Кае де Клиари
Улли и горшок золота
В общем, полежав так немного, я встал и пошёл на урок. О том, что я тогда мог получить сотрясение мозга, не думал, но душила обида – ведь я вёл себя не более шумно, чем любой из моих одноклассников! Однако в природе любого подонка, получившего мелкую властишку, есть паскудная черта – избрать себе жертву для глумления. Тот ублюдок выбрал меня, но он ошибся. Крепко ошибся!
Как вы думаете, чем тогда дело кончилось? Ничем, в том-то и дело. Гадёныша пожурили и отпустили дежурить дальше. Мне влепили двойку за плохой ответ на уроке. Дома в реальность истории, рассказанной мной, вообще не поверили. Решили, что я, наверное, действительно плохо себя вёл, так что всё правильно! Потом всё забылось…
Это случилось прошлой весной, незадолго до летних каникул, а теперь была осень следующего учебного года. И вот знакомый жлоб стоит перед нами, поигрывая обрезком водопроводной трубы, и заявляет, что мы нарушили его территорию.
Будь я его ровесником, я бы просто «погасил» бы его без изысков ударом в лоб, как это делал впоследствии с особо несговорчивыми мерзавцами. И железная дубинка не помогла бы – отец потом научил меня выбивать такие штуковины из рук нападающего. Но третьеклассник не соперник восьмикласснику, тем более такому здоровому!
Конечно, мы бы ушли с «его территории», несмотря на то, что впервые услышали о существовании таковой. Играть дальше не было настроения, связываться с неадекватным дегенератом, тем более. Но ему не это было нужно! Что за удовольствие просто прогнать двух недомерков с песчаной кучи? Здесь же можно развлечься поинтереснее!
Помню, что успел повернуться, чтобы уйти, когда над головой раздался звук рассекаемого воздуха, а вслед за ним звук удара, как по мешку с песком. Тут же вскрикнул мой приятель, но не от боли, а от неожиданности.
Я оглянулся и увидел такую картину – рука нашего недруга, сжимающая стальную дубинку, зажата в кулаке незнакомого мужика, взявшегося неизвестно откуда. Я готов был поклясться, что только что никого рядом не было, но теперь этот незнакомец, появившийся прямо из воздуха, пришёл к нам на выручку.
Свободной рукой наш неожиданный спаситель врезал ретивому жлобу по морде, моментально смахнув с неё глумливую ухмылку. Вместо этого на физиономии самоуверенного подонка появился сильный испуг. Сначала я подумал, что он испугался неожиданного нападения, но когда незнакомец, пришедший к нам на помощь, обернулся, я испугался сам!
Это был человек небольшого роста, но очень широкий в плечах. Голова его с короткой шеей, была словно вдавлена в плечи, а копна длинных прямых волос мышастого цвета, делала эту голову сзади похожей на невысокий бугор, венчающий туловище. Но это было ещё ничего, по сравнению с его лицом! Собственно, лица его я не запомнил, но глаза могли привести в ужас кого угодно. Они были мутными, лишёнными выражения, с почти неразличимыми зрачками. Глаза мертвеца!
В следующее мгновение незнакомец вывернул кисть нашего обидчика, вырвал из неё обрезок трубы и отшвырнул его прочь. Затем он начал наносить короткие мощные удары руками и ногами, то в корпус, то в челюсть, то по заду перепуганного жлоба, заставляя его каждый раз отступать на шаг, на два, пока не отогнал его шагов на десять. По каким-то своим соображениям он не сбивал его с ног, хотя мог бы сделать это с лёгкостью. Однако когда тот повернулся, чтобы удрать, то получил такой удар под зад, что пролетел ещё пять шагов и глубоко вспахал носом каменистый грунт строительной площадки.
Неудачливый гадёныш лежал недолго. Вскочив на ноги, он припустил, не оборачиваясь, в сторону лабиринта дворов, и вскоре скрылся из глаз.
Наш спаситель повернулся спиной к удравшему противнику и зашагал в обратную сторону, не обращая на нас с приятелем ни малейшего внимания. Наше робкое «спасибо!», сказанное хором, не удостоилось даже кивка головы…
...............................................................................................
– Так это был ты? – воскликнул я, живо припомнив этот не слишком приятный эпизод своего детства.
Лепрекон поклонился, не вставая со стула, и сделал большой глоток из своей кружки.
– Можно узнать, – поинтересовался я, – почему ты решил вмешаться тогда, а не раньше?
