Жорж Роденбах
Любовь к белому цвету
Разумеется, такой труд для церковных служб отчасти удовлетворял молоденькую сестру Бегу, но она чувствовала еще какое-то невольное и таинственное удовольствие от прикосновения к этому чудному белому белью, где ее пальцы блуждали, любили играть. Ей казалось почти ласкою это прикосновение к тонким тканям, батисту, более нежному, чем тело ребенка.
Иногда, после пересмотра большого количества тканей, ее охватывало какое-то оцепенение; она протягивала свои обе руки, точно по воле ветров, и готова была окунуться в них. Ее взоры, как и ее пальцы, волновались, увлекались, хотя она не понимала причины странного очарования, уже уходившего, впрочем, далеко от нее… Она вспоминала, как она радовалась в детстве, когда в воскресенье утром ее мать надевала на нее чистое белье: чудное ощущение на себе этого нежного и свежего полотна! Затем, сев за стол, она замечала новую, безупречную скатерть, точно замерзшую воду бассейна, сохранившую в своем зеркале складки, созданные, конечно, движением ветра. Как надо было быть осторожной, чтобы не было пятен, хотя бы капли вина, на скатерти! Эта белизна скатертей и воскресных одежд действовала на всех; среди серых и однообразных недель этот день казался ей светлым днем, когда должны были родиться лилии и лебеди.
Она сама была точно сестрой этих девственных цветов, белоснежных птиц; и она почувствовала это еще сильнее – точно вернулась к своему рождению и природе – в день своего первого причастия. В тюлевом белом платье, в белых перчатках, шелковых белых башмаках, с молитвенником в белом слоновом переплете, в вуале, рисовавшем белыми всю жизнь и все предметы, она почти дрожала от радости, точно, наконец, над ней совершалась ее судьба. И в этот день она достигла пароксизма своей любви к белому цвету, бывшей в ее душе точно тоскою по родине или божественною болезнью…
