Иван Затевахин
Мы, собаки и другие животные: Записки дрессировщика
Глава 3
Фундамент дрессировки
В советские годы исключительной популярностью пользовались анекдоты об армянском радио. Например: армянское радио спросили, есть ли жизнь на Марсе; армянское радио ответило: тоже нет. Или: армянское радио спросили, можно ли увеличить деторождаемость в течение пяти лет; армянское радио ответило: сложно сказать, так как орудие производства находится в частных руках. И так далее…
Сами работающие на армянском радио на народное творчество не обижались – наоборот! Своими ушами слышал выступление руководителя радио Армении на каком-то юбилейном концерте, посвященном широко отмечавшемуся в тот год в СССР Дню радио. Начиналось оно так: «Нас часто спрашивают…» Дремавший доселе в ожидании Иосифа Давыдовича Кобзона и других замечательных артистов зал отреагировал радостным понимающим хохотом. Так вот, и про себя я могу сказать: нас часто спрашивают… Ни один стрим, ни один ролик на «Ютьюбе» не обходится без вопросов, в том числе каверзных, о дрессировке собак.
Если раньше народ-собаколюбец интересовался сугубо практическими вещами, то сейчас многим тренерам, инструкторам, спортсменам, да и простым владельцам собак интересно «копнуть поглубже». Поэтому стоит хотя бы вкратце поговорить о теоретической основе дрессировки собак. Замечу, что в науке существует множество взглядов на поведение и психофизиологию этих животных. Человеку, пришедшему со стороны, не имеющему системного профильного образования, сложно во всем этом разобраться. Поэтому и бродят по площадкам «кудесники» дрессировки, которые вместо того, чтобы заниматься практикой, морочат владельцам собак головы мудреной терминологией.
О терминах
Я убежден, что главное в дрессировке животных вообще и собак в частности – правильно выбрать мотивацию и найти адекватные (соответствующие) этой мотивации подкрепления. Потом, конечно, очень важно (порой критически важно) поддерживать мотивацию на должном уровне, но без ее выбора и формирования и поддерживать будет, собственно говоря, нечего. Так на базе какой мотивации формируется поведение собак, которых мы дрессируем? Кстати, многие зачастую путают понятия «мотивация» и «подкрепление» не только друг с другом, но и с таким термином, как «стимул».
Здесь самое время поговорить о наиболее часто употребляемых терминах, для начала не очень вдаваясь в дебри академической науки. Давайте разберемся.
Существует такое биологическое понятие, как физиологическая потребность. Потребность в еде, в общении с себе подобными, в игре, в продолжении рода, получении новой информации, в самосохранении и т. д. – все они формируют соответствующие мотивации.
Мотивация. Она возникает на базе одной из биологических потребностей. С точки зрения физиологии это возбуждение определенных структур головного мозга. Они организуют поведение собаки, направленное на реализацию этой потребности. То есть мотивация, или драйв, – это побуждение к действию, основанное на потребностях индивида.
Согласно исследованиям русского физиолога А. А. Ухтомского, мотивации конкурируют друг с другом. В результате одна из них становится доминирующей, а остальные, с одной стороны, ею подавляются, а с другой – ее усиливают. Мотивация – одна из составляющих, формирующих систему поведения, направленного на получение полезного результата.
Пример: собака хочет есть (пищевая мотивация) – она целенаправленно ищет еду, находит и съедает ее (получает результат). То есть мотивация толкает ее на «подвиги» и организует их свершение. Каждой базовой мотивации соответствует определенный тип поведения: поисково-охотничье, игровое, ориентировочно-исследовательское (не путать со смещенным), родительское и т. д.
Однако у вдумчивого читателя может возникнуть вопрос: а есть ли у животного биологическая потребность в агрессии? Однозначно ответить на него трудно. Агрессия возникает в силу разных причин, поэтому выделяют разные ее виды: оборонительную, социальную (или шире – внутривидовую), межвидовую, материнскую, игровую и т. д. Бывает, что агрессия возникает в результате рассогласования полученного результата с предполагаемым, конфликта мотиваций или невозможности удовлетворения доминирующей потребности.
Конечно, не все мотивации удобны для использования в дрессировке. Поэтому для обучения послушанию применяется в основном пищевая, социальная и игровая мотивации, в других видах дрессировки – игровая и социальная. В защитной службе применяются агрессия, игры и смещенное поведение, которое формируется в разных ситуациях: при столкновении мотиваций, при невозможности достичь результата и рассогласовании полученного результата с прогнозируемым.
