Жанна Лебедева
Зверь придет с рассветом
Глава 6. Баня
Баня стояла чуть поодаль, у сиреневых кустов. Из-за пожаров теперь многие в Нерке так строили – подальше от жилых помещений и скотных дворов.
Возле пруда.
Это госпожа Виргин попросила сопроводить Табиту на помывку.
– Конечно, – согласилась Лили и протянула тихой девочке руку. – Пойдем. – Она не отпускала ладонь важной гостьи, пока вела ту по тропинке. – Сейчас погреемся. Чую, банька будет теплая. Отец сегодня дров не пожалел.
– А обычно жалеет? – подала голос Табита.
– Да, – смутилась Лили, почему-то испытывая чувство вины из-за обычной жадности отца. – Он не любит лишний раз растрачиваться. Говорит, что это называется домовитость и хозяйственность.
– А у нас такое обычно скупостью называют.
– Ну у вас там порядки другие. А еще вы богатые, можете себе позволить, а мы бедные.
Лили стало обидно за свое положение. Она хоть и не одобряла отца, но понять могла. Да и вообще. Легко этой знатной девочке рассуждать. Она небось в нужде не жила. Правильно мама говорит – сытым голодных не понять…
– Извини, – сказала вдруг Табита. – Не хотела тебя обидеть.
– Да ладно… – Лили удивилась. – Знаешь, ты такая странная. В хорошем смысле. Ты просишь прощения у меня, обычной деревенской девчонки, хотя сама являешься знатной госпожой. Твоя мама тоже необычная… И добрая.
– Она мне не мама.
– Не мама? А кто?
– Мачеха. Вторая жена моего отца, правителя Города-Солнце, владыки благословенной земли Куттана, – призналась Табита.
– Эта добрая женщина – твоя мачеха? – Лицо Лили вытянулось от изумления. – Даже не верится. Мне казалось, что мачехи злые. Прямо злющие! Так в сказках рассказывают.
Табита пожала плечами.
– А в жизни по-другому.
– А отец твой правда правитель?
– Да.
– Ого! Так ты настоящая принцесса?
Принцесса Табита.
Лили своему счастью поверить не могла. Она, простая селянка, общается с настоящей принцессой. И не как прислужка, не «принеси-подай», а почти по-дружески. Понятное дело, что настоящей дружбы меж ними завестись не может, но так ведь похоже…
Пока что…
Они подошли к бане.
Из каменной трубы валил ароматный дым.
В предбаннике на лавочках разделись. Лили, скомкав, отшвырнула в сторону платье. Потом, вспомнив о знатной гостье, помогла той раздеться.
Платье у принцессы было красивое, но какое-то неудобное. Узкий корсаж, на спине шнуровка, подол невероятно широкий и длинный – запутаться можно. Такое, и верно, самой в одиночку не снять и не надеть.
В помывочной раскаленные камни исходили щипучим жаром. Лили хотела плеснуть на них из берестяного ковша, но Табита чуть ли не взмолилась:
– О нет! Пожалуйста, не надо. И так жарко.
– Какая ты неженка, – беззлобно пожурила ее Лили, наслаждаясь иллюзией собственной власти. – И тело у тебя такое беленькое. Ты вообще на солнце не выходишь?
– Нет. Лекари не разрешают. Говорят, здоровье слабое.
Она сжалась в комок на деревянном полке, такая болезненная и беспомощная. Лили стало искренне жаль эту хрупкую долговязую девочку со странными лучистыми глазами, и она поинтересовалась участливо:
– А почему ты болеешь?
– Все из-за крови. Моя мама была рождена от союза человеческой женщины и духа хати. Обычно такие дети сразу гибнут, но мама выжила. Она умерла, когда рожала меня. И я тоже родилась нездоровая. Неправильная. Слуги в доме говорят, что отец был тогда очень зол на меня – мало того, что я «убила» его красавицу-жену, так еще и родилась не сыном-наследником, а девочкой. Когда отец взял новую жену, госпожу Виргин, он хотел избавиться от меня, сослать в монастырь Солнца, но моя добрая мачеха заступилась. Она пообещала, что родит отцу наследника, лишь бы он только не трогал меня и двух ее дочерей от первого мужа…
– Ого! – Лили даже подпрыгнула от интереса. – Значит, у госпожи Виргин был еще один муж?
