К. Ф. Брин
Грех и шоколад
Глава 4
Алексис
Я повернулась, чтобы сунуть на полку бирюзовое одеяло, но остановилась:
– Едрен батон жуй гандон.
Так всегда говорила моя мать, пытаясь при мне не ругаться. Хотя, кажется, ей это не слишком хорошо удавалось.
Мордекаю необходимо одеяло. Он борется с серьезным кашлем, а, с учетом его хронического заболевания, еще одна холодная ночь может довести его до бронхита – или еще чего похуже. Работой моей заправляют прижимистые не-маги, и потому предлагают они лишь не-магическое медицинское страхование. А так как наш шарик, в сущности, разделен на два мира, ну, за исключением определенных зон, маги вроде меня и Мордекая могут получать медицинскую помощь только в магических учреждениях – и только имея магическую медицинскую страховку или большие деньги. У меня не было ни того, ни другого. Если Мордекаю станет хуже, его не примет даже местное отделение неотложной помощи. И я ничем не смогу ему помочь.
Мне нужно это одеяло.
Сунув одеяло под мышку и делая вид, что меня не колотит от избытка адреналина, я двинулась к кассе. Но когда мужчина предстал передо мной в полный рост, я уже не могла больше притворяться.
Он был сложен как бог. Широкие плечи, узкие бедра, белая футболка, подчеркивающая мускулистые бицепсы, выпуклости грудных мышц и плоский живот. Картину силы и мощи довершали плотно облегающие джинсы.
Мужчина был бы просто потрясающим, если бы не грубая энергия, исходящая от него бурными волнами. В глазах его затаилась злоба, говорящая о неуравновешенности. Поживите в щелях сообщества достаточно долго – и станете экспертом по распознаванию опасности. Этот парень способен убить (и, наверное, уже убивал), не моргнув глазом. Он здесь не для того, чтобы поболтать. Если бы ему было что сказать, он бы давно уже сказал. Если ему хотелось униженных извинений, он бы не выслеживал меня молча, как хищник – жертву.
Все инстинкты велели мне бежать, бежать так, словно волосы мои в огне. В этой сцене я лишь маленькая мышка, а он – змея, свернувшаяся кольцами змея, готовая нанести удар.
Но я все-таки опекун, если не псевдомать, и я не подведу Мордекая из-за какого-то там до умопомрачения пугающего и до умопомрачения же привлекательного маньяка. Оставалось только надеяться, что этот тип не настолько не в себе, чтобы прицепиться ко мне у всех на виду.
А значит, черт побери, мне следует держаться у всех на виду.
– Я должна это купить, – бормотала я, подбадривая себя, ускоряя шаг. – Он слишком болен, чтобы не купить. Просто надо… пошевеливаться.
Этот парень большой, только вот быстрый ли он? Потому что я-то быстра. Супербыстра, особенно когда меня преследуют чересчур мускулистые гиганты.
У кассы я вознесла хвалу всем святым за отсутствие очереди и наличные в моем кармане. Не будет никаких неловких пауз, пока кудрявая кассирша сверяет мое удостоверение личности с дебетовой картой, осознает, что я не такая, «как она», и пытается сообразить, может она меня обслужить или нет. Да, иногда ответ бывал отрицательным, но кассир действительно должен знать правила заведения, в котором работает.
Когда она потянулась за одеялом, я тряхнула головой, отбрасывая с лица волосы – и пряча тревожную дрожь. Широкая улыбка кассирши успокаивала, и я тоже улыбнулась в ответ, как бы говоря: мы – ровня. Просто две обычные девчонки, живущие каждая своей жизнью.
Пространство за моей спиной заполнило пугающее присутствие, и я сглотнула внезапно подступивший к горлу комок.
– Сэр, я могу обслужить вас здесь, – сладким голосом пропела девица за соседней кассой.
Моя кассирша – Дарлин, судя по бейджу – подняла взгляд. Глаза ее расширились, и сунуть одеяло в пакет ей удалось не сразу.
– Сэр? – вновь позвала соседняя кассирша.
– Я останусь тут.
Голос его был низким и хрипловатым. Уверенность, звучащая в этом голосе, пробрала меня до костей, обожгла кожу.
