Жюль Верн
Таинственный остров
– Отлично. Идем домой! – сказал Спилет.
Вернувшись в Гранитный дворец, Пенкроф, Герберт и Гедеон Спилет тотчас же рассказали инженеру о том, что кто-то пользовался баркой. Инженер одобрил их решение оставить пока барку на старом месте. Он пообещал моряку исследовать часть пролива между островом Линкольна и островком Спасения и выяснить, нельзя ли устроить там искусственную гавань. Если это удастся, тогда «Бонавентур» всегда будет у них на виду, а если понадобится, то его можно будет даже запереть.
В тот же вечер Айртону отправили телеграмму с просьбой на обратном пути захватить с собой из кораля двух коз, которых Наб хотел держать под рукой на лугу плато Дальнего Вида. Однако Айртон не ответил на посланную депешу, даже не подтвердил звонком, что телеграмма получена. Инженера это очень удивило. Но, может быть, Айртона не было в это время в корале или, может быть, он уже возвращался в Гранитный дворец? В этом не было ничего невозможного, потому что после его ухода прошло два дня, а он обещал вернуться 10-го вечером или же 11-го рано утром.
Колонисты решили дожидаться возвращения Айртона в Гранитный дворец. Наб и Герберт по очереди караулили около моста, чтобы опустить его, как только Айртон покажется на дороге.
Но в десять часов вечера стало ясно, что Айртон не придет. Решили послать вторую телеграмму с требованием немедленно ответить.
Эта телеграмма тоже осталась без ответа. Колонисты сильно встревожились. Что там случилось? Может быть, Айртона нет в корале, а может быть, он там, но или болен, или в плену у пиратов? Может быть, надо поспешить к нему на помощь, хотя и очень рискованно идти лесом в такую темную ночь?
Мнения разделились. Одни настаивали на том, чтобы идти немедленно, а другие говорили, что благоразумие требует отложить это до утра.
– А может быть, Айртон не отвечает потому, – заметил Герберт, – что у него испортился телеграфный аппарат… тогда, сколько бы мы ни звонили, он все равно не в состоянии нам ответить.
– Это вполне возможно, – сказал Спилет.
– Подождем до завтра, – предложил Сайрес Смит. – Действительно может быть так, что там испортился телеграфный аппарат, и поэтому Айртон или не получил наших телеграмм, или не может на них ответить.
Колонисты послушались совета инженера и решили ждать до утра, и, конечно, все без исключения провели очень тревожную ночь.
На рассвете 11 ноября Сайрес Смит опять отправил телеграмму, но ответа не получил. Через несколько минут он повторил свою попытку, но результат был тот же самый.
– Идем в кораль! – сказал он.
– Но только хорошо вооруженные, – добавил Пенкроф.
Перед уходом решили, что кто-то должен остаться в Гранитном дворце, и с общего согласия оставили там Наба. Наб должен был проводить своих товарищей до Глицеринового ручья, поднять за ними мост и затем, спрятавшись за деревьями, поджидать их возвращения или прихода Айртона.
Если же появятся пираты и попытаются перебраться через ручей, он должен будет задержать их, стреляя из ружья, а когда сопротивление станет невозможным, запрется в Гранитном дворце, уберет корзинку подъемника и будет там в полной безопасности ожидать возвращения остальных колонистов.
Сайрес Смит, Гедеон Спилет, Герберт и Пенкроф решили идти прямо в кораль, а если Айртона там нет, предпринять поиски в лесу по соседству с коралем.
В шесть часов утра инженер и его спутники перешли Глицериновый ручей, а Наб, проводив их и подняв мостик, укрылся за группой больших драконовых деревьев, которые росли на левом берегу ручья почти у самой воды.
Спустившись с плато Дальнего Вида, колонисты направились по дороге, ведущей прямо к коралю. Они шли с ружьями наперевес, готовые стрелять при первом же появлении врага, кто бы он ни был. Два карабина и два кремневых ружья были заряжены пулями.
По обеим сторонам дороги тянулся густой кустарник, где могли скрываться высадившиеся на остров пираты. Они были вооружены и очень опасны.
Колонисты шли быстро и только изредка обменивались короткими фразами. Топ бежал впереди то по дороге, то между кустов, но вел себя спокойно, поэтому можно было предположить, что пираты не подстерегали их в засаде. Топ обладал прекрасным чутьем, и, если бы злодеи скрывались где-нибудь поблизости, он наверняка начал бы громко лаять.