– Да. Она вдова, – кивнула Табита. – А еще она очень родовитая и богатая. Ее род ведет начало от самого Солнца, даже род отца не так велик, хоть он и владыка. Думаю, отец только поэтому на ней и женился. Из-за денег и достойного положения. Знаешь, Лили, мне кажется, он не любит госпожу Виргин. Просто ненавидит.
– Как можно не любить такую прекрасную и добрую женщину? Ума не приложу… Погоди, схожу в предбанник за квасом.
Лили ловко спрыгнула с полка, прошлепала босыми ногами по мокрым жарким доскам, скрипнула дверью. Вскоре вернулась с большим кувшином и двумя глиняными чашками, встревоженная.
– Мне сейчас показалось, будто за дверью бани кто-то был.
– Должно быть, кто-то из нашей охраны следит за мной, – призналась Табита.
– Тогда ясно, – успокоилась Лили, протягивая новой подруге чашку получше.
Ту, под потрескавшейся глазурью которой проступал силуэт грифона.
Зажурчал, наливаясь, квас. Растекся в парком помещении вкусным хлебным запахом. Лили снова запрыгнула на полок, подтянула под себя ноги. Жмурясь от удовольствия, продолжила разговор.
– Я вот спросить хочу, а зачем таким знатным госпожам как ты и мачеха твоя в наше-то захолустье?
– Из-за моего недуга, – пояснила Табита. – Недалеко от Нерки есть целебные источники. И воздух тут, говорят, хороший. У меня скоро свадьба, и мачеха боится, что я с моим здоровьем… В общем…
– Свадьба? Бр-р-р, – Лили поежилась. – И ты не боишься?
– А чего бояться?
– Да всего!
– Не особенно, – пожала плечами Табита. – Лекарь сказал, что если немного окрепну, то при родах не умру. Если ты об этом?
– И об этом тоже… А ты отчаянная девчонка, – протянула Лили, с сомнением глядя на собеседницу. – Я вот от своего жениха еще на год сбежала. Он старый и противный. Злой. И взгляд у него такой неприятный – смотрит на меня, как на кусок мяса. Я его очень боюсь. Боюсь и ненавижу… А тебя что, выходит, твой жених все-таки догнал на охоте?
– У нас не бывает охот. Отец считает этот обычай варварским развлечением для простолюдинов. Поэтому меня просто помолвили с принцем из соседних земель. И все.
– У-у-у, – провыла Лили. – Так у вас все еще хуже, чем у нас, обстоит. Я хоть убежать смогла, а тебе даже шанса такого не дали. Жуть.
Табита мягко улыбнулась.
– Мой жених не такой вроде и страшный. И не старый. Он моего возраста. Мы общались несколько раз. Гуляли по саду, разговаривали. Он хороший, вроде бы. Не думаю, что такой человек когда-нибудь обидит меня.
– Ну ладно, – недоверчиво фыркнула Лили. – Надеюсь, так оно действительно и есть.
– Одно меня смущает, – призналась вдруг Табита. – Если я рожу ребенка, у меня, возможно, совсем не останется времени для моего любимого занятия – чтения.
– Чтения? – Лили задумчиво почесала нос. – Тебе это правда нравится?
За свою недолгую жизнь сама Лили прочитала пяток книг. Матушка чуть не силой заставила ее выучить буквы и грамоту, аргументируя это тем, что грамотной невесте можно будет найти жениха получше.
«Будешь подсчитывать и записывать доходы и расходы мужа – очень полезное знание», – говорила она всегда.
Наверное поэтому у Лили и возникло стойкое отвращение к книгам.
Да и сами книги, что имелись дома, были до жути скучные и неинтересные. Среди них имелись переписная книга и пара унылых житий каких-то святых. Лишь букварь и азбука казались занимательными.
Особенно старинная, затертая до дыр азбука с витиеватыми буквицами и рисунками-дроллери. По полям и меж строк скакали волшебные зайцы, и вились крошечные драконы, смешные рыцари сражались с улитками, а тонконогие единороги увозили на спинах прекрасных дам.
Табита была о книгах другого мнения. И имелось их у нее, по ее же словам, невероятно много.
