело о правнуках зашло, сразу смекнула нас к своему внуку направить.
– Думаешь, рассчитывает, что он в кого-то из нас влюбится и бросит свою Светку?
– А как же? Да у нее на лице было написано: вот посмотрят они друг на друга, познакомятся, а там, глядишь, и дети у моего Ванечки от этих девок пойдут.
Кира покачала головой.
– Только, похоже, Иван Алексеевич уже давно себе на стороне семью завел. С детьми.
– От этой Марины?
– Ну, да.
– О, как! – воскликнула Леся. – Тебя ревнует, а сама мужика у законной жены увела!
– Так всегда и бывает. Кто сам на горячее польстится, тому потом даже на мороженое дуть приходится.
И подруги отправились к неизвестной им пока что Свете, уже заочно сочувствуя женщине. Мало того что муж от нее гуляет и завел себе семью на стороне, так еще и выбрал себе не тихую порядочную женщину, а какую-то дуру припадочную.
Однако женщина, открывшая подругам дверь, меньше всего нуждалась в том, чтобы ее жалели. Это была не просто женщина, а настоящая холеная самка. Больше всего она напоминала породистую персидскую кошку, приготовленную для выставки. На ней был роскошный шелковый халат, расшитый причудливыми узорами. Длинные густые волосы стекали до лопаток шикарной волной. А мягкая кожа лица будто бы светилась изнутри. На вид ей было лет двадцать семь, но могло быть и все тридцать пять. Она явно тратила много времени, чтобы так потрясающе выглядеть.
– Да, я – Светлана!
Произнесено это было с такой гордостью, что подруги сразу поняли: эта особа знает себе цену. Только что она могла найти в невзрачном Иване Алексеевиче с его мальчишеской худобой, оттопыренными ушами и тощими длинными конечностями кузнечика? Впрочем, если он сумел купить и обставить эту квартиру, то ответ напрашивался сам собой.
– Скажите, а мы могли бы поговорить с вашим мужем?
На невозмутимо фарфоровом личике Светланы промелькнула тень недовольства. Но памятуя, что от досады, как и от смеха, образуются морщинки, ее чело тут же разгладилось.
– А его нет дома.
– Но он нам очень нужен.
– Ничем не могу помочь! Мне он тоже нужен. Но его нет.
– А когда вернется?
Светлана вздохнула. Чувствовалось, что ее этот допрос уже начал утомлять.
– Я не знаю.
– А где он?
– Не знаю.
– Может быть, у Марины?
Этот вопрос Кира задала просто так, чтобы вывести невозмутимую красавицу из ее раздражающего спокойствия. И реплика сделала свое дело. Светлана встрепенулась. В ее глазах засветилась тревога. А фарфоровый блеск кожи слегка поблек.
– У Маринки? – фыркнула она. – С чего вы взяли?
– Значит, есть с чего.
– А ну! – отступила в сторону Светлана. – Заходите! Поговорим!
Весь ее выставочный лоск слетел с нее в один миг. Теперь перед подругами была нормальная, не очень юная и не слишком красивая женщина, которая боялась, что муж бросит ее, уйдя к другой. Может быть, это было и жестоко. Но по крайней мере с этой новой Светланой можно было нормально разговаривать.
– Маринка – жуткая дрянь! – просветила она подруг, едва они присели на мягкую, обтянутую светлым бархатом мебель. – Мы ведь в Питер с ней вместе приехали. Я даже одно время думала, что мы подруги. А она вон чего удумала!
– Хотела вашего мужа увести?
– И увела бы, будь чуточку поумней! – кивнула Светлана. – Так нет же, мало того что тройню ему родила, так еще и мать свою полоумную из Юрьева выписала. А она у Маринки вообще без башни. Всех мужиков поголовно считает скотами, кобелями и не стесняется им это прямо в лицо сообщать.
– Ну и?..
