Алексей Живой
Битва на Калке
Глава шестая
«Мстислав Чернявый беседует»
– Ну, Путята, пес мой верный, – сказал сей муж, ухмыльнувшись, воеводе спешившемуся, – Долго я тебя ждал. Знать, порасскажешь ты мне немало. Да и я тебя кой чем обрадую.
Поклонился воевода стоявшему на крыльце и молвил в ответ:
– Не гневись, княже. Поспешали мы, как могли, к тебе на встречу. Да только много напастей да заминок по дороге приключилось. Вот и опоздали маленько.
Нахмурился князь.
– Нынче время такое, что и день опозданья может много стоить, – ответствовал Мстислав Чернявый не то воеводе, не то сам с собою размышляя, – Заходи воевода в терем ко мне потолкуем о делах наших многотрудных. А ратников на отдых отпусти.
Тут присмотрелся пристальнее князь Черниговский к воинам за спиной воеводы на конях сидевших.
– Что-то, я смотрю, людей у тебя поубавилось, а ли отстал кто?
Вздохнул воевода негромко.
– Да нет, княже. Напали на нас ночью в лесу дремучем разбойники числом втрое более, чем воинов у меня находилось. Сеча была сильная. Почитай на треть ратников моих скосили в бою ночном с лихими людьми. Да еще двое отроков, Черняй с Митяем, богу души отдали.
Путята снова вздохнул и добавил, указав на Забубенного.
– Мы бы там и все сгинуть могли, да помог нам человек сей новый. Разбойников распугал колдовством своим.
Забубенный ухмыльнулся и подумал «а воевода, ничего, слово держит, только бы не переборщить с колдовством».
Князь с удивлением воззрился на механика, опосля чего снова вопросил Путяту.
– А с каких это пор, воевода, колдуны тебя от напастей спасают? А ли сам ужо не в силах?
Промолчал мудрый воевода, склонив голову. Ждал решения княжеского.
– Ну да ладно, – рассудил Мстислав, – заходи в терем, время о деле поговорить. Да колдуна, своего спасителя, возьми, я и его за одно порасспрошу.
Воевода подал знак, и Данила с остальными ратниками выехал с княжеского двора, подняв тучу пыли, отправился на постой. «Интересно, подумал Забубенный провожая их взглядом, а где же у них казарма?». Но ему и самому пора было переходить к действиям. Механик спешился, отдал поводья подскочившим конюхам и двинулся во след за воеводой.
Пройдя за Путятой сквозь резные двери, Григорий оказался в просторном помещении, уставленном по стенам лавками. Из узких окон лился слегка размазанный слюдой свет. «Ни дать, ни взять гостиная, решил про себя механик, только вот с мебелишкой тут туговато. Диванов кожаных не хватает. Наверняка здесь бояре всякие княжеской аудиенции ждут, да в зубах ковыряют. Им на таких лавках и до геморроя не далеко».
Княжеские телохранители, разделившись, шли один следом за своим хозяином, а второй между воеводой и Забубенным. Из светлой горницы в следующую, длинную и узкую, вел проход через двери широкие, по краям которых стояли еще два охранника при оружии и, как полагается, с окаменевшими лицами. «Да, – снова подумал Забубенный, – секьюрити на каждом шагу. Видно, князю Черниговскому приходится постоянно опасаться за свою жизнь. Разборки тут какие-то, наверняка. Борьба за власть. А может, заказал кто из конкурентов?».
Третья горница была обвешана доспехами, копьями, да мечами, напомнив механику музейные залы в хорошем состоянии. Далее из нее было два выхода. Воевода свернул налево, Забубенный тоже. Очередная комнатушка больше походила на зал ожидания для нежеланных гостей. Окно здесь было всего одно, у стены напротив стоял дубовый стол и лавка, а метров в ней было не более десяти. Шедший за воеводой княжеский охранник вдруг развернулся и преградил путь Григорию. Механик резко притормозил, вопросительно взглянув на быка-секьюрити «И чего ему надо? Может, зарубить решил по-тихому?»
– Ты не боись, Григорий, – раздался голос воеводы из-за широкой спины ратника, – посиди тут, покудова мы с князем не обсудим дела наши важные. А после судьбу твою порешим. Обожди маненько.
– Ну ладно, – нехотя согласился Григорий, пятясь назад, – только вы там не очень долго. Про меня не забудьте. А я тут пока на лавочке посижу, помедитирую.
– Давай, – согласился воевода, – медитируй, человече.