Я с усилием втянула в себя воздух, чувствуя, как внутри меня разливается тепло, жаркая тяга, та самая, что заставляет девушку остановиться и оценить. Обе кассирши – постарше меня, но такие же уязвимые, зеркалом повторили мою реакцию. Я почти не заметила легкого акцента, делающего его голос еще обворожительнее. Зато определенно заметила мощь его присутствия, просто бьющую наповал: такого я никогда раньше не чувствовала. Это было прекрасно, это обескураживало и ужасало одновременно.
Я подалась вперед. Ноги мои задрожали сильнее, ступни покалывало.
– Побыстрее, пожалуйста, – тихо сказала я, протягивая деньги.
Улыбка кассирши малость утратила уверенность. Девица то и дело косилась на стоящего за мной мужчину.
– Конечно.
Секунду спустя я подхватила пакет и решительно приказала себе не оглядываться. Не будет визуального контакта – и, возможно, маленькие гремлины, крутящие шестеренки в его башке, не возбудятся.
И тут же ослушалась собственного приказа.
Грозовой взгляд тут же впился в меня. Его глаза были серо-синими, как океан перед штормом. По моим прикидкам, рост его составлял шасть футов два дюйма, то есть он был выше меня всего-то дюймов на пять. В обычной ситуации это не показалось бы мне внушительным, но, при его мощи и стати, возникло ощущение, что он возвышается надо мной, невероятно огромный и могущественный.
Руки его были пусты. Он ничего не покупал.
– Чек нужен? – спросила кассирша, но я уже устремилась прочь.
За дверью я зашагала быстрее, готовая перейти на бег, если он бросится за мной. Однако магазин остался уже далеко позади, а меня никто не преследовал.
Нет, шага я не замедлила.
Моя древняя «Хонда», вся в пятнах ржавчины, замазанных кое-где кое-как синей краской разных оттенков, ждала там, где я ее оставила – к счастью, в одиночестве. С колотящимся сердцем я как можно быстрее вставила ключ в замок и рывком распахнула дверцу. Швырнула одеяло на сиденье, стянула через голову торбу-кошель.
Громко взревел чужой двигатель, привлекая мое внимание. Вишневый, ультраспортивный «Феррари» вывернул из-за угла к моей парковке.
– Вот дерьмо, – выдохнула я, вцепившись в ремешок кошелька.
Спортивная машина остановилась прямо за моей «Хондой». К горлу подкатила кислятина. Хищник загнал меня в угол.
Дверца распахнулась, и из глубин машины выбрался незнакомец. Двигаясь плавно и уверенно, расправив широченные плечи, он целеустремленной походкой двинулся в обход своего автомобиля.
А я сделала то, что сделала бы любая разумная женщина. Запустила руку в сумку и выудила из нее маленький баллончик с перцовым газом.
Руку с баллончиком я опустила, прижав к ноге, чтобы мое оружие не слишком бросалось в глаза. Мужчина остановился передо мной и опустил взгляд. Воцарилась напряженная тишина. Дрожь сотрясала мое тело, колени подгибались. Я облизнула пересохшие губы. Он что, ждет, что я заговорю первой? Ну, я бы ввела мяч в игру – если бы это помогло мне понять, в какое дерьмо я вляпалась.
Вот только отлеплю язык от нёба…
– Могу я чем-то помочь? – спросила я как можно спокойнее.
– Это тебе следовало смотреть, куда ты идешь.
Ох, какой же приятный у него голос. Чего не скажешь о суровом взгляде с проблесками бешенства. Струйка пота побежала по моей спине, щекоча кожу.
– Да. Следовало. Правда. Но та подъездная дорожка – только для персонала. Ваша машина не соответствует требованиям. Я и не думала, что там кто-то появится.
Жалкое оправдание, но другого у меня не было.
Напряженность его взгляда усилилась. Между нами вновь повисло молчание. И мой язык опять прилип к нёбу.
– Тебе повезло, – процедил он наконец, и опасность, прозвучавшая в его голосе, пронзила меня навылет. – Будь это магическая зона, я убил бы тебя на месте. Но тебе, очевидно, известно…
Ох, черт. Он маг.