– Не поняли еще? Ваня мой о ребенке только теоретически мечтал. А как трое появились, да все ревут, пеленки пачкают, есть просят, он задумался. Ну а когда еще и Маринкина мамаша на подмогу к ним домой пожаловала, тут уж он и вовсе к Маринке дорогу забыл.
Иван Алексеевич вытерпел в обществе тещи ровно неделю. После чего вернулся домой и упал в ножки к жене, умоляя простить его, дурака неразумного.
– Что же, и детей бросил? – осуждающе спросила Леся.
– Нет, детям помогает. Раз в неделю Марине деньги передает. Но жить с ней не хочет.
И подруги понимали почему. В этом доме его ждала роскошная, холеная женщина, остроумная и в целом уравновешенная. Налаженный быт. Прекрасное благоустроенное гнездышко. Тишина и покой. А у Марины… Трудно даже себе представить, что происходит в квартире, где проживают трое маленьких детишек и две полувменяемые особы женского рода.
– Выходит, у вашего мужа с Мариной ничего нет?
– Было, да прошло, – подтвердила Светлана.
– Не понимаю, – нахмурилась Кира. – Зачем же ее мать меня подкарауливала и упрекала, что я увожу мужа у ее дочери?
– Маринкина мать? Вы уверены? А как она выглядела?
Кира описала встретившуюся ей бабку.
– Да, это она, – кивнула Светлана. – Точно. Кругленькая, толстая, глухая, словно тетерев, злобная, и коса на голове уложена. Точно! Сколько себя помню, она ее всегда так носила. Раньше еще платок на плечи набрасывала.
– Платка не было.
– Значит, по-городскому решила нынче ходить! – хмыкнула Светлана. – Вот народ! Понаехали, а как вести себя, не знают.
Оказалось, что городок Юрьев только что назывался городком. Расположившись на берегах Волги, он на самом деле являлся обычным поселком с частными беленными известкой домами вдоль двух улиц. Народ тут жил простой. Пили, так до упаду, а после веселились таким же образом.
Молодежь в Юрьеве не задерживалась. Окончив школу, все старались свалить из родительского дома, украшенного по фасаду связками красного жгучего перца, чеснока и лука, в дальние края. Вот и Света с Мариной тоже решили попытать счастья где подальше. Разумеется, с теми знаниями, которые они получили в сельской школе, поступить в институт нечего было и мечтать.
Односельчанки все же рискнули, провалились и на этом успокоились. Высшее образование не для них. Но после провала в инстутут их судьбы сложились по-разному. Светка здраво оценивала свои возможности. И пошла учиться в училище на швею – там давали койку в общежитии и обещали распределение после окончания. А вот Марина решила, что и без образования неплохо проживет.
– Что и говорить, она яркая наша Маринка, – рассказывала Светлана, причем в ее голосе не слышалось никакой злобы. – Мужики на ней так и висли пачками.
Но виснуть-то они висли, а вот жениться никто не хотел. Да и жить с ней дольше полутора-двух месяцев никто не выдерживал. Когда проходил первый угар от обладания ее молодым, потрясающе красивым телом, мужики задумывались, как же быть с такой стервой дальше. Жениться на скандальной молодке никто из них не рискнул. Такого дурака Марине найти не удалось.
Но вдоволь покочевав по разным мужчинам и их квартирам, нигде надолго не задерживаясь, Марина задумалась. Годы шли, а рядом с ней так и не было никакого постоянного защитника и опоры. Зайдя как-то раз к своей бывшей односельчанке, Марина была изумлена тем, как прекрасно выглядит Света, раньше не слишком красивая и привлекательная.
– Что ты с собой сделала? – ахнула, позавидовав ей, бывшая красавица, в уголках глаз которой уже прокладывали себе путь пусть пока и не очень заметные, но такие противные морщинки.
