Ивар Рави
Реквием: Инициация. Книга первая
– Деда, дом шикарный, поехали к твоему директору, узнаем, по какой цене его выставили? Единственное, что меня удивляет, так это сохранность. За целый год даже окна никто не унес.
– Обижаешь, – дедушка сплюнул под ноги, – Мы же все-таки заповедник, а не шарашкина контора. Вход сюда только по пропускам, да и в эту сторону никто не ездит. Все хотят на Татарское или Святое озеро, полюбоваться журавлями или зубрами. А с этой стороны только дремучие леса и болота, если немного подняться вверх по реке. Иной раз попадаются браконьеры, но те люди осторожные, им не до воровства.
Тщательно проверив входную дверь дома и ворота у забора, дед дал нам команду грузиться. Обратно ехали в полном молчании, я боялся спугнуть удачу – лучшего места для изолированного проживания трудно было найти. Оставался всего один вопрос – в какую цену обойдется такая покупка.
Проигнорировав кабинет директора, дедушка направился к главному бухгалтеру.
– Мария Ивановна, свет моих очей, вы сегодня, как и всегда, выглядите восхитительно!
Женщина бальзаковского возраста в очках с роговой оправой расплылась в ответ на комплимент.
– Да, ладно вам Иван Сергеевич, скажете тоже.
– Вот те крест! – дед истово перекрестился, – Да и мои соколики не дадут соврать, что вы женщина-мечта!
Только после этих слов мы удостоились взгляда от главного бухгалтера.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался я, переминаясь с ноги на ногу.
– Иван Сергеевич прав, вы очень красивая молодая женщина, – в Ване вдруг проснулся Казанова. На лице бухгалтера снова появилась улыбка – когда хвалят двое, это уже не лесть, а констатация фактов.
Все также улыбаясь, она сообщила, что на втором аукционе не нашлось покупателей на дом в Старом Кудоме. Все-таки дед мой был очень привлекательным, осыпая женщину кучей комплиментов, он выудил у нее юридическую лазейку для продажи дома единственному покупателю без аукциона.
– Два миллиона, это стоимость по основным средствам с учетом амортизации. Ниже цена не может быть, Иван Сергеевич, мы его на аукцион выставляли за десять миллионов в первый раз и за семь во второй. Только не говорите Юрию Владимировичу, что я вам это подсказала.
– Я могила, моя прекрасная Дульсинея, – отвесив шутливый полупоклон, Никитин стремительным шагом повел нас к директору. Попросив подождать нас за дверью, вошел и провел там почти час. Сквозь плотно прикрытую дверь слышались отдельные звуки, но слов невозможно было разобрать. Спустя около часа, дед появился весь раскрасневшийся, но с довольной улыбкой.
– Нам снова к Марии Ивановне!
Бухгалтер тепло улыбнулась, завидев нашу троицу. Зазвонил внутренний телефон, и Мария Сергеевна пару минут слушала, лишь периодически вставляя словечко. Положив трубку, бухгалтер уставилась на деда:
– Иван Сергеевич, я все понимаю, но как вам удалось уговорить Юрия Владимировича на полтора миллиона с рассрочкой платежей в три года???
Так, благодаря сноровке деда и его туманному «Военная тайна!» на вопрос бухгалтера, мы стали обладателем шикарного дома-крепости, рыночная стоимость которого была не меньше десяти миллионов.
Глава 3. Аннабель
Красота и великолепная фигура не всегда могут быть Божьим даром, иногда это становится проклятием. В этом Аннабель убедилась давно. Со старших классов она стала объектом пристального внимания со стороны мужчин. Воспитанная с строгой семье, придерживающейся христианских ценностей, Аннабель не представляла себе добрачные половые связи. Тем не менее, в родном Нижнем Новгороде парни словно сговорились затащить ее в постель. Закончив одиннадцать классов школы, все еще оставаясь невинной, Аннабель поступила в Одинцовский филиал Международного юридического института и уже успела перейти на третий курс. Зимняя сессия была позади, и они вместе с двумя подружками и решили отметить данное событие.