Мой мозг яростно заработал. Я кляла себя за то, что мало что знаю о магической иерархии. И в том и в другом сообществе найдется масса парней, водящих дорогущие машины, но лишь люди, стоящие на самой вершине вышеупомянутой иерархии, имеют право назначать наказание гражданским лицам.
– Верно, – поторопилась вставить я в погоне за личной выгодой, мысленно уже вычеркивая этот торговый комплекс из списка мест, которые я планирую посетить… когда-либо в будущем. – Я не в вашей юрисдикции. Я даже не живу в магической зоне. Ваши правила ко мне неприменимы. Здесь.
Взгляд его скользнул по моим губам и снова поднялся – так стремительно, что я усомнилась, не померещилось ли мне.
– Я чувствую в тебе магию, – обвиняюще проговорил он. – Если только ты тут не по каким-то особым причинам… это ниже твоего достоинства – обитать в подобном месте. – Слова его сочились презрением, и хотя он не повернулся, чтобы посмотреть на торговый комплекс, тон его возымел должный эффект. Взгляд мужчины лез мне в душу, ища что-то – понятия не имею, что именно. – Но ты права. Эта земля общая. Я не могу сделать с тобой то, что мне хотелось бы сделать.
Меня передернуло, и я незаметно сняла баллончик с предохранителя. Если парень чувствует магическую энергию, то он либо Сенсор, и я в относительной безопасности, либо у него самого до хрена силы. Стоящим у вершины власти убийство в буквальном смысле может сойти с рук. Значит, в запасе у меня есть только перцовый баллончик, стремительный рывок и свидетели.
– Но можешь быть уверена…
Мужчина шагнул вперед – так быстро, что я мгновенно запаниковала.
А, запаниковав, вскинула баллончик, прицелилась и нажала кнопку.
Он уклонился – нечеловечески стремительно. Двигался он плавно, точно скользил по маслу. Словно из ниоткуда возникла рука, чтобы выбить у меня баллончик – но остановилась, не коснувшись меня.
Потому что едкая струя не ударила из распылителя.
Холодная жижа, пузырясь, стекала по моим пальцам.
– Чертова Дейзи и ее паршивые связи, – пробормотала я, прежде чем сделать то единственное, что пришло мне в голову: швырнуть баллончик ему в лицо и оглядеться в поисках помощи. Но, несмотря на наполовину заполненную парковку, рядом никого не было.
Ну что за невезуха!
Он небрежно отодвинул баллончик, и его сочные губы чуть дрогнули в улыбке. Мужчина медленно выпрямился, разглядывая мою руку.
– У тебя небольшая проблема, – сказал он, и я снова уловила слабый акцент, хотя какой именно, затруднилась бы определить.
Я собралась с духом, собираясь обратиться в бегство… только какой смысл? Он способен двигаться с такой скоростью, что я не успею даже оторвать ногу от земли, как его пальцы сомкнутся на моей шее. Драться тоже бесполезно. Ну, тренировалась я пару лет, занималась боевыми искусствами, да еще пару месяцев боксом, но у меня уже все суставы проржавели, а этот парень в такой форме, что я не справилась бы с ним и в свои лучшие дни. Он просто отодвинет меня – совсем как баллончик.
Пожалуйста, не тащи меня в магическую зону, чтобы наказать в назидание другим…
– Извините за попытку обрызгать вас, – выпалила я, стараясь, чтобы это прозвучало легко и уважительно – а вдруг удастся смягчить его эго? – Вы напугали меня. И еще извините за то, что я шагнула на дорогу перед вами в тот раз. Это мой косяк. У вас свои дела. Я никто. Я не должна была задерживать…
Грозовой, яростный взгляд впился в меня, и между бровями мужчины пролегла глубокая складка. Слова мои утонули в густой удушливой тишине. Желание убежать стало таким сильным, что я едва дышала.
Он резко развернулся.
Я подпрыгнула и ударила. Кулак рассек пустой воздух.
С сердцем, пытающимся вырваться из груди, задыхаясь, я недоуменно смотрела ему вслед.
