Ивонн Вун
Если ты, то я

глава_2

Проснувшись на следующее утро, я услышала мамины шаги – она на кухне готовила завтрак. Я села в кровати, гадая, не приснился ли мне прошлый вечер, но, просмотрев историю звонков, поняла, что все правда. Мне позвонил Ларс Лэнг и сказал, что я принята на Фабрику. Я повалилась обратно и лежала, улыбаясь, пока мамин голос не вернул меня в реальность.

– Шиа? Завтрак через пятнадцать минут.

Была суббота, а это означало, что нас ждали домашние дела. Соскочив с кровати, я оглядела комнату и пожалела, что не родилась в будущем, когда не придется тратить свое время на выполнение задач вручную. Один щелчок пультом – и кровать застелена. Щелк – белье собрано и лежит в стиральной машине. Щелк – посуда помыта, подъездная дорожка расчищена от снега. Щелк – уроки сделаны.

Я еще не знала, что скажу маме. Ей не понравится, что мне придется уйти из школы, хотя формально Фабрика – тоже школа. Мама решит, что я собираюсь бросить учебу.

Взяв телефон, я набрала номер Ларса Лэнга. Он ответил спустя несколько гудков.

– Да?

Меня удивил его раздраженный тон.

– Да. Кто это? – Кажется, я его разбудила.

Я посмотрела на часы. Было не так уж и рано.

– Это Шиа Чань. Вы просили меня перезвонить.

– А ты знаешь, сколько сейчас времени?

– Э-э… девять тридцать.

– Я в Калифорнии. Сегодня суббота, шесть тридцать утра по местному времени.

У меня перехватило дыхание.

– Простите, пожалуйста. Я не подумала…

– Ничего. Просто дай мне минутку, чтобы прийти в себя.

Последовала длинная пауза. На заднем плане я слышала шарканье. Звон посуды. Писк, похожий на сигнал микроволновки.

– Слушай, – произнес наконец Ларс, – сейчас слишком рано, и я не в силах долго разглагольствовать, поэтому отброшу любезности и буду говорить только по делу. Мне понравилась Умница. Сама идея, исполнение. Придуманный тобой алгоритм поиска информации для генерирования ответов – бесподобен. И то, что Умница – это сам пользователь из будущего, а не какой-то нейтральный бестелесный голос, тоже очень… круто. Открывается бесчисленное количество возможностей.

Я никогда не рассуждала об Умнице в таких профессиональных терминах и была удивлена тем, как классно все звучало со стороны.

– Программа составлена несколько путано, но для этого тебе и нужны мы. Фабрика обладает ресурсами, которых больше нигде не найти. Это не только деньги, но и доступ к информации.

– Шиа? – позвала мама, но я не ответила.

– Думаю, Умница может стать настоящим открытием, и я хочу помочь тебе усовершенствовать ее, – продолжил Ларс. – Мы будем рады видеть тебя в новом классе разработчиков. Что скажешь?

Меня охватила такая буря чувств, что я потеряла дар речи. Я была взволнована и обеспокоена – боялась, что Ларс позвонил мне по ошибке, что на самом деле он собирался пригласить кого-то другого, ведь разве я была достойна всей этой похвалы? Ни один человек в Вустере не считал меня гениальной – да даже просто способной. В лучшем случае – странной. Я увлеклась программированием, потому что мне было скучно и одиноко, потому что хотелось общаться, а было не с кем. Я посещала все занятия по информатике в нашей школе, но там давали только основы. Поэтому более продвинутые задачи осваивала сама с помощью онлайн-уроков и библиотечных книг. Как такой человек мог обладать знаниями, достаточными для поступления на Фабрику?

– Но ведь это не шутка, нет? Вы правда Ларс Лэнг?

Он рассмеялся.

– Правда. И нет, это не шутка.

– Не могу поверить, – прошептала я.

– Я приехал сюда десять лет назад и до сих пор не верю случившемуся. Так что не волнуйся, ты такая не одна.