Колонисты прошли уже почти две мили, но нигде не обнаружили обрыва телеграфного провода. Столбы стояли на своих местах, изоляторы были все целы, и проволока натянута правильно. Но дальше инженер стал замечать, что проволока как будто уже не так туго натянута, и чем дальше, тем больше она обвисала. Дойдя до столба № 74, Герберт, который шел впереди, вдруг остановился и громко крикнул:
– Проволока оборвана!
Спутники Герберта прибавили шаг и через минуту подошли к тому месту, где стоял юноша.
Телеграфный столб оказался поваленным и лежал поперек дороги. Обрыв провода теперь был установлен, и стало понятно, почему колонисты не могли получить ответ от Айртона и почему он, наверное, не получил ни одной телеграммы.
– А ведь это не ветер повалил телеграфный столб, – заметил Пенкроф.
– Нет, – подтвердил Гедеон Спилет. – Тут кто-то разрыл землю, а потом просто вытащил столб.
– Смотрите, провод оборван, – сказал Герберт, показывая концы провода, который, видимо, был разорван нарочно.
– А когда это сделано? Излом свежий? – спросил Сайрес Смит.
– Не похоже, чтобы это было сделано давно, – ответил Герберт, – я уверен, что провод оборван недавно.
– Скорей в кораль! В кораль! – крикнул Пенкроф.
Колонисты прошли ровно половину пути от Гранитного дворца до кораля. Им оставалось пройти еще две с половиной мили, и они снова быстрым шагом двинулись вперед.
Очевидно, в корале что-то случилось. Айртон, конечно, посылал им телеграмму в Гранитный дворец, но она не дошла до них из-за разрыва провода. Однако не это беспокоило колонистов, а то, что Айртон обещал вернуться еще накануне вечером или, самое позднее, утром, а между тем до сих пор его не было. Наконец, не без причины было прервано сообщение между коралем и Гранитным дворцом, а кому, кроме пиратов, могло это понадобиться?
Колонисты уже не шли, а бежали, задыхаясь от волнения и тревоги. Все они успели искренно привязаться к своему новому товарищу. Неужели они найдут его убитым рукой одного из тех разбойников, главарем которых он сам был одно время?
Вскоре колонисты достигли того места, где дорога шла вдоль ручейка, притока Красного ручья, орошавшего луга в корале. Тут они пошли медленнее, чтобы немного отдохнуть и со свежими силами вступить в битву, если придется иметь дело с пиратами. Держа ружья наготове, с взведенными курками, они тревожно осматривались по сторонам. Топ глухо ворчал, и это ворчание умной собаки не предвещало ничего хорошего.
Наконец сквозь деревья показалась ограда кораля. С первого взгляда не было заметно ничего подозрительного. Ворота, как обычно, были закрыты. В корале царила глубокая тишина. Не слышно было ни блеяния муфлонов, ни голоса Айртона.
– Пойдем туда! – сказал Сайрес Смит.
Инженер пошел вперед, а его спутники остались караулить шагах в двадцати от ограды, готовые стрелять по первому знаку.
Сайрес Смит привычным жестом повернул щеколду и уже хотел открыть ворота, как вдруг Топ бросился к воротам с громким лаем. В ту же минуту раздался выстрел, над оградой сверкнул огонь, и вслед за ним послышался крик боли.
Герберт, сраженный пулей, упал на землю.
Глава седьмая
Спилет и Пенкроф в корале. – Герберта переносят в дом. – Отчаяние Пенкрофа. – Смит и Спилет советуются. – Способ лечения. – Надежда на выздоровление. – Как предупредить Наба? – Надежный и верный посланец. – Ответ Наба.
Услышав крик Герберта, Пенкроф выронил ружье и бросился к нему.
– Они его убили! – закричал он. – Они убили моего мальчика! Убили!
Сайрес Смит и Гедеон Спилет тоже подбежали к Герберту. Журналист опустился на колени и приложил ухо к сердцу юноши.
– Он жив, – сказал Спилет, поднимая голову, – но его нельзя оставлять здесь. Надо его перенести…
– В Гранитный дворец? Но это невозможно! – перебил его инженер.