Конечно, в основном в дрессировке используется целенаправленное поведение. А бывает ли поведение нецеленаправленным? Бывает. Например, упомянутое выше смещенное поведение. Его характерные признаки: во время упражнения по послушанию собака вдруг садится и начинает часто дышать или облизываться. Причины могут быть разными. Такое поведение может возникнуть в результате перевозбуждения (перегрева, как говорят тренеры). А оно, в свою очередь, – из-за конфликта мотиваций (когда много желаний «работают» одновременно), или при рассогласовании результатов, когда ожидается один результат, а получается другой, или просто по причине накопившейся усталости.
Но бывает, что смещение формирует и новые формы поведения. Этот феномен осознанно используют некоторые тренеры в защитных разделах дрессировки. Тренер сильно возбуждает собаку, ее внимание рассеивается, она как бы ищет новый объект внимания. И тут он подсовывает ей этот объект – дрессировочный жгут или рукав. Собака переключает на него внимание, а следовательно, и агрессию и смещается в него хваткой.
Бывает, что выполненные в качестве «облегчения» действия очень быстро и прочно, иногда практически намертво, закрепляются, становятся стереотипными (стереотип – термин, предложенный в свое время И. П. Павловым). Если такое случается в бытовой ситуации, то сформированное стереотипное поведение потом довольно сложно перестроить.
У моего друга, любителя питбультерьеров, тренера – назовем его И. – жила когда-то пара представителей этой породы: мама (очень известная в дрессировочных кругах 1990-х, победительница одних из первых неформальных дрессировочных состязаний) с дочкой. Как и все питы, они бурно радовались звонку в дверь: гость пришел, надо встречать. Но вот беда, их радость порой перерастала в смещенную агрессию: они начинали ссориться, трепали друг друга (не всерьез, но шумно и с обильным слюноотделением). И., знающий тренер, взаимную агрессию погасил, но тут вылезла другая «проблемка»: если нельзя вымещать возбуждение на родственнице, то нужно найти другой объект. И собаки стали рвать обивку двери. Хозяин не всегда бывал дома, когда в квартиру звонили, а в ту пору ходили многочисленные «коробейники» с товарами. В результате в двери образовалась дырка. И. кое-как ее заделал, а сформированный в результате смещения стереотип «победил», приняв кардинальное решение – отключив звонок, «включавший» стереотипное поведение.
Бывает, что собака смещается в предмет, например когда рядом другая собака. Есть такой тренерский прием борьбы с агрессией: агрессивная к собратьям собака «замыкается» на предмет (не путать с ситуацией, когда у собаки заранее вырабатывается концентрация на дрессировочном предмете). В ситуации смещения в предмет, когда «агрессор» видит другую собаку, ему раз за разом предлагается, например, дрессировочный жгут, в который она смещается. В результате собака идет у ноги дрессировщика и жует жгут, не обращая внимания на другую собаку.
Некоторые собаки каким-то образом находят такой выход практически сами. Наш энергичный маленький Ген, перевозбуждаясь, хватает мягкую игрушку и начинает тыкать ею в свою воспитательницу, фоксика Джульетту. Кусать и трепать Джульетту нельзя – влетит и от нее, и от нас, поэтому хитрый Ген придумал выход: он сместил свою игровую агрессию. В результате его наскоков Джульетта хватает игрушку со своей стороны, и они со страшным рыком тянут ее за разные концы. Непосвященному может показаться, что это выглядит и звучит угрожающе, а на самом деле все абсолютно безопасно.
Классический пример смещения из жизни людей. Вас достал начальник. По известным причинам вы не можете плюнуть ему в лицо или дать по голове табуреткой, а переполняющая вас агрессия требует выхода. В этом случае вы находите разрядку, пнув табурет или, что очень плохо и неправильно, отвесив подзатыльник собственному ребенку. В ряде случаев смещение на какой-то предмет может войти в привычку, стать стереотипным. Например, в гневе человек будет привычно бить кулаком по столу. А возбужденная собака, как вы уже поняли, будет разряжаться на дрессировочный жгут или защитный рукав. Такого рода смещение называется переадресованной агрессией.