– Я обожаю читать, – вдохновенно призналась принцесса, когда обе девушки вышли продышаться в предбанник и сели там, укрывшись льняными полотенцами. – Обычно читаю триста книг в год.
– Триста? – у Лили от удивления глаза на лоб полезли. – Ничего себе. Наверное, ты очень умная.
– Мне так не кажется. Чем больше я узнаю, тем скорее понимаю, что все мои знания – лишь ничтожная крупица в огромном океане мудрости.
Лили успокоила ее:
– У меня и той крупицы нету. Тс-с-с! – Прижав палец к губам, она скользнула в помывочную, ковырнула в печи совком. Вернувшись с горстью тлеющих углей, пояснила: – Кто-то опять под окном шуршал. Вот я ему сейчас покажу, как подглядывать.
С этими словами она приоткрыло маленько окошко и швырнула угли наружу. Послышалась возня и злое шипение. Тихие шаги быстро утонули в цикадном звоне.
– Это не из наших, не из деревенских, – хмуро произнесла Лили. – Наши подглядуны обычно орут, а этот терпел.
– Значит, все же охранник.
Лили переглянулась с принцессой.
– Тогда извинись перед ним за меня. И скажи, что все равно он был не прав. Под окном бани не лучшее место для дозора.
Она хотела добавить что-то еще, когда в дверь оглушительно постучали.
– Госпожа! Госпожа принцесса! Я могу заглянуть? Вы одеты? Это важно!
Лили и Табита снова переглянулись. Замотались в свои полотенца до ушей.
– Войдите.
Дверь приоткрылась, и в помещение заглянул встревоженный мужчина. Лили видела его среди воинов, прибывших вместе со знатными гостьями.
– Что случилось, сэр Бонем? – с тревогой поинтересовалась Табита.
– Я был приставлен, чтобы охранять вас, госпожа. Стоял на посту вон под тем деревом, что у пруда, напротив этого входа. Все было тихо, а потом из окна вылетели искры и кто-то убежал в кусты. Тут был кто-то чужой. Я его не заметил, простите госпожа! Вам ничего не сделали?
– Нет, все в порядке, – мило улыбнулась Табита.
– Ты опоздал, служивый, – раздулась от собственной удали Лили. – Я сама разобралась с негодяем – поджарила ему зад отборными углями.
– Это хорошо, – оценил поступок девушки верный страж. – Утром мы опознаем негодника по ожогам.
Лили нахмурилась.
– Этот точно не Нерковский был. Наши-то обычно орут, как свиньи резаные, если их кипятком из окна окатить или углями осыпать. Да и, сказать по правде, научены они уже горьким опытом. Только сильно выпивши и раздурившись рискнут к женщинам в бане подойти. Точно не наш.
Охранник тоже нахмурился и побледнел.
– Чужие, значит?
– Скорее всего.
– И часто к вам чужаки заходят?
– Нечасто. С вами, видать, пришли…
Глава 7. Горы
Госпожа Иханна восседала на белоснежном жеребце. Йон ехал на гнедой тонконогой кобыле. Гривы лошадей, заплетенные в сложные косы, спускались почти до земли.
А вокруг простирались горы, высокие, острые, вечные. Сверкали на вершинах далекие ледники. Ручьи наполняли воздух мелодичными переливами. Играли в кустарниках цветные птицы, и ловкие ящерицы, будто сплетенные из цветастого бисера, прыскали в камни из-под копыт.
Эта земля, прекрасная и дикая, лишь формально принадлежала Куттану. Вотчина хати – раньше их тут проживало довольно много – теперь стала заповедной территорией для простых смертных.
Иханна обвела взглядом крутые отроги.
На некоторых из них до сих пор проступали силуэты ажурных замков с тонкими шпилями – заброшенные жилища духов. Раньше тут проживало много хати. Теперь она одна осталась – владычица рек и ручьев, звонких и ледяных, смеющихся днем в свете солнца, а ночью в мерцании звезд…
– Мама, скажи, а великие хати умирают? – оторвал ее от мыслей чистый голос сына.
– Нет. Они живут вечно или… – Иханна задумчиво оглядела растущий над лесом бирюзово-лиловый дворец, весь увитый кудрями плюща, – превращаются в хиси – диких чудовищ, потерявших разум, озлобившихся, ставших врагами всякому живому существу.
– Но не умирают?