– Шиа? – снова окликнула мама. – Ты с кем-то разговариваешь?

– Иду! – крикнула я. – Одеваюсь. – Потом в телефон: – Извините, это моя мама.

– Все в порядке, у меня тоже есть мама, – ответил Ларс. – Обдумай все и сообщи через неделю…

– Мне нечего обдумывать, – перебила я. – Я согласна.

Я почти что услышала, как он улыбнулся.

– Замечательно. Тогда мой помощник вышлет тебе все детали. Да, Шиа… приятного завтрака.

Закончив разговор, я прижала телефон к груди. Все было по-настоящему. Я собиралась в Калифорнию. Оставалось только уговорить маму.

– Ты сделала что-то с микроволновкой? – спросила мама, когда я села за стол.

В то утро, казалось, у нее было плохое настроение, хотя я понятия не имела почему.

– Нет, – смущенно ответила я, отводя глаза. – А что?

Мама была маленькая и жилистая, всегда напряженная и собранная. Практичная, коротко стриженная женщина, одевавшаяся удобно и просто.

Она переложила половину яичницы с помидорами на мою тарелку и села рядом.

– У меня чай в микроволновке вскипел и убежал. Раньше такого не случалось.

– Странно, – проговорила я, делая вид, что не имею к этому никакого отношения. – Могу посмотреть.

Мама изучающе взглянула на меня, как будто знала, что я вру.

– Ты вечером пила какао?

– Откуда ты знаешь?

– Увидела пакетик в мусорном ведре. У кого был день рождения?

– Ни у кого. Я… – Надо было сразу все рассказать, но меня будто перемкнуло. – Я замерзла, пока расчищала снег.

Мама не сводила с меня подозрительного взгляда.

– Хозяйка сказала, что видела тебя без пальто.

Моя мама обладала потрясающей способностью ничего не упускать из виду даже во время своего отсутствия. Интересно, поделилась ли с ней хозяйка моим заявлением о Калифорнии?

Но об этом мама не спросила. Она торопливо доедала яичницу. Всегда куда-то спешила.

– Как там сочинение?

Сочинение? Мне надо было сдать сочинение? Я как-то забыла.

– Нормально.

– Мне сегодня нужно встретиться со студентом, а до этого проверить тетради. Ты можешь…

– Позаботиться о том, чтобы к твоему отъезду дорожка была расчищена, – договорила я. – Прямо сейчас этим займусь.

Закончив завтрак, я надела пальто и вышла. Мамина машина была покрыта почти метровым слоем снега. Джина уже была на улице – откапывала автомобиль своего папы.

– Что-то ты сегодня слишком веселая, – сказала она. – С каких пор в тебе столько энергии по утрам?

Я бросила осторожный взгляд на наше окно и взволнованно прошептала:

– С тех пор как меня приняли на Фабрику.

Джина ахнула и воткнула лопату в снег.

– Что? Когда?

– Мне позвонили вчера вечером.

– Ну конечно, – сказала Джина. – Я всегда знала, что ты прославишься. Ведь ты изобрела штуку, которая предсказывает будущее. Все хотят знать, что их ждет.

– Ну не то чтобы предсказывает, – заметила я. – Она имитирует будущего тебя и дает советы.

– Окей. Это то же самое.

Джина не интересовалась программированием, но всегда внимательно слушала меня, даже если помирала со скуки. Ее родители держали в городе ресторанчик и хотели, чтобы Джина с братьями когда-нибудь продолжили семейное дело.

– Так нечестно. Вот ты вечно сидишь на последней парте, втихую ковыряешься в своем телефоне, почти не слушая, что говорят на уроке, а тебе все равно ставят отличные оценки и берут в суперлагерь для юных гениев. В то время как я всегда в первом ряду, строчу следом за учителем, но в итоге получаю только удовлетворительно.

Я закатила глаза.

– Это не лагерь, и я не гений.

– Эм, напомни мне, кто тебе звонил?