Выбор пал на «Загородный очаг», точнее, именно Римма их и уговорила, а Света поддержала. Аннабель никогда не посещала данное заведение, но со слов Риммы, там работал ее близкий знакомый азербайджанец, который мог их обслужить по чужой льготной карте со скидкой до сорока процентов.
– Представь, там все эти рублевские тусуются, можем и мы в нормальном ресторане посидеть. Тем более, это в черте города, от нашего общежития десять минут ходьбы, – уговаривала Римма, и Аннабель сдалась. Ее родители не то чтобы шиковали, но достаток в семье был. Выбор на Одинцово пал не случайно, здесь проживала со своей семьей сестра мамы Вероника Павловна Акушина. Первые два года Аннабель жила у нее, но с началом третьего курса решила переселиться в общежитие. Причиной такого переезда стал муж тети – Сергей Сергеевич Акушин, работавший врачом в местном госпитале. Муж тети несколько раз «случайно» путал спальню, вваливаясь в комнату девушки в семейных трусах, пару раз мылся в ванной не закрыв дверь, и Аннабель случайно натыкалась на него. Когда пошли комплиментики и Сергей Сергеевич стал явно оказывать знаки внимания, Аннабель решилась на переезд, несмотря на возражения тети.
В общежитии она сдружилась с подругами по комнате – единственным минусом были похождения девушек и приходы их кавалеров. Но уже спустя три месяца Света и Римма перестали приводить своих парней, предпочитая встречи на стороне.
В тот роковой вечер вначале все шло хорошо: они мило сидели, выпивая вино и поглощая устриц. Потом Римма вышла из домика и вернулась минут через пять с тремя азербайджанцами.
– Это Хамит, мой друг, – познакомила она Свету и Аннабель со своим очередным кавалером, обещавшим сорокапроцентную скидку. Имена двоих других девушка даже не запомнила, а после попытки одного из азербайджанцев обнять ее за талию, торопливо выскочила из-за стола:
– Римма, я пойду!
Не слушая уговоров подруг, Аннабель выбежала из домика и поспешила к выходу. Ее незадачливый кавалер преследовал ее до самого выхода из большого ресторанного дворика и отстал, лишь увидев охранника на входе. Не успела девушка выйти к парковке, как небо озарилось словно днем.
Человеческое любопытство неискоренимо – оглянувшись в сторону свечения в небе, Аннабель почувствовала, как мгновенно ослепла. Испуганная девушка присела на землю, щупая руками снег. Прошло около минуты, а зрение не возвращалась, но слух был при ней. Она услышала грохот, словно на нее несется локомотив, а секунду спустя ее швырнуло в сторону, выбивая из нее сознание.
Пришла она в себя довольно быстро – по-прежнему слепая, девушка нащупала асфальт руками и шатаясь сделала первый шаг. Шум машины она услышала слишком поздно, незряче вскинула руки и в тот же момент ее что-то ударило с силой, вторично лишая сознания.
***
Спустя два часа после начала ревизии наших припасов и предметов первой необходимости, я объявил перекур:
– Ден, пошли покурим.
Подвал мы благоустраивали довольно долго, до момента, когда мы его выкупили у ТСЖ, он был весьма захламлен и многие жильцы бессовестно сносили туда свои старые вещи: сломанные телевизоры, холодильники, стиральные машины. Весь подвал ремонтировать смыла не было, слишком много труда и денег пришлось бы потратить. Отделив третью часть, привели его в порядок – пришлось даже сделать перегородку из гипсокартона на всю ширину. Двери остальных трех подъездов в подвал были намертво заварены Ваней.