Любое поведение в той или иной степени имеет эмоциональную окраску. Ответить на вопрос, что такое эмоция, непросто. Например, при достижении животным предполагаемого результата возникает положительная эмоция, при рассогласовании полученного результата с предполагаемым – отрицательная. Отрицательная эмоция возникает также при длительных негативных воздействиях на собаку, и не обязательно они должны быть механическими. Отрицательные эмоции вызываются длительным социальным давлением, угрозой, невозможностью реализации одной из потребностей (невозможностью достичь результата). Эмоции имеют гормональную природу. Преобладание отрицательных эмоций означает, что в организме много гормонов (например, кортизола), действие которых в дальней перспективе может нарушить работу разных систем органов, а в ближней – угнетает организм в целом.
Подкрепление. Оно бывает разным. Каким? Дальше мы будем много говорить об этом, а сейчас кратко, в общих чертах. Под положительным подкреплением я понимаю некий результат (часто промежуточный), который полностью или частично реализует мотивацию. Так, голодная собака, которой дали команду «сидеть!», после того как займет правильное положение (то есть совершит работу), получает кусочек пищи. Ее поведение становится результативным – это и есть подкрепление. С точки зрения последователей Б. Ф. Скиннера (подробнее об этом ниже), подкрепление – то, что делает данное поведение более частым.
В этом есть своя логика. Поясню одной уже ставшей классической работой, написанной, правда, несколько по иному поводу. Замечательный исследователь поведения псовых Я. К. Бадридзе поставил эксперимент. Он выпустил в лес ручных четырехмесячных волчат, а затем наблюдал, как они без помощи родителей осваивали навыки охоты. Лишь после шестидневных скитаний, питания кизилом и ежевикой волчата поймали первую мышь. Замечу, что поначалу они понятия не имели, что с ней делать. Лишь случайно повредив мышке шкуру во время так называемой пробы на зуб, они научились съедать добычу. Однако уже на восьмой день все они ловко ловили и ели этих грызунов, а на 15-й успешно охотились на кроликов, которых ученый выпустил на месте эксперимента. Тут следует уточнить. Поисково-охотничье поведение так же, как и процесс поедания пищи, входит в круг пищедобывательной деятельности. Однако процесс поимки и убийства добычи и непосредственный процесс ее съедания, видимо, определяются разными врожденными «подпрограммами» поведения. Скорее всего, каждый имеет свою генетическую основу. Именно поэтому, поймав и убив мышку в первый раз, волчонок «не знал», что с ней делать, и, лишь случайно повредив шкурку, «включил» врожденную подпрограмму поедания добычи. Такое поведение, впрочем, характерно для многих домашних питомцев, которые, удавив курицу, не понимают, как поступить с ней дальше.
Как работал механизм обучения? Это более чем наглядно показал следующий этап исследований, во время которого ученый изучал охотничье поведение годовалых волчат. Итак, Я. К. Бадридзе выпустил на месте эксперимента ослов. Увидев жертву, волчонок на всякий случай обходил ее сзади и только после этого нападал, хватая за круп, реже за хвост и ноги – подобно тому как это делают африканские львы, охотясь на буйволов. В процессе обучения и, соответственно, новых охот хищник как бы перебирал варианты успешной поимки и умерщвления жертвы.
Из тактических приемов в основном преобладали атаки на мягкое брюхо добычи, но убит первый осел был после того, как волк схватил его за горло. Во всех последующих охотах хищник начинал борьбу со своей звонкоголосой жертвой с того приема, который принес успех в предыдущей попытке.
Вот именно так и работает подкрепление: действия, которые привели к успешному результату, закрепляются, их повторы в аналогичной ситуации становятся более вероятными.
Стимул. По сути, это не что иное, как сигнал. На нас с вами, как и на все живые организмы, постоянно действует множество стимулов – сигналов. Хлопнула дверь, ветер зашелестел листвой, повеяло жареной картошкой… Все это стимулы. Некоторые стимулы могут запустить соответствующую мотивацию в зависимости от состояния организма. Если мы голодны (испытываем потребность в пище), запах жареной картошки может вызвать жгучее желание ее съесть – у нас формируется пищевая мотивация. Если наелись так, что не можем встать из-за стола, то возникает противоположное желание.
