Жива Божеславна
Дар Берегини
– Ты, Доброслав, разве свою Раду не сердцем искал?
– А мы с Радой сразу спелись. Она пела, я услышал и подпел. Тут и всем стало ясно, что голоса наши, как один. Это потому что песня у нас одна. Тут и думать нечего было!
– А песня, Доброслав, она песня только тогда, когда из сердца рождается. Только живое сердце песню петь может.
– Экий ты Яромир, мудреный. Песню голос заливистый поет, иногда тихий, иногда громкий. На тебя сама Услада Путятична глаз положила, неуж-то не мила она тебе? Всем хороша – и красавица, и умница, а шить-вышивать вовсе мастерица, каких не сыскать во всем Родене. Чего же, ты друг, ждешь?
– Нет, Доброславушка, голос песню только до уха доносит, а поет ее сердце. А про Усладу Путятичну я только сегодня понял. Ты прав, всем она хороша, да только… сердце мое не лежит к ней.
– Тебя, Яромир, не переспоришь. Только послушай доброго друга, не теряй время. Ты парень хоть куда – красив, умен, силен. Любая за тебя пойдет.
Понял Яромир, что Доброслав от него не отступится со своими речами и, чтобы сменить тему разговора приподнявшись, толкнул друга плечом, вызывая поупражняться в воинском искусстве. Доброслав, принял вызов и, стащив с себя рубаху за ворот, приготовился к кулачному бою. Русые волосы обоих были перехвачены тесьмой. Крепкие тела молодых воинов, закаленные регулярными упражнениями, были обнажены до пояса. Оба они были равны и по росту, и по крепости сложения, и по возрасту. Да и дружили сызмальства. Упражняться в кулачном бою было любимым занятием всех витязей войска. Тут же рядом собрались другие воины да и просто горожане желающие понаблюдать. Кулаками Яромир работал увереннее друга, зато Доброслав был изворотлив, как куница. И хотя невооруженным глазом было видно, что силы бойцов равны, удача улыбнулась на этот раз Яромиру. Он и вышел победителем в схватке.
Когда разгоряченный Яромир пошел к реке умыться, навстречу ему вышли четверо других дружинников, радостно приветствуя победителя – племянник князя, Вольга, двое его друзей – воины Ярослав и Лихобор да сын воеводы – Крут.
– Ну, что Яромир, придешь к нам вечером, поиграешь? – задорно, спросил Ярослав. Про тебя, Вавилович, уже все девушки Роденя спрашивают, ты прямо нарасхват – всем любо твою дудочку послушать.
– Ага, где дудочка, там и музыкант, – добавил круглолицый Крут. – Яромир – музыкант, на которого всем девкам любо поглядеть, – растягивая каждое слово, проговорил сын воеводы.
– С такой-то известностью, а все без невесты, – сказал Доброслав, поравнявшись с компанией. Я ему давно говорю, ты бы получше пригляделся к девицам-то, что вокруг. А он все отмахивается.
– Ну, так придешь, к нам нынче вечером поиграть? – снова переспросил Ярослав.
– Коли ничего неожиданного не случится, то приду после заката – ответил Яромир, отходя от дружинников, и направляясь дальше к реке.
– Вот, всегда так… – ответил Доброслав, следуя за другом.
Дружинники усмехались.
– Айда на поляну, – весело предложил Вольга. Пойдем-ка, девкам поможем хоровод водить.
– Как не помочь, – подхватили остальные, издали пытаясь разглядеть тех, кто сегодня был на поляне.
Быстрыми шагами юноши направились к месту игрищ, радостно ожидая встречи с подругами и возлюбленными. Весна была тем самым временем, когда в Родене молодые договаривались о помолвке и создавались пары, так как считалось, что пары созданные весной благословляют богини Рожаницы – Лада и ее дочь Весна Леля. А тем, кого они благословили всю жизнь лад да любовь будут.
