Жанна Лебедева
Зверь придет с рассветом
Глава 24. Жертвы
Jesus Christ, Jesus Christ!
Who are you? What have you sacrificed?
Jesus Christ Superstar
Do you think you're what they say you are?
(С) Jesus Christ Superstar
Вечером, во время грозы, в дом пришел постоялец.
Внешность его не внушала доверия, но матушка Лили очень сильно нуждалась в деньгах, потому, скрепя сердце, все же пустила. Дочку она благоразумно отправила на чердак, велев не высовываться. И теперь, лежа на животе, Лили смотрела сквозь щель меж досками чердачного пола вниз.
При свете незнакомец выглядел еще более опасным, чем когда стоял на пороге в полутьме. Волчьи глаза, волчьи повадки. Здоровенный неуклюжий тесак, оружие бедноты, тускло поблескивал, оставленный в углу. Красивая, явно с чужого плеча, расшитая узорами куртка была засалена и закопчена. На расклешенных рукавах виднелись пятна засохшей крови…
– Скажи-ка, хозяйка, патрули-то нынче в окрестностях ходят? – поинтересовался головорез у матушки Лили.
– Тихо у нас, – ответила та. – Чего им тут делать?
– Ну и хорошо, – кивнул гость, утыкаясь носом в похлебку. – Пиво принеси. И мяса побольше свари. Я двое суток не жрамши.
– Да, господин…
– Регер меня зовут, – представился незнакомец. – И баню затопи.
– Баня у нас только общая.
– Плохо, что общая. Я тут на несколько дней, надо обождать кое-кого… Ладно, в реке помоюсь, а ты мои вещи постираешь. Да не боись, заплачу за все. И за девку тоже.
Матушка вздрогнула.
– Какую девку?
– Ту, что на чердаке прячется. Думаешь, не видел?
Лили ощутила, как по шее потек ледяной пот. Зубы предательски застучали. Дрожь пришлось унять. Срочно. Нельзя паниковать. Надо думать…
– Это дочь моя. Не трогай ее, – насторожилась хозяйка.
– Трогать или не трогать – то мне решать. – Кулак Регера пугающе сжался, натягивая кожу на крепких костяшках.
Лили бесшумно поползла в сторону двора, чтобы там слететь по приставной лестнице в пустую козью клеть и оттуда черных ходом сбежать подальше от дома. Стоило ей двинуться, Регер вскинулся, словно зверь.
– Давай добавки положу! Вина налью, – засуетилась, отвлекая гостя, мать.
Вино в этом бедном году было в Нерке на вес золота.
– Я ее все равно услышу. Не старайся, – криво усмехнулся Регер. – А вина и жратвы давай, подкладывай! Где мужик-то твой? Слышал, ушел?
Мать промолчала, отвернулась. Сказала едко:
– Какая тебе разница? Ты ведь его не заменишь.
– Еще не хватало! – Регер громогласно расхохотался. – На что мне старая карга, вроде тебя? Я себе, когда нужно, сочных молодух добываю.
Лили скривилась. Он старше мамы лет на десять, рожа страшная, бороздами посеченная, шевелюра плешивая – с потолка хорошо видно – ни старым, ни молодым такого даром не надо.
– Ешь, пей, живи, как хочешь, только нас не трогай, – холодно произнесла в ответ хозяйка. – Мы люди мирные. И язык за зубами держать умеем.
Регер демонстративно пропустил ее слова мимо ушей. Продолжил расспросы.
– Так чего мужик-то тебя бросил? Болтают, от того, что дочь твоя потаскуха и ведьма? Давай-ка взглянем на нее. – Грубое лицо разбойника обратилось к потолку. – Спускайся, чертовка. Живо! Ну?
Мать вскрикнула, словно раненная:
– Уходи! Не слушай его.
И в тот же миг застыла, оцепенев. Длинный нож был вынут из ножен на бедре Регера и приставлен к ее животу.
– Я сказал, спускайся, – угрожающе повторил головорез. – В противном случае кишки твоей матушки окажутся на полу.
Лили слезла.