Он уходил! Уходил, даже не оглянувшись. После того, как он преследовал меня по всему комплексу, после того, как фактически угрожал мне из-за того, что я встала на пути его машины, он попросту проигнорировал мою очевидную попытку нападения.
Кто из нас не в себе, он или я? Потому что в данном случае мозг мой что-то отказывался работать.
Он остановился у своей машины.
– Ты сказала, что покупаешь одеяло для больного ребенка?
Я приподняла брови, пытаясь переварить перемену темы.
– Да?
– Это правда? Голубое одеяло?
– Оно бирюзовое, – машинально поправила я.
– Почему это, а не другое?
От замешательства я никак не могла перестать моргать и оттого, наверное, казалась чертовски тупой.
– Послушайте, просто для ясности, шпионить за людьми, принимающими жизненно важные решения, неприемлемо, находимся ли мы в зоне двойного сообщества или нет.
– Выбор одеяла – жизненно важное решение?
Страх за себя мгновенно улетучился. Теперь я думала только о Мордекае.
– Для ребенка – да. Безусловно.
Одна крупная рука мужчины легла на кромку автомобильной двери, другая – на крышу.
– Тогда почему ты не выбрала более… пушистое?
Я неуютно поежилась.
Обычно я без смущения признаю собственную вопиющую бедность. Я ведь даже пособия получить не могу. Не-магическое руководство отказывает мне, потому что формально я маг, а магистрату плевать на меня и мою ситуацию, потому что я бесполезна и не могущественна. Мой лагерь – на стыке двух незаинтересованных сообществ, моих скромных заработков хватает только на то, чтобы мы с моими двумя подопечными не оказались на улице. Я кручусь, как могу – ради благого дела. Так чего мне стыдиться?
Но… почему-то… мне не хотелось делиться своими будничными проблемами – всей этой бодягой – с этим парнем. Не хотелось, чтобы он проливал свет на мою жизнь и комментировал то, что видит. В кои-то веки мне не хотелось признавать, что я – не что иное, как собачье дерьмо, портящее важным людям ботинки.
Я вызывающе вздернула подбородок:
– Потому что он любит веселые цвета, и бирюзовое подходит по всем параметрам.
Проницательный взгляд мага – даже издалека – заставил меня поежиться. Но он, наконец, с невозмутимым видом кивнул, уселся в свою машину и захлопнул за собой дверь. Больше не оглядываясь, он завел двигатель – и авто рванулось вперед.
Дрожа всем телом, я смотрела, как «Феррари» возвращается на служебный проезд. Жижа из поддельного или просроченного баллончика высыхала на моих пальцах.
Он оторвался от своих дел, чтобы последовать за мной. Он признал, что не может убить меня прямо здесь, что означает, что сперва он все-таки думал об убийстве. И теперь он знает номер моей машины и легко может выяснить, где я живу.
Вопрос только – станет ли он выяснять? И если да, то что же такое во мне вызвало столь жесткую реакцию? Я – никто, а тут – Дикий Запад Сан-Франциско. Если он действительно такой уж важный тип, то мог бы просто переехать меня и продолжать движение. Но – остановиться, выследить меня, как добычу, а потом отпустить… не так ли кот играет с едой?
У меня не было никаких иллюзий относительно своего места в данной пищевой цепочке. И теперь он знает, как меня найти.
Глава 5
Алексис
– Как прошел день? – спросил Фрэнк, когда я вставляла ключ в замок своей входной двери. Редеющие волосы, зачесанные поперек, плохо скрывали его розоватую лысину. Поджатые губы Фрэнка с вечно опущенными уголками выглядели не более чем тонкой полоской; водянисто-голубые глаза обрамляла дряблая кожа.
Я привалилась к двери; настроения выслушивать пустую болтовню Фрэнка у меня определенно не было.
– На самом деле довольно хреново, – я вытерла со лба влагу. Вокруг нас клубился и кипел туман. Август – один из худших месяцев в Сан-Франциско. Валенс, Полубог, стоящий на вершине нашего магистрата, умеет управлять погодой, но абсолютно не заботится о двойных и не-магических зонах.
– Во время ленча какой-то богатый красавец преследовал меня по всему торговому комплексу…
– Звучит неплохо, – перебил меня Фрэнк. – Для такой симпатичной девушки, как ты? Богатый красавец – именно то, чего ты заслуживаешь.