– Тогда в кораль! – воскликнул Пенкроф.
– Подождите одну минуту, – сказал Сайрес Смит.
Вслед за тем он отошел от них и повернул налево, стараясь обойти ограду. Вдруг Смит увидел перед собой пирата, тот выстрелил в него, но пуля только пробила инженеру шляпу. Второго выстрела он сделать не успел, потому что Сайрес Смит вонзил ему прямо в сердце кинжал, который в этом случае оказался надежнее любого ружья. Разбойник бездыханным свалился на землю.
Тем временем Гедеон Спилет и моряк перелезли через забор и, отбросив бревна, которыми изнутри были подперты ворота, открыли их и побежали к домику Айртона. Там никого не было, и через несколько минут раненый Герберт уже лежал на кровати Айртона.
Вскоре к ним присоединился и Сайрес Смит. Пенкроф просто с ума сходил при виде Герберта, лежавшего без сознания. Он молился со слезами на глазах, рыдал, как безумный, бился головой об стену. Смит и Спилет старались его утешить и успокоить, но Пенкроф их не слушал. Впрочем, они сами с трудом сдерживали рыдания и почти не могли говорить.
Тем не менее они делали все, что только могли, чтобы привести в сознание несчастного юношу, который умирал у них на глазах. В течение своей тревожной жизни, полной всевозможных приключений, Гедеону Спилету не раз приходилось исполнять обязанности доктора и оказывать первую помощь. Он обладал некоторыми познаниями в медицине и часто лечил раны, нанесенные огнестрельным оружием. Поэтому и теперь он, не колеблясь, стал ухаживать за раненым Гербертом. Сайрес Смит помогал ему.
Журналиста больше всего пугала продолжительность обморока, который можно было объяснить или большой потерей крови, или же тем, что пуля не только задела кость, но и повредила жизненно важные органы.
Герберт был без сознания, очень бледный, и пульс у него бился так слабо и с такими большими перебоями, что Гедеону Спилету иногда казалось, что сердце бедного юноши остановилось. Состояние раненого внушало очень серьезные опасения, и Гедеон Спилет с озабоченным видом всматривался в лицо Герберта.
Осторожно, стараясь не причинить боль, они обнажили грудь юноши и смыли кровь, прикладывая платки, смоченные холодной водой. Когда остановили с помощью компрессов кровь, стало видно, куда именно ранен Герберт. На груди между третьим и четвертым ребром краснело небольшое пулевое отверстие.
Сайрес Смит и Гедеон Спилет осторожно повернули на бок несчастного юношу, у которого при этом вырвался слабый стон, его можно было принять за последний вздох умирающего.
На спине у Герберта виднелось точно такое же круглое отверстие, покрытое запекшейся кровью. Пуля прошла навылет.
– Слава богу! – сказал Спилет. – Рана сквозная, пуля не застряла в теле, и нам не придется ее извлекать!
– А что, пуля не задела сердце? – спросил тревожным голосом Сайрес Смит.
– Нет, сердце не тронуто! Иначе Герберт бы умер!
– Умер! – вскрикнул Пенкроф полным отчаяния голосом.
Ему показалось, что Герберт умер, потому что он расслышал только последнее слово Спилета.
– Нет, нет, Пенкроф, он не умер! – старался успокоить его Сайрес Смит. – Он живой! Пульс продолжает биться! Слышите, он даже стонет, хотя и очень слабо. Но послушайте, Пенкроф, возьмите себя в руки и помогайте нам. Нам его тоже жаль, и если мы вместо того, чтобы ухаживать за ним, начнем плакать и стонать, от этого ему лучше не будет. Успокойтесь, друг мой… Вы думаете, нам не тяжело было бы лишиться его?!
Пенкроф умолк. Крупные слезы градом полились у него из глаз и заструились по щекам.
Тем временем Гедеон Спилет старался вспомнить все, что знал из хирургии, и обдумывал, какой ему применить способ лечения. Осмотр раненого показал, что пуля прошла навылет… Насколько серьезна эта рана?.. Какие важные органы были задеты? Ответить на это не мог бы сейчас даже настоящий хирург.
Однако Спилет знал, что прежде всего нужно предупредить воспаление поврежденных органов, затем воспаление внешних отверстий ран и, наконец, не дать развиться лихорадке. Но какие лекарства у него есть для того, чтобы предотвратить воспаление и лихорадку? Пока ничего, кроме холодной воды.