– Ларс Лэнг.

– Точно. Ларс Лэнг. Даже мне известно, кто он. – Джина прищурилась. – Погоди. Ты хочешь сказать, что переезжаешь в Калифорнию?

Я промолчала, разрываясь между радостью и чувством вины.

– Ты бросаешь меня здесь?

– Ну тебе же здесь нравится. Это все знают. И потом, у тебя есть братья.

– Я их не выношу.

– Это всего на один год.

– Знаю. Мне просто хочется повредничать. А как же школа? Ты маме сказала?

– Еще нет. – Я оглянулась на окно. – Ей это не понравится. Она скажет, что я собираюсь бросить учебу.

– А это не так?

– Конечно нет. Я же буду там учиться. Той же истории и английскому, – объяснила я. – Но вместо математики будут уроки бизнеса и бухгалтерский учет, а вместо химии – компьютерное программирование.

– Но главная цель – выиграть звание Основателя и получить кучу денег, чтобы начать собственное дело, так? Я же записывала твое видео и помню, что такое Фабрика. Тебя поселят в одном доме с другими юными гениями, и вы будете соревноваться между собой. И, конечно, ты всех победишь. Получишь миллион долларов, наберешь сотрудников и откроешь собственную компанию. Станешь боссом и будешь руководить. Вряд ли ты сможешь вернуться в школу как ни в чем не бывало.

А ведь Джина была права. Мечтая основать компанию по производству Умниц, я представляла, как поделюсь своим открытием с окружающими и буду получать деньги за то, что работаю над изобретением целыми днями. Но, честно говоря, я никогда не задумывалась, каково это – изо дня в день руководить компанией. В моем воображении всплывали только картины, как я презентую новые продукты и даю интервью.

– Во-первых, я, скорее всего, не выиграю. Я вообще немного беспокоюсь, что они перепутали и позвонили не той Шиа Чань.

Джина закатила глаза:

– И много ты знаешь людей с таким же именем? Ой, прекрати.

– Во-вторых, если я стану боссом, то смогу делать все что захочу. Смогу нанять заместителя, который будет управлять компанией, пока я доучиваюсь в школе. Посмотри на Ларса Лэнга. Он ведь не каждый день руководит работой Фабрики. Ну и, в конце концов, даже если я выиграю, моя компания может прогореть. Множество компаний прогорают.

– Да, но ты не такая, как все.

– Может, мне стоит сделать акцент на школьной программе, когда я буду разговаривать с мамой, – задумалась я. – Преподнести ей поездку на Фабрику как возможность получить классное образование, которое поможет позже поступить в колледж. Поменьше болтать об управлении собственной компанией.

– А своему онлайн-парню ты рассказала? – спросила Джина.

Меня бросило в жар, несмотря на холод. Джина имела в виду ПостоянствоОбъекта – мальчика, с которым мы переписывались больше года на форуме подростков-программистов под названием «БитБоп».

– Он не мой парень, – сказала я. – Нет, не рассказала. Мы не обсуждаем ничего подобного, я даже не знаю, как его зовут.

– А вдруг его тоже пригласили? Он ведь программист?

Мне приходило в голову, что он тоже мог подать заявление о поступлении на Фабрику, но эта мысль казалась слишком уж неправдоподобной. Ну а даже если подал, вероятность того, что мы оба поступим, была крайне мала. И все же на один миг я позволила себе помечтать о нашей встрече. Узнала бы я его?

– На форуме тысячи подростков-программистов. Каков шанс?

– Но все-таки это возможно, согласись! – настаивала подруга. – Интересно, как он выглядит. Вдруг неземной красавец?

Я покраснела. Каждый разговор о нем вгонял меня в краску.

– А может, наоборот, – поморщилась Джина.

– Это вряд ли. Он слишком забавный. И милый. И умный.

Джина вздернула бровь:

– Всем известно, что красавчики не бывают милыми, им это не нужно. А милыми становятся мальчики, которым больше нечего предложить.