Но Светлана опасности в загоревшихся глазах приятельницы не углядела. И просто ответила:
– Это не я с собой сделала. Это любовь сделала. Муж меня крепко любит. Я за ним как за каменной стеной. Надежней друга у меня нет. Вот и расцвела. А ты как?
– Я? – откликнулась Марина и задумалась.
Что тут ответить? Что длинная череда мужиков прошла через ее жизнь, но не нашелся такой вот влюбленный в нее Ваня? И хитрая женщина решила, что нечего далеко искать, когда такое счастье уже есть, и рядом. Раз муж Светку любит, и ее, Марину, полюбит. Чем она хуже? Ведь лучше даже!
Соображения порядочности Марину не мучили. Своя рубашка была ближе к телу.
– Я вам уже рассказала, чем эта история закончилась, – вздохнув, закончила свой рассказ Светлана. – Ваня сначала запал на Маринку, она это умеет – мужчине голову вскружить. Но потом-то он раскусил, какова ягодка на вкус. И с повинной ко мне вернулся.
– И вы его простили?
– Конечно. Я же его люблю. И он ни в чем не виноват. Это все Маринкины фокусы.
Все это было в высшей степени занимательно, и даже поучительно. Но никак не объясняло, что случилось с Иваном Алексеевичем и где его теперь искать.
– Я так понимаю, что у Марины он прятаться не может? – заключила Леся.
– Такое ему и в страшном сне не привидится. У них всего одна общая комната и детская. Ваня эту квартиру Марине на собственные деньги купил. Думал, что ей и ребенку вполне хватит места. А она сразу троих прикатила. Да еще ее мамаша. Тесно.
– Как говорят, в тесноте, да не в обиде.
– Может быть, так и говорят. Да только бабка ни за что к детям спать не уйдет. Будет в большой комнате за Маринкиной добродетелью бдить.
– Не поздно ли спохватилась?
– Боится, как бы Маринка еще в подоле тройню не принесла, – пояснила Света. – И Ваню, я знаю, старуха к детям не пустит. Так что ему либо на кухне под столиком спать, либо в прихожей на коврике, либо в ванне одеяло постелить и калачиком устроиться.
Что и говорить, местечки не самые соблазнительные. Но Кира помнила, как дрожал голос Ивана Алексеевича, когда он предостерегал Киру от неведомой опасности. Когда человек так напуган, он и под столом, и на коврике в крайнем случае переночевать может.
И подруги решили все же навестить Марину. Тем более что в вопросе ревности с ней еще не все было ясно. Она это звонила Кире или не она?
– Я пойду с вами, – неожиданно вызвалась Светлана.
И не успели подруги изумиться этому ее желанию, как она пояснила:
– Ваня уже два дня как исчез. А перед этим сетовал, что деньги Марине в этом месяце еще ни разу на детей не давал.
– И что?
– Одна я бы к ней не пошла. А с вами рискну.
– Рискнете?
– Ну да. Маринка ведь меня винит в том, что это я виновата, что Ваня с ней жить не стал. Вроде бы я то ли опоила его чем-то, то ли на нее наговорила.
– Ого!
– Да только я тут ни при чем. Просто с Марининым нравом да с ее мамашей и святой под одной крышей не уживется. Да чего попусту говорить. Сами все увидите!
И подруги увидели. Вернее, услышали. Еще поднимаясь по лестнице хрущевки, они услышали пронзительные вопли. Поднявшись на пролет выше, стали разбирать и слова.
– Черти мелкие! Чтоб вам повылазило! Надоели, сил нет. А ну! Убирайтесь к себе в комнату! Нет, стоять! Куда направились? А кто тут за вами дерьмо разгребать будет! Я, что ли?
Светлана приостановилась и вопросительно посмотрела на подруг:
– Слышите? Маринка на своих орет.
– Это она на детей? – ужаснулась добрая Леся, которая считала всех детей ангелочками, даже тех, которые больше смахивали на маленьких дьяволят.