– Хиси уже смертны, а хати еще нет. Говорят, при особых обстоятельствах мы можем терять свои тела и становиться бесплотными, но я с таким не встречалась, милый мой.
Йон продолжил расспрашивать:
– Выходит, если хати бессмертные, то они всегда будут и были всегда? – Глаза его восторженно вспыхнули. – Мама, ты помнишь, как впервые оказалась в этом мире? Как попала сюда? Откуда? Говорят, великие духи появились в других мирах, а на наши земли пришли гораздо позже?
– Так и есть, сын. Все хати, великие путешественники, долго плыли в небытии на своих небесных кораблях, а потом нашли это место – огромный голубой шар, парящий среди вечной ночи в звездных россыпях, – улыбнулась Иханна.
– О! Ты об это никогда не рассказывала. Поведай мне о звездах, прошу! И о небесных кораблях…
– Ты и не спрашивал. – Иханна звеняще рассмеялась. – Можешь не утруждаться расспросами, о своем небесном путешествии я уже ничего не помню. Память хати не безупречна. Далекие события стираются. Самое отдаленное, что я могу припомнить, это как мы возводили Купол над Плоскими землями, как прятали под ним от чудовищ открытого мира первых людей.
– А что люди? – уточнил Йон. – Они сами хотели, чтобы вы их под Куполом спрятали?
– Нет, – с грустью ответила мать, – их мнения, к сожалению, никто не спросил.
– Это неправильно.
– Согласна. Это было неосмотрительно с нашей стороны. Многие хати уже поплатились за свое высокомерие. Видишь это? – Иханна отпустила повод и взмахнула руками. – Все замки кругом пусты.
Йон остановил свою лошадь, поставив ладонь козырьком, вгляделся в светлую громаду ближайшей башни.
– Тот, кто жил здесь, теперь хиси?
– Да. Тесная связь с людьми изменила нас. Мы возжелали иной жизни, чем положено великим духам. Мы поддались искушениям и страстям. И смерть познать некоторые из нас тоже захотели. – Иханна потупила сияющий взор. – Смерть… То, чего хати желать неприемлемо. То, что мы не можем позволить себе…
– Почему? – прозвучал тихий вопрос.
– Потому что люди оставляют после себя новых людей, несущих телесную память о предшественниках своего вида. Мы же созданы в единственном экземпляре.
Она поняла, что сболтнула лишнего. Последнее «мы» воздвигло непреодолимую преграду между нею и сыном. И он это, кажется, понял.
Они разные.
Он смертен, она всемогуща.
Он не хати, несмотря на то, что она любит его так называть.
И, все равно, он не хати…
Просто человек. Даже хуже! Полукровка – чужой на любой стороне.
– Мама, покажи волшебство. – Йон будто ничего и не понял.
Сделал вид… Он улыбался во весь рот, указывая на ртутную ниточку петляющего среди камней ручья.
– Это не волшебство. Это ответственность.
– Ну покажи ответственность. Пожалуйста, мама!
Иханна наклонилась из седла, сделала неуловимый пасс рукой, и ручей на глазах переменил свой путь, свившись новыми петлями.
– Вот так. Но играть с силой не стоит, Йон.
– А я так смогу? – не унимался подросток. – Научи меня?
Мать подъехала к сыну вплотную, взяла его руку в свою, попросила раскрыть ладонь во всю ширь.
– Делай вот так и направляй силу. Видишь?
Вода в ручье плеснула в стороны сильной волной, но больше ничего не произошло.
– Не выходит, – расстроился Йон.
– Тренируйся, и все получится…
Иханна хотела сказать что-то еще, но вдруг напряглась и направила взгляд в сторону нагромождения острых скал, заросших зеленым мхом.
– Госпожа! – окликнул ее начальник охраны, старый Грэм. – Там что-то есть. Будьте осторожны!
Он и его люди сопровождали Иханну с Йоном в долгом пути.
– Я знаю. – Хати склонила голову, в ее блестящих глазах мелькнула тоска. – Там хиси… Отойдите все, я попробую поговорить с ним.
Грэм послушно кивнул, подхватил коня Йона за повод и оттянул в сторону. Остальная стража взялась за луки – встала поодаль, готовая вступиться за свою госпожу.