На рассвете часть войска во главе с князем уже готова была покинуть Городище. Женщины провожали кто мужей, кто сыновей, а кто пока еще только возлюбленных. Дети постарше с гордостью и радостью бежали за отцами, облаченными в воинские доспехи. Слез не было, потому как Волхвы строго настрого запретили посылать в дорогу воинам печаль и рыдания.
Княгиня Любава провожала мужа в дорогу, как и десятки других жен. Некоторое время она стояла, молча, прижавшись к его плечу щекой. А потом, посмотрев на него своими большими и ясными, как небо голубыми очами, сказала:
– Муж мой любимый, Мать Лада видит как дорог ты мне, жизни для тебя не пожалею. Знают боги, как нелегко мне было отпустить тебя, будто сердце свое отпустила я в дорогу эту. Но коли такова наша Судьба и воля богов наших, иди с легким сердцем и знай, что жена твоя будет ждать тебя столько, сколько нужно, чтобы дождаться. Знай, сокол мой ясный, что я буду считать дни и ночи, которые приблизят время твоего возвращения. Каждый день буду вышивать я по оберегу, и складывать их на твою тесовую кроватушку. Чтобы путь твой был легким, чтобы земля матушка тебе помогала, чтобы Солнце Тресветлое тебе путь освещало, а месяц ясный дорогу указывал, чтобы не заболел ты в дороге, и враг никакой тебя не одолел, и зверь лютый стороной обходил. А как вернешься домой, все обереги в благодарность за твое возвращение богам в капище поднесу.
Средний сын князя, от первого брака – Ярополк подошел к отцу, и крепко обняв, прошептал:
– Батюшка дорогой, только вернись к нам, прошу тебя. Я обещаю быть достойным тебя все это время, и как подобает мужу и воину, вести себя. Буду матушку, братика меньшого и святыни наши беречь, будем тебя дожидаться. Только приезжай поскорее, батюшка.
Старший сын Росислава – юный княжич Руен тоже был рядом с отцом. Он был очень горд тем, что на этот раз отец берет его в поход, потому как князь не взял сына на битву с волколаками. Этот поход должен был стать первым в жизни юноши серьезным испытанием. Руен тоже обнял брата на прощание, и, испросив благославения княгини Любавы, неторопливо ожидал времени отъезда войска, находясь рядом с семьей. Через некоторое время к ним подъехал на гнедом жеребце Вольга – сын Всеслава, брата князя, погибшего в битве с волколаками.
Князь в последний раз обнял Любаву, сыновей, и, молча запрыгнув в седло, не оглядываясь, направил своего белого Гриву к городским воротам. Старший сын ехал по правую руку от отца. Слева ехал Вольга – племянник князя.
Седой гусляр с учениками исполнял былину, сказания о героях минувших дней.
Воины были сосредоточенны и серьезны. На верхней одежде каждого были оберегающие знаки, вышитые родными руками матери, сестры или жены. Рукояти мечей украшали священные громовые знаки Перуна. Каждый понимал, что поход – это испытание на силу и выдержку, это то, что закаляет настоящего воина и поддерживает в нем воинский дух. Поход же благословляемый богами – особенный. Они шли в неизведанные ранее земли, шли, чтобы принести туда откровение русалки Роси, чтобы всем народам и племенам открыть Дар Берегини. Волхв Божеслав отправлялся в поход вместе с князем. Волхв Дажень и часть войска оставались в Родене.
4. ОСТРОВ ЯЩЕРА
Так, поутру воины выдвинулись из Городища. Вот уже позади остались родные усадьбы, скрылись за горизонтом маковки князевого терема, не стало видно холма, на котором расположилось новое капище Роси. И только река продолжала звать вперед. Шли они вперед и только вперед, чтобы светлые очи речной Берегини могли видеть сыновей своих, отправившихся выполнять ее завет.
Уже миновала неделя, а знаков от Роси никаких не было. Князь каждый день вопрошал Божеслава о воле Берегини, но волхву нечего было поведать. Сам он недоумевал, отчего русалка не дает им знаков, ни весточки. Ни наяву, ни во сне ничего не было сказано о том, ради чего столько воинов во главе с князем отправилось в этот поход. Все знали, что такова воля богов, да только отсутствие откровений свыше смущало умы, и настрой у воинов стал гаснуть. Кто знает, отчего Берегиня молчит, может они сотворили что-нибудь не угодное ей. А коли так, будет ли с ними удача? Вдруг недолю они привлекут, делая то, что неугодно богам.