Фрэнк совершенно утратил представление о том, как устроен мир.
– Ты, должно быть, пропустил слово «преследовал», но, конечно…
– Мы не называем это «преследованием», дорогуша, скорее уж – «проявил интерес». Тебе надо немножко изменить свое восприятие, вот и все.
А может, Фрэнк просто ненормальный.
– Что я говорила насчет того, чтобы называть меня «дорогуша», Фрэнк?
– Вот видишь, в этом-то и дело, – он погрозил мне корявым пальцем. – Ты слишком колючая. Тебе нужно немного расслабиться и смягчить требования, если ты надеешься когда-нибудь заполучить мужа.
Я рассмеялась, и проходящая мимо по тротуару женщина с коротко стриженными волосами бросила на меня настороженный взгляд.
Успокоившись, я вновь занялась анализом ситуации. Лучше всего не высовываться. Не-магическое правительство не может изгнать меня из этого района, потому что здесь зона двойного сообщества, а я, скорее, все-таки ближе к магам, но если все чеширы объединятся, то могут превратить мою жизнь в ад, и у меня просто не останется иного выхода, кроме как уйти. А такой вариант я позволить себе не могу.
Свои странности лучше держать в секрете.
– Муж – это последнее, чего я хочу, Фрэнк, – прошептала я, поворачивая ключ в замке. – Я и так уже забочусь о двоих, и третий мне не нужен.
– А. – Фрэнк кивнул, будто все вдруг обрело для него смысл. – Одна из тех феминисток, что сжигают лифчики? Тебе не нужен мужчина. Тебе хочется бунтовать. Понимаю.
– Неужели?
Я прислонилась к двери, улыбаясь. По неизвестной мне причине оторванность Фрэнка от жизни забавляла меня.
– Конечно, конечно. Женская свобода. Сжигание флагов. Позорище.
– Нет. Это совсем другое.
Он отмахнулся:
– Однажды, когда ты поймешь, что мир вокруг суров, ты придешь в себя и захочешь, чтобы мужчина заботился о тебе.
– Ну, если ты знаешь какого-нибудь богача, который и впрямь хочет заботиться обо мне, или хотя бы умеет пользоваться словами, а не наводить на меня жуть всепроникающими взглядами, пришли его ко мне, ладно?
– Возможно, ты упустила свой шанс. Ну, там, в торговом центре.
– Тот парень не хотел заботиться обо мне, Фрэнк. Он хотел напугать меня. Или… на самом деле теперь, когда я думаю об этом, я сомневаюсь, какова была его конечная цель. Но он определенно не собирался сделать мне предложение и забрать с собой, подальше от этой очаровательной жизни.
– Ну вот, все не так уж и плохо.
Фрэнк протянул руку, чтобы потрепать меня по подбородку.
– Прекрати. Никаких прикосновений, помнишь?
– Точно, точно. – На лице Фрэнка мелькнуло замешательство. – Никаких прикосновений, точно.
– Короче, – моя рука легла на дверную ручку. – Я опоздала на работу и босс вынес мне предупреждение. В следующий раз меня уволят.
Фрэнк пристально разглядывал собственные ботинки.
– Никаких прикосновений, нет… Где я?
Поморщившись, я повернула ручку. Ну вот, у Фрэнка опять началось. Теперь он отправится домой, чтобы побыть в одиночестве, где, к великому негодованию своих сожителей, примется передвигать что попало и открывать дверцы всех шкафов.
– Увидимся, Фрэнк, – кивнув ему, я проскользнула к себе.
Мордекай сидел на потертой тахте, завернувшись в свои разношерстные одеяла. При моем появлении он оторвался от книги и улыбнулся, демонстрируя ровные белые зубы, которыми я всегда гордилась. Я неустанно донимала его, заставляя поддерживать перламутровую белизну в отличной форме – с тех самых пор, как взвалила на себя эту ношу. На смуглом лице искрились счастьем светло-карие глаза, создавая воистину разительный контраст. Он будет настоящим красавчиком, когда коварное путешествие через пубертатный период наконец закончится.