После покупки дома в Старом Кудоме, часть запасенных предметов отправили в Брыкин Бор, поручив дедушке разместить все это в подвале нового жилища. Ваня предлагал переправить все, кроме продуктов питания и оружия, но мы с Денисом не согласились. Существовала вероятность, что в силу определенных причин мы не смогли бы эвакуироваться. Поэтому, набор для выживания следовало оставить и здесь. А набор, оставленный в Одинцовском убежище, был впечатлительный: фонари, повербанки, рации, спальные мешки и три двухместные палатки, пара топоров, пила, молотки, набор гвоздей и саморезов, изоленты, скотчи, теплая одежда в виде ватников, чемоданчик с набором инструментов. Были десять канистр с топливом по двадцать литров – пять с соляркой и пять с бензином.
Запас воды и еды был впечатляющий – девятнадцатилитровых бачков с водой было десять, двадцать пятилитровых, три упаковки «Славяновской» с бутылками по полтора литра и десять упаковок с поллитровыми. Несколько ящиков с тушенкой, сухари, рис, гречка, рыбные консервы, чипсы (их очень любили наши девушки), картофель, скумбрия холодного копчения в вакуумных пакетах, мед, конфеты, чай, кофе. Были печенье, пряники и еще пара ящиков еды, накупленной Альбиной и Машей, которые заведовали припасами. Я не очень любил спиртное, пил только по праздникам. Денис пил, но всегда в меру, а Ваня был в завязке. Но десять ящиков водки и пара ящиков вина тоже были припасены на всякий случай.
В подвале имелось две электроплитки для приготовления пищи, шесть кроватей, восемь стульев и гора матрацев. Ваня даже прикрепил баскетбольное кольцо, чтобы можно было покидать мяч от скуки.
Начав готовиться к ядерному апокалипсису, я очень много читал про поражающие факторы ядерного оружия. И хотя зачастую источники противоречили друг другу, вывел для себя несколько основных правил. Если человек находится на расстоянии больше десяти километров от эпицентра взрыва, у него появляются шансы выжить. При удвоении этого расстояния шансы возрастали в несколько раз. Главное – избежать ударную волну и разрушения, вызываемые при ее прохождении. Проникающая радиация от эпицентра взрыва далеко не распространяется, всего на пару километров. Очутившийся в эпицентре может не думать о радиации, его испепелит температура взрыва.
Второй главной опасностью были радиоактивные осадки и наведенная ими радиация. Первые, самые тяжелые осадки непрореагировавшего радиоактивного вещества, начинают выпадать спустя двадцать минут. Но основная часть радиоактивных веществ поднимается высоко в атмосферу и выпадает постепенно, что занимает период от нескольких месяцев до нескольких лет, в зависимости от высотности взрыва, мощности бомбы и еще ряда причин.
Радиоактивный фон в месте ядерного взрыва понижается кратно каждые часы. Существовало несколько методик теоретического подсчета радиоактивности после взрыва, но все они сходились в одном – чем больше времени человек не выйдет на открытую местность из убежища, тем больше шансов не получить облучение.
Перелопатив гору книг и перечитав половину источников в интернете, пришел к выводу, что минимум необходимого времени нахождения в убежище составляет две недели. В подвале у нас было немало комплектов для защиты от облучения – прорезиненные дождевики, респираторы второго и третьего класса защиты, высокие резиновые сапоги, перчатки из толстого латекса, несколько противогазов последней модели. Это не могло дать стопроцентной гарантии, но значительно повышало наши шансы на выживание.
Вернувшись домой после ранения, практически сразу после выздоровления, я купил несколько дозиметров. Я не дозиметрист, мне не обязательно было понимать тип излучения, поэтому моим выбором стали компактные дозиметры «Родник-3», работавшие на батарейках до десяти лет без замены.
Первые пару дней даже таскал один с собой в кармане, постоянно замеряя радиационный фон везде. В Одинцово он колебался от 0.16 до 0.26 микрозиверт в час, что укладывалось в норму.
Проходя с Денисом к курилке, автоматически посмотрел на показания дозиметра – 0.44 микрозиверт в час.
– Радиационный фон повышается, а ведь прошло всего два часа после взрыва.
– Интересно, сколько снаружи? – Денис выудил сигареты из пачки, протягивая мне.