И скоро его тяжелые шаги затихли, отрезанные очередной дубовой дверью. Григорий осмотрелся по сторонам. Сзади показался еще один охранник и подпер своим плечом косяк, перекрыв пути к отступлению. Оставалось, в самом деле, сидеть и ждать высочайшего решения.
Механик подошел к столу, сел на лавку, опершись спиной о шершавую бревенчатую стену. За спиной по-прежнему висел рюкзачок, а в рюкзаке по-прежнему лежал спасительный фонарик. Неожиданно Григорий ощутил, как он устал за прошедшие двое суток. Спина болела, ноги гудели, отбитая за время скачки попа ныла, словно больной зуб в плохую погоду. Еще влажная после недавней переправы одежда противно облегала тело. Забубенному вдруг страстно захотелось комфорта, посидеть в сауне до десятого пота, расслабиться, а после лечь на мягкий диван, отхлебнуть пива «Балтика» и посмотреть телек. Но действительность предлагала ему жесткую лавку и пустой стол без всякого пива. «Хоть бы аперитива принесли хозяева, – с грустью подумал механик, – и где же хваленая русская гостеприимность? Сиди тут и жди, пока придумают вожди, что с чародеем непонятным делать. То ли наградить за спасение отряда, то ли на кол посадить, чтоб не намутил чего. А может и то, и другое от греха подальше». Всего можно было ожидать.
Но усталость брала свое, и ему даже захотелось спать, несмотря на жесткие доски, на которых покоился сейчас его истерзанный скачкой зад. Забубенный закрыл глаза, и даже задремал на некоторое время. Но подсознание постоянно будоражили навязчивые мысли о том, что еще не время расслабляться. Что его ненароком могут зарезать во сне и надо быть начеку, пока ты не просек всю местную бодягу, то есть расстановку сил. Кто друг, а кто враг. Кто кому и чего должен, а кто нет. И где твое место, человече, в этом новом и непонятном для тебя мире, куда тебя непонятно как, и зачем забросило.
«Впрочем, – подумал механик, взглянув на секьюрити, наглухо запечатавших все входы и выходы из комнатенки, – этим амбалам не надо и дожидаться пока я засну, могут и с живого кожу содрать, если князь захочет. Я все-таки сейчас в их полной власти»
Так прошло не меньше часа. Забубенный, в конце концов, прикемарил немного, решив, что от судьбы не уйдешь. И ему даже привиделся сон приятный про сауну с пивом, как вдруг из-за дверей, за которым укрылся князь Черниговский со своим воеводой для совета, раздался раскатистый смех. Судя по голосу, Мстислав от души потешался над какой-то шуткой Путяты. «Анекдоты они там гоняют что ли, со злостью в полусне подумал механик, лучше бы со мной разобрались по-хорошему, да спать отпустили».
Тяжелая дверь со стуком растворилась от богатырского толчка. Механик даже подскочил на месте от неожиданности. Сон с него как ветром сдуло.
– Ой, и потешил ты меня своими байками воевода, – громко заливался Мстислав, – ой и рассмешил, балагур. Почище шута моего Тришки. Давно я таких баек не слышал.
– Чистая правда, княже, – бубнил обиженно воевода, – огонь из руки выпускать умеет в темноте. Путь освещает без луны. Даже разбойники Васьки Косого разбежались в испуге великом, оружье побросав.
– Да где же это видано, чтоб человек из руки огонь пускал, – продолжал потешаться над воеводой князь, – ты, видать, с глузду двинулся на старости лет, брат Путята. Или медовухи выпил лишнюю чарку.
– Чистая правда, – гнул свою линию воевода, – сам видел. А я еще из ума не выжил. Есть у него посох волшебный, в нем вся сила и держится.
Мстислав прошел сквозь соседнюю горницу и приблизился к столу, за которым кемарил уставший механик. Забубенный машинально встал. Его чуть было не потянуло отдать честь, до того статен был князь и грозен видом в ту минуту. Но и улыбка играла в княжеских усах. Путята остановился в дверях позади князя Черниговского.
– Ты, чудак-человек, воевода бает, огонь сотворить умеешь? – вопросил князь, подбоченясь.
– Ну, огонь вряд ли, великий княже, зажигалку потерял, – посетовал на судьбу Григорий, – а свет могу при случае, пока батарейки не сели. На то лучше ночью смотреть.
– Не Великий я пока, – заметил князь, ухмыльнувшись, – Черниговским княжеством покамест управляю. А то ты не знал? А ли мысли мои читаешь?
Забубенный дипломатично промолчал.
– А звать то тебя как, человече?
– Григорий Забубенный, – ответил механик как на духу, – так в паспорте и записано.
Князь прошелся взад-вперед вдоль стола, задумчиво теребя бороду, и снова обернулся к стоявшему перед ним Забубенному.