Во всяком случае, необходимо было скорее сделать перевязку. Следовало бы промыть раны теплой водой и затем попытаться стянуть края ран, но Спилет не стал этого делать, боясь вызвать новое кровотечение. Герберт и без того потерял много крови и очень сильно ослаб от этого. Журналист ограничился тем, что обмыл осторожно обе ранки холодной водой.
Герберта повернули на левый бок и оставили его лежать в этом положении.
– Не нужно, чтобы он двигался, – сказал Гедеон Спилет. – Теперь может начаться нагноение ран на спине и на груди, и такое положение удобнее всего для того, чтобы они скорей зажили. Герберту необходим полный покой.
– Что? Значит, его нельзя перенести в Гранитный дворец? – спросил Пенкроф.
– Нельзя, Пенкроф, – ответил Спилет.
– Проклятие! – крикнул моряк, грозя небу кулаком.
– Пенкроф! – остановил его Сайрес Смит.
Гедеон Спилет между тем снова принялся внимательно осматривать своего пациента. Герберт все еще лежал без сознания, с бледным, бескровным лицом, и это очень беспокоило его доктора.
– Сайрес, – сказал он наконец, – я ведь не врач… Я просто не знаю, что мне делать… помогите мне… посоветуйте… вы так много знаете!..
– Прежде всего не волнуйтесь, мой друг, – ответил инженер, пожимая руку журналисту. – Не теряйте самообладания, действуйте хладнокровно и помните только одно: нужно спасти Герберта!
Эти слова вернули Гедеону Спилету самообладание, и, как бы устыдившись малодушия, охватившего его в минуту отчаяния, он снова стал, по крайней мере внешне, таким же спокойным и хладнокровным, как и раньше. Он подошел к кровати и сел на стоявший возле нее табурет. Сайрес Смит стал около него. Пенкроф снял с себя рубашку, разорвал ее на клочки и машинально стал щипать корпию.
Гедеон Спилет, осматривая раны, сказал Смиту, что он постарается остановить кровотечение, но не будет стремиться к тому, чтобы раны зажили, потому что, наверное, повреждены внутренние органы и нужно, чтобы гной не скапливался в груди, а выделялся наружу.
Сайрес Смит согласился с ним, и они решили перевязать раны, не стягивая их. К счастью, края ран были чистыми.
А есть ли у них средство против неизбежного воспалительного процесса, который мог скоро начаться и сопровождаться повышением температуры?
Да! Они имели это средство. Они могли использовать компрессы из холодной воды, которая считается самым сильным успокаивающим средством при воспалении ран. Кроме того, холодная вода, снимая жар, позволяет держать рану в полном покое, препятствует доступу воздуха внутрь раны, что, по крайней мере в первое время, считается очень вредным. Лечение холодной водой самое простое и дает хорошие результаты.
Гедеон Спилет и Сайрес Смит действовали так поневоле, за неимением ничего другого, руководствуясь здравым смыслом. Принесли холодной воды, хорошо промыли тряпки и стали прикладывать Герберту на обе раны компрессы, периодически смачивая их холодной водой.
Тем временем Пенкроф зажег огонь в камине и стал рыться в шкафчике, где хранились различные съестные припасы, в которых не было недостатка в уединенном жилище Айртона. Там оказались и кое-какие лекарственные растения, – сам бедный Герберт собирал их в окрестностях озера Гранта. Корреспондент выбрал те коренья и травы, какие ему были нужны, и в небольшой кастрюльке сварил из них, добавив кленовый сахар, прохладительное питье, которое почти насильно вливали по капле в рот Герберту, все еще лежавшему без сознания. У него уже начиналась лихорадка, и он весь день и всю ночь провел в бреду, не приходя в себя. Жизнь несчастного юноши висела на волоске, и этот волосок мог оборваться каждое мгновение.