– Потому что твоя голова способна выдержать Маркса, а вот стальную трубу, нет, – просто ответил Улли. – Неужели это непонятно? Я вмешивался только в тех случаях, когда ты не мог справиться сам.
Он немного помолчал, как бы прикидывая, стоит ли говорить то, что собирался, но потом видимо решил рассказать мне чуть больше, чем намеревался ранее.
– Хорошо, я скажу тебе, в чём дело. Но поскольку этих последствий не было, я буду везде прибавлять частицу «бы». Так вот – если бы я тогда не вмешался, то этот недоумок проломил бы вам обоим черепа своей трубой. Потом бы он испугался того что сделал и зарыл бы ваши трупы в песок. Неглубоко бы так зарыл, но нашли бы вас только через пару недель, потому что в строительстве случился застой и к материалам никто ещё долго не прикасался. Убийца был бы изобличён практически сразу, так-как он не только дурак, но и трус, как и все подонки подобного типа. Он бы просто не выдержал прямого вопроса и натурально обделался бы, когда его ткнули бы мордой в содеянное. Но история на этом не кончилась бы. Дело не дошло бы до суда, потому что твой отец расстрелял бы этого ублюдка из табельного оружия и сам бы сел в тюрьму. Мне продолжать?
– Спасибо, не надо! – ответил я деревянным голосом, и на миг мне показалось, что сидр в моей кружке приобрёл полынно-горький вкус.
– В то время тебе незачем и даже крайне вредно было знать всё это, – мягко сказал Улли. – Но сейчас, думаю, ты справишься, тем более что те события, как говорится быльём поросли, а их возможные последствия не случились.
Я кивнул в ответ, но тут же подумал, что мой покровитель не совсем прав. Может быть, для всех такие дела действительно всего-навсего, прошлое, но для меня не имеет значения, было ли это вчера или сорок с лишним лет назад. Вопросы и сомнения, не получившие разрешения тогда, не дают покоя до сих пор, несмотря на то, что в жизни случались эпизоды и покруче вышеописанного.
– Я знаю, тебя долго мучил вопрос о том, что ты не проявил тогда должного мужества, – продолжал лепрекон. – Мальчишеские амбиции диктуют, что ты должен был отбить нападение, защитить товарища и с честью выиграть схватку. Сразу скажу, что такое бывает только в завиральных пионерских книжках, которыми пичкали твоё поколение, и которые иногда всплывают до сих пор. Реальное развитие событий, произошедшее бы, не вмешайся я тогда, ты только что услышал. Открою маленький секрет – существа моей породы способны видеть возможное будущее. Недалеко – от пары дней, до пары лет. Это даёт возможность изменить его, если в том есть необходимость. Но нельзя злоупотреблять этим свойством, а то можно наломать дров. Или, как я уже говорил, помешать человеку, научиться справляться с трудностями самостоятельно. Другое дело этот случай, или тот, когда пришлось тебя из-под грузовика вытаскивать. Помнишь, тогда, в пионерском лагере?
– Так это тоже твоя работа?
...............................................................................
Это случилось, когда я закончил пятый класс и был отправлен родителями «на отдых» в пионерский лагерь не самого худшего пошиба. Я своих предков вполне понимаю – нужно же получить хоть немного отдыха от сынка-подростка с его назойливыми проблемами. Вот только мнения отпрыска никто не спрашивал, как будто он собачка, которую на время отпуска поселяют у друзей.
Что такое пионерский лагерь моего детства? Реклама этого заведения была такая – свежий воздух, солнце, отдых, занятия спортом, походы в лес, купание в речке, участие в самодеятельности, интересные экскурсии, пионерская работа и кругом сплошные друзья!
На деле – антисанитария, комары, вожатые занятые своими проблемами, (дрючка тут, дрючка там), пионеры, разбитые на группировки блатного толка, связанные криминальными отношениями и имеющими криминальных кумиров и соответствующие ценности. Мат, тупость, ложь…
Но самое отвратное – скука! Омерзительная тоска одиночества. Здесь у меня не было ни друзей, ни единомышленников. Здесь все друг друга давно знали, я же не знал никого, а при попытке познакомиться понял, что делать этого не следует. Единственно с кем удалось сойтись, но и то не слишком близко, так это с одним из местных «главшпанов». Он был единственным из сверстников, кто смог взять надо мной верх в армрестлинге, что не удавалось даже тем, кто был на два-три года меня старше. К тому времени я вырос и развился уже до такой степени, что мог не опасаться давления со стороны любителей кого-нибудь задрать. Когда такие объявлялись, то быстро начинали соображать, что это вредно для здоровья. И всё же я был ещё ребёнком, двенадцати, кажется, лет. Крепеньким, но совершенно наивным и добрым дитём…
Даже если я мог справиться с одним-двумя противниками, то навались они всей кучей, мне бы не поздоровилось. Мне ведь хотели сделать «тёмную» и даже предупредили об этом. Я ответил, что буду ждать с нетерпением, и что первые трое, кто подойдут ко мне с таким намерением, могут заказывать себе места в лазарете, куда в тот же день лягут с переломами.