Настороженная и испуганная, подошла к столу. В руках и ногах будто в одно мгновение испарились кости. Голова кружилась от страха.
Регер приказал:
– Сядь.
И Лили села. Напротив. Спиной к печи.
– Не похожа на ведьму, ведьмы смазливые, а ты разве что только рыжая, – разочарованно буркнул Регер. – Не бойся, не обижу. Подарок хочешь? На!
Он небрежно швырнул на стол золотую безделушку. Кулон-звезду на золотой цепи.
У Лили внутри все похолодело. На глаза навернулись слезы, а в сердце волной поднялась неудержимая ярость.
Это был тот самый кулон, что она подарила Табите.
Тот самый…
– Ну, нравится? – самодовольно осклабился Регер.
Лили, вся омертвевшая, молча поднялась и направилась к печи, а потом неожиданно резким, стремительным движением вытащила оттуда чугун с горячей кашей и швырнула его разбойнику в голову.
– Получай, ублюдок! Сгори! Сдохни! – Слезы брызнули из глаз, ноги подкосились. – Это ты убил Табиту… Ты!
На несколько мгновений Лили потеряла связь с реальностью. Пришла в себя оттого что мать трясла ее, заставляя немедленно подняться и бежать прочь.
– Уходи! Беги! Слышишь? – Щеку ожгла пощечина. – Ну? Давай же! Приди в себя… Доченька…
Лили села рывком. Регер тоже успел подняться и теперь весь обожженный, с надувающейся волдырями кожей, шел на нее, рыча.
– Убью суку.
Мать кинулась ему под ноги, заорала, срываясь на визг:
– Да беги же ты!
И Лили рванула со всех ног к двери, а потом на крыльцо, во двор, со двора на улицу. Через деревню понеслась в сторону Пустоши. Позади громко топал и ругался Регер, уверенный в том, что рыжая девчонка не сумеет уйти.
Лили кубарем скатилась в балку, выбралась с другой ее стороны и нырнула через врата в спасительный вереск. Пустошь встретила ее туманом, в котором тут же зашевелились, задвигались какие-то существа.
По правую руку из белой мглы материализовалась мертвая кошка и, весело задрав хвост, побежала рядом, словно шла у них с Лили какая-то игра. Так они и неслись бок о бок до самой тайной ямы. Перед ней Лили притормозила, чтобы Регер нагнал и увидел ее, а потом прыгнула.
Разгона не хватило. Лили, едва вцепившись в веревочную лестницу, повисла на противоположном краю потайной дыры.
Регер не заметил в вересково-мшистой дымке провала и мешком рухнул вниз.
На сложенные кучей камни.
Пустошь огласили страшные крики, но никто их не слышал. Постепенно крики стихли, обратившись слабыми стонами боли.
– Девка… Девка, помоги… Я пощажу… Я откуплюсь… Золотом завалю… Женюсь… Только помоги…
Лицо Лили перекосила гримаса омерзения.
– На хрен мне не нужно это твое «женюсь»…
Она осторожно спустилась в подземелье и не узнала его. Мрачные своды были расцвечены сотнями бледных огней. Их вереницы, мерцая, перебегали по каменным полкам, по корешкам старых книг, по груде камней, на которых изломанной куклой лежал Регер.
– Помоги… мне…
У ног раздалось довольное:
– Мур-мур.
Лили наклонила голову. Кошка крутилась рядом и терлась о голени, гарцуя на задних лапах. Ее бархатному голоску вторило знакомое:
– Фур-фур.
С одного из стеллажей посыпались книги, в облаке тяжелой пыли рухнули на застеленный мхами пол. В образовавшуюся дыру просунулась непонятно откуда взявшая лисья голова и радостно засмеялась, прижимая уши и щеря зубы в жутковатой улыбке. На рыжей шерсти сверкали россыпи искр. Между рогов, отрастивших еще одну развилку, качался в воздухе голубоватый силовой шарик, исходящий крошечными молниями.