– В разы больше, все кто без защиты или оказались на улице, уже получили серьезную дозу, – прикурив, выпустил клубы дыма:
– Что нам с этой девушкой делать?
– Ты ее притащил, раньше надо было думать, – беззлобно огрызнулся Денис, затягиваясь, – И этому хачу здесь не место, наши припасы не бесконечны.
– Держать силой его не буду, но и прогонять нельзя – это верная смерть, а припасов у нас с излишком, хватит с запасом, даже с учетом Ашота и девушки. Не жалеешь, что тестя и тещу не забрал сюда?
– После всего, что они сделали? – Денис уставился на меня как на больного. – Ты не забыл, что мой тесть мент, тот самый, что давал показания против меня, зная, что у нас с Машей все серьезно? И жена его не лучше, такая же змея. – Денис затушил окурок в пепельнице, – Нет, не жалею, хотя и радости нет. Эта змея, – Денис ненавидел тещу больше, чем тестя, – пока я сидел, все пыталась свести Машу с другим, чтобы меня забыла. Столько попыток предприняла, сутенерша, – сплюнув в помойное ведро, мой друг закрыл тему, которая всегда причиняла ему неприятность.
Родители Дениса жили в Сочи, еще лет пять назад продали свою квартиру, купили небольшой домик в Дагомысе и наслаждались жизнью пенсионеров. Ваня был сиротой, вырос у бабушки, умершей четыре месяца назад, оставив внуку трехкомнатную квартиру. Свою мать я отправил в Брыкин Бор еще две недели назад, когда политическая обстановка в мире стала накаляться ежечасно.
Как ни странно, но катализатором ухудшения мировой обстановки стала Франция. За громогласными заявлениями о вводе войск на территорию соседней страны в феврале 2024 года, лягушатники к концу года действительно там оказались, поддержанные балтийскими государствами. Первое время это были инженерные соединения и связисты, типа обеспечивавшие связь и обустройство коммуникаций. Но уже в марте – апреле 2025 года первые части Иностранного легиона пришли в боевое соприкосновение с нашими силами в Одессе. За город бой шел полгода —разномастная группировка вражеских войск на этом участке фронта насчитывалось не меньше полумиллиона.
После установления над Одессой бесполетной зоны силами НАТО в начале осени, французская авиация стала чувствовать себя как дома в небе над Украиной. Начали подтягиваться американцы и британцы. Турция, нарушая конвенцию Монтре, пропустила в Черное море флот НАТО в составе двух авианосцев, пяти корветов, семи эсминцев и нескольких подводных лодок. Это было последней каплей – нашими противокорабельными ракетами был потоплен один авианосец и пара эсминцев. НАТО, в свою очередь, нанесло массированный удар крылатыми ракетами по базе Черноморского флота, практически обескровив его. Ватикан, ООН и все мировое сообщество приложили максимум усилий, призывая сесть за стол переговоров. Тема наших западных соседей, их интересы, все это было мгновенно забыто. На кону стояло нечто куда большее, чем отдельно взятое государство. Мир замер в ожидании Третьей мировой войны.
Но здравый смысл вроде возобладал – противоборствующие стороны согласились на переговоры, выбрав для этого территорию нейтральной Исландии. До самого конца 2025 года шли переговоры – даже боевые действия на Украине были приостановлены почти на два месяца. Лишь после январских каникул стало известно о требовании НАТО к России в рамках «прочного мира». Двенадцатого января требования НАТО были оглашены на переговорах, а спустя пару дней ими запестрели все паблики новостных сайтов и социальных сетей.
России предлагалось стать безъядерной державой, уменьшить общую численность армии до 500 000 человек, выплатить четыре триллиона долларов на восстановление инфраструктуры Украины, назначить выборы всех органов власти не позднее начала апреля 2026 года под наблюдением и контролем международных экспертов. Но и Украину ждало горькое разочарование: Вашингтон и Париж, ставший мировым игроком на фоне войны, предали интересы Незалежной. Линию границы между Украиной и Россией предлагалось провести по состоянию на начало 2026 года, что лишало наших соседей 35% территории в сравнении с 1991 годом. Ни о каком возврате Крыма, Донбасса, Николаева, Харькова и ряда областей в состав Украины речь не шла.