Еще через три дня пути взору россов предстало поселение, расположенное в низине возле реки. Оно было не очень большим. Люди жили в деревянных избах. У каждого был свой двор. Были у поселян и огороды, поля, где росли пшеница, лен и ячмень.
Россы решили отправить к поселянам послов, а сами разбили лагерь в ближайшем лесу. Воины Яромир и Доброслав сопровождали волхва Божеслава, который отправился к поселянам послом. После долгого молчания Берегини Роси в лагере было много вопросов. И потому будущее было неизвестно. Воины не знали, как встретят их поселяне.
– А что, если они не услышат, завета Берегини, – спрашивал воевода.
– Вдруг они, увидев наше войско, решат, что мы хотим захватить поселение? Вдруг вместо мира мы встретим войну, – тревожился княжич Руен.
– А коли они других богов почитают, как мы им свет Прави донесем? – вопрошал волхва сам князь Росислав.
Но волхв был настроен решительно.
– Коли мы оставить родную землю, ради этого не побоялись, что нам тревожиться об остальном? Мы твердо знаем, кто нас в поход повел. В кого бы не верили поселяне, – правда в том, что Рось передала нам свой завет и мы – россы. Не смотря на то, что и поселяне живут у реки. Только нам Берегиня завет передала, а иначе она бы нас в поход не отправляла. Никто по своей воле родную землю не оставит.
– Князь, сыновей и жену молодую оставил? Отчего старшего Руена дома не поберег? А пока мы в походе, вместо тебя Велеслав малый в Родене остался. А ведь он тебе даже не кровный сын, он из поляничей. Молчишь, князь Росислав, а это потому, что дух твой Берегиня Рось пробудила. Оттого ты и имя новое принял – Росислав, вместо прежнего, которое отец с матерью тебе дали. Все переменилось, князь, все не так как прежде.
– А ты, воевода, – продолжил свою речь Божеслав, разве своих детей шестерых да жену не оставил, чтобы отправиться неизвестно куда и искать неизвестно что? И Крут твой сынок – тоже с нами. Нет, – Путята Мстиславич, ты видел своими глазами, и сердцем своим узрел, как свету подобная Рось из реки выходила, и завет свой нам передавала. Потому и вопросов у тебя не было идти в поход или не идти.
После речи волхва воины стихли. Никто больше не высказывал сомнений, по крайней мере, вслух.
Послы россов направились прямиком на площадь поселян. На фоне невысоких изб выделялось капище и расписной терем правителя. Правитель проводил время в просторном каменном тереме, который располагался на площади неподалеку от капища. Послов приняли и пригласили войти.
– Мир вам люди добрые, я волхв Божеслав, посланник богов и князя Росислава. Мы народ, что живет у реки Рось, зовемся россами и несем другим землям особую весть от благой Берегини.
Видимо, язык, на котором говорили местные, отличался от языка россов, и потому им показалось, что поселяне напряженно вслушиваются в новую речь. И когда, наконец, они заговорили, то отличия стали понятны. Речь у поселенцев была растянута, а слова, будто нарочито удлинялись. Так известное всем россам сызмальства слово вода этот народ произносили словно нараспев, – во-даа.
Правитель встретил их, восседая на высоком троне. Вокруг него стояло множество слуг и челядинок в длинных платьях, поодаль расположились бородатые дружинники в длиннополых зеленых кафтанах с резными топориками, заткнутыми за пояс.
Первым заговорил сам правитель – мужчина средних лет с окладистой рыжей бородой в длинной узорчатой рубахе, расшитой оберегами Бога подземных вод Ящера. Некоторые из золотых цепей рядами украшавшие его грудь, свешивались на большой живот.
