Иви Кази
Мечты о нас

– Даже не знаю, что на этом видео для меня хуже: мое дебильное выражение лица или выпуклость на джинсах.

Прошу прощения? Смех так и рвется наружу. Он точно сказал эти слова? На полном серьезе? По его лицу совершенно невозможно понять.

Дрю снова показывает улику, увеличивая изображение соответствующей части тела. Я непроизвольно фыркаю. Возможно, его признание должно шокировать или вызвать отвращение, но его самоирония полностью меня обезоруживает. На мой смех он благодарно улыбается. Улыбается по-настоящему, на щеках проявляются ямочки. Бо точно понравится. Надо сказать, что эти ямочки придают ему привлекательности.

– Так тебе понравился мой танец?

Он опять свободной рукой крутит невидимые помпоны. В глазах такое теплое сияние, что я невольно улыбаюсь в ответ.

ДЖУЛИ: Наверное, тебе стоит полечиться от одержимости помпонами. Это вызывает у меня беспокойство. Но между нами все хорошо?

Вместо того чтобы набрать текст, он делает жест. Мне нужно целое мгновение, пока я вспоминаю, что он означает. Чтобы подавить невольную ухмылку, я прикусываю нижнюю губу. Я как-то по-другому представляла наш разговор, но он определенно принес мне облегчение. Может, потому что уже закончился. Может, потому что было весело провести эти две минуты с Дрю. Странно – между нами существует коммуникационный барьер, но, когда Дрю мне улыбается, я не могу избавиться от чувства, что он принадлежит к тем немногим людям, которые меня понимают. Что ему ничего не стоит разобраться в моих мыслях, в которых иногда я и сама путаюсь.

– Дружба? – предлагаю я и протягиваю руку.

– Дружба, – подтверждает он и отвечает на рукопожатие.

Моя ладонь бесследно исчезает в его могучей руке.

Я снова смотрю на него и стараюсь говорить медленно:

– Великолепно. Хорошей тренировки! Как жестом показать «великолепно»?

– Просто скажи, – его тихий ответ звучит как обещание, что он меня всегда поймет, даже если не слышит.

Он выжидающе смотрит на мой рот так, что я от растерянности прикусываю нижнюю губу.

Это так… сексуально!

Я очень медленно приоткрываю губы.

– Вели…

– Извини, я опоздал! – кричит Джейк, и я вздрагиваю.

Он торопливо приближается большими шагами и трогает Дрю за плечо.

Он тоже вздрагивает от неожиданности, отпускает меня и проводит рукой по взлохмаченным волосам.

Я удивленно наблюдаю за странной реакцией Дрю – он поспешно отходит от стены, увеличивая между нами расстояние. Ему не хочется, чтобы нас видели вместе? Мы же не занимались ничем даже отдаленно непристойным, просто разговаривали. Почему ты так сразу напрягся? И улыбка исчезла. Не глядя на меня, он взваливает спортивную сумку на плечо.

Джейк улыбается мне вежливо, но мимоходом, словно замечает мое присутствие, но не придает ему особого значения.

– Пойдем? – обращается он к Дрю, сопровождая вопрос соответствующим жестом. Он в хорошем настроении.

Дрю кивает Джейку и, не глядя на меня, взмахивает рукой на прощание. И все? Он уходит, оставляя меня одну.

Я смотрю им вслед, затем медленно сползаю по стене на корточки. Что это было? Что за прощание, похожее на побег? Или это нормально для него? Может, я слишком остро реагирую… Да, скорее всего. Ничего не было. Не было никаких взглядов между нами. Только моя фантазия и квотербек со своеобразным чувством юмора. Хотя он на самом деле со мной заигрывал, но, разумеется, этим заигрываниям не стоит придавать значения. Мое предложение о дружбе было чисто символическим. Мне не хочется больше проводить с ним время, чтобы получше узнать. Слова Пенни о солидарности все еще не выходят у меня из головы. Нет ни одной разумной причины чувствовать себя отвергнутой. Я извинилась, теперь наши пути расходятся.

«Все в порядке», – повторяю я уже в который раз.