Я отлично видел реакцию людей на опубликованные требования – к военкоматам невозможно было подступиться, народ рвался на защиту страны. Именно тогда, понимая, что развязка близка, отправил мать в Брыкин Бор к родителям. За прошедший год, с момента покупки дома в Старом Кудоме, с дедом мы стали ближе. Находясь на постоянной связи, переводя ему деньги для работ, мы закончили почти обустройство ветрогенератора, чтобы обеспечить наше убежище электричеством. Также было закуплено и забункерировано два КамАЗа с углем. Закуплена самая простая мебель для убежища – столы, стулья, кровати и даже посуда. Дед умудрился найти специалиста, который закончил укладывать ламинат и наклеил обои. Периодически он навещал «убежище», проверяя сохранность припасов. Отправленный мною грузовик с надувной лодкой, бензопилой, инструментами, строительной фурнитурой и еще с массой необходимых вещей, тоже был разгружен в подвале дома.
С мамой связь держал постоянно, но сегодня, как назло, не звонил еще. Проводив взглядом Дениса, попробовал дозвониться. Гудки шли, но трубку мама не брала. Позвонил деду – автоответчик дал знать, что линии перегружены. Отправил матери смс, на которое почти сразу получил ответ, что у них все в порядке, но в Рязани все горит.
Торопясь, набрал текст с ошибками, связь могла пропасть в любую минуту:
«Мам, у нас все хорошо, мы в нашем убежище. Бери с собой бабушку и дедушку, максимальный запас еды и воды, езжайте в Старый Кудом, дед знает. Закройте все окна и двери, дополнительно обклейте все пищевой пленкой и сидите в подвале. Примерно через две недели мы выедем к вам, скажи деду, чтобы настроил рацию на 446,000 – 446,100 МГц PMR двенадцатый канал. Отсюда может не возьмет, но в дороге мы сможем до вас добить, если связь пропадет. Ничего не бойся, целую, скоро буду».
Отправив смс и увидев, как две черточки стали синими, испытал огромное облегчение. Маму я тоже готовил к возможному апокалипсису, вначале она отмахивалась, но мере ухудшения политической ситуации в мире стала относиться серьезнее. И в Брыкин Бор поехала без возражений, когда я интуитивно почувствовал, что развязка близка.
Вернувшись к остальным, увидел, как Ваня крутит ручку радиоприемника ловя разные частоты. Но из приемника слышалось только шипение, хотя мобильная связь еще работала.
– Как она? – мотнул головой в сторону незнакомки под одеялом. Недалеко от нее примостился Ашот. От самоуверенности армянина не осталось и следа. События вечера его изменили, его взгляд метался по нашим лицам, словно парень чувствовал опасность.
– Вроде пришла в себя, я ей губы смочила водой, и она снова отключилась, – Альбина взяла руку девушки у запястья, – Пульс ровный.
– Только ее нам не хватало, – потеряв интерес к девушке, я присоединился к Ване и Денису возле радиоприемника. Крутя ручку, Ваня наткнулся на одну из станций, посылавших в эфир всего одно слово: «Внимание, внимание, внимание».
– Оставь на этой частоте, – Денис бросил взгляд на девушек, – может, нам перейти в курилку, мало ли какая информация будет, зачем их пугать?
Мы уже прошли половину подвала в сторону курилки, когда в дверь отчетливо раздалось три стука и два стука с большим интервалом.
– Наш сигнал, но наши все на месте, – удивленный Иван посмотрел на меня, чуть не выпустив радиоприемник из рук.
– Думаю, я знаю, кто стучит, – Денис метнул взгляд в сторону Маши и подойдя к двери, провернул ключ в замке, открывая дверь наружу. Две человеческие фигуры в плащ-палатках в защитных очках и респираторах нерешительно топтались у входа.
– Впустите нас? – раздался приглушенный мужской голос.