Хиси вышел из-за камней – громадный лось, весь полуистлевший, прогнивший до дыр. Сквозь дыры просвечивали наружу желтые ребра и потроха. Из пустых глазниц тянулись склизкие ленты черного гноя.
Заметив владычицу горных ручьев, он предупреждающе склонил тяжелую голову, выставил вперед внушительные рога.
Иханна показала ему раскрытую ладонь в знак мира.
– Пропусти нас. Мы не подойдем к твоему замку.
Хиси зашипел, забормотал нечто невнятное глухим голосом, распадающимся на несколько тонов.
– У-хо-ди-те про-о-о-очь…
– Мы уйдем, не переживай. – Иханна отступила на шаг. – Мы уйдем… Оставайся тут, с миром…
– С ми-и-и-р-о-о-м? – Смолистый гной хлынул потоком из залепленных глаз хиси. Под ним в глубине гниющего черепа отыскались алые угли глаз. – Не будет больше ми-и-ира-а-а! Никогда-а-а-а…
Чудовище медленно двинулось на Иханну, но она не стала отступать – вскинула руку вверх, потом уронила вниз и стремительным пассом обозначила над землей росчерк новой стремнины. Хлынула из-под камней вода, прорезала твердь между хати и хиси зеркальной молнией.
– Мы уходим. Успокойся.
Только теперь, когда монстр испуганно попятился от колдовской воды, она позволила себе развернуться к нему спиной.
Спутники ждали в недоумении и страхе. Йон чуть заметно дрожал от волнения и восторга. Прежде он не видел мать такой. Прежде она всегда была мягкой и обманчиво беззащитной. Сговорчивой…
– Мама, ты победила его!
– Не победила. – Иханна горестно потупила взор. – Лишь попросила оставить нас. Знаешь, Йон, я так рада, что тебя не постигнет их судьба.
– А тебя, мама?
– Меня? – Она не допускала подобной мысли по отношению к себе самой, а теперь слова сына прозвучали подобно небесному грому.
И Иханна промолчала.
***
– А нравы в Куттане не то, что у нас в горах, на свободной земле… Прескверные. – Они ехали дальше, в основном молчали. Иханна молчала – за нее теперь рассказывал Грэм. Он говорил про Город-Солнце и про владыку Тарха, тринадцатого сына прежнего владыки, про верования и обычаи страны, в которую предстояло им сойти с благословенных поднебесий хати. – И вспыльчивы они, и самолюбивы, и за золото друг друга псами погрызут, а уж женщин своих в такой строгости держат, что стыдно сказать. Еще и многоженствуют вместо того, чтобы верно с любимой-единственной жить – все у них не по-людски. Даже духам куттанцы не поклоняются, с Эвгаем – так и сяк, по большей части же верят они в нового бога – Дам-Ахума. Говорят, этот самый Дам-Ахум – есть свет солнца, вот Город-Солнце в его честь и построили. Ох, и богатый! Дома там такие… – Грэм заговорщицки наклонился из седла к собеседнику. – Что и вы с госпожой Иханной удивились бы, даже после вашего поднебесного замка. Тарх роскошь любит. У него и зверинец есть со всякими диковинными тварями, и сад, расстеленный ступенями по склонам высокого холма, на котором стоит главный дворец. А еще…
Йон слушал, кивал, а сам все поглядывал на мать. Она ехала в задумчивости, всматривалась в островерхие гнезда заброшенных замков, коих по мере спуска в долину становилось все меньше…
…и меньше.
– А что на севере? За Куттаном? – спросил он наконец.
– Язычники там живут, – ответил старик с плохо скрытой теплотой. – Смелые воины, дерзкие пираты, отважные путешественники, что бороздят моря на своих кораблях.
– И ты оттуда? – догадался Йон, глядя на седые косы старика, бывшие когда-то темными.
– Оттуда, да…
Скалы сошлись стеной, стиснув тропу. В их высоком нагромождении прорезалась арка, украшенная полустертой резьбой. В узорах прятались сцены охот, празднеств, войн и какие-то древние письмена. Вился по камням резной плющ. В полукруглом проеме играли блики солнца, небо впереди сочно голубело. За спиной же высились белые вершины, с зацепившимися за них космами облаков.
За аркой земли хати кончались, и начинался Куттан.
Глава 8. Слепая ярость
Нового полукровку привезли в середине второй недели.