– Откудова?
– В смысле, где родился? – переспросил Григорий, – ну, ясно где, в Питере. То бишь на берегах моря северного.
– Говорил, новогородский он, – вставил слово воевода.
– Новгородский? – подивился князь, – а чего ж тебе не сидится в вольном городе, среди бояр своенравных? У вас ведь там, народ привык к безобразиям, – что хочу, то и ворочу.
– Оно верно, в принципе, – кивнул Забубенный, – ну, там город-государство, свобода, республика, вся власть боярам, хлеб рабочим и так далее. Но я, как новгородец и человек вольный решил немного попутешествовать, мир посмотреть, себя показать. Шел себе лесом, да заблудился, а тут как раз ваши люди подоспели. Спасли меня, обогрели и в Чернигов ехать предложили. (Сказав это, Григорий покосился на подпиравшего косяк воеводу, тот, услышав слова эти, только усмехнулся молча). Ну, а я думаю, отчего б не поехать, Чернигов город известный. Туристический центр Руси, можно сказать. Ну, вот и решил принять приглашение воеводы вашего. А по дороге во время ночлега на нас бандиты напали, крутые пацаны с саблями, а я их фонариком, то бишь лучом света среди ночи и пугнул. Спас, значит, ваше воинство от нападения.
– Ага, – кивнул князь, – Путята говорил, что повстречались вы, когда ты там, в лесу девку какую-то пощупать захотел.
– Я? – делано удивился механик, – побойтесь бога, великий княже. Зачем мне девок по лесам щупать? Я уж воеводе все разъяснил. Наговор это.
– Понятно зачем, – усмехнулся князь, пропустив мимо ушей последние слова, и сладострастно потирая руки, – я сам иной раз люблю…это…ну, значит, воевода не сбрехал, насчет света ночного? Хорошо, это мы скоро проверим.
Мстислав сел на лавку, на которой недавно дремал усталый механик.
– Путешествовать, значит любишь. Землю топтать без дела, – разговаривая как бы сам с собою, заметил князь, и, прищурившись, спросил стоявшего перед ним навытяжку Забубенного, – А скажи-ка мне путник, не слыхал ли ты чего в своих странствиях о народе неизвестном, что появился недавно в пределах половецких и нанес им ущерб великий? Кто такие, может, ведаешь, откудова, а?
Механик призадумался.
– Ну, я вообще-то, великий княже (на сей раз, Мстислав промолчал, довольно улыбнувшись) историю плохо знаю, в пределах средней школы.
– А ты напрягись, человече, – ухмыльнулся в усы князь черниговский, – воевода ведь тебе про кол говорил? Говорил, вижу. Не мог не сказать. Он это дело любит. А здесь тебе не Новгород, вече болтливое собирать не будем, раз и тебе уже хорошо. Да и народ городской позабавим, а то у нас тут скукота. Давно развлечений народу не было. Ну, чего молчишь, словно в рот воды набрал? Я ждать не люблю.
Забубенный изо всех сил напрягал свои извилины, пытаясь выудить из глубин памяти хоть какие-нибудь сведения об этом времени и происходивших в нем событиях. «Эх, знать бы хоть какой год на дворе, думал механик, перед внутренним взором которого пульсировал новехонький свежеструганный кол. Да про каких людей, что половцам навредили, они мне талдычат? Может ливонский орден, Александр Невский, у него же мать вроде половчанка была? Нет не похоже, это, кажись, позднее было. Может турки? Нет, те далеко живут, да не развились пока до Османской империи. Ну, кто–ж тогда, не фашисты же. Монголы с татарами что ли остаются?».
Механик вспомнил о том, что когда-то в детстве задавали по истории и, что он по счастливой случайности прочел от нечего делать, ибо болел тогда ангиной и сидел дома. В учебнике было написано, как сейчас смутно припоминал Григорий, что монголы за что-то сильно недолюбливали половцев. То ли деньги те взяли в долг и не вернули, то ли вели себя нехорошо и оскорбляли монголов по всякому, короче Чингисхан, это самый крутой хан у них был тогда, разобиделся и послал экспедиционный корпус в тыл к половцам, чтобы хорошенько начистить тем рыло за старые обиды.
А начальником у того карательного отряда был монгольский батыр по имени Субурхан, а помощником то ли Джаба, то ли и Джэбек. Забубенный тогда как раз пересматривал в третий раз «Звездные войны», вот и запомнил. А то ни в жизнь не запомнил бы. Ну, так Субурхан с Джабой оказались хитрыми батырами и не пошли в лобовую на половцев. Вместо этого они зачем-то поперлись через Кавказ, альпинисты хреновы, по дороге побили грузинов, по военно-грузинской дороге спустились с гор и вышли к половцам в тыл.