Стимул, запускающий соответствующую мотивацию (желание съесть картошку) и соответствующее поведение, называется пусковым стимулом. Как говорил другой известнейший исследователь поведения псовых, А. Д. Поярков, «ребята, не забывайте, изначально стимул – это всего лишь заостренная палка, которую втыкали в круп лошади на скачках злобные римляне». Таким образом, пусковой стимул как бы подгоняет организм совершить определенное действие.
Если стимул лишь характеризует состояние окружающей среды, то его называют обстановочным. Конечно, иной обстановочный стимул может перейти в разряд пусковых. Запах жареной картошки, изначально сигнализирующий лишь о том, что у вашей тещи началась фаза дневной активности, по мере приближения к обеду становится пусковым – вы идете на кухню и задаете вопрос: «Ну что, мама, когда обедать-то будем?»
Внимание и концентрация. Естественно, второе невозможно без первого. Внимание животного в процессе достижения результата концентрируется на объекте для получения полезной информации. Перед атакой хищник внимательно смотрит на жертву, оценивая расстояние для решающего броска. Собака смотрит в глаза проводнику или на его руки, чтобы получить дополнительный сигнал. Без концентрации внимания животного процесс его обучения превращается в балаган. Известный прием с использованием таргета, широко применяемый и в ветеринарном тренинге в зоопарке, и в дрессировке собак, использует феномен концентрации на мишени для последующего обучения. Есть разные взгляды относительно того, на чем должна концентрироваться собака. Я считаю споры об этом пустыми: обстоятельства и характер дрессировки сами подскажут, куда и на что она должна смотреть.
Навык – это повторяющееся действие в ответ на команду дрессировщика. Если навык доведен до автоматизма, он, по сути, превращается в то, что И. П. Павлов называл динамическим стереотипом. По сути он не отличается от стереотипного поведения, которое встречается у диких животных. Конрад Лоренц в своей знаменитой книге «Человек находит друга»[9] описывает случай с дикими куторами (полуводными зверьками из семейства землеройковых), которые, следуя по своему маршруту, регулярно перепрыгивали через маленькое бревно. Когда бревно убрали, куторы в том же месте все равно совершали прыжок, но теперь через отсутствующее препятствие. Это пример того самого стереотипного поведения. Точно так же выглядит навык – автоматизированное действие, выполняемое собакой или любым другим животным по команде.
Выработка навыка невозможна без этапов объяснения и установления границ навыка. Навык должен включаться и выключаться по сигналу (команде) дрессировщика. Сигналы типа «фу», «нет», «нельзя» свидетельствуют о том, что данное поведение собаки нежелательно и должно прекратиться. То есть, строго говоря, это не команды, запускающие навык.
А теперь еще об одном термине, употребляемом очень часто весьма произвольно. Многие вовлеченные в процесс сосуществования с домашними питомцами люди часто употребляют слово инстинкт. Причем зачастую абсолютно не к месту. «У него инстинкт настоящего убийцы», – гордо говорит обыватель о своем хаски, оборвавшем на дачном участке жизнь очередного ежика. При этом подразумевается некое мистическое желание его собаки убивать. Между тем вовсе не абстрактное желание убивать толкнуло хаски на весьма сомнительный подвиг.
Вид ежика (пусковой стимул) запустил соответствующую мотивацию. Она в свою очередь запустила (организовала) врожденную программу поисково-охотничьего поведения, фазы которой: поиск – обнаружение – поимка. Условный хаски начал общение с ежиком с последней фазы, но сути дела это не меняет. Так что у хаски врожденная программа настоящего охотника, а не абстрактный «инстинкт» киллера, который ищет, кого бы убить. Действия охотника совершаются с целью кого-нибудь выследить и поймать для последующего насыщения организма калориями. Есть ежика, как сделал бы в конце концов волк, хаски не научился, а хватать – вполне. И эта хватка приводит к убийству. Бывает и другой вариант, когда атака на условного ежика запускается механизмом межвидовой агрессии. Первое, что приходит на ум, – конкуренция между хищниками. Однако ежик – представитель отряда насекомоядных и вроде бы не конкурент плотоядным крупных и средних размеров. Но, как говорится, что есть, то есть. По каким-то причинам все дикие животные, обладающие зубами и индивидуальными территориями, плохо терпят на своем участке других животных, охотящихся хоть на червяков (как ежи), хоть на мышей. Волки при возможности убьют лис, лисы – волчат, и те и другие не потерпят ежиков и так далее. Такое поведение запускается не абстрактным желанием убивать, а, если сильно упростить, борьбой с конкурентом. Возможно, этот механизм работает несколько избыточно: сначала убей, потом думай, за что и кого. Но все же что такое инстинкт? Сейчас этот термин употребляется учеными очень редко. И вот почему.