Выглядел он не слишком впечатляюще – низкорослый (правда, довольно коренастый и крепкий в отличие от хрупкого Дарэ), а еще слепой.
Хенке привели его рано утром, когда воспитанники только-только проснулись и оделись к тренировке. Они стояли, ничего не понимающие, сонные, и беззлобно таращились на странного незнакомца.
– Познакомьтесь, это Хэйя – ваш новый соратник, – представил гостя Клайф, а Скайскиф при этом как-то особо мерзко заулыбался.
Валари сразу отметил эту улыбочку, но прикинуть, что к чему, не успел…
…все последующее произошло слишком быстро.
Подтолкнув слепого в спину, хенке стремительно переместились за дверь и накрепко претворили ее. Странное поведение! Вот только удивило оно на первых порах лишь Валари.
Заинтересованный Никадо первым шагнул к новичку, желая представиться, но тот вдруг сделал резкий выпад – едва уловимое, стремительное движение, – и Никадо мешком рухнул на пол.
– Он его вырубил? – непонимающе завертел головой Роггу. – Что произошло вообще?
– Эй! Ты чего творишь? – настала очередь вспыльчивого Демина знакомиться.
Парень даже успел подскочить к слепцу вплотную и толкнуть его что есть силы в грудь. Расплата за дерзость оказалась незамедлительной и жесткой. Новый скоростной удар сокрушил лицо Демина. Тот устоял, рискуя получить еще раз – и получил. После чего упал с грохотом на ковер. Чудом успел отползти в угол и теперь тихо скулил там, баюкая свернутую набок челюсть.
Никадо так и валялся без сознания рядом.
– Вот урод! Сейчас я ему! – выкрикнул ошалевший от происходящего Дарэ и двинулся на драчуна, но миролюбивый Роггу его оттеснил, приговаривая:
– Не стоит тебе лезть, братец. Дай-ка я. Уж я этого коротышку…
Валари успел только предупредить:
– Не надо, Роггу…
И прыгнул, выдергивая товарища из-под нового невероятного удара. Проклятый слепец подхватил табуретку, намерившись раскрошить ее об голову добродушного здоровяка. И он все-таки попал своей не в меру медлительной жертве по предплечью.
Нужно было срочно что-то делать!
Оттолкнув заохавшего Роггу к кровати, Валари кинулся к выходу, выкликивая Скайскифа и Клайфа. Оба хенке находились рядом – они, оказывается, стояли прямо за дверью и на помощь воспитанникам спешить не собирались.
– Остановите его! Он тут всех покалечит! – попытался воззвать к их милосердию парень, но результат оказался плачевным.
– Иди-иди, доходяга, – брезгливо помахал на него Скайскиф. – Я на слепого три монеты поставил. На то, что он вас тут всех уложит.
– А я поставил на вас, слабаков, – хмуро буркнул Клайф. – Вижу, зря.
Хенке довольно расхохотались, пихнули ученика обратно в комнату и подперли снаружи дверь. Валари стиснул зубы, сжал кулаки.
Этот бесноватый слепец пришел сюда не друзей новых заводить, а калечить и возможно даже убивать. И терять ему нечего. Злоба, что гложет его – обида на весь мир. За то, что природа обделила его зрением? За то, что он родился не таким, как все? Нет… Пожалуй, не родился.
Валари прищурился, разглядывая, как бешено дергаются под бледными бельмами полыньи зрачков. Агрессивный безумец успел повидать свет, и боль потери теперь терзает его, как мучает старого волка обломок давно загнанной под шкуру стрелы…
Слепая ярость.
Ну, ничего… Ничего!
Дав оставшимся в сознании окружающим знак молчать, парень бесшумно двинулся к слепому.
Биография городского нищего никогда не будет кристально чистой. В особо голодные времена бывало всякое. Валари приходилось воровать, прокрадываясь в чужие дома. Он умел передвигаться тихо. Пришлось вспомнить полезный навык.
Шагая мягко, как кот, юноша стал обходить слепца по кругу. Тот дышал, словно бык, широко раздувая ноздри и громко сглатывая слюну.
Видно, подустал.
Предыдущие противники пусть не сильно, но все же его вымотали.