– Маринка и погромче может, – заверила подруг Светлана. – Вот сейчас поднимемся, услышите.
Вообще-то подругам не очень хотелось идти. Вряд ли интеллигентный Иван Алексеевич долго выдержал бы такие вопли. Да при чем тут интеллигентность! Любой нормальный человек поспешил бы удрать от хабалки, чем бы ему это потом ни грозило.
– Кто там? – заорала Марина, когда Светлана, помявшись на пороге, все же нажала на звонок.
И, несмотря на то что стены в этом доме были кирпичные, ее голос прозвучал совсем рядом. Затем дверь распахнулась. И на пороге возникла мелкая чернявая пигалица. Не известно, какой была Марина в юности, наверное, в самом деле ослепительной красоткой. Она и сейчас еще сохранила остатки былой красоты. Но вьющиеся темными змейками волосы показались подругам грязными и тусклыми. Большие черные глаза были обведены темными кругами. И вообще, вид у женщины был замызганный и неухоженный.
Но это не умаляло ее боевого задора. При виде Светланы она подбоченилась и, уперев руки в боки, воинственно поинтересовалась:
– Чего приперлась? Звали тебя сюда?
– Деньги принесла. Что? Не нужны?
Марина помолчала, обдумывая. Видимо, здравый смысл все же был ей присущ, потому что следующий вопрос она задала уже куда более мирным тоном.
– А Ванька чего сам не пришел? Занят?
– Уехал он.
– Во дает! – снова начала злиться Марина. – Обещал, что Петрушу сегодня к врачу свозит. Я как дура его жду, а он уехал! Куда хоть?
– Не сказал!
– Могла бы и спросить, небось, язык бы не отсох! И что ты, Светка, за дура такая безответная? Совсем за мужиком не следишь! Ведь уведут же его! А как мы без него будем? Он же просто ходячий кошелек. Что ни попроси, сразу же тащит.
– Но я…
– А ты за ним не смотришь! Думаешь, одна я такая умная оказалась? И поумней меня найдутся. Уведут, как пить дать, уведут у тебя мужика! А все потому, что ты квашня неповоротливая!
Разговор этот был откровенно неприятен Светлане. Поэтому она поспешила вытащить из сумочки конверт и протянула его Марине.
– Возьми! Тут деньги на месяц.
Марина деньги из рук в руки не взяла. Вместо этого посторонилась и сказала:
– Проходи. Сама положишь!
Светлана вздохнула, но послушалась. Пройдя в тесную прихожую, положила конверт у зеркала. И Марина тут же жадно его схватила и, заглянув внутрь, принялась пересчитывать деньги. Пока она шевелила губами, считая бумажки, Кира спросила у Светланы:
– А чего это она?
– В смысле? А! Что деньги не взяла?
– Ну да.
– Боится, что порчу наведу или еще что. Из рук в руки деньги никогда не берет. Суеверная.
Марина тем временем закончила считать деньги.
– Чай будете? – неохотно буркнула она.
От чая все три поспешно отказались. Светлане явно не хотелось задерживаться в этой квартире. А подруги уже поняли, что Ивана Алексеевича тут нет. И Марина совершенно точно не знает, где он.
– Брезгуете?! – немедленно завелась Марина, услышав отказ. – Ну, ясное дело, ты, Светочка, теперь у нас белая кость. Где уж тебе чайком с бывшей деревенской подружкой побаловаться! А этих зачем с собой притащила?
И она невежливо ткнула пальцем с облезшим лаком в сторону подруг:
– Как свидетельниц? Чтобы потом подтвердили, что я, мол, деньги получила? Так не беспокойся, я не такая! Что мне следует, возьму. А больше ни копейки чужой не возьму.
– Ага, – вырвалось у Леси. – Копейки не возьмешь, это точно. Зачем тебе мелочиться? Только вот, если муж чужой вдруг по пути попадется, тогда можно и прихватить, да?