– Даже собак впускают в такое время, – зло ответил Денис, уходя вглубь подвала.
– Одежду оставьте у входа! – Иван вспомнил мои слова про санпропускник и дегазацию. Скинув с себя плащ-палатки, сняв очки, респиратор и перчатки перед нами предстали родители Маши. Наталья Ивановна с бегающими от страха глазами и Виталий Семенович Семенов в форме подполковника полиции с автоматом на плече и табельным Макаровым в кобуре.
Глава 4. Тревожное ожидание
На пару минут воцарилась тишина – Машу, кинувшуюся к родителям, я ухватил за плечо:
– Подожди!
Вытащив из кармана свой портативный дозиметр, тщательно замерил радиацию у обоих прибывших. Аппарат показал 1.01 зиверт в час, что превышало верхний порог допустимого в два раза. Это они еще и экипированы были, боюсь, представить какой фон на их плащах, выброшенных за дверь подвала.
– Пройдите за мной, – мой тон не допускал возражения. Вздохнув, Виталий Семенович вместе с женой последовали за мной в дальний угол, где была устроена помывочная. Открыв дверь «ванной», показал на большую емкость с дезраствором:
– Всю одежду в этот чан, а самим тщательно помыться, ополаскивая все отверстия, – прозвучало грубовато, но подполковник понял:
– Давай, Наташа, он дело говорит.
– Когда закончите, покричите, дам вам сменную одежду, – пропустил я комплимент мимо ушей. В ванной была емкость на четыре тонны воды, рассчитанная на наши помывки. Придется увеличивать интервал между купаниями, у нас появилось четверо дополнительных жильцов.
– Воду закрывайте, когда мылитесь, чтобы экономить, – дав последнюю инструкцию, оставил супружескую пару, чтобы вовремя заступиться за Машу, на которую наседал Денис. Маша отвечала шепотом, но Денис абсолютно не беспокоился, что его могут услышать Семеновы в ванной.
– Ты все забыла, забыла, что он сделал, и сколько усилий приложила твоя мать, чтобы сплавить тебя на панель!
– Денис, не говори так, они же моя кровь, – чуть не плача, умоляла девушка. От крика Дениса проснулся маленький сын Вани Сережа и недовольно запищал, требуя внимания. Альбина, обрадовавшись возможности слинять от семейных разборок, ухватила сына на руки, покачивая его и постепенно уходя подальше от спорщиков.
– Денис, оставь. Это ее родители, и она поступила правильно.
Но парень так легко не собирался отступаться. Со словами «Вначале хач, а эти теперь эти мусора, может, откроем дверь для всех в районе?», он не собирался успокаиваться.
– Маша, кажется, девушка пришла в себя, посмотри как она, – супруга Дениса с радостью ухватилась за мое предложение.
– Пойдем, покурим, – потянул я друга в курилку.
– Сейчас ты зол, и я понимаю тебя. Но пройдет время, ты будешь благодарен жене, что она так поступила, – передал зажигалку другу. Тот молча прикурил, и затянувшись, махнул рукой:
– Да ладно, не выгонять же их на смерть. Просто пусть держатся подальше от меня.
Мы докурили и вышли, чтобы не пропустить сообщение из радиоприемника, продолжавшего выдавать то же самое сообщение, привлекая внимание. Увидев меня, Маша торопливо подошла, опасливо глядя на мужа:
– Олег, девушка пришла в себя, но у нее проблема.
– Ядерная война? – сострил я, но Маша вопреки обыкновению не рассмеялась.
– Она ослепла, ничего не видит, – в ее голосе прозвучало крайнее сожаление.
– Может, это временно?
Подойдя к девушке, тронул ее за плечо, заметив, как плачущая напряглась.
– Меня зовут Олег, Маша сказала, что ты ничего не видишь?
– Только темнота и пляшущие звездочки, – сквозь всхлипывания смогла ответить девушка. Ее плечи затряслись, закрывая лицо руками, девушка беззвучно плакала.