По дороге в спортзал телефон оповещает о новом сообщении, но у меня нет сил смотреть. Я очень надеюсь, что тренировка поможет мне отвлечься.

– Кто-нибудь хочет пойти со мной в следующий четверг на встречу с Лорой Дейнс? – кричу в раздевалке, натягивая майку.

Лора Дейнс родилась в Фейр-Хэвен, изучала писательское мастерство, а сейчас находится в топе мировых бестселлеров с социально-критическими книгами для подростков. И встреча с ней, организованная здесь, – яркое событие. Кажется, только для меня. Другие девушки особого энтузиазма не проявляют.

– Почему не попросишь своего дружка Эндрю? – немедленно реагирует Хлоя. – Или погоди… Кажется, он не слышит?

Опять всплывает история с видео. Супер. Я раздраженно поворачиваюсь, готовая кинуть в нее грязный носок.

– Это не оскорбление! – быстро говорит она, словно разгадав мои намерения, и прикрывается руками. – Я узнала о его переезде в инстаграме, еще до того, как вы увиделись. Я бы провела его по кампусу, если бы ты первая этого не сделала. Правда. МакДэниэлс в «Барсуках»! Я сначала думала, что неверно прочитала. Хотя давно было ясно, что он готов на трансфер.

– Что ты имеешь в виду? – не понимаю я.

– Прошу прощения? Стартовый квотербек Иан Торн, а МакДэниэлс на скамейке запасных? Да ни в коем случае!

Мне очень хочется узнать, что все это значит, но тут Пенни кидает спортивную сумку на скамейку рядом со мной.

– Можем мы сменить тему? – От тяжелого дыхания ее узкие плечики заметно поднимаются и опускаются. Пытаясь восстановить дыхание, она что-то ищет в сумке. Наконец она вытаскивает сложенный листок бумаги. – Бо целую вечность просил у меня фамильный рецепт кесадильи. Я маму чуть не на коленях умоляла, но выпросила. Может, ты передашь ему? В качестве компенсации за мои вчерашние слова?

– Почему сама не передашь? – Я забираю листок и прячу в рюкзаке. – Ты бы могла сделать фото и переслать ему.

– Знаю, но он оценит этот жест.

Она мельком смотрит на меня, прежде чем заняться прической – волосы надо заплести в косу и аккуратно поднять на макушку.

– Эй, Пенни! – кричит Ава с телефоном в руке. – У тебя есть общие лекции с новеньким. В инсте пишут, что он тоже изучает экономику.

– Нет, – преувеличенно спокойно отвечает Пенни. – Потому что у него четвертый семестр. Он будет с Кайлом, которому повезло каждую лекцию наблюдать, как дрыгается переводчик Эндрю.

– Дрыгается? Так это Кайл вдалбливает в тебя эти слова? – делаю я вывод. – Еще один повод обходить его стороной.

– Ничего Кайл мне не вдалбливает! – твердо говорит она, чтобы отмести любую двусмысленность. – Я просто сочувствую его опасениям. Как он сможет сконцентрироваться, если рядом с доцентом кто-то размахивает руками?

– Охотно верю, что Кайл легко отвлекается.

– Но эти опасения не причина, чтобы так грубо говорить об Эндрю, – добавляет Ава.

– Хорошо. Знаете что? – вмешиваюсь я, потому что обстановка накаляется с каждой секундой. – Давайте вернемся к правилу «Никаких разговоров о парнях в раздевалке»?

– Просто не понимаю, как можно говорить такие вещи о ком бы то ни было. – Ава игнорирует мое предложение, не сводя взгляда на Пенни.

– И о политике! – немедленно вмешиваюсь я, потому что чувствую, что Ава сейчас перейдет к запутанной ситуации в семье Пенни. – Если у футболистов есть проблемы, они сами между собой разберутся. Но мы одна команда! Ясно?

– Если мы не говорим о парнях в раздевалке, можно тогда я не буду рассказывать о последних выходных и о ночи с Матео? – выдает Хлоя.

– Серьезно, Хлоя?! – У Авы округляются глаза. – Матео Ортега? Что ж, поздравляю со вступлением в клуб «Одноразовый секс с Матео»!