Увидев обоих странных питомцев, Лили ощутила себя увереннее и спокойнее. Регер не мог ей навредить. Он и двигаться-то почти не мог. Только требовал и скулил:
– Помоги, девка… Приказываю тебе… Если не поможешь, то…
От его мерзкого лживого тона к горлу Лили подступал склизкий ком тошноты.
– То что? – резко оборвала она. – Убьешь меня? Изнасилуешь, как насиловал мою подругу и ее мачеху? И их служанок… Пытать будешь? Вспорешь живот и повесишь на суку, как поступил с их охраной? Что ты сделаешь со мной, а? Отвечай!
Она подошла к разбойнику и со всей силы пнула его в бок. Регер взвыл, потом зашипел сдавленно:
– Ты из-за Тарховых баб злишься? Ну, приласкал я их пару раз… Так не я один! Ремесло наше такое, разбойное-раздольное. А тебе б, дуре, знать, что богатые таких как ты, деревенщин, за людей не считают. И вообще, какая между девками может быть дружба? До первого мужика…
– Заткнись! – Лили снова пнула его. – Это была моя подруга… Значит, дело у тебя, разбойное, говоришь? Вот и я найду себе дело…
Ярость душила ее и одновременно наполняла неведомой силой. Тело стало легким, шаги невесомыми. Мышцы будто налились необъяснимой мощью. Лили глянула на себя мельком и увидела, как по одежде разбегаются тонкими жилами белые молнии…
– Сделай то, что должна, – прозвучало отчетливо с самого дальнего стеллажа.
Костяной зверек выбрался из-за книг и наблюдал теперь за происходящим. Маленький череп светился изнутри, как лампада.
– Я сделаю! – громко ответила Лили.
– Что ты задумала, безмозглая потаскуха? – забеспокоился Регер. – Ты за все поплатишься! Скоро сюда придут мои ребята и разберутся с тобой так же, как с Тарховым кортежем. Нас было пятеро в тот день. Мы сильные. Ты не представляешь себе, какие сильные. Вздумаешь бросить меня тут, Кьярр с парнями вырежут к демонам твою деревеньку. Ничего вы им не сделаете…
– Врешь.
– Не вру. Корабль уже в Энгероне. Они придут сюда… Четверо лучших воинов… Они жалости не знают….
– Я теперь тоже, – ледяным тоном произнесла Лили.
Голос ее разнесся эхом под землей, ушел в дальние неизведанные гроты и норы. Отразился в пустотах и сотряс землю под Пустошью…
В полузабытьи Лили взяла большой камень, откатившийся от кучи в сторону, занесла его над головой Табитиного убийцы и ударила… Подземелье огласил короткий крик и хруст ломающейся кости. В воздухе завоняло мочой и кровью.
Потом настала мертвая тишина…
Лили оцепенела – застыла, как столб. Очнулась, когда темная кровь натекла на носки ее башмаков. Отступила, уперлась спиной в стену пещеры и медленно сползла по ней. Села на холодный пол, хватая ртом воздух. Дыхание сбивалось. Сердце колотилось бешено, неровно. В ушах стоял гул.
Костяной зверек спрыгнул с полки, подошел и уселся напротив.
– Все верно сделала, – прошелестел призрачный голос. – Эта жертва предаст тебе силы.
– Сила мне понадобится, – выдохнула Лили. Взглянула хмуро на подрагивающий труп Регера. – Четверо, значит, придут? Ну, что же. Я буду ждать их.
Перед глазами все мутнело, расплывалось, шло пятнами.
Тут кто-то окликнул ее сверху, от края дыры. Быстрая фигура метнулась по лестнице вниз. Приблизилась.
– Нет! Нет! – Лили замахала руками, почти не соображая, что происходит. – Оставь меня…
– Лили, это я! Что с тобой? Ты в порядке? – Чьи-то руки обхватили ее и прижали. Стало тепло. И кто-то повторял настойчиво и взволнованно. – Это я… Лили, не бойся… Я с тобой. Это я… Я…
Она притихла и перестала вырываться.
Узнала голос.