– Это временное явление, ты посмотрела на вспышку, и сетчатка глаз пострадала, но слепота пройдет.
– Точно? – прекратив рыдать, девушка даже приподнялась, отнимая руки от лица. Даже при тусклом освещении этого угла подвала было видно, что она невероятно красива.
– Абсолютно точно, – постарался придать максимальную уверенность голосу. При моих словах она улыбнулась, обнажив ровные белоснежные зубы. Даже след крови на лбу не портил ее красоты – идеальные брови как крыло ласточки, чистая кожа как у младенца и пухлые выразительные губы. А вот глаза меня испугали – зрачки больших карих глаз были словно затянуты полупрозрачной пленкой, что придавало им сходство с глазами зомби из фильмов.
– Маша тебя накормит, ты голодна?
– Я мало ем, не хочу, – размазывая слезы по щекам, девушка присела. И вновь, когда я хотел помочь, заметил, как она вздрогнула и сжалась, вскидывая руки для защиты. Да что за пуганная такая, где она росла? Дальнейшие общение прервал голос из радиоприемника:
– Внимание, говорит Государственный комитет Российской Федерации по обороне и чрезвычайным ситуациям. Сегодня вечером, двадцать восьмого января 2026 года в 18:00 враг нанес по территории нашей страны массированный ракетно-бомбовый удар средствами ядерного поражения. Удары нанесены по Москве, Красногорску, Рязани, Ростову-на Дону, Воронежу, Перми, Сарову, Арзамасу, Петербургу, Новосибирску, Красноярску, Благовещенску, Кирову, Челябинску, Саратову, Самаре, Астрахани, Моздоку, Таганрогу, Казани, Уфе, Нижнему Новгороду, Краснодару, Омску, Мурманску, Петрозаводску, Нижнему Тагилу, Барнаулу, в общей сложности по более, чем пятидесяти городам России. Кроме того, противником были атакованы наши военно-морские базы, места дислокации войск РВСН, ядерные шахты наземного базирования и все штабы военных округов. В настоящее время еще продолжаются атаки противника на критически важные объекты инфраструктуры – нанесен удар по Саяно-Шушенской ГЭС, каскаду ГЭС Волгоградской области, по пяти ТЭЦ в разных регионах России. Силам ПВО России удалось сбить не меньше сотни баллистических ракет, но масштабы разрушений катастрофические. По столице нашей Родины ударило больше двадцати ракет, двенадцать из которых были сбиты, но восемь упали в Москве.
Наши доблестные войска РВСН ответили ударом возмездия по всем столицам, городам и инфраструктуре нашего противника. Париж, Лондон, Брюссель, Вашингтон, Нью-Йорк и еще десятки городов, баз противника превращены в радиоактивный пепел. В свой путь отправились «Посейдоны», неся неотвратимое наказание всем причастным к атаке на нашу страну. Мы не начинали эту войну, но мы ее закончим. Наш главнокомандующий, все верховное командование уцелело и продолжает работу во благо и ради победы нашей великой страны. А сейчас прослушайте инструкции для максимального уменьшения риска заражения лучевой болезнью".
Радиоприемник на минуту стих, и уже новый голос начал зачитывать инструкции. По всей стране вводилось чрезвычайное положение – власть переходила к специально созданным комитетам по обороне, состоящим из военкома, начальника полиции и начальника ФСБ на конкретной местности или районе. Создавались специальные лагеря под руководством МЧС на местностях, не затронутых радиоактивным заражением. По всей территории страны вводились военное положение и комендантский час с восьми вечера. Далее следовала подробная инструкция, как защититься от радиации, находясь дома. В основном говорилось все то, что мы уже знали и, более того, уже нами было сделано.
Голос монотонно продолжал зачитывать инструкции, зачастую повторяя уже сказанное. Ничего нового, если не считать того, какие города были атакованы, мы не услышали.
– Выключи, так и знал, что от властей помощи не будет, – Денис первым выразил свое отношение к случившемуся.