– Чего притихли, псы? – зазвучал в тишине грубый голос. – Разбежались? По щелям расползлись? Трусы поганые! – Почувствовав ветер чужого движения, Хэйя сообразил, что кто-то из ненавистных врагов находится совсем рядом. Это взбесило его сильнее. – Вот оно что! Твари подлые! Кто тут у вас такой тихоня? Иди сюда…
Пока он шумел и ругался, Валари, воспользовавшись ситуацией, быстро зашел слепому за спину. Он понимал, что шанс на победу есть только один, и проворонить такой шанс нельзя ни в коем случае. Поэтому как зверь молча кинулся на спину буйному новичку. Подсунув одну руку Хэйе под горло, второй схватил сам себя за запястье, замкнув кольцо, и принялся душить противника.
Слепец понял, что с ним хотят сделать – прижимая изо всех сил подбородком предплечье напавшего, заскреб по грязному полу ногтями.
На свою беду Валари неверно истолковал этот жест, решив, будто Хэйя скребет по доскам от злости. Нет! Противник задумал совсем иное! В один миг его пальцы согнулись, подобно когтям, и острые, забитые грязью ногти прошлись по руке Валари, оставляя глубокие рваные борозды. К ногтям тут же присоединились зубы – Хэйя ослабил хват врага и без промедлений впился ему чуть ниже локтя.
Рванул и зарычал болезненно…
В бой вмешался Дарэ – стукнул со всей силы слепцу кулаком по переносице. Брызнула кровь, два сцепленных тела раскатились в стороны. Валари успел вскочить первым и, не давая противнику шанса встать, ударил его ногой под живот. Хотел пнуть снова, но в драку вмешались хенке.
Скайскиф грубо отшвырнул Валари в сторону. Клайф поднял с пола за шкирку Хэйю. Спросил примиряющее:
– Цел?
В ответ донеслось рычание вперемешку с руганью.
– …я вас всех переломаю… ночью… когда уснете…
Низкорослый Дарэ подскочил вплотную к Скайскифу и, закинув голову, принялся возмущаться:
– Он безумный! Посмотрите, что с ребятами сотворил? Нельзя его с людьми держать! Этого зверя!
– Кто там скулит? – шипел в ответ Хэйя. – Тебе, чую, меньше всех от меня досталось? Ну, так я это сейчас исправлю!
Слепой рванулся, но Клайф удержал его. Встряхнул.
– Все! Угомонись! А то в сарае запру с быками и лошадьми.
Как ни странно, предупреждение хенке возымело действие, и драчун притих.
Его увели на время в другую комнату. Скайскиф вернулся с лекарствами, стал врачевать раны. Вставил на место челюсть Демина, дал ему съесть что-то, унимающее боль. Сделал примочки Никадо – у того лицо превратилось в один сплошной синяк. Только Валари заботы хенке обошли стороной. Скайскиф брезгливо оглядел его раны и, покривившись, отвернулся.
– Заживет, как на собаке.
На следующий день раны Валари воспалились и загнили. Он никому об этом не говорил – прятал свою боль под спущенными рукавами.
Во время тренировки он еле стоял, на ужин не вышел, к вечеру слег с лихорадкой, а ночью к нему явился Клайф с лекарствами, наградил отборной бранью и, велев съесть несколько круглых шариков, обработал раны, после чего оставил в покое.
– Ты как? – поинтересовались у больного соседи, когда хенке ушел.
– Нормально.
– Что будем делать дальше? – спросил Дарэ. – Сумасшедший слепец не даст нам мирной жизни.
– Да, действительно! – подхватил Никадо.
– Скажи, как нам быть? – пробасил Роггу.
Валари поднял на товарищей усталый взгляд.
– Почему вы спрашиваете у меня, будто я знаю ответ?
– Потому что ты – наш вожак, наш командир теперь, – спокойно и без сомнений сообщил Демин, который подошел последним и посмотрел на бывшего врага в упор.
Неожиданное признание окрылило Валари и придало ему сил.
Вожак… Командир…
Как командир он не может и дальше разлеживаться. Вожак стаи не должен показывать слабость… Вожак стаи должен быть непобедимым. Он должен что-то придумать, что-то предпринять и обезопасить свой отряд. Вот только Хэйю, как Демина, расправой не запугаешь. Да и диалог, как с тем же Демином, с ним не построишь.
Видимо, придется снова драться.
И обязательно победить.