– Это растиражированный фильмами и журналами стереотип, который предполагает, что существует лишь один стандарт красоты. На самом же деле красота – в глазах смотрящего.

Джина рассмеялась:

– Ну ладно, ладно, Ницше.

– Ницше не говорил ничего подобного, но все равно спасибо.

– А может, твой парень – вовсе не наш ровесник? А вдруг он – извращенец? Шестидесятилетний мужчина, прикидывающийся шестнадцатилетним подростком?

– Ему точно не шестьдесят, – возразила я. – Моей маме сорок три, а она с трудом соображает, как пользоваться телефоном. Шестидесятилетние старцы не сидят в «БитБопе».

– Ну не знаю. Тебе известно о нем только то, что он любит кодировать под музыку Бетховена. Знаешь, кто из моих знакомых любит Бетховена? Мой папа. И всякие прочие папы.

– Молодые тоже слушают Бетховена, – возразила я. Лишь произнеся это вслух, я поняла, как жалко звучит мой аргумент. – Все знают Пятую симфонию. И потом, он сам сказал мне, что учится в старшей школе. Еще он часто жалуется на отца, на то, какой он строгий.

– Именно так вел бы себя шестидесятилетний мужчина, пытающийся убедить окружающих в том, что он – тинейджер.

– Тинейджеры ведут себя так же.

– В какое время он тебе обычно отвечает?

– Не знаю. Вечером, наверное.

– Значит, после работы, – заключила Джина.

– Или после школы.

– Короче, решено, это папаша.

Я закатила глаза:

– Он не папаша, и ему не шестьдесят.

– Это все твоя фантазия, – пожала плечами Джина. – Любопытно, какими там будут остальные ребята? Может, все поголовно с прибабахом?

– Почему это они должны быть с прибабахом?

– Ну, ты же знаешь программистов. Сидят целыми днями в обнимку со своими компьютерами, бледные и молчаливые. Никакой социализации.

– У меня нет социализации?

– Все, кроме тебя, – поспешно исправилась Джина. – Хотя ты тоже бледная. Но тебе идет, это часть твоего имиджа.

А я и не догадывалась, что у меня есть имидж.

– И какой же у меня имидж?

– Ну вот этот твой ежедневный прикид – черная водолазка с черными джинсами, как у всех прославленных руководителей. В нем ты выглядишь нелюдимой и болезненной, но в то же время умной и ко всему безразличной – этакая жительница большого, вечно пасмурного города, которая пьет кофе пять раз в день.

– Я не болезненная.

– Всего лишь непредвзятый взгляд со стороны, – вскинула руки Джина.

Я осмотрела себя. Под пальто на мне были черные джинсы и черная водолазка. Митци Эрст однажды сказала в одном из своих интервью: надо всегда одеваться, как тот, кем ты хочешь стать. Проникшись ее словами, я постепенно заменила весь свой гардероб униформой, в какую была одета и сегодня. Униформой, которую я столько раз видела на выступавших программистах.

– Это практично и тепло.

– Знаю.

– Какая-то я противная, судя по твоему описанию, – помрачнела я.

Заметив, что хмурюсь, я попыталась улыбнуться, но это показалось мне неестественным и даже жутковатым. Поэтому я решила вообще не показывать эмоций, и придала лицу непроницаемое выражение. Что и требовалось доказать. Безразличная.

– Безразличная – не то же самое, что противная, – заметила Джина.

– Я не безразличная. Меня волнует множество вещей.

– Да я знаю, – ответила Джина. – У тебя просто отрешенный вид, вот и все. Это круто. Ты ни на кого не похожа.

Я, прищурившись, посмотрела на подругу, задаваясь вопросом, не сказала ли она это только затем, чтобы успокоить меня.

– Совершенно ясно представляю тебя, бледную и серьезную, в черной водолазке, перед большим экраном с длинной указкой в руке.

– После года в Калифорнии от бледности не останется и следа, – сказала я.