– Я – вождь народа водян. Величать меня Яшей Калиновичем. А вы гости, кто будете, куда и откуда путь держите? – спросил он, важно взирая с высоты массивного кресла на послов. Убранство зала поразило россов пышностью и великолепием. Повсюду на полках были расставлены золоченные и серебряные кубки, ковши, чары и сулеи. Кресло правителя украшало множество парчевых и шелковых тканей, слоями накинутых одна на другую. На одно плечо повелителя водян, не смотря на весну, небрежно была накинута беличья шуба.
– Здравия тебе, Яша Калинович и народу твоему, водянам, божьего благословения желаем, – отвечал волхв. Мы – живем вверх по реке. Я – Волхв Божеслав из народа россов. Пришли мы к вам не от нужды, и не из любопытства. Было всему народу нашему великое откровение русалки-берегини Роси, она нам и велела идти и всем народам другим весть благую нести – завет свой. Она нам и дар свой великий дала, который ныне хранится в капище на холме. Потому-то Макошь и переплела нити наших судеб.
– Так, значит, сама Рось из реки выходила? – не скрывая недоумения, спросил Яша Калинович, теребя рыжую бороду. Несколько минут он молчал, закрыв глаза. После чего обратился к одному из рядом стоявших мужчин:
– Вот ведь, времена настали какие, Дунай-богатырь, – видно предсказание древнее сбывается, коли сама Рось на землю выходила, да людям свой завет передавала. Значит, скоро ждать нам серьезных перемен. А ты, что скажешь, Вазуза, красавица? – спросил он, обращаясь к нарядно одетой девушке в жемчужном кокошнике.
– А то скажу, Батюшка, – ответила та, – что чему быть того не миновать. Рось – она вам так весточку прислала через народ этот. Мол, готовься Яша Калинович.
– Батюшка, Яша Калинович, коли вы уйдете, так и мы с вами тот час же, – ответил красивый молодой мужчина в дорогом кафтане, склонившись перед правителем.
– Ну, не печалься, Дон-удалой, еще время у нас есть, – ответил юноше рыжебородый правитель.
– И мы с вами, и мы, – стало раздаваться со всех сторон. Мужчины, женщины окружавшие правителя наперебой стали признаваться Яше Калиновичу в своей преданности. Все они говорили о своей готовности уйти с ним, когда время настанет. В зале стоял гул от многих голосов.
Россы никак не могли понять смысл происходящего и всего лишь молча наблюдали за этой сценой.
Внезапно Яша Калинович крикнул:
– Тихо! Будет вам, дорогие мои дети. Рано еще нам об этом думать. Значит, и правитель ваш с вами? – вкрадчиво обратился Яша Калинович к волхву россов, подвигая поближе узорчатый серебряный кубок с хмельным медом.
– Да, князь наш новое имя после явления русалки-ерегини принял, как и народ теперь его Росиславом величают. Он с воинами остановился в лесу.
– Закон гостеприимства велит нам вас встретить, как подобает. А уж потом и узнаем, подходит ли нам то, что вы несете с собой, – важно ответил правитель водян, пригубливая напиток. Усаживайтесь гости росские.
Видимо, хмельной мед Яшу Калиновича настроил на веселый лад, от его былой настороженности не осталось и следа.
– Несите послам угощенья, – махнув широкой ладонью, – велел правитель, обращаясь к челяди.
Россы устали даже наблюдать за тем, сколько всего, торопясь и опережая друг дружку, вынесли челядинки Яши Калиновича. Гостей усадили за широченный дубовый стол, на котором из-за множества блюд почти не оставалось свободного места. Трапеза удалась на славу. И только к ночи сытые и довольные послы возвратились в лагерь, чтобы сообщить князю о предложении правителя поселенцев.
– Не будет нам от водян никакого вреда, – сказал Божеслав, подбрасывая поленце в ночной костер. Правитель откровение Роси принять не сможет. Но Макошь-Пряха переплела наши Судьбы не просто так. Яша Калинович не тот, каким кажется. Вроде и не человек он вовсе. Но, заглянул я в кощуны и увидел, что сила его на убыль идет. Уже этим летом у водян другой правитель будет.