Программное обеспечение
Термин «инстинкт» ряд ученых признают устаревшим. Раньше считалось, что любое инстинктивное (врожденное) поведение неизменно, дано животному от рождения и похоже на безусловный рефлекс – оно простое и всегда реализуется одинаково.
Многолетние исследования показали, что на самом деле врожденное поведение сложнее одного простого поведенческого акта. Известный российский ученый В. Р. Дольник в своей замечательной научно-популярной книге «Непослушное дитя биосферы»[10] сравнил инстинкт с компьютерной программой. Он весьма образно описал, что животные рождаются с программами, которые передаются из поколения в поколение, комбинируются между собой, а наилучшие комбинации отбирает и закрепляет естественный отбор. Принцип его действия прост и суров: потомки особей с «плохими» программами менее жизнеспособны, нежели потомки носителей «хороших» программ.
Поведение любого биологического объекта основано на взаимодействии этих врожденных программ поведения с внешней средой. Они бывают относительно простыми и не требующими предварительного обучения, например поведение щенка, который сосет мать. Но оказывается, что даже простой с позиции физиологии рефлекторный акт, если смотреть на него с точки зрения этолога, не прост. Так, процесс сосания материнского соска состоит из двух элементов: собственно сосания и массажа материнского соска лапками щенка. Что же говорить о более сложных врожденных программах! Для своей полной реализации они зачастую требуют предварительного обучения и оттачивания в процессе жизнедеятельности. Именно воздействия извне в ряде случаев позволяют эти программы «извлекать» и реализовывать.
Известно, что животное в определенном возрасте (ученые говорят «в импринтинговом окне») должно научиться тому или иному поведению. Вспомним волчат, о которых я рассказывал выше. По данным Я. К. Бадридзе, уже в 30-дневном возрасте они учатся запасать пищу. А в возрасте от 3 до 12 месяцев они должны обучиться самостоятельно охотиться. Если в указанные периоды волчата не освоят эти виды деятельности, то не освоят уже никогда. То есть закодированная в генах программа поведения волчат всего лишь общая схема, которая в законченном виде должна проявиться в процессе обучения.
Таким образом, эта программа может быть реализована только во взаимодействии с внешними факторами – в данном случае с живой добычей. Другими словами, чтобы научиться охотиться, голодный волчонок должен повстречать мышку, поймать ее, убить (возможно, перепробовав несколько способов), случайно повредить ей кожу (как правильно разделывать добычу, животное не знает) и затем съесть – чему тоже, как выяснилось, должен сначала научиться.
Еще более сложную обкатку в процессе индивидуального развития проходит комплекс социального поведения у животных, ведущих коллективный образ жизни. Уже стало общим местом цитировать обширные исследования домашних собак, проведенные в начале – середине 1960-х гг. Скоттом, Фуллером, Мельзаком и Кларком. Они, в частности, определили ведущую роль внешних факторов в индивидуальном развитии особей.
Ученые выяснили, что период становления комплекса социального поведения собак приходится на возраст 3–12 месяцев (конкретные сроки у разных пород разные). У собак, выращенных в изоляции, отмечались серьезные нарушения поведения, в частности полового. Они отличались неадекватностью социального поведения и повышенной агрессивностью. Таким образом, врожденная программа – это не готовый на все случаи жизни шаблон. Это то, что присутствует у особи в зачаточном состоянии и требует дальнейшего развития и совершенствования. Вот потому-то термином «инстинкт» сейчас не пользуются.
Довольно часто в кругах собаководов между инстинктом и мотивацией ставят знак равенства. Как на самом деле они соотносятся? Примерно так: это точно не одно и то же; врожденное поведение – это программа, которую как раз и вызывает к жизни та или иная мотивация, запускаемая тем или иным стимулом. Потому что, вынужден повторить, мотивация организует поведение, а поведение уже работает в рамках определенной программы.
В практике дрессировки самое главное – сформировать у животного мотивацию, а затем поддерживать ее на должном уровне. Так на базе какой мотивации формируется поведение собак, которых мы дрессируем?