– Йон…
Глава 25. Октаграмматон
Caress the one, the never-fading,
Rain in your heart – the tears of snow-white sorrow,
Caress the one, the hiding amaranth
In a land of the daybreak…
(С) Nightwish
Они сидели на берегу ручья, и одинокий куст амаранта, невесть как попавший в эти суровые места, складывал им на плечи свои мареновые кисти.
Лили бережно огладила черную кожу и серебряные углы книги, верхней в стопке.
– Где ты их взял?
– Украл у Йоремуне, когда сбегал по тайному ходу. Увидел и подумал: она похожа на те, твои…
Йон бросил взгляд в сторону тайной ямы. Лили тоже туда посмотрела.
– Надо с ним что-то сделать. Нельзя там оставлять.
– Думаешь, мы сможем его вытащить? – Йона передернуло.
– Надо. Через пару дней к библиотеке будет не подойти из-за вони. Обвяжем веревками и вытянем чуть позже, хорошо?
Лили бережно перебрала книги. Самую нижнюю из стопки переложила на колени и открыла. Попробовала прочесть первые строки.
– Да, – кивнул Йон. – Ты понимаешь, что написано?
– Пытаюсь. Называется «Книга правления». Или управления. Как-то так… – Она сосредоточенно впилась глазами в строчки. – Интересно. – Пролистала несколько страниц. Туда. Обратно. Заглянула в конец. Вернулась в середину. Повторила заворожено: – Как интересно. Здесь понятно, не как в тех, других книгах…
– Что понятно? – вежливо переспросил Йон.
Его только-только перестало трясти после увиденного вчера. После того, как он нашел оцепеневшую Лили возле трупа с размозженной головой там, в подземелье.
– Понятно, как управлять. Непонятно – чем. Или кем. – Она оторвала взгляд от желтоватой страницы, коснулась Йоновой руки. – Что с тобой? У тебя жар и озноб.
– Это из-за экспериментов Йоремуне. Он колдовал…
– Зачем?
– Чтобы соединить нас в одно целое с древними существами, что спят, обернувшись камнем. Они похожи на твоего зверя, только не золотые. Хотя, у некоторых были вкрапления. Помощники духа называли эти блестящие пятна огнеметаллом.
Лили нахмурила рыжие брови:
– Для чего духу все это нужно? Звери, вы…
– Он считает, что таким образом можно пробудить в нас великую магическую силу и создать нечто новое. Нечто большее, чем просто человек или зверь. Духи вроде бы когда-то уже пытались провернуть подобное, создав хенке. Вот только хенке не имеют никакой магии. Они хорошие воины, ловкие, но… Йоремуне не устраивает подобный расклад вещей, – пояснил Йон.
– Так ему удалось? – насторожилась Лили. – Получилось привязать тебя к зверю?
– Мне кажется, нет. Я не чувствую никакой новой магии, только то, что у меня было. – Йон болезненно потер ладонью грудь. – Только недомогание.
Лили положила книгу на траву, взяла другую. На страницах пестрели изображения невиданных растений. Травник. Убрав его, она потянулась к последней книге. Водрузив на колени, стала листать.
– Может, так связь и проявляется? – Лили залистала книгу туда-сюда, заскользила взглядом по строчкам. Ткнула пальцем в переплетение овалов и кругов на выцветшей иллюстрации. – Смотри. Тут схема соединения живого с древним. Понять бы о чем… Эй?
Йон не смотрел.
Глаза его, закатившиеся под веки, застилала желтоватая мутная пелена. По щекам и лбу, бледным, словно мрамор, разбегались яркие сетки кровавых прожилок. Губы, мгновенно пересохшие, слабо двинулись.
– Зовет меня… Он…
– Кто зовет? – Лили с тревогой склонилась над другом. – Йоремуне? Йон, что с тобой происходит?
– Нет… Не Йоремуне… Твой зверь из Рассвета…
Спустя минуту ему стало немного легче. На кожу вернулся румянец, исчезли яркие узоры сосудов, и мертвенная пелена ушла с глаз.
Лили встревожено качала головой.
– Нехорошо. Что-то не так. Нужно понять и разобраться.