Услышав новости, князь и воевода переглянулись. Наутро князь Росислав, сын его – Руен, волхв и воевода с десятком бравых витязей отправились к водянам. Остальное войско по-прежнему не покидало лесной лагерь.
Князь торжественно въехал в поселение на своем белоснежном Гриве, с пояса его свисал длинный меч, искусной работы Роденьских кузнецов, украшенный громовыми оберегами. Длинные русые волосы раскинулись по плечам, узорчатая тесьма перехватывала их на лбу. Корзно – мантию князя, украшала золотая солнечная свастика-оберег. Голубые, как чистые воды Роси, глаза князя на загорелом бородатом лице, излучали силу и спокойствие. Могучая и статная фигура предводителя россов заметно произвела впечатление на народ водян. По правую руку его ехал сын – Руен. Слева на черном коне – волхв Божеслав. Сзади – воевода Путята Мстиславич с дружинниками. В толпе начали перешептываться. Фигуры россов были гораздо крупнее местных. На фоне местного населения россы казались почти гигантами. Водяне же отличались мелким телосложением и все как один – и мужчины, и женщины, и дети носили длинные платья, украшенные оберегами хвостатого Ящера – покровителя подземных вод и богатств.
Князя встретил сам Яша Калинович, как и в прошлый раз, ослепляя обилием золота и драгоценностей. Только на этот раз его длинные волосы были перевиты синими лентами и усыпаны скатным жемчугом, наподобие того, каким у россов украшали себя женщины. В руках правитель держал драгоценный жезл с символом бога вод, а его длинные узловатые пальцы украшало множество перстней. Справа и слева от правителя стояли молодые женщины с распущенными длинными волосами и бледными лицами. Они все казались необыкновенно красивыми, из—за поразительной белизны лиц, и выглядели удивительно, словно две капли воды, похожими друг на друга. На лицах их, меж тем, не было улыбок. Они казались печальными, и каким-то отстраненными от общего торжества. Особенно это было заметно на фоне самого жизнерадостного правителя. Оказалось, что все эти женщины приходились Яше Калиновичу законными супругами.
– Вот князь, Росислав, знакомься – это мои жены – красавицы.
Князя поразило количество жен водянина. С длинными до пят распущенными светлыми волосами, увенчанные жемчугами, жены Яши Калиновича казались не совсем обычными женщинами.
Жены князя, изобразив подобие улыбки стали представляться:
– Меня Волгою величают, – сказала первая бархатным глубоким голосом.
– Я – Кама, – назвалась вторая, и князю показалось, что он слышит, как быстрая река несет свои воды по просторам.
– А я – Чернава, – представилась третья журчащим голоском. И дальше сплошным потоком зазвучали имена других жен – Ока, Десна, Припять, Горынь, Печора. Когда они закончили знакомство, князю Росиславу показалось что, наконец-то, в ушах стих звук бегущей воды.
Было похоже, что Яша Калинович решил предстать перед гостями в лучшем свете. Россы заметили, что правитель водян и его приближенные прямо сверкают от бесчисленного количества драгоценностей. Даже узоры на стенах терема и те сияли каким-то особенным мерцающим светом, будто и они были выписаны драгоценностями. Но великолепие терема и его обитателей было только началом. В честь гостей был устроен знатный пир, который удивил россов не меньше. Еда состояла в основном из рыбы, жареной, запеченной и вареной, приправленной всякими подливками. Какой только рыбы здесь не было и гигантские щуки и маленькие серебристые сельди, и красноперые окуни. На украшенных самоцветами подносах величественно возлежали красные осетры. В огромных золотых чашах черными, розовыми и красными горками возвышалась различная икра. На серебряных блюдах лежали огромные красные раки, каких россы еще не видывали. Росичи давались диву: откуда у водян столько добра невиданного, ведь сколько помнил себя Росислав, а таких рыбин, отродясь, в их реке не водилось.
– Кушайте, кушайте, на здоровьице, гостьи дорогие, – потчевали гостей Яша Калинович и его прислужники. Высокими стопками в разных частях стола возвышались блины, оладьи и блинчики.