– Это было горячо… – подтверждает та.

– Пожалуйста, без подробностей! – настаивает Пенни. – Я постоянно сталкиваюсь с ним в квартире Кайла и хочу иметь возможность смотреть в глаза.

– Ну что, никто не пойдет со мной на встречу? – возвращаю я разговор к первоначальной теме.

Всеобщее молчание принимается за отказ. Что ж, Бо не отвертится от чести сопровождать меня.

За всеми этими спорами с отцом, резкой переменой в Дрю и видео я чуть не забыла о самом важном в жизни. По крайней мере, в моей жизни. Спорт. Я снова вспоминаю о нем на общей разминке с другими девушками. Почти два часа – я настоящая. Единое целое с музыкой и командой. Чирлидинг – спорт высоких достижений, но он не спорт одиночек. Мы – команда. И мы готовимся ради нашей мечты – победы на первенстве.

Сначала мы по двое – синхронно – делаем сальто, перевороты, флик-фляки, строго по диагонали мата. Подбадривая и делая замечания. После основных упражнений переходим к хореографии. Один раз. Второй. До тех пор, пока не выбьемся из дыхания, пока не заболят мышцы и суставы. Я знаю, что завтра опять будут многочисленные синяки там, где мы сталкивались телами при поддержке, но результат того стоит. Ничто не сравнится с ощущением, когда смотришь на мир с вершины живой пирамиды высотой в несколько метров и исполняешь шпагат. Краткий миг триумфа над гравитацией. Момент чистого счастья. Пенни права – это именно то, чего я хочу.

Все идет хорошо, и я забываю обо всем до тех пор, пока ко мне в конце тренировки не подходит Ава.

Я в это время разминаю шею и плечи и не могу понять, что значит ее сияющая улыбка. Белые зубы сверкают как снежок на контрасте с темной кожей.

– Ты пойдешь через стадион? Думаю, тебе стоит прихватить громоотвод. Чтобы отвести искры между тобой и Дрю, – подкалывает она, и я не могу сдержать нервного стона.

– Отец на стадионе, – напоминаю я. – Он считает, что своим танцем я подставила Дрю. Ничто так эффективно не погасит случайные искры, как его морализаторские лекции.

– Да ладно тебе! Отец как отец. Можно сказать, это его задача – удерживать как можно дальше от тебя молодых людей. Поверь. Твоя мама сказала бы: «Джули, слушай сердце». – Она торжествующе поднимает указательный палец и вскидывает подбородок. – Еще бы она сказала: «Если чувствуешь желание раздеться, не забудь про презерватив!»

Некоторое время я смотрю на нее в недоумении, но потом обе смеемся. Слишком абсурдный разговор, чтобы вопринимать его всерьез.

– По крайней мере, моя мама сказала бы: «Держи его!»

– Ну, поскольку у тебя нет планов идти в НФЛ, я присоединяюсь к ней, – говорю я.

Одной из причин выкинуть Дрю из головы являются мои спортивные амбиции. Другой – его странное прощание со мной. То, как он ретировался, не выходит у меня из головы. Почему он сначала всем видом показывает, что я привлекаю его, а потом неожиданно сбегает?

Наверное, мама посоветовала бы сначала все разузнать. Она была не такая, как папа. Не такая благоразумная, не такая осмотрительная. Она бы подбодрила, сказала бы, что мне пора встречаться с парнями и веселиться во всю мочь, вместо того чтобы читать нотации об опасностях венерических заболеваний и нежелательной беременности. Она была открытая, добрая, веселая. Уже семь лет, как ее не стало, но мне по-прежнему ее не хватает. И не только мне – отцу, брату… Семье. Дому. Всем. Я скучаю даже по тому, что она вместе со мной пила газированную воду со льдом. Она всегда громко и невпопад подпевала каждой песне, даже когда не знала слов. Ни разу она не упрекнула папу за то, что он бросил спорт, хотя мог бы зарабатывать двадцать миллионов долларов в год, если верить Пенни. Она была из тех, кто любит людей такими, какие они есть. Безоговорочно. И я скучаю по папе, по тому папе, каким он был при ней. Я скучаю по своему идеальному детству. Каким оно было до того, как все раскололось на две части: литературу и спорт. Две абсолютные противоположности.