– Останется, если будешь все время ходить в водолазках. Думаешь, мама отпустит тебя так далеко?

– Да ее все равно не бывает дома целыми днями. Она даже не заметит моего отсутствия.

Мне очень хотелось верить собственным словам, чтобы не чувствовать себя виноватой перед мамой, но в глубине души я прекрасно понимала: это неправда.

– Она же твоя мать, – изумленно протянула Джина. – Конечно заметит.

– Может, если я скажу, что получу деньги на карманные расходы, она меня отпустит. Там реально выдают корпоративную карту каждому ученику.

– На какую сумму?

– Пока не знаю. Помощник Ларса все подробно напишет.

– Тебе напишет помощник? Стало быть, сумма большая. Обычно, если в ресторанном меню нет цен, значит, они слишком высоки, чтобы их разглашать.

Я никогда не считала, что мы с мамой живем бедно, но в то же время не могла вспомнить ни дня, когда бы мысль о нехватке денег не портила маме настроение. Над нами будто висела серая туча, грозящая в любую минуту пролиться дождем. Мне трудно было представить, каково купаться в лучах финансового благополучия. Это казалось невозможным: туча была неотъемлемой частью нашей жизни.

– Что будешь делать с деньгами? – спросила Джина.

Только тогда я впервые подумала о том, что у меня появятся собственные деньги.

– Не знаю. Наверное, куплю новый телефон.

– И все?

На самом деле я хотела поступить на Фабрику не из-за денег. Мне казалось, что только там я почувствую себя на своем месте.

– Не знаю. Наверняка существуют какие-то правила. Типа их можно тратить только на школьные товары.

– Карандаши? – Джина тряхнула головой. – Люди на корпоративные деньги покупают машины, а не тетрадки и папки.

– Может быть, получится починить мамину машину.

– Починить? Да купишь ей сразу новую. Можешь и мне заодно. В качестве оплаты за то видео, которое я для тебя сняла. Если бы не я, ты никуда не поступила бы, – со смехом крикнула Джина, взбегая по ступенькам к себе на крыльцо. – Помни об этом.

– Да ты и водить-то не умеешь.

– Разве это имеет значение, если ты хочешь сделать подруге подарок?

Я улыбнулась, но не поверила ей. Приятно было помечтать, однако я не думала всерьез, что когда-нибудь разбогатею. Со мной такого не могло произойти. И, самое главное, мама еще не дала мне разрешения на отъезд.

Я разблокировала телефон.

– Умница, как мне уговорить маму отпустить меня?

– Скажи, что получила возможность, которая выпадает раз в жизни. Тебе предложили поучаствовать в обучающей программе для талантливых юных программистов, и ты хочешь поехать.

– То есть ты предлагаешь просто сказать правду?

– Правда – всегда лучший вариант, – ответила Умница.

– Но как убедить ее в том, что это хорошая идея? Я могла бы упомянуть деньги, но для нее они не главное. Или больше рассказать про образовательную программу, а не про конкурс, чтобы она не подумала, будто я хочу бросить учебу.

– Но это ложь.

– Не совсем, – возразила я.

– Ложь – всегда плохой вариант.

– Это не ложь.

– Согласно четвертому изданию толкового словаря Уэбстера, ложь – это намеренно искаженное заявление, используемое в целях обмана или основанное на ошибочном представлении…

– Ладно, поняла.

– Почему бы не сказать честно, что ты хочешь поехать? – спросила Умница.

– Потому что ей все равно, чего я хочу.

– Думаю, ты ошибаешься, – заметила Умница. – Твоя мама желает тебе счастья.

Я посмотрела на наш дом. В окно было видно, как мама моет посуду, с напряженным лицом слушая новости по радио.

– Ты уверена, что других вариантов нет?

– В крайнем случае можешь напомнить ей про красную шапку.

– Что еще за красная шапка?

– Красная шапка, – повторила Умница. – Шапка красного цвета.