– А чего и не взять, коли без присмотра мужик болтается? – мигом огрызнулась Марина. И повернувшись к Светлане, заявила:
– Я тебе который раз повторяю, следи за Ванькой! Думаешь, я одна такая умная? Полным-полно баб, которые на него позарятся.
– Марина, перестань! – взмолилась Светлана. – Ладно уж, коли тебе это так важно, то давай лучше твой чай пить!
– Это другое дело! – оживилась Марина. – А ну! Брысь обратно!
Этот окрик относился уже к маленькой девчушке, высунувшей кудрявую головку из дверей дальней комнаты.
– Убирайся, я сказала! – злобно заверещала на нее Марина. – Ща кипятком ошпарю! Чтобы глаза мои вас не видели, поганцы!
– Зачем ты так на нее?
– На голове ходят, мать не слушают, пороть их некому!
– У самой рука не поднимается?
– Почему же не поднимается? – пожала плечами Марина. – Порю иногда. Вон и ремень висит. Только силы в руках нужной нет. Все равно шалят.
Да уж, и мать получилась из Марины. Детей можно было только пожалеть. Со злобной истеричкой мамашей и чокнутой бабушкой у них были все шансы вырасти не вполне вменяемыми или даже откровенно больными людьми.
Подруги заметили, что Светлану тоже передернуло, когда Марина принялась орать на детей. Но она промолчала. Лишь ее синие глаза недобро сверкнули. Но Марина ничего не замечала. Из стенного шкафчика она извлекла непочатую бутылку дорогого ликера «Куантро» и сухое вино.
– Что будете?
– Я за рулем, – поспешно отказалась Кира.
– А я ликеры просто не люблю, – сказала Леся. – Мне, если можно, вино.
– И мне, – подала голос Светлана.
Ликер налила себе только Марина. Но налила от души.
– Чего смотришь? – усмехнулась она, поймав взгляд Светланы, которым та сверлила бутылку. – Думаешь, я на Ванькины денежки себя так балую? Детей объедаю, да? Признайся, ведь ты так подумала?
– Он тебе на детей дает.
– А я на них не трачу? – с полуоборота завелась Марина. – Не трачу, да?
– Одежка у них худая в прихожей висит. Да и грязная, – хмуро отозвалась Светлана. – Ты за ней что, совсем не ухаживаешь?
– Заметила, да? У-у-у! Шпионка!
И Марина одним махом опрокинула в себя полстакана ликера. Не смакуя, не наслаждаясь. Выпила как водку или спиртягу. Разве что рукавом не занюхала.
– Приперлась меня учить?
– Не собираюсь я тебя учить.
– И ликер этот, чтоб ты знала, не сама купила. Подарили мне!
– Мне все равно!
– Нет, ты послушай, послушай! – твердила Марина, налив себе еще ликера. – Знаешь, как меня другие мужчины обожали. До сих пор забыть не могут. Вот и ликерчик этот тоже в знак былой любви подарен. Что скажешь, плох подарок? Видала, какие у меня мужчины были! Ничего для меня не жалели!
– Ты бы постыдилась! У тебя же дети! А ты снова за свое?
– А при чем тут дети? – хихикнула Марина, которую неожиданно быстро развезло. – Дети в этом деле совсем не нужны. Эх, уговорил меня Ванька УЗИ не делать. Видите ли, не хотел заранее знать, кто родится. Мальчик али девочка. Да кабы я знала, что у меня тройня выскочит, сразу бы выскребла всех на фиг!
Светлану передернуло. Да и подругам стало не по себе. Марина им активно не нравилась. Как эта женщина так говорит о родных детях! О детях, которые сидят в соседней комнате и, наверное, все слышат. Ужас! Волчица, и та лучшая мать.