– Вот, отведайте: уха белая с луком, вот уха желтая с травою заморскою, вялая, пластовая, красная уха, вот и черная ушица по -особенному приправленная, и беломорская на молоке – самый смак, а вот эта уха – княжеская, настоящее сокровище. Что за вкус?! А вот утица с зеленым вином да с кореньями, такую – только мои повара готовить умеют. Взгляните-ка, гости дорогие, какие на столе осетры вяленые, так сами в рот и просятся. А это вареная, а то жареная рыба вкуснейшая! А таких рыбных пирогов как у меня, хоть весь свет обойдите, нигде больше не отведаете. Самый смак! Квасов да медов у нас, и вовсе не перечесть, водяне мои квас хоть из лучины сварить сумеют, – с гордостью нахваливал свои угощения правитель.
Князь поразился драгоценной посуде, на которой водяне подавали гостям еду. Чары, ковши, солонки, сулеи, кубки и кувшины были из червонного золота и серебра, всю посуду украшало множество самоцветных камней. Россам еще не приходилось видеть столь искусно сделанной и дорогой посуды.
– Яша Калинович, у тебя никак много рудников имеется? – как бы, между прочим, спросил князь Росислав, угощаясь румяным рыбным пирогом и откровенно его нахваливая.
– Да, князь, я богат. Я очень богат, – ответил водянский правитель, расплываясь в довольной улыбке и поглаживая свой большой живот. У меня и злата, и серебра, и каменьев самоцветных – не счесть. Только мои рудники, они не простые, моему народу не зачем на них жизнь отдавать. Я сам добываю все, что мне надобно, и люду моему в его нуждах помогаю.
– А как же так выходит? – недоумевая, спросил росс. Никто не работает, а злато-серебро само тебе в руки течет. Ты бы и нам посоветовал, может, и мы бы разбогатели? – продолжил князь весело.
– Такая уж у меня Судьба, – уклончиво ответил Яша Калинович. Я совета вам дать не могу, потому как у вас Судьба иная. Однако щедро одарить – это легко.
Яша Калинович хлопнул в ладоши, и прямо перед изумленными гостями на большом подносе оказался золотой самородок по форме напоминающий крупную ящерицу.
– Вот так, например, – довольный своим чудом, потирая широкие ладони, проговорил правитель водян. Улыбаясь, он протянул самородок князю. Он еще трижды повторил свое чудо, наградив самородками волхва, Руена и воеводу.
– Я дар особый имею, злато—серебро к моим рукам само льнет, как живое. Взгляни, князь, – снова произнес водянич, касаясь золотого кольца на руке Росислава. В тот же миг кольцо, словно ожив, засияло.
– А теперь кушайте, кушайте на здоровье, гости дорогие. Зачем нам тревожиться понапрасну? – весело сказал Яша Калинович и челядинки до краев наполнили кубки гостей.
Хмельные меды водяничей развеселили немногословную дружину князя. Гостям захотелось песен и плясок. Да и что было таиться, коли боги послали столь щедрый и гостеприимный народ. После трапезы Яша Калинович позвал своих музыкантов и танцовщиц. Гусляры и танцовщицы были в одинаковых белых одеяниях расшитых синими оберегами.
– Присмотрись, князь, – тихо произнес волхв, наклонившись к Росиславу, на всех платьях водянских солнце-то подземное вышито. Значит, они ночное светило почитают. В наших Ведах говорится, что ночною порой Великий Ящер проглатывает солнечный диск, и потому тьма опускается на землю, а утром Даждьбог побеждает Ящера и выпускает Солнце в мир Яви. Коли водяне ночному солнцу поклоняются, стало быть, Ящеру требы кладут и превыше богов других его почитают.
Поглядел князь на узоры, вышитые и подивился, Солнце-то и вправду и у Яши Калиновича и у всего его окружения только ночное. Такого россы еще не видали. Даже у черноволосых и черноглазых волколаков, что совершали набеги на прибрежные земли, россы не видали знаков ночного солнца. Видимо, и вправду необычным народом были водяне, раз не боялись знаков ночи и самого Ящера, проглатывающего Тресветлое Солнце.