Я нахмурилась, сбитая с толку ее странным ответом.

– Это понятно, но что за шапка?

– Красная шапка твоей мамы, – сказала Умница. Ее голос подрагивал.

– Но у нее нет красной шапки, – возразила я.

Посмотрела на телефон – он снова вырубился от холода. Я со вздохом сунула его в карман. Видимо, произошел сбой в программе. Мысленно отметив, что надо будет с ним разобраться, я вернулась в дом.

Нет. Вот что сказала мне мама, выслушав мой рассказ про Фабрику. Мы были на кухне. Она резала овощи, чтобы заморозить их на неделю вперед, а я вытирала тарелки.

– Может быть, ты еще все обдумаешь, прежде чем примешь решение?

– Нечего тут обдумывать, – отрезала мама. – Не для того я вкалывала как проклятая, чтобы ты бросала школу.

– Но я не собираюсь бросать учебу. Просто перейду на год в специализированную школу с уклоном в программирование. Это поможет при поступлении в колледж, а через год я вернусь, получив дополнительную подготовку по информатике и отметку в табеле успеваемости.

Я покосилась в сторону холодильника, на котором лежал телефон, довольная, что Умница меня сейчас не слышит.

Мама прищурилась.

– Какова цель этой обучающей программы?

– Научить меня продвинутому программированию и основам бизнеса.

– Зачем шестнадцатилетнему подростку обучаться бизнесу?

– Не знаю. А зачем вообще чему-то обучаться?

– Чтобы обогатить ум, отточить логическое мышление, снабдить себя интеллектуальными инструментами, которые помогут стать независимой, любознательной и стойкой перед лицом жизненных трудностей.

– Вот. Именно этому и учат на Фабрике.

Мама посмотрела на меня так, будто я опять сломала микроволновку.

– Они хотят, чтобы ты бросила школу.

– Ничего подобного, – возмутилась я. – Там тоже школа!

– И здесь немало школ. Ты уже ходишь в одну из них.

– Мне помогут создать свою компанию и дадут на это денег. Им понравилась Умница. Они видят перспективы и хотят вложить в нее средства.

Мама презрительно рассмеялась.

– Вложить средства? А ты знаешь, сколько средств я вложила в тебя? Как долго я их вкладывала? Шестнадцать лет. И что же в результате получила? Позвонил какой-то незнакомец, сказал, что ему понравилась твоя телефонная подруга, и ты готова бросить школу и умчаться в Калифорнию?

– Это не телефонная подруга. А приложение-предсказатель.

– Ты никуда не едешь.

– Всего на один год! – Я чувствовала, как меня охватывает отчаяние. – И все. Это поможет мне поступить в колледж. Я буду больше знать.

– Ты сможешь поступить в колледж, только если окончишь старшую школу.

– Я знаю, но…

Мама с такой силой стукнула ножом по разделочной доске, что я испуганно замолчала.

– Ты не едешь в Калифорнию, и хватит об этом. – Увидев мое изумленное лицо, она взяла себя в руки. – Иди займись уроками. Уже полдня прошло.

Я швырнула полотенце на стол. Хотя я прекрасно знала, что мама меня не отпустит, в глубине души все же надеялась – вдруг на этот раз она меня услышит. Ее никогда не интересовала информатика, она считала, что таким образом я прячусь от реальной жизни. На ее взгляд, программирование было странным увлечением – сидишь себе, набираешь символы на клавиатуре, только и всего. С какой стати она должна была меня понять?

Я повернулась, чтобы уйти к себе, но тут с холодильника пискнул телефон. Снова включился.

Неожиданно в моей памяти всплыл странный совет Умницы. А что мне было терять?

– А как же красная шапка? – сказала я.

Моя мама редко испытывала удивление, поэтому даже слабый намек на это чувство легко было уловить.

– При чем тут шапка? – спросила она.

Я понятия не имела, при чем тут красная шапка, поэтому просто пожала плечами.

– Забей.