Прежде чем закрыть книгу, он вложил между потрепанных страниц закладку.
– Какой у нас сегодня урок? – спросила я, бросая свою торбу на маленькую стойку у двери.
– Я читаю очень интересную книгу о деревьях. Ты знала, что они способны общаться друг с другом?
– Неужели? – Ключи звякнули, упав в вазочку возле сумки. – При помощи языка жестов, качая ветвями?
– Они общаются посредством грибков в почве.
Я сбросила туфли, оставив их у двери, в аккуратном рядке другой обуви, и прошла по облезлому ковру в крошечную кухоньку с обшарпанным линолеумом, главным украшением которой служил растрескавшийся разделочный стол со столешницей в цветочек.
– Так это правда? И что же они говорят друг другу?
Я услышала, как он крякнул, вставая. Потом его скелетообразная фигура ввалилась на кухню следом за мной. Вязаная шапочка прикрывала его кудри, выпадающие прямо-таки клочьями. Если бы я могла толком запастись антиметаморфозной сывороткой, телу его не пришлось бы постоянно бороться с магией оборотня, рыскающей в его генах.
Мордекай – редкий случай среди оборотней. В нем достаточно магии для превращения, но его человеческая часть воспринимает ее как вирус. Выброс магии, требующейся для метаморфоза, переключил бы его организм в режим защиты, повергнув парня в шок. Вот почему он никогда не трансформировался.
К счастью, у него достаточно сил, чтобы не оборачиваться даже в полнолуние, но внутри него постоянно бушует война, истощая его энергию и провоцируя другие болезни. Оборотни способны исцеляться поразительно быстро в своей звериной форме – и отчасти в человеческой, но это свойство сейчас разве что поддерживало в мальчике жизнь. И ничуть не смягчало боли.
Вот тут и вступала в дело сыворотка.
Не столь сильные оборотни применяли ее, чтобы контролировать желание измениться в неподходящее время, особенно при полной луне. А в случае Мордекая сыворотка притупляла реакцию организма на магию, унимая внутреннюю борьбу и снимая боль. Не всю, но значительную ее часть.
К несчастью, лекарство было немыслимо дорогим, и, не имеющие магической страховки, мы частенько сидели без инъекций неделями, прежде чем мне удавалось заполучить новую дозу.
Раз я обратилась к стае оборотней, из которой он был родом, умоляя о помощи. С тем же успехом я могла бы просить умирающего от голода поделиться стейком. Нынешний альфа стаи просто не стал меня слушать. Он захватил власть после смерти отца и матери Мордекая, и, естественно, не хотел рисковать: а вдруг их ребенок вознесется и украдет его мантию.
Я объяснила, что прошу не о довольно опасной медицинской процедуре, которая полностью излечила бы Мордекая (это уж слишком), но лишь о непрерывных поставках антиметаморфозной сыворотки, которая поддерживала бы его здоровье (мечтай о малом). Бесполезно. Оказывается, непосредственное убийство ребенка не одобрялось, а вот позволить природе идти своим путем считалось вполне приемлемым.
Гребаные оборотни.
Потом я обратилась в офис местного Полубога.
Мне сказали, что это проблема оборотней и посоветовали пойти к ним. Я объяснила, что уже ходила, и мне ответили: «Что ж, похоже, его судьба предрешена».
Гребаные Полубоги.
И вот мы здесь. Забились в щель между двумя сообществами, просто пытаясь оставаться в живых.
Я натянуто улыбнулась, пытаясь спрятать страх и печаль, переполняющие меня.
– Значит, посредством грибков, да? Круть-жуть.
Он уселся за круглый столик, пристроившийся на границе между гостиной и кухней:
– Говоришь, как твоя матушка.
Я нахмурилась:
– Не зарывайся, чувак.
Его беззаботный смех согрел мою душу.
– Как прошел день? – спросил он.
– Нормально. – Ни к чему его волновать. Едва ли у него столь же регрессивный взгляд на преследования, как у Фрэнка, и он будет винить себя за то, что я опоздала на работу, когда я покажу ему одеяло, а это испортит сюрприз. – А у тебя?
– Отлично. Прибрался немного в перерывах между уроками.