– Все в порядке? – спрашивает Ава.

Я сглатываю комок в горле, киваю и выдавливаю улыбку.

– Все хорошо, – заверяю я. Потому что чирлидинг – громкий, веселый и полный энергии спорт. Как моя мама. Она бы не хотела, чтобы мы плакали о ней. Так что живем дальше. Каждый день, как-нибудь. На самом деле большинство моих дней расцвечены как радуга, лишь иногда набегает хмурое облако. К сожалению, последние часто застигают врасплох, и нет даже зонтика, чтобы прикрыться.

Я не могу избавиться от легкой грусти после разговора с Авой. И все же я постараюсь быть самой лучшей, самой счастливой моделью для Хэйли, несмотря на то что на стадион меня сопровождает мрачная туча. В прямом смысле, настоящая.

Последнее творение Хэйли – сшитые в платье футбольная майка и узкая вязаная юбка. Дерзкая эклектика, но носить можно. Если достаточно уверен в себе и не мерзнешь под моросящим дождиком. Хэйли настояла на стадионном фото. Поэтому я стою на скамье, подняв руки над головой. На поле маленькими группками тренируются футболисты. Крики и свистки составляют наше шумовое сопровождение.

Хэйли щелкает несколько фото и присоединяется ко мне. К счастью, она не спрашивает про видео, я уже не могу слышать об этом.

– Как так получается, что ты изучаешь медицину, а не дизайн одежды? – спрашиваю я.

Мы лениво наблюдаем за полем.

Она возится с ремешком камеры. Обычно ее голос звучит провокационно, но в этот раз она отвечает спокойно:

– Для меня важнее выбрать то, что реально помогает людям, а не то, чем я занимаюсь ради забавы.

– Очень ответственный выбор, – бормочу я обескураженно, потому что не ожидала от Хэйли такой благоразумности.

Она пожимает плечами:

– Благоразумие и желание получать удовольствие должны уравновешивать друг друга. Благоразумие, возможно, принесет свои плоды. Но ни один человек не выбьет на твоей могильной плите жирное «спасибо», если ты положил свою жизнь к его ногам. – Тон вернулся к обычной вызывающей манере.

Еще немного мы болтаем, потом она прощается:

– Как только обработаю фото, вышлю тебе линк в инстаграме, – обещает она и оставляет меня одну.

Как обычно, я поделюсь фото и укажу в тегах Хэйли, на большее моего энтузиазма не хватает. Я, конечно, охотно листаю инстаграм, но не испытываю ни малейшего желания выставлять свою жизнь напоказ.

Взгляд на часы показывает, что отца придется ждать не меньше получаса. Я закутываюсь в куртку и достаю айпад, что прочитать пару-тройку страниц. Крики и свистки не отвлекают меня, наоборот, расслабляют. По крайней мере, обычно… Но сегодня я не могу избавиться от мыслей о Дрю и буквально заставляю себя не смотреть на него. Вместо того чтобы раствориться между строчек, я рассматриваю дождевые капельки на экране. Маленькие переливающиеся конфетти.

Кто-то садится рядом со мной, и я очень удивлена, когда вижу Джейка вместо Бо. Чего это он притащился на трибуны?

– Не помешаю?

Голос звучит дружелюбно, но какое-то шестое чувство подсказывает мне, что он не просто поболтать пришел.

Я делаю закладку и выключаю айпад. Все мое внимание теперь обращено к нему.

Джейк улыбается, но в его улыбке нет теплоты. Передо мной сидит Джейк, который сегодня с удовольствием прошел бы мимо, а не тот обаятельный переводчик, который при первой же встрече вселил уверенность и спокойствие. Что изменилось с тех пор?

– Чем могу быть полезна? – прямо спрашиваю я.

– Для меня? – уточняет он, и я не могу определить, то ли шутит, то ли угрожает. – Вопрос в том, что ты можешь сделать для Эндрю.

