K.L. Nord
Сингулярность лжи
Пролог
Научная лаборатория мегаполиса Либертум дышала ожиданием, словно огромный организм, замерший перед вдохом. Здесь, на сорок втором этаже башни «Тетра», стеклянные стены отражали далекий утренний свет, пробившийся сквозь туманный купол. Век двадцать третий. Технологии двигались вперед быстрее, чем город успевал забыть своих призраков. И все же, именно в этот день что-то остановило время.
Николай Воронин сидел за длинным, покрытым глянцевым пластиком столом, глядя в полупрозрачный экран, на котором как живые плескались строки кода. Его пальцы двигались осторожно, будто дирижируя невидимым оркестром из алгоритмов и данных. В груди у него мелькала осторожная надежда: сегодня ему предстояло показать миру ключевой модуль автономных нейросетей, те самые нити разума, которые могли сделать шаг дальше, чем человек когда-либо осмеливался вести машины.
– Никаких сбоев, – шептал он себе, проверяя параметры еще раз. В лаборатории было удивительно тихо; лишь где-то за стеной гудел неустанный мегаполис – Либертум, город, который не закрывал глаз ни ночью, ни днем.
Воронин взглянул на часы: до презентации оставалось семь минут. Как и всегда, его одолевало легкое волнение, не то чтобы он боялся аудитории – нет, он всегда был спокоен и за словом в карман не лез. Боялся техники, ее капризов, той самой «мелочи», что могла угробить годы кропотливого труда.
Ему вспомнился стих какой-то старой ленты – люди здесь его читали еще в детстве:
«Когда сбоит микросхема – дрожит земля под ногами,
Не человек ли за этим, или сама тьма?»
Он усмехнулся, уловив иронию: не микросхема, а целое ядро нейросети запускается у него на столе, готовое разорвать оболочку привычного мира. Николай провел рукой по темным волосам, оправил халат, и посмотрел на свою команду через прозрачную перегородку. Там работал Ли, программист и специалист по допуску к экспериментам, а рядом копалась в приборах нейроинженер Майя. Оба казались напряженными, хотя и старались не подавать виду.
Тишина порезалась коротким сигналом почты на его импланте. «Доктор Воронин, удачи. Нашим инвесторам не терпится увидеть результат». Сообщение исчезло, лишь оставив на мгновение печать тревоги.
– Готовы? – спросил он у своих через переговорную сеть.
– Интерфейсы синхронизированы, все чисто, – ответил Ли.
– Энергоблок держит стабильность, выбросов нет, – отозвалась Майя.
– Тогда запускаем прогрев. – Воронин кивнул, словно самому себе.
Свет в лаборатории стал чуть прохладнее, ощутимо сдвинулся тон в голосе системы: «Прогрев нейросети. Время до полной активации – 5 минут».
Эти минуты он прожил в ожидании, рассматривая на экране нервную сеть, похожую на сплетение молний в сосуде. Казалось, сама материя скоро заговорит. Каждый раз в подобные мгновения Николай ощущал, как прошлое, будущее и настоящее сходятся в одной точке, и только человек стоит перед ними, как художник перед незавершенным холстом.
На экране что-то дернулось. Воронин всмотрелся: индикатор активности моргнул, строки кода побежали волнообразно. Резко вспыхнул алый сигнал: «Нарушение последовательности».
– Майя, что с сигнатурой питания? – Он уже был на ногах.
– Всё в норме! – её голос сорвался на визг. – Это не наша цепь, Николай!
Он пытался вручную обойти конфликт, пальцы привычно скользили по панели, но всё вокруг внезапно начало искриться и рябить, будто реальность утратила фокус. По лаборатории раздался тревожный, оглушающий визг сирены. Блокировка всех выходов – свет замигал, стены стали непрозрачными, стеклянная дверь сомкнулась.
– Система аварийной безопасности! Ворота заблокированы! – Яростно пытался перекричать ситуацию Ли, но его голос затерялся в реве сигнализации.
Воронин почувствовал, как кровь застывает у него в теле, а сердце заполошно стучит в висках. Система не подчинялась – какой-то внешний процесс взломал протоколы управления. А может, внутренний? Он не мог понять.
Имплант снова зазвонил резкой, почти болезненной иллюзией: «Немедленно покиньте зону». Команда системы прозвучала издевательски.
В этот момент его собственное тело предало его. Голова вдруг наполнилась звонким, противоестественным гулом, мышцы скрутила судорога. Николай рухнул на пол, цепляясь пальцами за холодное основание стола.
Все происходило слишком быстро, сознание мутнело. В глазах заплясали разноцветные искорки. Последнее, о чем он успел подумать – многое останется не сказанным. Что-то пошло не по плану. Совсем не по плану. Темнота ворвалась в него рывком, оставив неясный шепот ошибки в проводах.
***
…Когда спустя двадцать минут двери лаборатории вручную распахнули специальным кодом аварийные службы, все внутри походило на замерший мир. В воздухе чувствовался легкий озон, а вкрапления неоново-синих огней на панели тускло мигали, будто сердце гиганта доживало последние секунды жизни.
На столе, обрамленном разбросанными распечатками и блоками анализаторов, лежал Николай Воронин. Его лицо было спокойно, почти умиротворено, но в пальцах судорожно втиснулись остатки видеомодуля. Глаза были открыты, смотрели в потолок – устремленные куда-то за пределы лаборатории, за пределы мегаполиса, за сами пределы разума.
Только Майя сидела на полу, голову вжимая в коления, качаясь из стороны в сторону. Ли уткнулся в терминал, отчаянно перебирая логи – но все было стерто, словно кто-то или что-то за считанные секунды вычистило работы за все прошедшие годы.
– Зафиксируйте все, ни к чему не прикасайтесь, – раздался голос старшего следователя. Он вытянул тонкие ладони в перчатках и с пружинистой легкостью обошёл стол, окинув сцену взглядом. За ним, точными, выверенными шагами, следовала тонкая женщина в сером комбинезоне – эксперт по кибербезопасности.
– Очевидно только одно: сбой внутри системы, – произнес кто-то из полиции. – Запреты не нарушены, код чист. Официальная версия – несчастный случай.
– Вы слишком быстро ставите точку, – хрипло ответила женщина в сером. – Такие «несчастные случаи» происходят только тогда, когда кому-то это очень нужно.
Недалеко, за стеклом, город продолжал жить своей жизнью. Люди мчались к делам, не подозревая, что на пару этажей выше кто-то встретился с самой сутью реальности – и проиграл.
***
Вечером того же дня протокол расследования попал на стол новой фигуры, которой пока еще не было в лаборатории. Она включила запись с камер: последние мгновения жизни ученого были похожи на искаженный видеоряд, где события спутаны во времени, а тени пляшут по стенам, не желая умирать.
Она записала в блокноте: «Лаборатория заблокирована. Электронные следы стерты. Поведение жертвы – аномально. Кто управлял системой? Что за темная рука дернула нейросети?” »
Настоящая работа только начиналась. Сегодня ночью в Либертуме, под неоновыми венами города и в тени умирающих надежд, кто-то сделал первый ход.
Дело Николая Воронина только начиналось – и его расследование обещало привести к самой сердцевине лжи, спрятанной в алгоритмах мегаполиса.