***
«Книга соединений», та самая, со странными схемами и пометками на полях, дала исчерпывающий ответ. Если процесс сращения двух материй начался, он должен быть завершен, иначе живое, участвующее в магическом соединении, будет разрушено.
До основания.
Лили вынесла неутешительный вердикт:
– Твое соединение должно быть завершено, в противном случае ты погибнешь. Повернуть все вспять уже нельзя. Быть может, тебе стоит вернуться в Эводеон?
– Нет, – уверенно ответил Йон. – Обратно я не пойду. Йоремуне убьет меня. Так уж лучше от незавершенного колдовства…
– Не говори так, – поежилась Лили. – Давай попробуем разобраться. У нас есть книга и кое-какая магия. Пойдем в Нерку, на берег реки, к Рассветному зверю. Я попробую что-нибудь придумать, а ты не вздумай помереть. – Она подцепила с пола куртку Регера, накидала в нее, как в сумку, своих книг, перевязала рукавами и закинула на плечо.
Сам разбойник (вернее, его бездыханное тело) загадочным образом исчез. Он словно растворился или впитался в камни. Только одежда осталась лежать меж лучами странного символа. Ни капли крови, ни клочка плоти, ни запаха на ней. Будто никто ее никогда не носил.
Лили Регерову куртку намерено взяла. Как боевой трофей. И те, кто видел его прежде, кто знал, пусть догадываются теперь о причинах его смерти, пусть считывают… Это вызов им всем!
Лили спросила:
– Ты можешь идти? – сообщила: – Если нет, я понесу тебя. Не бойся.
– Я не боюсь, – прозвучало в ответ.
Йон стоял, чуть покачиваясь, и внимательно смотрел подруге за спину. В темноте мерцала голова-лампадка. Костяной зверек внимательно слушал их разговор, кивал в такт словам едва заметно.
***
Они добрались до прибрежных глин еще засветло. Нечто тревожное крылось в плеске реки, несущей блики рассвета на гребнях волн. В звенящем шуме осинника.
Листья-монеты летели с кручи, сорванные резвым ветром.
Лили остановилась.
– Я его слышу. Он зовет.
Йон ответил:
– Я тоже…
Глина у берега колыхалась, двигалась, шла пузырями. Что-то жило под ней, пульсировало и дышало. И никто… Никто не знал, что должно произойти дальше.
Рассвет плавил тьму.
Тускнели звезды, глядящие из ночи, как глаза тысяч разъяренных хенке…
Лили смотрела на воду.
– Звероподобные твари придут за тобой, как в тот раз?
Йон признался:
– Не знаю. Один из них мне зачем-то помог.
– Помог? – Лили повернулась к нему, подхватила, не давая рухнуть на землю. – Держись. Что? Опять плохо?
– Зовет… – только и смог прошептать Йон.
И все же он устоял на ногах. Тяжело ему было – Лили видела и оттого холодела. Боялась, как никогда прежде, потому как Йонова жизнь была сейчас полностью в ее руках.
– Я справлюсь, ты только верь мне, ладно? – Врать убедительно не выходило. – Проклятье! Йон! Ну почему опять все так? Все плохо и безнадежно? Тебе скажу… Я не знаю…
– Чего не знаешь? – Странный вопрос вывал Лили из водоворота назревающей паники.
– Ничего не знаю.
В голове собственный голос прозвучал, будто Табитин. Это она так когда-то сказала. Лили еще не поняла, как это – читать три сотни книг в год и ничего не знать? Теперь сама прочла, пусть не триста, но все равно…
Поняла.
Сомнения терзали душу. Чужая жизнь в руках – не шутка.
Йон произнес совершенно спокойно:
– Иного выхода все равно нет. Твой зверь…
– И твой, – перебила Лили. – А ты его. – Она протянула руку. Стиснув пальцами теплую ладонь Йона, призналась: – Впереди меня ждет тяжелая битва. Я не знаю, смогу ли в ней победить, но сделаю все, чтобы выжить. И чтобы ты выжил тут. Я не брошу тебя, слышишь? Кем бы ты ни стал… Слышишь меня?