– И что именно? – удивляюсь я, потому что понятия не имею, как я могу помочь.

– Подальше держаться от него, – как само собой разумеющееся произносит он.

– Прошу прощения? – Мне кажется, что я ослышалась. Я ожидала чего угодно, но только не этого. Абсурдное предложение звучало так, как будто я из тех раздолбаев, которые толкают примерных детишек на плохую дорожку. – Я всего лишь показала ему кампус, потому что меня об этом очень попросили.

В конце концов, я не горела желанием.

– Позволь мне объяснить. – Тон у него уже снисходительный. – Родителя Эндрю платят мне за то, чтобы я круглые сутки был для него доступен – в качестве переводчика. Но я вижу себя также и наставником. Я хочу помочь ему найти свой путь в жизни. В мои задачи входят и напоминания о том, что спорт должен быть на первом месте. Иногда мне приходится держать на расстоянии юных хорошеньких девушек, чтобы те не слишком отвлекали его. То, чем вы занимались в «Бархатном коте» после моего ухода, довольно сильно повлияло на Эндрю. Он весь вечер витал в облаках.

– Это была ни к чему не обязывающая экскурсия и макароны с сырным соусом. Что, по идее, вам известно, вы все это время были с нами. Если этого достаточно, чтобы отвлечь Дрю, в будущем вам придется побегать. Футболисты очень востребованы, – вызывающе говорю я, чтобы заглушить ноющее чувство где-то внутри. Слова Джейка, независимо от моей воли, ранят меня.

Держать девушек на расстоянии. Сразу приходят на ум толпы фанаток, цепляющиеся за ограждения. Он принимает меня за кого-то, кем я определенно не являюсь. Я с силой, до боли в пальцах, сжимаю айпад. Он поэтому сюда пришел? Из-за дурацкого видео? Он думает, что мне больше нечем заняться, кроме как флиртовать с парнями?

– Глупый разговор. Я надеюсь, вам хорошо платят за службу, – добавляю я, потому что не могу выносить больше молчания.

Если Джейку больше нечего сказать, то ему лучше уйти. Его невозмутимое хладнокровие меня злит.

– Не жалуюсь, – уверяет он меня.

Вместо того чтобы уйти, Джейк не двигается с места, продолжает наблюдать за игрой, будто ничего интереснее нет.

– Теперь мне надо пообещать, что я не буду больше танцевать для Дрю? Не отвечать на его сообщения? Обходить при встрече? Сконцентрироваться только на лекциях и спорте? Да без проблем. Сама не стремлюсь с ним видеться. Хотите, расписку дам? – Я и не скрываю раздражения.

Не вижу оснований для бури в душе, но не могу никак справиться. Наверное, потому что не выношу, когда меня считают поверхностной. И делать выводы после мимолетного знакомства – тоже поверхностно. Ну и ладно. В моей жизни есть вещи поважнее глупого флирта или одноразовой скачки на заднем сиденье автомобиля.

– Я ожидал от тебя большего протеста, – говорит Джейк, по-прежнему не удостаивая меня взглядом.

– А зачем? – фыркаю я и встаю, подхватывая сумку.

Если он не уходит, то уйду я и подожду папу где-нибудь в другом месте.

– Назови хоть одну причину, по которой имеет смысл знакомиться с Дрю ближе. Есть хоть что-нибудь, в чем он лучше других? Если да, то предоставь ему возможность доказать это самому. Я-то уж точно не буду бегать за тем, кто подсылает ко мне лайф-коуча, чтобы удержать меня на расстоянии.

Последнее предложение я не хотела говорить вслух. Как-то само вырвалось. Видимо, где-то глубоко в душе я уже смирилась.

– Всего хорошего. Или не очень. Без разницы.

Я отворачиваюсь и ухожу по ступеням вниз. Сегодня не мой день. К меланхолии после разговора с Авой примешивается гнев. Надо написать Бо, что жду его в другом месте, и я достаю телефон. Высветившееся сообщение настроения не прибавляет.

МИСТЕР АЛАБАМА: Я могу сегодня тебя подвезти?