***
Три последующих дня Хэйя держался от всех обособленно и делал вид, будто в доме вовсе и нет других полукровок. Он их не видел в упор во всех смыслах этих слов.
Юноши опасливо сторонились новичка, один лишь Валари не спускал с него глаз и все думал, как все-таки найти со злобным соседом общий язык. Кулаками дело не решишь – глядя, как неукротим и свиреп слепой, Валари отмел идею о том, чтобы сломить его превосходством силы. Да и где это превосходство взять? Если даже могучие хенке справляются с Хэйей еле-еле.
Прошлым вечером Скайскиф отвесил слепцу подзатыльник, за то, что тот наступил ему на ногу – Валари был уверен, Хэйя сделал это специально, чтобы спровоцировать. Хенке тут же получил в ответ наглый тычок под ребра.
Броня полностью погасила удар, но сам факт агрессии от какого-то слепого полукровки, от воспитанника – подчиненного! – взбесил хенке. Скайскиф снова замахнулся, чтобы ударить сильнее, но Хэйя ловко увернулся от занесенной руки, после чего дерзко бросился на обидчика и пнул его под колено, потом в пах, потом вцепился скрюченными пальцами великану в горло – еле отодрали.
Неожиданная наглость так поразила хенке, что тот на некоторое время впал в ступор и даже наказывать Хэйю не стал. Правда, чуть позже Скайскиф вернулся с Клайфом, и они вдвоем увели наглеца, чтобы запереть его в отдельной комнате.
Валари сделал неутешительный вывод – теперь и хенке злобного слепого побаиваются.
И слепой это понимает, поэтому всячески пугает их – о, это у него получается отменно!
Жуткий тип. И непонятный. С момента его появления им так ни разу и не удалось поговорить.
Что известно про этого Хэйю, кроме того, что он озлоблен и слеп? Узнать бы хоть что-то о нем поконкретнее. Хоть пару строк из биографии. Тогда, возможно, найдутся причины его вечной ярости, и получится, если не сладить, то хотя бы понять…
А еще, Хэйя темноволос. Что странно. Обычно полукровки светлые. А с этим что не так?
***
К вечеру следующего дня приехали четверо незнакомых хенке.
С собой они привели две большие кибитки в которых насчиталось еще десять полукровок-новичков. Все они были как на подбор – высокими, светловолосыми, стройными. Незнакомые хенке, в отличие от Скайскифа с Клайфом, постарались на славу и собрали знатный во всех смыслах «урожай».
В доме сразу стало тесно и шумно.
Слуги заметались, спешно открывая необжитые комнаты, готовя помывку, одежду и постели. Про Хэйю все временно забыли – и зря! Уже через пару минут он затеял драку с кем-то из новеньких.
Вновь прибывшие хенке терпеть беспредел не стали – поколотили зачинщика и выговорили за поведение подчиненного Скайскифу. Тот, раздраженный суматохой, не стал церемониться со вздорным слепцом и приковал того бычьей цепью на заднем дворе.
Вскоре про Хэйю забыли, а Валари, воспользовавшись случаем, скользнул в ночи на задний двор, предварительно захватив на кухне кое-что из еды и флягу хмельного меда.
– Эй, – позвал во тьму. – Ты тут как?
– Чего приперся? Я тебя звал что ли? – раздался из-за колодца сердитый ответ. – Проваливай, пока не получил.
– Жрать хочешь? – скопировав тон слепца, бросил ему Валари.
– Чего?
– Ничего. – Миска проехалась по земле, ударилась о вытянутые в пыли ноги. – И это лови!
Плотно закрытая фляга, кувыркаясь в воздухе, полетела и оказалась пойманной быстрее, чем Валари успел глазом моргнуть. Раздался звук откупоренной пробки – Хэйя понюхал содержимое, громко глотнул, после чего высунулся из-за колодца. Сквозь извечное недовольство на лице его проступало любопытство.
Легко поднявшись, слепой встал и сделал пару шагов в сторону Валари. Тот не двинулся с места, понимая, что настроение прикованного к бычьему кольцу парня может измениться в любую секунду. Тогда Хэйя бросится, и новой схватки не избежать. С тяжелой длинной цепью на шее – ничто не помешает ее части оказаться и в руках, – исход боя может быть весьма печальным…