Ее начала бить дрожь, которую не получалось скрыть. Еще один человек из ее жизни…
…исчезнет.
– Слышу, – прозвучало в ответ. Настала очередь Йона сказать: – Не бойся. Делай то, что нужно. Давай же!
Зверь уже тянулся из глинистых глубин, выплывал. Золотая голова поднималась, как остров. Тлели глаза. Прежде снулые и матовые, теперь они нагнетали в глубинах холодный свет.
Зверь искал.
Того, с кем судьба пожелала связать его после текучих лет…
Долгих… Долгих!
Миллионов лет…
Лили смотрела на зверя. На его бесконечно-длинный нос медового золота, на пологий лоб, на рассаженные широко по бокам головы уши и глаза. И все в его формах, в перекатах, в изгибах было иным и древним. Эти черты и пропорции, почти чуждые современному дикому миру, слабо читались еще в непропорционально огромных кабаньих башках, в куньих длинных хребтах, в росомашьих челюстях, сокрушительно грозных…
Это были черты давно умершего, а вернее, переродившегося в нечто иное существования.
И вот настал новый момент перерождения.
Новый виток истории круто завернулся, чтобы поднять на гребне волны своих седоков…
– Давай же… – отчетливо произнес кто-то еще.
Лили обернулась. Костяной зверек вышел из осиновой поросли. Несколько круглых листочков прилипло к его головке, к дужкам пожелтелых ребер…
– Ты тоже здесь? – Лили поразилась и отчего-то обрадовалась. – Поможешь? – спросила, надеясь.
Зверек запрыгнул на сброшенные в траву книги, скинул верхнюю с вершины стопки, распахнул, ткнувшись мордочкой, на нужной странице…
Лили посмотрела на него и протянула умоляюще:
– Знаю я… Но главного слова там нет! Там только начало: «Ин номене…» Но этого мало. Помоги. Подскажи! Ты же знаешь?
– Цио… – прошелестело в ответ.
Таинственное создание отступило от книги и вдруг задымилось. Потянулись к небу черные клубы. Кости истончились на глазах, растворяясь в воздухе.
– Что ты делаешь?
Лили подбежала к распавшемуся на части зверьку, присела. Осталась только выжженная трава – черная земля, как рана. И на ней, тлеющее рыжими углями слово… Лили прочла, перед тем, как вмиг налетевший ветер задул остатки жара.
То самое слово.
Когда обернулась на Йона, ноги подкосились. Рассветный Зверь был рядом. Совсем близко. И он затягивал Йона в себя. Как трясина. Обливал расплавленным золотом. Огнеметаллом…
– Йон! – Лили рванулась к другу.
Тот остановил ее. Поднял руку, ту, что еще не вросла, не втянулась в тело зверя.
– Нет. Не останавливай это… Колдуй… Ты знаешь, что делать… Я верю в тебя… Верю!
И Лили взяла себя в руки.
А у ног закрутилась, загарцевала кошка. Умиротворенное «мур-мур» окутало, обволокло уютным коконом спокойствия и поддержки.
Кошка легла, свернувшись плотным клубком, прямо на Лилины башмаки. Заурчала громко, надрывно. Разогрелась, как маленький горн. Лили ощутила, что от монотонной кошачьей вибрации течет в ее тело необъяснимая сила.
И своя сила, так долго спавшая внутри, вдруг становится ощутимой и реальной.
На раскрытой ладони вспыхнул сам собой энергетический комок. В голове забилось, запульсировало знакомое: «Вис! Вис! Вис!»
Сила.
Нужно было сказать, но горло пересохло. Лили закашлялась, поперхнулась воздухом.
– … Ин номене… Ин… – Никак не получалось договорить до конца, будто сдерживало что-то. Будто стальная рука сжала горло, лишив возможности дышать… Нет! Она справится… Справится! – Ин номене… Октаграмматон…
Ин номене Октаграмматон!
И все вокруг разлетается на цветастые куски.
Весь мир.