На другой день, 12 ноября, у колонистов появилась надежда на благополучный исход болезни. Герберт пришел наконец в сознание. Он открыл глаза, узнал Сайреса Смита, Гедеона Спилета и Пенкрофа. Он даже сказал несколько слов. Оказалось, что он не помнит ничего из того, что случилось. Ему кратко обо всем рассказали, и Гедеон Спилет попросил его лежать спокойно, не шевелиться, добавив, что жизнь его уже вне опасности, и, если он не будет волноваться, раны заживут через несколько дней. Впрочем, Герберт почти не чувствовал боли; холодная вода отлично делала свое дело, и компрессы не дали развиться воспалению. Рубцевание ран шло совершенно правильно, лихорадка не усиливалась, напротив, жар даже спадал, и можно было надеяться, что эта ужасная рана не повлечет за собой никаких серьезных последствий. Пенкроф оживал и с каждой минутой чувствовал, как у него становится легче на сердце. Словно сестра милосердия или любящая мать, он не отходил от постели своего любимого ребенка…
Вскоре Герберт заснул, на этот раз сон его был уже гораздо спокойнее.
– Мистер Спилет, скажите мне еще раз, что вы надеетесь на его выздоровление, – говорил Пенкроф. – Скажите мне еще раз, что вы спасете Герберта.
– Да, он выздоровеет! Мы его спасем! – ответил корреспондент. – Рана очень серьезная и, вероятно, пуля задела легкое, но повреждение легкого не грозит смертью раненому.
– Слава богу! – проговорил Пенкроф.
Нечего, конечно, и говорить, что в течение этих суток, проведенных колонистами в домике Айртона в корале, они так были заняты спасением Герберта, что ни о чем другом и не думали. Они словно забыли о том, какая им угрожает опасность в случае внезапного вторжения пиратов, а между тем злодеи могли появиться каждую минуту, и необходимо было принять какие-нибудь меры безопасности. Но уже на следующий день, когда Пенкроф дежурил у постели больного, Сайрес Смит и Гедеон Спилет заговорили о дальнейших действиях.
Прежде всего они решили осмотреть кораль и поискать Айртона, но нигде не нашли его ни живого, ни мертвого.
Может быть, его увели с собой насильно бывшие товарищи? Может быть, они перебрались через забор и напали на него в ту минуту, когда он этого всего меньше ожидал? Может быть, он сопротивлялся и погиб в борьбе? Вероятно, так и было. Перелезая через ограду, Гедеон Спилет видел одного пирата, убегавшего по южному склону горы Франклина, куда за ним тотчас же бросился Топ. Это был один из шестерых преступников, высадившихся на остров, после того как их шлюпка разбилась о скалы в устье реки Милосердия. Кроме того, человек, которого Сайрес Смит убил ударом кинжала, несомненно, принадлежал к банде пиратов Боба Гарвея.
При осмотре кораля все оказалось в полном порядке. Двери хлевов оставались запертыми, и благодаря этому животные не могли разбрестись по лесу. Не было никаких следов борьбы ни в самом доме, ни внутри ограды. Все было цело. Исчезли только боеприпасы, имевшиеся у Айртона на всякий случай.
– Они его захватили врасплох, – сказал Сайрес Смит. – А так как он наверняка вступил с ними в борьбу, они убили его.
– Да, я тоже думаю, что они его убили! – ответил журналист. – Затем пираты забрались в кораль, здесь им понравилось, они нашли много запасов, но, увидев нас, испугались и убежали. Так или иначе, но наверняка можно сказать только то, что в данную минуту Айртона здесь нет.
– Надо обыскать весь лес, – сказал инженер, – и очистить остров от этих негодяев. Пенкроф точно предчувствовал, на что способны эти злодеи, когда предлагал устроить на них охоту, как на диких зверей. Если бы мы его послушали, это избавило бы нас от многих бед!
– Да, это верно, – согласился Спилет. – Теперь мы имеем право быть с ними безжалостными.
– Во всяком случае, – сказал инженер, – мы не можем идти искать их сейчас. Надо отложить это до тех пор, пока Герберт окрепнет настолько, что его можно будет перенести в Гранитный дворец.
– Ну, а как же Наб? – спросил журналист.
– Наб в полной безопасности.
– А что, если его встревожит наше долгое отсутствие и он вздумает прийти сюда?
– Он ни в каком случае не должен делать этого! – с живостью перебил его Сайрес Смит. – Они встретят его на дороге и убьют!
– Мне почему-то кажется, что он непременно постарается пробраться к нам!