Угрозы угрозами, а ножку от табуретки я тайком припас. Но дело до сшибки не дошло – помог мой новый знакомый. Парень уважал силу и понимал, что для победы над младшим по возрасту и статусу, ему пришлось основательно попотеть.
Короче говоря, меня оставили в покое, и я, послонявшись без дела несколько дней, нашёл себе отдушину в библиотеке. Там я окончательно подорвал свой авторитет, («он ещё и книги читает!»), но мне было глубоко плевать на это обстоятельство. Покровительство «главшпана» дало мне возможность посещать библиотеку беспрепятственно.
И всё же моё спокойствие было нарушено. Постарался не кто-нибудь, а прикреплённый пионервожатый. На мой взгляд, эту категорию людей надо держать в намордниках, а их действия контролировать силами психиатров.
Этот великовозрастный вертикальный хряк обнаружил, что я бездельничаю, (а все остальные были прямо таки заняты!), и решил придумать мне поручение.
Воззвав к моей совести пионера, который кому-то там пример, он отвёл меня к воротам и объяснил, что я должен отмечать все въезжающие на территорию лагеря машины и выезжающие тоже. При этом я должен был проверять пропуска, (я даже не знал, как они выглядят), переписывать все номера автомобилей и права водителей, а также проверять накладные, которые я в глаза не видел и не знал что это такое!
И только когда он ушёл, оставив меня в полном одиночестве, я вдруг сообразил, что мне некуда всё это записывать. Никакого регистрационного журнала мне не дали. Не дали даже клочка бумаги и ручку! Ну не пальцем же на песке писать столь важную информацию?
Карандаш нашёлся в кармане. Я им любил, где попало динозавров рисовать. Любил я тогда динозавров! Обрывок обоев обнаружил на доске, прислоненной к забору. Видимо она была частью стены, которую разобрали и сложили здесь, да так и не вывезли полностью.
Итак, к проверке автотранспорта я был готов. Первая, (и последняя), фура, проехавшая через ворота, появилась часа через четыре, когда я уже сосчитал всех мух, припомнил ход Куликовской битвы и нарисовал небольшого динозавра на гладком участке забора.
Тут необходимо уточнить, что ворота, ведущие в лагерь, были старые, узкие, рассчитанные на грузовички типа «АМО», а это сравнительно небольшая техника. Современный тягач с прицепом в них еле втискивался.
Итак, я открыл ворота, ведь надо было выйти самому, поскольку я находился с внутренней стороны. Моей ошибкой было то, что я сразу открыл их настежь, но ведь я был совсем неопытный часовой, которого даже не проинструктировали, как следует.
Диалог между мной и водителем, когда я прыгнул к нему на подножку, был краток.
«Предъявите ваши водительские права и документы на груз, который везёте».
«А ты кто такой?»
«Я дежурный проверяющий».
«А ну вали отсюда!»
«Я должен зафиксировать ваш проезд…»
«Быстро слазь, щенок!»
Да, примерно так это и звучало. Ну, может быть между некоторыми словами ещё стояли матерные артикли, но я не буду их здесь приводить.
Я понял, что разговора не выходит и решил, что сейчас же направлюсь к пославшему меня сюда руководству и доложу о случившемся. С этими мыслями я спрыгнул с подножки, и в этот момент водитель тягача дал по газам.
Существует такая категория людей, которым противопоказано водить что-либо сложнее садовой тачки. Видимо мне попался тогда один из них. Но может быть, я ошибаюсь и ему просто надоела свобода? Захотелось отдохнуть в тюрьме, испытать на себе все прелести жизни на зоне? Кажется, так у нас карают за убийство по неосторожности, хоть здесь можно было смело припаять ему преднамеренное.