Ну, понятное дело, половцы не ожидали увидеть у себя в тылу картельную экспедицию разъяренных монголов. И вместо того, чтобы стоять до последнего патрона, они дали задний ход, и отошли к западной границе. То есть на Русь, где у них тогда было уже много родичей. К тому времени уже было не разобрать где чистокровный русак, а где половец-степняк. Смешанные браки сделали свое дело. Будущий механик даже запомнил имя одного половецкого хана, который смылся с родины в числе первых. Приходился тот хан тестем князю Галицкому Мстиславу, что в народе Удачным прозывали. А звали его смешно как-то, вроде хан Котят или хан Котян. Вот этот Котян приехал в Киев, мать городов русских, и начал панику наводить. Мол, появился из-за гор народ страшный, доселе невиданный, числом несметным навалился на земли половецкие и все отобрал.
Врал ведь, собака. Как посчитали историки, монголов в том походе меньше половцев было почти втрое. Просто они озверевшие были. Ну, понятное дело, три недели шариться по горам без еды нормальной и питья, тут кто угодно озвереет. Особенно когда еду долгожданную увидит. Любого порвет на части. А половцы трусы были известные и вояки никудышные. Как увидали, что запахло жаренным и простой стычкой не обойдешься, так и ломонулись на Русь к родичам защиты просить.
Тот Котян задарил всех князей русских, что на совет специально из-за его трезвона собрались, верблюдами, конями, буйволами, да прекрасными наложницами. Брызгал во все стороны слюной и кричал «Нынче они взяли нашу землю, а завтра возьмут вашу!!!». Нервный был очень. Ну, а князья наши, понятное дело, себя крутыми считали, как вареные яйца. Покумекали недолго, на наложниц с верблюдами посмотрели, и решили «Искать неприятеля». То бишь собраться вместе и совместно начистить рыло этому неизвестному народу, чтоб знали те свое место, вернулись откуда пришли, ибо здесь их никто в гости не ждал. А незваный гость, как известно, он и есть не званный гость. Потому как никто его не звал.
Князь Галицкий так и сказал на совете «Да кто они, блин, такие, чтобы наших родичей половцев обижать? Да мы их в бараний рог свернем, да в порошок разотрем. Да у меня в дружине одних богатырей – чертова дюжина!». Прикинули расклад. И у других князей боевиков верных в запасе оказалось не мало. А потому порешили князья Киевские, Галицкие да Черниговские на том совете «Искать неприятеля».
Что было дальше, Забубенный не дочитал. Судя по всему, монголы должны были догнать половцев и добить всех. Только так по их понятиям они могли считаться нормальными батырами у себя на родине. После прочтения учебника у Григория вообще сложилось мнение, что это были на редкость упертые ребята, если что задумают, то пока всех не перебьют домой не вернуться.
В общем единственной версией для ответа Мстиславу Чернявому у Григория пока были монголы. И Забубенный осторожно эту версию предложил.
– Думаю я, что это монголы, – ответил он после своих размышлений, – это они, похоже, нанесли урон вашим половцам, которыми рулил тогда хан Котят или Котян. Точно не помню. Ну а Котян этот князей русских взбаламутил, чтоб за него отомстили. На себе тельняшку рвал, что, мол, монголы угроза страшная и русичам надо отомстить за половцев побитых, иначе и русичам кердык, хотя сам с ними биться струсил. Вот так я разумею.
Хитрая снисходительная ухмылка, блуждавшая до той поры по лицу князя черниговского, мгновенно пропала. Теперь на нем возникло выражение настороженности и недоверия. Видно не того ответа ждал князь. Помолчав немного, Мстислав заметил:
– Да ты, новгородец, похоже, и, правда, колдун. И не только свет из руки выпускать умеешь.
Мстислав рывком стал и шагнул к Забубенному, который при этом несколько озадачился «Может, чего не то сказал?».
– Откуда про совет княжеский ведаешь, что только вчера был? – дыхнул ему в лицо луковым запахом князь Черниговский, – Ибо я с него только ввечеру и вернулся. До Киева, ежли поспешать, за день доскакать можно. А я поспешал.
Ошарашенный Забубенный молчал, не зная, что ответить. Князь снова стал нервно вышагивать по горнице взад-вперед.
– И ведь знаешь все, что Котян говорил, будто сам на полатях сидел с нами и мед пил. А ну, что еще Котян нам говорил, знаешь?