Вечерело, а потому в тереме зажгли светильники и факелы. В свете огней драгоценные камни на стенах стали сверкать еще сильнее. От блистающих перстней Яши Калиновича слепило в глазах. Водянские танцовщицы, точно маленькие рыбки, вились вокруг гусляра, исполняя диковинный танец. Протяжным голосом гусляр пел хвалу богу Ящеру:
Опускалося Солнце Красное, заходило оно за море
Ящер Батюшка, его проглатывал, в океан-море утаскивал
Ящер батюшка, могуч богатырь всех сильнее ночною порой,
Солнце красное, золотистое схоронил он под черной водой…
Длинные рубахи развевались от быстрых движений танцовщиц, создавая иллюзию того, что девушки танцуют, не прикасаясь к полу ногами. Лица девушек были прозрачно белы, и князь невольно сравнил их с лицами девушек из Городища – румяными, яркими и спелыми, как наливные яблочки. Бледные и тонкие водянки, порхающие в своих просторных одеяниях, казались князю жительницами сновидений. Князь пригубил янтарного меда и обратился к правителю
– Любезный Яша Калинович, отчего мы до сих пор не видели ваших волхвов?
– А у нас, князь Росислав, в том нет нужды. Потому как я и правитель, и волхв народа своего. И волю бога нашего хранителя я водянам передаю. Как видишь, житие наше оттого только лучше.
– И что же, любезный, сам ты и моления все совершаешь?
– А как же иначе. Сам слышу и народ свой слышать учу голоса божественные. Нынче ночью у нас будут особые бдения, и вы сами сможете наши чудеса увидеть.
Гостям предложили отдохнуть перед походом на ночные бдения. Князя и его приближенных расположили в просторных палатах и попросили не засыпать, поскольку действа должны были начаться в скором времени. Однако, как только голова князя коснулась узорчатого водянского ложа, ему показалось, что он не спал, целую вечность и глаза сами собой стали закрываться. Проснулся он от голоса, который стал звать его по имени.
– Кня-язь, князь встава-а-ай, – мелодично журча, как лесной ручеек шептал женский голос.
Над его кроватью стояла девушка с длинными светлыми распущенными волосами. Из-под просторного одеяния выглядывали ее обнаженные руки.
– Кня-язь, тебя Яша-а Ка-алинович зо-ве-ет. Он тебе та-айну открыть хочет, – продолжила говорить девушка.
Князь оглянулся, пытаясь позвать воеводу и волхва, но никого из них рядом не оказалось. Он хотел было поинтересоваться у девушки, где его приближенные, но почему-то не смог этого сделать. Ему показалось, что язык его не слушается. Вот каков коварный хмель, – подумал про себя князь и заметил, что девушка улыбается, словно почувствовав его мысли. Девушка протянула ему руку, помогая подняться с ложа, и они направились туда, куда его звал правитель водян.
Дальше они пошли какими-то узкими коридорами. Шли долго, и, что было особенно удивительно, на протяжении всего пути им навстречу не попалось ни единой живой души. Остановились они только когда оказались перед высокими коваными воротами.
– Ну, что князь желаешь ли войти, – спросила водянка, пристально глядя князю в глаза огромными прозрачно-голубыми очами.
– Затем и шел – ответил князь, и только тут заметил, что девушка задала вопрос, ни разу не пошевелив губами. Князь невольно схватился за оберег, вышитый на рукаве и ему показалось, что рука его потеплела.
Девушка, тем временем, подошла к воротам и, еле дотронувшись, до огромного и с виду очень тяжелого кольца, отворила их. Точнее ворота как будто только и ждали ее прикосновения. Массивные дубовые створы, словно легонькая, деревянная калиточка распахнулись перед ними. Не веря своим глазам, князь вошел, точно решив про себя, что девушка – чародейка. Войдя, они оказались в огромном каменном зале, на стенах которого повсюду горели факелы. В зале уже находилось множество людей, которые, увидев князя, стали перед ним расступаться как бы пропуская вперед. Среди лиц не было ни единого знакомого. Князь удивился, что волхв и воины оставили его одного. Наконец, они подошли к каменному колодцу. И тут князь увидел, что слева от него стоит улыбающийся Яша Калинович.