– Да. – Я окинула взглядом крошки, усеивающие желтоватую столешницу, а также груду грязных тарелок и прочих столовых приборов в раковине. – Я видела обувь.
– На большее меня не хватило.
Я кивнула. Острая боль пронзила сердце. Наверное, мне следовало просто отдать ему свое одеяло. В конце концов, в Сан-Франциско не так уж и холодно. Это не убило бы меня, зато тридцатку можно было бы отложить на лекарство.
Тридцать баксов – из четырехсот пятидесяти. Именно столько стоит сыворотка.
– Как тебе эта онлайн-школа? Лучше, чем прошлая? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно.
– Немного. Но все равно они малость тормозят.
– Или просто ты слишком сообразительный.
Он ухмыльнулся и пожал плечами.
– Значит, теперь вы изучаете деревья? – Я пошарила в холодильнике, выбирая то из еды, что вот-вот испортится. Не такой уж я великий кулинар – зато человек творческий. Дайте мне несколько продуктов и, какими бы странными они ни были, я сварганю из них ужин. Я училась у лучших и у меня была куча практики.
– Да. Сперва деревья, потом океан.
– А ты продолжаешь заниматься историей?
Он уперся локтями в стол, и улыбка его погасла:
– Я не отстаю, но…
– Ты должен продолжать.
– Почему? Она в основном касается чеширов.
– Не следует употреблять данное слово. Это невежливо.
– Ладно, неважно, но вся эта чушь в книгах – о них. Маги вышли на свет лишь сто лет назад, хотя существуем мы столько же, сколько и люди. Почему же я не могу почитать нашу историю?
– Можешь. И должен. Но тебе нужно знать и ту и другую, помнишь?
– В магических школах не преподают людскую историю…
– Еще как преподают.
– Только в старших классах, да и то самое необходимое.
– Потому что они – спесивые ушлепки. Тебе нужно досконально разбираться в нашем мире, Мордекай. А его понимание включает в себя и человеческую историю.
Он разочарованно вздохнул:
– Лааадно.
Возможно, он и самый милый ребенок на планете, но все-таки он подросток. Я лично уже не помню, как долго длится пубертат, но, очевидно, пятнадцать – еще не предел. Жаль.
– Что у нас на ужин? – спросил он, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула.
– Понятия не имею. Просто рассматриваю все эти вкуснейшие ингредиенты.
– Твоя гримаса говорит о том, что ты лжешь.
А то я не знаю. Я вообще не большой поклонник овощей, но половину из того, что лежало передо мной, я просто ненавидела. Того, кто вывел брюссельскую капусту, следовало бы расстрелять.
Но нищим выбирать не приходится. Уна из магазина «Все от природы», не-магическая обитательница нашей «щели», обустроившая себе вполне пристойную жизнь, любезно снабжает меня некоторыми продуктами и другими предметами первой необходимости. Это куда лучше, чем голодать.
– Нарезать что-нибудь? – Мордекай выпростал руки из-под одеяла, которым обмотал плечи.
– Да, – я вытащила из нижнего ящика несколько картошек. – Займись этим, ладно?
Передняя дверь хлопнула так, что задребезжали стекла.
– Этой скотине лучше вернуть мои деньги!
– Дейзи дома, – пробормотал Мордекай, потянувшись за овощечисткой.
– Господи. Что это с ней?
Я принесла разделочную доску, овощечистку и нож, и в этот момент мимо пронеслась крошка-Дейзи со сжатыми кулаками.
– Скотина, очевидно, должна ей денег, и она хочет их получить, – «объяснил» Мордекай.
Я сурово зыркнула на него:
– А ну-ка без брани.
– Ты сама все время бранишься.
– Это потому, что я взрослая грубиянка – и владелица крыши над твоей головой. Делай, как я говорю, не делай, как я. – Я выглянула из кухни в короткий коридор, ведущий к двум спальням. – Дейзи?
Дейзи вновь появилась в дверях их общей с Мордекаем комнаты – и шагнула ко мне с блокнотом в руках. Красные пятна покрывали ее фарфоровое кукольное личико. На вид она была милейшим ребенком – но являлась при этом весьма яркой личностью.
– Мне нужен твой телефон, Лекси. У меня все разряжено.