– Я и одного-то только, чтобы Ваньку удержать, хотела завести. А уж троих! Да я когда поняла, что из меня второй, а потом и третий лезет, чуть в обморок не упала. Потом рыдала, умоляла врачей не говорить Ваньке, сколько их народилось. В детский дом лишних хотела сдать. Так он, паскуда, под дверями торчал. Сам все узнал! Ненавижу! Всю жизнь мне поломал!
И Марина неожиданно залилась пьяными слезами.
– Да разве о такой жизни я мечтала! Пошла она на… ! – давилась она злобой. – Вот тебе, Светка, хорошо. Целыми днями словно королева на троне сидишь. Ни черта не делаешь. Детей не завела, да и не надо тебе! А я бы от своих в любой миг избавилась, да послала бы их к …
– Замолчи!
От неожиданности Марина икнула и в самом деле замолчала. Светлана поднялась со своего места, гневно глядя на подругу:
– Что ты за человек такой?! Тебе Бог счастье подарил! Трое детей. Да все славные и здоровенькие. А ты счастья своего не видишь. Смотри, прогневишь Господа. Накажет он тебя!
– Пошла ты! – снова поперла на нее Марина. – Учить она меня будет. Говорю тебе, я не такая! Не нужны мне дети. Одна докука от них! Надоели, паразиты!
Голос у Марины был пронзительный. Конечно, дети все слышат! И не такие уж они маленькие, чтобы слов не понимать. Слушать ругань Марины не было никаких сил. Но, к счастью, ту неожиданно стало клонить в сон.
– Утомилась я что-то сегодня, – пробормотала Марина заплетающимся языком. – Вроде бы и не делала ничего. А прямо на ходу сплю.
И она в самом деле вознамерилась прилечь прямо за столом. Подругам удалось перетащить ее в комнату. И пристроить на диване. В комнате тоже было довольно грязно. Но вот странно, игрушек по углам было разбросано удивительно мало. Да и детские вещи как-то сиротливо устроились только на одном кресле. Кире доводилось бывать в домах, где и один ребенок умудрялся заполнять собой куда большее пространство. А тут ведь целых трое. Странно.
– Они что, совсем из своей комнаты не выходят?
– Ваня говорил, что мать и бабка редко их оттуда выпускают, – шепотом отозвалась Светлана.
– И гулять не водят?
– Редко.
Маленькие дети, и целый день заперты в комнате, где единственное окно крепко забито. Сидят без свежего воздуха, а никому и дела до этого нет!
– Но сейчас мать спит. А бабки нет. Позовем их?
Светлана колебалась. Но в конце концов кивнула. И все три женщины шагнули в детскую. Дети сидели на кровати, напряженно выпрямившись, и молчали, глядя на незнакомых теть.
– Привет, – решилась первой нарушить молчание Кира. – Вы тут играли?
Глупый вопрос. Будто бы она сама не видела, что ни во что дети не играли. А просто сидели. Но та самая кудрявая девочка неожиданно заговорила:
– Иглали! В поезд иглали! Нас папа везет! Чух-чух!
Услышав сигнал, мальчишки тоже радостно зачухали и запрыгали на кровати, словно в самом деле куда-то ехали.
– Папа тоже едет! Папа едет!
Леся умиленно слушала детский лепет.
– Какие хорошенькие ангелочки! – прошептала она. – Правда, Кира?
Но Кира стояла с каким-то странным лицом.
– Слушай, детка, – шагнула она к девочке. – А куда это вы с папой едете? К морю?
– Нет! Кататься!
– В другой город?
– Далеко!
– А мама с вами?
По лицу девочки скользнула тень сомнения.
– Нет, – покачала она головкой. – Мама злая. Мама больная. Мама дома будет. С бабой. А мы с папой. И с тетей!
Кира посмотрела на Светлану. Поняла она или нет? Ее муженек собирался прихватить деток и свалить в дальние страны с какой-то тетей. Интересно, что за тетя такая согласилась взять на себя обузу в виде трех пусть и милых, но еще очень маленьких деток? И в курсе ли Марина о грядущей в ее судьбе перемене? Судя по ее словам, нет. Но все же следовало этот вопрос прояснить.