Отправлено три часа назад, то есть до начала тренировки. Что могло произойти за эти три часа, что он подослал своего сторожевого пса избавиться от меня? Сразу хочу ему ответить, чтобы ехал домой один и оставил меня в покое.

Но не пишу. Значит, я помеха, не так ли? Назойливая фанатка, которая отвлекает его от важных дел? Какая-то дешевка, которую не одобрили родители и поэтому подослали кого-нибудь из служащего персонала, чтобы избавиться от нее?

Абсурд какой-то.

Так что я делаю то, что обычно делают с настойчивыми ухажерами, – отправляю в игнор.

И слава богу, что с завтрашнего дня у Бо будет своя машина, так что мне не придется ждать папу на стадионе. И позволит избегать встреч с Дрю.

Я лежу на диване в гостиной, закутавшись в пушистый банный халат. Бо рядом гоняет на плейстейшн зомби против магов. Какая-то сверхмодная игрушка, в которую можно играть и командой, но мне что-то не хочется.

За ужином папа почти три тысячи раз спросил, извинилась ли я перед Дрю, и я почти столько же раз вежливо кивнула.

– Хорошо. Я извинился от твоего имени перед командой и тренерами, – коротко объявляет он, не глядя на меня.

Вроде проблема с Дрю для нас решена, но меня мучает вопрос – не связаны ли извинения отца с речью Джейка? В моей следующей жизни ни за что не пойду учиться в колледж, где работает папа. Абсолютно точно.

Я раздумываю, не написать ли Пенни, чтобы поговорить, но почему-то воздерживаюсь. Наверное, это ее условие в кафетерии. Если я расскажу ей о нотациях Джейка, то из-за неправильно истолкованной солидарности она будет еще больше издеваться над Дрю. Или разболтает все Кайлу, что не облегчит для новичка жизнь в команде. Нет, я так не могу. Если я захочу разобраться с Дрю, то поговорю с ним лично. Хотя нет, это противоречит моему решению его игнорировать.

– Джулс, что с тобой? – Бо опять врывается в мои размышления, не прекращая играть.

– Ничего, – бормочу я и переворачиваюсь на спину.

Не буду с ним обсуждать. Ничего не буду обсуждать. Ни эти дурацкие комментарии о видео, которых я уже достаточно сегодня наслушалась. Ни Дрю, который сначала сказал, что его возбудило мое выступление, а через минуту поспешно оставил одну. Ни даже требование Джейка держаться подальше от его подопечного. Все это не имеет значения. Поэтому я лежу на диване, пялюсь в потолок и напоминаю себе по кругу, что самое важное для меня – это чирлидинг и учеба. Это мое будущее. Остальное – пустяки. На большинство людей нельзя положиться – иногда они уезжают, иногда просто умирают и оставляют после себя дыру, которую ничем не заполнить. Как мама.

– Что с тобой? – повторяет Бо и смотрит беспокойно. В этот раз он поставил игру на паузу.

– Я скучаю по маме.

Единственное, что могу выдавить из себя. Это правда, пусть и частичная. Я скучаю по ней с того момента, как Ава упомянула ее на тренировке. Мне так хочется спросить у нее совета. Она покинула нас так давно, что я не могу себе представить, чтобы она мне сказала.

Эй, мам. Ты же знаешь мое желание победить на первенстве и попасть в команду чирлидинга НФЛ. Быть одной из лучших в мире. Заниматься благотворительностью и быть примером для подражания. Что, если на этой дороге мне встретится молодой человек и его стремления не совпадут с моими? И этому молодому человеку достаточно мне улыбнуться, чтобы я поставила под сомнение собственную цель? Как это может быть? И что мне делать?

– У тебя эти дни? – Бо вернулся к плейстейшн.

С мгновение я не понимаю вопроса, но потом отрицательно качаю головой. Вот зачем нужна мама. Дело не в цикле, дело в понимании.

Тишину, нарушаемую хрипом умирающих магов, взрывает боевой клич «Синие, вперед!», и Бо укладывает еще одного.