Я заметил, что подполковник с женой уже облачились в одежду, переданную Машей, и молча слушали радио, не вмешиваясь в беседу. Ашот также не проронил ни слова за последние два часа, армянин сидел с отсутствующим видом, наверное, вспоминая многочисленную родню, оставшуюся снаружи. Появление подполковника с женой немного ужимало нас в запасах, возможно, что просидеть в подвале придется немного больше, если атаки противника продолжались до сих пор. Это не было похоже на ограниченную войну, речь шла о войне на выживание. Наверняка наши подлодки, как и субмарины противника, рыщут в Мировом океане, выискивая новые цели. А это значит, что даже если все наземные шахты обеих сторон уничтожены, на подлодках остается солидный запас ядерных ракет.
– Народ, попрошу внимания, – все повернулись ко мне. Даже незрячая девушка с красивым именем Аннабель повернула голову, всматриваясь в нашу сторону невидящими глазами.
– Давайте проясним ситуацию, потом поужинаем и устроимся спать. По всей видимости, наверху все крайне серьезно. Вы сколько времени потратили, чтобы добраться от своей квартиры до подвала? – спросил Виталия Семеныча, к плечу которого жалась супруга, бросая боязливые взгляды в сторону зятя.
– Минут двадцать, слишком много перевернутых машин и заторов, – хорошо поставленный голос подполковника внушал уважение. Ну конечно, они этим только и занимаются – муштруют да кричат на подчиненных, а всю работу делают участковые и оперативники.
– За пятнадцать минут нахождения на открытом пространстве, даже в полузащитной экипировке, вы получили облучение в 1 зиверт в час, – я сделал паузу, чтобы цифра дошла до сознания присутствующих.
– Это много? – подала голос с кровати Аннабель.
– Это вдвое выше безопасного, допустимого порога, на грани начала хронической лучевой болезни. Но с учетом того, что вы не пробыли полного часа, можно дозу теоретически уменьшить вчетверо. Таким образом, вы получили дозу радиации, сопоставимую с тремя-четырьмя облучениями при КТ.
– Они же не заболеют? – глаза Маши предательски блеснули.
– В этот раз нет, но каждое дальнейшее облучение будет нести накопительный эффект, что рано или поздно вызовет хроническую лучевую болезнь, – после моих слов воцарилась тишина. Было слышно, как тикают кварцевые часы на стене передо мной. Убедившись, что все внимание приковано ко мне, продолжил:
– Главная опасность радиации – короткоживущие изотопы, но их период полураспада небольшой, от пары дней до пары недель. И есть долгоживущие изотопы, период полураспада которых – от пары до десятков тысяч лет. Как правило, ядерный взрыв образуют изотопы йода, но он с коротким периодом, и изотопы стронция и цезия, их полураспад длится куда дольше. Все зависит от начинки бомбы, а они бывают разные – от плутониевой до термоядерной. Наша цель – пережить первые пару недель, пока изотопы йода не перестанут представлять опасность. Что касается радиоактивных изотов урана, плутония, стронция, цезия, то с ними есть только один метод выжить.
– Какой? – синхронно спросили Ашот и Наталья Ивановна.
– Избегать зараженной территории, не употреблять мясо, рыбу, растения или плоды с таких мест.
– Но ведь возле Ченобыльской АЭС животные живут, я видел по телевизору, – засомневался Ашот. Его шоковое состояние прошло, и он все больше становился похожим на самого себя.
– Живут, спустя десятки лет, – согласился я с ним, – но мясо у них настолько накопило изотопы, что для человека оно равносильно яду. Кроме того, уровень устойчивости к радиации у большинства животных куда выше, чем у человека. Наверх выходить пока не будем, спустя пару дней мы с Денисом выйдем ненадолго, чтобы оценить ситуацию и замерить радиацию. А пока давайте снова пройдемся по правилам, специально для вновь прибывших.
Проявила были простые – убирать за собой, экономить воду, не открывать дверь подвала, держать подвал в чистоте и выполнять указания троих, коими являлись я, Ваня и Денис.