– Точно не уверен, – промямлил Григорий, – но что-то типа «Нынче они взяли нашу землю, а завтра возьмут вашу!». И еще мог наложниц подарить и верблюдов двугорбых.
Теперь сам Мстислав выглядел ошарашенным. Он молча посмотрел на воеводу, а тот ответил ему взглядом, в котором читалось «Ну, а я что говорил. Точно, колдун».
– Да ты паря не новгородец, – решил Мстислав, – ты, видать, точно с бесами водишься. А ли засланец чей. Да только на том совете, окромя нас никого не было. Даже слуг ближних не допустили. Ибо дело государственное обмысливали. Потому знать никто не мог. А ты речешь все как по писанному. Не спроста это все. И что мне теперь с тобой делать?
Забубенный был нем, как могила. Язык у него присох к небу и отказывался поворачиваться от страха. Молчал и князь черниговский. Долго молчал, недобро. А когда заговорил, наконец, то Григорию показалось, что гром прогремел среди ясного неба, такая в горнице до того стояла звенящая тишина.
– Так я решил, паря. За то, что спас ты ночью с помощью чар своих колдовских людей мне верных, что везли известие важное, я тебя на кол сажать пока не буду.
Забубенный коротко выдохнул.
– Но, коль ты откуда-то ты прознал про дела государственной важности, придется мне тебя при себе оставить. Думал я тебя на дыбу наперво отправить, чтоб с тобой там мужички потолковали о том, о сем, разъяснили кой чего. Да решил по-другому.
Князь повернулся к воеводе и поманил его пальцем. Путята приблизился на несколько шагов и встал, длань на рукоять меча положив.
– Возьмешь сего чародея туманного, людей поболе смышленых, ладьи сколь надобно, и завтра по утру отправишься на границу земель половецких. Разведаешь там, появились ли в пределах наших эти монголы неизвестные, что за люди, сколько их, куда идут, чего хотят. Слова Котяна проверить надобно. Он брехун известный, а нам война была лишний раз ни к чему. Хотя и поздно уже, решение приняли. По любому осмотреться надобно. Ну а этого чародея, если вдруг предательство вскроется, головы лишить немедля. Как разведаешь, сразу ко мне. Я среди князей других должен знать поболе. Князья Галицкие, да Киевские сейчас уже народ сбирают по волостям своим, чтоб идти к Зарубу, где войско наше общее сбирается должно. А покудова оружье будем ковать.
Кивнул воевода молча, поклонился князю. Хотя, как почудилось механику, короткий вздох испустил. Получалось, что не успел он из одного похода вернуться, а уже должен был в новый уходить. Не молод был уже воевода. Но, с другой стороны, подрядился быть военным, – тяни лямку. Служба есть служба.
– Ну, ступайте, соколы, – сказал Мстислав. Приняв решение государственное, он вдруг подобрел, – отоспитесь ночку и в поход. Время не ждет.
И кивнув в сторону Забубенного на всякий случай наказал воеводе:
– Определишь его к ратникам, да с досмотром. Чтоб не убег. Больно заковыристая персона.
– Все сделаю, – кивнул Путята, – Пошли, Григорий.
Секьюрити отделились от стен и освободили проходы. Забубенный, поклонившись по обычаю князю, вышел вслед за воеводой. Сев на коней, они свернули налево от терема княжеского и вдвоем, не торопясь, поехали через город, известной одному воеводе дорогой. Григорий уже неплохо управлялся с конем, хотя и был всего второй день в седле. Он даже подумал, грешным делом, что в далекой древности у него наверняка были предки кавалеристы.
Вечерело. Теплый воздух медленно темнел. В нем висели многочисленные запахи местного города, которые Забубенный пока не мог различить, что-то едкое, что-то сладкое, что-то кислое. Пахло, надо сказать, не как в чистом поле. Но, к счастью, налетавший то и дело ветерок быстро сдувал появлявшуюся иногда вонь. Хотя, конечно, до непроходящего смога двадцатого века местным запахам было еще далеко.
Поехали тихие кварталы богатых деревянных домов, окруженных высокими заборами, где, наверное, жили местные бояре, да купчины денежные. Домы, конечно, были угловатые, но для своего времени наверняка считались крутыми и дорогими, а район рядом с княжеским теремом, престижным. Да и народ здесь попадался непросто одетый. Похоже, решил Григорий, это был квартал местных олигархов. Но ратники его миновали и скоро оказались в слободе, окруженной каменной стеной, за которой виднелось несколько крупных деревянных строений, походивших на бараки, и десяток мелких. Судя по всему. Это и был военный городок, где располагался арсенал и жили ратники средней руки, что победнее.