И оставив Лесю и Светлану забавляться с детьми, Кира вернулась в большую комнату, чтобы добудиться Марину. Но, шагнув через порог, Кира замерла. Возле Марины стояла та самая глухая старушенция с уложенной седой косой вокруг головы. Сейчас она почему-то всхлипывала, повторяя имя Марины.
– Что с вами? – окликнула ее Кира.
Старуха не обернулась. Ах, да! Она же глухая! И шагнув, Кира взяла ее за плечо. Бабка резко обернулась. И, видимо, узнала Киру. Потому что лицо ее исказилось вроде бы от страха. Она открыла рот и завопила:
– Убила! Убила! Помогите! На помощь! Спасите!
Голос у нее был еще громче и пронзительней, чем у Марины. У Киры зазвенело в ушах. И даже ветер поверх головы просвистел. А старуха продолжала надрываться:
– Убийство! Люди добрые! Да что же это делается! Помогите!
– Что вы городите, сумасшедшая? – возмутилась Кира и тряхнула старуху, совсем забыв, что та ее не слышит.
Но бабка неожиданно обмякла в руках у Киры. И не ожидавшая этого девушка уронила тяжесть на пол. На шум из комнаты выглянули дети и Леся со Светланой.
– Баба! Спит! – обрадовалась девочка.
Мальчики только сосредоточенно сопели, поглядывая на взрослых. Один из них взял за руку Светлану. Другой посмотрел на брата и тоже взялся за юбку Светланы. Так они и стояли все втроем. А Леся подошла к Кире и спросила:
– Что с ней?
– Не знаю! Сначала про убийство вопила. Меня убийцей обозвала. А потом в обморок рухнула.
– Чокнутая!
– Точно!
– Надо Марину будить, пусть со своей матерью сама разбирается. Наверное, ей не привыкать.
– Ага.
И подруги повернулись к диванчику, где они оставили Марину. Выглядела она неважно. Сон явно не пошел ей на пользу. Черты лица заострились еще больше. А сама она словно совсем высохла. Кожа да кости. И где же вся красота? Спящая Марина напоминала восковую куклу. Что-то такое шевельнулось в памяти у Киры. Она хотела предупредить подругу, но Леся уже подошла к Марине и принялась тормошить ту.
– Вставай, соня! Не время валяться! С твоей матерью совсем плохо! Вставай!
Марина не просыпалась. И ее тело двигалось как-то совсем уж безвольно. И внезапно до Киры дошла страшная правда.
– Леся! – вырвалось у нее.
И горло свела судорога. Но Леся и сама смекнула, что дела с Мариной обстоят странно. Отступив на два шага, она прошептала:
– Кира, она… она… с ней… Кира, она же неживая!
И испуганно взвизгнув, Леся отскочила в сторону. Как раз туда, где на полу лежала мать Марины. Споткнувшись о нее, словно о куль с мукой, Леся тоже полетела на пол. Ударилась головой о шаткий столик, с подложенными под его ножки кусочками свернутой газеты. Столик зашатался, и с него посыпалось разное барахло. Катушки ниток, пустые баночки из-под йогурта, почти полная окурков пепельница и даже круглое красное яблоко.
Дети радостным визгом приветствовали это безобразие. Они были малы и не понимали, что с ними случилась самая настоящая беда. И сейчас приготовились повеселиться, гоняясь по комнате за катающимся яблоком и пользуясь случаем, что ни сердитая бабка, ни строгая мать не делают им замечаний.
– Уведи их! – схватив Светлану за руку, зашептала Кира. – Ради бога, уведи их скорей отсюда!
– А Марина… Марина?.. – так и не сумела выговорить Светлана, которая не сводила перепуганных глаз с тела на диване. – Что с ней?