Проём тех ворот за каким-то лядом был сделан массивным и толстым – не меньше полутора-двух метров толщиной, словно предназначался для крепостной стены. Непонятно зачем было расходовать такое количество кирпича, ведь забор в котором были эти ворота представлял собой ограждение невысокое, дохлое и дырявое.
Как я уже говорил, сами ворота были весьма узкими, и большегрузный транспорт, а также автобусы с пионерами, протискивались сквозь них еле-еле, то и дело, задевая бортами, получали царапины и оставляли краску на самих воротах. В общем, получилось так, что деваться мне было некуда, отскочить за пределы этого проёма не успел, а проскользнуть в сторону мешала открытая створка с массивными чугунными петлями. Я понял, что сейчас меня просто размажет по стене…
Инстинктивно я вжался в чёртов проём, а тягач между тем нёсся мимо меня, таща за собой прицеп, длинный, как корабль. Нёсся и утюжил мою белую рубашку грязным бортом!
Потом грузовик проехал, а я ещё несколько секунд не мог отклеиться от пыльной стены. Когда обрёл способность двигаться, то обнаружил, что не только рубашка, но и брюки безнадёжно испорчены – на коленках зияли протёртые чем-то дыры, хотя я так и не понял, как такое могло случиться. Чёрными были даже хвосты пионерского галстука и мой собственный кончик носа.
Я спасся чудом. Потом сам ходил, вымерял расстояние шагами, прикидывал и рассчитывал. По всему выходило, что меня должно было раздавить в лепёшку, но этого не случилось, вопреки всем законам физики, геометрии и ещё каким-нибудь паскудным законам, вынесшим мне тогда смертный приговор.
Потом был разговор со старшим пионервожатым, который я плохо помню. В памяти осталось, что сам я говорил медленно и без эмоций. Самоуверенный обормот, который поставил меня охранять проклятые ворота, начал разговор, лихо подбоченясь и, раздувая пухлые щёки, а закончил белый, как бумага и трясущийся, после того, как старшой лично взял его и хорошенько встряхнул за шкирку, а потом объяснил, что к чему и пообещал много плохого.
Потом этот пузырь проводил меня до палаты, постоянно оглядываясь, и видимо опасаясь, что меня увидит кто-то ещё. Даже вызвался постирать мою одежду и всё просил молчать о случившемся.
Я молчал, но родителям написал, что если они не заберут меня из этого дурдома, то я уйду из него сам, потому что нет сил выносить всю эту местную тупость.
...........................................................................
– Поверь, это было очень непросто! – проговорил Улли задумчиво. – Пришлось применить искажение пространства, которое могло вызвать неожиданные последствия. При этом действовать надо было быстро, – за какие-то доли секунды, иначе тебя пришлось бы соскребать с тех ворот. Дело в том, что, увидев будущее, его можно изменить, если успеешь. Но если опоздаешь, хоть на четверть мига или даже меньше, это будущее станет прошлым, а прошлое уже неизменно. По крайней мере, я не наделён силой что-либо в нём менять.
– А ты не мог явиться в том же образе, что и тогда, и просто выдернуть меня оттуда? – спросил я, не подумав.
– Это означало подвергнуть тебя слишком большому риску, – терпеливо пояснил лепрекон. – В тот раз я позаимствовал образ одного шотландского разбойника, жившего в шестнадцатом веке. Он был ловок и силён, но страшноват на вид. Ну, ты ведь сам видел! Но и он, то есть, я в его образе, мог не успеть и тогда прощайте все труды и заботы…
– Я что, тебе так важен? – ляпнул я откровенную бестактность, но согласитесь, моё любопытство оправдано.
– М-м, ну, да… – ответил Улли, глядя в сторону, как человек, который вынужден говорить на нежелаемую тему.
– Но почему? – не унимался я. – Чем я тебе так дорог?
– А вот этого, малыш, я тебе не скажу! – заявил лепрекон даже с некоторой долей злорадства. – Извини, не моя тайна.
Нда. Я понял, что дальнейшие расспросы об этом пользы не принесут. Но всё же мне хотелось узнать кое-что из своей жизни.
– И сколько раз ты ещё спасал мне жизнь? – спросил я снова.
– Только один раз, – признался лепрекон.
– Когда?
– Тебе лучше не знать.
– Нет, ты скажи!
События жизни табуном пронеслись перед моими глазами. Когда я ещё попадал в передряги? Ведь я вовсе не любитель потасовок, и даже бойцовыми видами спорта не интересуюсь. Разве что фехтованием. Но оно в современной жизни почти неприменимо…