Она остановилась передо мной, требовательно протянув руку.
Я не шевельнулась, пристально глядя на нее.
Она театрально вздохнула:
– Что?
– Что ты хочешь сказать этим своим «что»?
Развивать тему я не стала. Она, как и Мордекай, пребывает в гормональном аду. В самом пекле. Четырнадцать конфликтовали в ней с пятьюдесятью, а те – с девятью. Она воевала с собственным телом и собственной женственностью. Не-маг, она оказалась втянута в систему еще малышкой, когда ее мать умерла от передозировки героина. Перескакивая из одной приемной семьи в другую с остановками в детских домах, она подвергалась унижениям и избиениям, ее игнорировали и о ней забывали – пока в десять лет она не сбежала.
Я наткнулась на нее, когда она предлагала себя бездомному парню, обитающему в коробке, в обмен на еду и место для ночлега. Ей было десять. Голод толкает человека на крайности.
Благодаря мне она все еще девственница. Так же благодаря мне в не-магической зоне она считается пропавшей без вести и, предположительно, погибшей. Она живет в щели между сообществами вместе с нами, потому что ей некуда больше податься. Если только она не хочет, чтобы ее вернули в систему до того, как ей исполнится восемнадцать.
А это – только через мой труп.
Итак, вот мы здесь. Безответственная я и два подростка, маг и не-маг, оба с проблемным прошлым. Могло быть и хуже.
– Ладно, вот как дело было, – Дейзи подбоченилась. – Я продала тому парню травку, так? И…
– Так, тут и остановись, – я вскинула руку. – Продавать наркотики – нельзя.
Она закатила глаза:
– Это была не настоящая травка. Эй? Думаешь, я настолько тупая?
– Ты и впрямь хочешь, чтобы я ответила?
Если бы я была стенкой, под ее взглядом с меня слезла бы вся краска.
– Это был просто пучок всяких сорняков. И, прежде чем ты спросишь, кокс на самом деле – мука.
– Нет.
Я схватила ее за руку и потащила в кухню.
– Эй, стой!
Она попыталась вырвать руку, но держала я крепко, и в итоге поставила ее перед судьей и присяжным.
– Расскажи-ка Мордекаю, чем ты занимаешься.
– Я слышал. Дом у нас не слишком большой.
Мордекай сосредоточенно водил овощечисткой по картофелине.
– Продолжая разговор, я скажу, что продажа поддельных наркотиков еще хуже продажи настоящих наркотиков.
Я подбоченилась.
Мордекай медленно кивнул, а Дейзи агрессивно скрестила руки на груди.
– Согласен, – паренек продолжал мерно чистить картошку.
– Сбыт поддельной дряни может привести к скверным последствиям – например, к сломанным костям или пробитой голове, – продолжила я.
– И это неправильно с точки зрения нравственности, – добавил Мордекай.
– Верно, – я кивнула ему. – С точки зрения нравственности. Вот веская причина не делать этого. Плюс – не забываем о пробитой голове.
Я уже говорила, что я безответственная. Справедливости ради замечу, что моя мать была ничем не лучше, но со мной-то в итоге все путем… с учетом обстоятельств.
– Так или иначе, тебе нужно остановиться, – я повернулась к Дейзи. – Тебе нельзя ввязываться ни во что противозаконное. Сама знаешь. Держись подальше от неприятностей.
Рот ее приоткрылся, а глаза расширились – как будто перед ней стояла самая слабоумная персона на свете.
– Денни должен мне двести баксов. С тем, что у нас уже есть, мы могли бы достать сыворотку Голлуму.
Мордекай закатил глаза, что проделывал крайне редко:
– Я не должен был разрешать ей смотреть «Властелина колец».
– Правда? Ты каким-то образом заведуешь фильмами, которые я смотрю, Саурон?
Дейзи вскинула подбородок, видимо, подчеркивая сарказм своих слов. Тело подростка умеет говорить весьма красноречиво.
– Погоди… что? – Меня очень легко отвлечь.
– «Морд-екай» начинается так же, как «Морд-ор», – сухо пояснил Мордекай, отодвигая от себя кожуру и придвигая к себе разделочную доску.