– Эх! Если бы телеграфный провод не был испорчен, я бы сказал ему, чтобы он и думать не смел идти сюда! Но, к несчастью, этого сделать нельзя. Оставить Пенкрофа и Герберта здесь одних мы тоже не можем… Вот что! Я отправлюсь один в Гранитный дворец…
– Нет, нет, Сайрес, – возразил Спилет, – вы не должны, вы не имеете права рисковать своей жизнью! Вся ваша храбрость не поможет ни вам, ни нам. Разбойники, вероятно, сидят где-нибудь недалеко в засаде, и, если только вы вздумаете выйти за ограду и пойдете по дороге к дворцу, нам придется оплакивать двоих вместо одного!
– Но как же Наб? Он уже целые сутки ничего не знает о нас и, наверное, собирается идти сюда!..
– Он ничего не знает о том, что здесь случилось, поэтому не будет так осторожен, как мы, и его, наверное, убьют… – закончил фразу Гедеон Спилет.
– Неужели нет способа его предупредить?
Инженер машинально взглянул на Топа, который бегал вокруг них, словно хотел обратить на себя внимание и сказать: «А я-то на что?»
– Топ! – крикнул Сайрес Смит.
Умное животное одним прыжком подскочило к своему хозяину.
– Да, Топ пройдет! – сказал журналист, сразу поняв мысль инженера. – Топ отлично пройдет там, где мы не прошли бы! Он отнесет нашу записку в Гранитный дворец и принесет нам известия от Наба!
– Пишите скорее записку! Скорей!
Гедеон Спилет вырвал листок из своей записной книжки и быстро написал:
«Герберт ранен. Мы в корале. Будь осторожен. Не выходи из Гранитного дворца. Не видно ли вблизи пиратов? Ответ пришли с Топом».
Эта лаконичная записка содержала все, что нужно было знать Набу, и в то же время спрашивала у него о том, что интересовало колонистов. Затем журналист сложил листок и привязал его к ошейнику Топа на видном месте.
– Топ! Умная моя собака, – сказал инженер, лаская животное, – иди к Набу! Понимаешь, Топ?.. Иди к Набу!.. Иди!.. Иди!
Топ отлично понял, чего от него хотят, и начал прыгать, чтобы его поскорее выпустили за ограду. Привязанная к его ошейнику записка лучше всяких слов объясняла ему, в чем дело. Он отлично знал дорогу от кораля до Гранитного дворца и мог пробежать это расстояние меньше чем за полчаса. Там, где не могли бы пробраться ни Сайрес Смит, ни Спилет, Топ промчится незаметно, скрываясь то в высокой траве, то в кустарнике на лесной опушке.
Инженер подошел к воротам кораля и открыл одну половину.
– Наб!.. Топ, Наб! – повторил он еще раз, протягивая руку в сторону Гранитного дворца.
Топ бросился вперед и почти тотчас же скрылся из виду.
– Он добежит! – уверенно сказал Спилет.
– Да, и принесет нам ответ. Он очень умен.
– Который час? – спросил Гедеон Спилет.
– Десять часов.
– Через час он может уже вернуться. К тому времени мы выйдем к воротам встретить его.
Ворота снова заперли и направились в домик. Герберт все еще крепко спал. Пенкроф заботливо менял холодные компрессы. Гедеону Спилету пока нечего было делать, и он решил приготовить что-нибудь поесть. В то же время он не спускал глаз с той части кораля, которая примыкала к горе Франклина, откуда можно было ожидать нападения пиратов.
Колонисты с беспокойством ожидали возвращения Топа. Еще не было одиннадцати часов, а Сайрес Смит и Спилет с карабинами в руках уже подошли к воротам, чтобы открыть их, как только услышат лай собаки. Они были уверены, что, если Топу удастся благополучно пробраться в Гранитный дворец, Наб не станет его задерживать и тотчас же отошлет обратно.
Прошло не более десяти минут, как вдруг они услышали выстрел, а вслед за ним и собачий лай.
Инженер быстро открыл ворота и, увидев в ста шагах от себя дымок от выстрела, послал туда пулю. Тотчас же Топ вбежал в ворота, и инженер быстро закрыл их.
– Топ! Топ! – восклицал инженер, обнимая собаку и гладя ее по голове.
К ошейнику Топа была привязана записка, написанная крупным почерком Наба:
«Пиратов нет вблизи Гранитного дворца. Я не пойду никуда. Бедный мистер Герберт!»
