К. Рогнич
Бежать
Все они, вчетвером, сидели в тесном круге. Мама осторожно протянула свои нежные, почти прозрачные руки и оправила светлые волосы обоих детей. Роджер тряхнул головой:
–– Ну маам!
Она тихонько рассмеялась и смех тут же напитался золотым светом.
–– Какой ты большой у нас, а? Ладно, обещаю, больше так не буду.
–– Он не большой, а больно умный. – буркнул папа. Незлобно, а, скорее в шутку. Роджер скорчил гримасу, заставив сестрёнку хихикнуть.
В окно брызнули первые капли дождя, а следом чуть слышно грохотнуло: начиналась гроза. Свет теперь казался ещё более уютным.
–– Можно он мне сегодня почитает в нашей палатке, мамочка?
–– Это кто это «он»?
–– Роджер.
–– Вот так и говори – можно Роджер…
–– Так можно Роджер мне почитает в палатке?
–– Если сам захочет.
Большие глаза Мэг уставились на Роджера. Казалось, они переполнены совершенно невинной мольбой. Она так любила эти вечера – они вдвоём забирались в старую холщовую палатку, бывшую когда-то разноцветной и яркой, зажигали гирлянду и пару лампочек, обкладывались подушками и… Роджер открывал очередную толстую книгу. Она слышала слабый хруст корешка и шелест страниц. «Вот тут очень хорошее место» – говорил он после недолгих поисков. Роджер читал все книги, что были в доме, и не раз. Он был восхитительно умён.
Она зарывалась в подушки и, опираясь щекой о собственные руки, заглядывала ему под локоть. Читая, брат скользил пальцами по стройным рядам букв и Мэг завораживали эти движения, этот голос, эти блестящие следы на странице. Она засыпала – плавно и незаметно проваливалась в объятья этой маленькой палатки. А на следующее утро магическим образом оказывалась в своей кроватке. И не было ничего прекраснее этих ночей.
Сейчас девочка молила всех богов мира, чтобы Роджер сказал «да».
–– Конечно, нетрудно. – широко улыбнулся тот и Мэг просияла. – Я как раз нашёл замечательный рассказ Брэдбери, подумал, нужно и тебе прочесть.
–– Спасибо! Огромное спасибо тебе!
–– Не кричи за столом, дорогая.
–– Прости, мамочка.
Она видела их улыбки и ей было очень хорошо. Так и хотелось кричать от радости – и плевать, если за столом.
–– Ты из неё вырастишь настоящую интеллектуалку, Роджер. – в голосе папы сквозила гордость. – В школе всем нос утрёт. Представь, приходишь ты после лета и…
Его прервал стук в дверь. Отрывистый, сухой и очень-очень громкий.
«Тук. Тук. Тук.»
Тогда эти три удара не показались чем-то судьбоносным. Они, конечно, вызывали любопытство, даже откровенное удивление. Ну кто это может быть – здесь, на самом краю леса, в девять часов вечера? Но кроме этого Мэг не чувствовала ничего. Что-то необычное произойдёт сегодня вечером, разве не здорово? Когда тебе десять лет любая мелочь, меняющая привычный порядок вещей, кажется праздником.
Сейчас, пытаясь опереться дрожащими руками обо что-то твёрдое, пытаясь выкарабкаться из холодного месива и не сломаться пополам от собственных истерических воплей, она как будто выросла на сотни и сотни лет. Как могла, Мэг пыталась отогнать воспоминания о трёх ударах в дверь, но они снова и снова нагоняли её, валили на землю и заставляли задыхаться от ужаса. Именно это чувство внушали они теперь. Ужас и безнадёжность. Не было в мире ничего более пугающего, чем этот звук. Даже сквозь паутину времени этих минут и часов он продолжал резать уши и насквозь промораживать внутренности.
Но тогда всё было хорошо. Может, только родители слегка тревожно переглянулись. Может, взгляд отца на долю секунды метнулся к ружью у дальней стены. А может, и того не было.
–– Я открою. – сказал он, тяжело приподнимаясь со стула. Мэг и сейчас слишком отчётливо помнила, как он отёр покрытые маслом пальцы, и как тепло продолжали блестеть на тарелке его любимые вяленые томаты.
Роджер чуть вытянул шею, пытаясь разглядеть того, кто стоял за дверью. Мэг и маме пришлось немного наклониться всем телом. Крупная фигура отца уже почти вплотную приблизилась к ручке, когда раздался повторный стук.
«Тук. Тук. Тук.»
Вспомнив его теперь, девочка вновь повалилась на грудь и до боли сжала в зубах измазанную грязью кисть руки. Почему. Почему они не поняли этого тогда. Почему не испугались. Зачем открыли чёртову дверь.
–– Иду-иду, – голос папы звучал добродушно. Возможно, он и был озадачен, но по привычки пытался изобразить из себя Доброго Фермера. – Кто же там такой нетерпеливый? Вы уж погодите немного, сейчас с замком справлюсь. – он говорил громко и очень добродушно, как будто пытался сгладить неловкость от собственного промедления. Мама приподнялась со стула, чтобы помочь ему. – Заедает его иногда. А мы закрываем плотно, сами понимаете, какой час… Всякое может быть в этих краях.
Да, всякое может быть. Он сам говорил это. Так почему же он не подумал, что всякое может быть прямо здесь и сейчас? Почему, произнося эти слова, не вспомнил о том, зачем им был нужен этот неповоротливый замок? Почему так просто поверил шести сухим стукам?
–– Вот так.. Дёрни чуть сильнее, он и поддаётся. Надо будет нам с Роджером его подлатать, а Род? Что ж, простите за промедление, ради…
Он не договорил. Слова, которые он собирался произнести, повисли в воздухе, как будто наткнулись на невидимый штырь. На какое-то едва уловимое мгновение в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом дождя. Мэг видела, как лицо нахмурилась мама, как сделала пару нерешительных шагов в сторону выхода.
Больше она не успела. Всё ещё стоя спиной к кухне, едва различимый среди теней, папа как-то странно, почти судорожно, махнул рукой назад. Он хотел сказать «Бегите» – думала Мэг теперь. Он хотел, чтобы мы не приближались. Он и сам хотел не приближаться, никогда не приближаться к этой двери и к тому, кто стоял за ней.
Они не поняли этого тогда – потому что на размышления было дано какие-то полсекунды. Они даже не успели озадаченно нахмурить брови или приоткрыть рот, чтобы задать вопрос. Потому что раздался выстрел.
Он был до безумия странным, и в то же время – невероятно обыкновенным. Именно это и казалось самым странным. Что-то грохотнуло, грохотнуло так громко, что у Мэг заложило уши, а пол под её ногами коротко задрожал. Вспышка света, яркая, слишком горячая, почти лиловая, ударила по глазам. Девочка почему-то подумала, что эта вспышка чем-топохожа на те, что бывают в мультфильмах. Дурацкая и такая жалкая мысль.