– Доброй ночи, князь Росислав, рад видеть тебя в столь священный миг, – не открывая рта, сказал водянский правитель.
Князь хотел что-то ответить, но снова не смог пошевелить губами. Неожиданно со всех сторон зазвучала музыка. Казалось, что некая рука одновременно зазвонила в тысячи хрустальных бубенцов. Словно от их звона вода в колодце стала подниматься все выше и выше, пока не заполнила собой все вокруг. Весь зал оказался под водой. Поначалу князя охватил ужас, ведь люди – не рыбы, но скоро страх совершенно пропал. Теплая вода приятно окутывала тело, на миг ему показалось, что он в детстве и теплые заботливые руки матери ласкают его. Как ни странно, факелы не погасли, хотя свет их сделался совершенно особенным, текучим. И тут князь заметил перемены, что произошли с правителем водян. Яша Калинович стал расти, и чем больше он становился, тем чуднее делался его вид. Если поначалу был он человеком, то, что предстало перед глазами князя после, он не мог представить даже во сне. Это было нечто огромное похожее на гигантского головастика с кожей змеи. По бокам у чудища было два круглых сияющих как драгоценные камни радужных глаза. Они светились ярче факелов, и князь точно знал, что бог Ящер, а это был он, смотрит именно на него.
– Так вот ты какой, Ящер Великий, – непроизвольно вырвалось у князя.
– Доброй ночи тебе князь россов, давно я знал, что ты к нам пожалуешь. Вот Макошь-Судьбинушка наши нити и переплела. Но не жди, что просто так сокровища мои получишь.
– Так и не за сокровищами твоими я шел, – отозвался князь, удивляясь словам Ящера.
– А ты, человек, не про то и подумал. Мои Сокровища не только камни самоцветные, злато, жемчуга, да серебро, не только рыбой да икрой богаты мои владения. Есть в них нечто куда более важное. Вот за тем тебя Рось и послала в наши края. Да только так и запомни, что без жертвы ничего ты от меня не получишь.
Последние слова Ящера донеслись до князя уже откуда-то издалека. Неожиданно разболелась голова. И князю пришлось зажмуриться от яркого света ослепившего его.
– Княже, проснись, – проснись, почти кричал воевода, дергая его за руку.
– Отец, проснись, – дергая князя за руку с другой стороны, звал его сын, княжич Руен.
– Что такое, почему я оказался в кровати? – удивленно спросил князь.
– Ты князь, будто дышать перестал от медового водянского напитка. – сказал Путята Я уж места найти себе не мог, пытаясь тебя добудиться. Никак они что-то тебе в него подмешали.
– Где волхв?
– Он в другой комнате, зовет тебя. Я вот никак разбудить тебя не мог, – ответил Руен.
– Что же сие означает? Я все время проспал здесь и никуда не спускался?
– Видят боги, князь, я уже полчаса тебя добудиться не могу, – заметил воевода.
– Вот чудеса, – умывая лицо холодной ключевой водой все еще не переставая удивляться, произнес князь.
Волхв Божеслав встретил князя на пороге и сразу принялся творить над ним обереги.
– Тише, княже, – говори шепотом, – не туда мы попали, куда думали, чуть слышно проговорил Божеслав. Яша Калинович… – только начал говорить волхв, но вместо него начатую фразу продолжил сам князь:
– Ты хотел сказать, что Яша Калинович и есть сам великий Ящер, древний бог подземного мира и подземных вод. А его жены и дети – русалки и русальцы. Только почему в таком случае он живет здесь как простой смертный, среди такого немногочисленного народа. Водяне не самый смелый, и не самый сильный народ, а Ящер могущественный владыка, коли само тресветлое солнце проглатывает. Почему не покинул землю до сих пор или не выбрал себе племя отважных воителей?