Бросаю короткий взгляд на экран. Новое сообщение от Мистера Алабама. Только сегодня утром при пробуждении я желала, чтобы он мне написал. Теперь он должен прекратить и оставить меня в покое.

Я встаю с дивана, оставляю мобильник на столе и ухожу в свою комнату. Я не читаю, я просто лежу, закрыв лицо руками. Мне стоит больших усилий подавить желание взять с полки старый фотоальбом и рассматривать фотографии с мамой. Иногда я листаю его, чтобы просто вспомнить, как она поправляла волосы, и я представляю себе, как они пахнут. Это и еще тысяча других вещей заполняют голову, пока я поглаживаю выцветшие фото и перелистываю папиросную бумагу между страницами. Но если я сейчас поддамся чувству, будет еще хуже. Мне ее и так не хватает, но сегодня особенно. И я ненавижу жалеть себя. И неважно, из-за мамы или парней – никому жалость к себе не помогала.

Завтра будет новый день. Новое начало. Новый шанс.

Посреди ночи я просыпаюсь от того, что Бо как бы случайно роняет мобильник мне на голову. Ой, больно! Я открываю рот, чтобы высказаться, но Бо меня опережает:

– Одно сообщение от Пенни и четырнадцать от Мистера Алабама, – суммирует он. – Весьма умиляет, что ты еще не переименовала его. Что сидит на дереве и машет?

– Без понятия, – бормочу я, ощупывая в полумраке кровать в поисках телефона. Что за дурацкий вопрос?

– Я тоже, но Дрю, вероятно, знает.

Дверь за Бо закрывается, и комната погружается в темноту.

Я открываю мобильник и убеждаюсь, что Бо на самом деле прочитал все сообщения. Хорошо, что между нами нет секретов. Не знаю почему, но Дрю весь вечер задавал странные вопросы. (Что это – желтое и стреляет? Что любят на обед пираты? И тому подобное.)

От Пенни было только одно: Вечеринка с командой в субботу? Надо хорошо повеселиться до того, как начнется тренировочный марафон.

Широко зевая, я оставляю телефон на прикроватной тумбочке.

Кому-нибудь захочется натереть кожу наждачной бумагой, а потом ополоснуть ее лимонным соком? Вечеринка звучит так же заманчиво. Но я соглашусь. Она права – следующие недели будут очень напряженными, и мне нужно срочно освободить голову. Один вечер с девочками поможет этому.

Я неохотно беру телефон, когда приходит следующее сообщение.

МИСТЕР АЛАБАМА: Эй, Пыльная кошечка, тебя смущает то, что нас вместе видят? Или я могу подвезти тебя завтра до дома?

Мне невдомек, почему он продолжает писать, хотя Джейк твердо дал понять, что у Дрю нет времени на меня. Знает ли Дрю вообще об этом разговоре?

Даже если и не знает, то что это изменит? В принципе, Джейк прав: и я, и Дрю должны сконцентрироваться на важных вещах, а не отвлекаться друг на друга. В конце концов, судя по тому, что сказали Пенни и Матео, Дрю предстоит многое сделать, чтобы занять достойное место в команде. И я провела целый год в ревностном ожидании первенства. Слишком долго, чтобы сейчас отвлекаться от тренировок.

ДЖУЛИ: Эй, Мистер Алабама. Меня не смущает, и ты тут ни при чем. Но завтра я еду с Бо.

Я колеблюсь – стоит мне отправлять сообщение? Может, лучше вообще не отвечать? Зачем снимать корку с заживающей ранки…

Я стираю сообщение, букву за буквой. Скоро оно вообще исчезнет, как будто и не бывало. Но только… Я вижу, что Дрю в сети. Он заметил, что я набирала ответ? Я смотрю на зеленый кружок рядом с его именем и представляю, что он тоже смотрит… Он лежит у себя в постели и ждет моего ответа.

Через несколько секунд метка меняется.

Мистер Алабама пишет…

Мне не суждено узнать, что он хотел написать. Через мгновение он уходит в офлайн. Сообщения нет. Я ему не отвечаю. Он мне не пишет. Наверное, так лучше. Даже если чувства говорят об обратном.