Иван Власов
Прокаженный
…камень, лист, ненайденная дверь; о камне, о листе, о двери. И о всех забытых лицах. Нагие и одинокие приходим мы в изгнание. В темной утробе нашей матери мы не знаем ее лица; из тюрьмы ее плоти выходим мы в невыразимую глухую тюрьму мира. Кто из нас знал своего брата? Кто из нас заглядывал в сердце своего отца? Кто из нас не заперт навеки в тюрьме? Кто из нас не остается навеки чужим и одиноким?
Томас Вулф
***
– Что у тебя за красные точки на локтях? – спросила мама.
– Это из-за пыли на фабрике, а там еще рядом кошка живет. У меня же аллергия.
– Ты уверен, что из-за этого? Раньше у тебя такого никогда не было… – она внимательно рассматривала мой локоть.
– Мама, не беспокойся. Все хорошо! – как же это наивно и беспечно сейчас звучит.
Начал замечать, как что-то происходит с телом. Отмахивался. Все время надевал темную плотную рубашку, чтобы не были видны красные пятна. Как будто ночью меня сильно искусали комары. Вначале один локоть, а позже и другой стали нестерпимо чесаться.
Каждый день я приезжал на работу. Днем часами занимался заказами и продажами. Вечером переодевался в робу, и мы продолжали обустраивать производство. Повесили зеркало во всю стену, напротив фотозоны с нашей эмблемой. В другом помещении разместили швейную мастерскую и склад с материалами. Знаю, как это устроено на крупных производствах, – вот так и сделали.
Люди, которые чего-то хотят добиться, вечно в дороге. Планов и задач должно быть очень много. И так каждый день. В пути иногда цепляешь взглядом ярко раскрашенные граффити, а тебе просто на это наплевать. Важнее подбивать кассу, платить зарплаты, аренду и налоги. Вот это действительно волнует и беспокоит. Растет раздражение внутри, невозможно остаться один на один с собой.
И наконец, вернувшись домой, набираю ванну, полную горячей воды, и погружаюсь в нее. Мои руки и ноги сводит от судороги. Сжатые зубы трещат от вырывающегося истошного вопля. Удары по воде каждый раз все сильнее и сильнее от ненависти к себе и людям. Погружаюсь в воду с головой, слышу биение сердца и больше ничего. Наконец-то остался один. В легких заканчивается воздух, но паники нет. Грудная клетка пульсирует. Может, не стоит выходить из ванны? Потому что всегда здесь и был. Будто это мой дом. Кислорода больше нет. Я хочу сделать глубокий вдох, но не могу. Бессилие и здесь – под водой. Тону во тьме, но все-таки резко выдергиваю голову.
Тело покрылось бурыми точками от влажного удушья. Сел на край ванны и с жадностью глотал воздух. Провалился в забытие. Сколько прошло времени, не знаю. Тело высохло. Встал, причесал волосы и вышел из ванной, словно там ничего и не случилось.
Утром появился сильный зуд на голове. Посмотрел сразу же в интернете и ужаснулся, как с этим живут люди. У них выпадали волосы, а лица были захвачены огромными красными пятнами. У меня же появился белый налет, напоминающий дерматит. Думаю, что это из-за аллергии и стресса.
В выходные дни мы устраивали тусовки на работе, чтобы заработать денег на аренду помещения и его реставрацию. Никогда не стремился сделать из вечеринок бизнес. Просто нужны деньги, которых постоянно не хватало. А от финансовой ямы нарастал стресс. Я чувствовал постоянное внутреннее опустошение. Идти до конца или бросить все и отпустить. Понял, что стоять до конца – мое привычное состояние. Даже любимое. Мне просто нужно это время, чтобы дойти до обрыва. А он уже был совсем близко.
Начались проблемы со сном. Я быстро засыпал, но каждый час просыпался. В девять утра, как обычно, звонил телефон, где сообщали об отгрузках, доставках и прочих ежедневных делах.
Весной крыша в мастерской не выдержала зимнего снегопада, и талая вода повредила очень много наших изделий. Компенсацией ущерба от владельца здания стали бесплатные арендные каникулы, и в эти дни решили сделать ремонт. А параллельно восстанавливали поврежденные заказы. Количество клиентских звонков было нескончаемым. У меня постоянно долбили телефоны, которые двигались по столу из-за вибрации.
В один момент исчезли эмоции. Но я ежедневно выполнял все необходимые ритуалы. На прогулке занимался гимнастикой. Делал все, чтобы полноценно работать, но утром всегда вставал совсем никакой.
На одной из домашних вечеринок громко играла музыка, был выходной день. И я принципиально не хотел подходить к телефону. Когда посмотрел на дисплей, увидел множество сообщений от начальника охраны. Перезвонил, он срочно попросил приехать на объект.
Я быстро выехал. У пропускного пункта меня ждал охранник и еще двое неизвестных мне людей.
– Что произошло?
– Вот эти люди – родственники Олега. Они говорят, что он повесился у нас в сборочном цехе.
– Что сделал? – я растерялся и не знал, как на это реагировать. – С чего вы это взяли? А вы вообще кто такие? – я обратился к женщине лет сорока.
– Он отправил жене фотографию, вот смотрите, – на большом обивочном столе лежала связанная удавка с текстом: «Больше меня не ждите».
– А вы вообще кто? – продолжал я в полном непонимании.
– Я его сестра, а это мой муж, – она указала на мужчину рядом. От них исходил сильный запах водки. И она постоянно пыталась рыдать.
В глазах охранника читался страх от будущих проблем. Мы подошли к производственной площадке. Внутри горел свет. Я попытался открыть дверь ключом, но у меня не выходило. Она была заперта изнутри. Несколько раз я со всей силой ударил по ней ногой. Тишина. Только в мастерской работало радио.
– Что будем делать? – спросил меня охранник.
– Я совершенно ничего не понимаю, – ответила его сестра, немного успокоившись.
– Он часто такие выходки делал? Они с женой разругались? – поинтересовался я.
– Сказала, что если повесился, то и пусть, нет больше сил его терпеть, и выключила телефон, – сообщила сестра.
– А что вы от меня хотите, если его жена так отвечает? Если уверены, что он повесился, то вызывайте МЧС. И пусть они взламывают дверь. Я предлагаю действовать так. Мы ждем до утра. Если ничего не изменится, тогда и примем решение. Как вам? – спросил я.
– Да, давайте так и сделаем, – согласились они.
Мы проводили их до выхода.
– А что будем делать, если он все-таки там висит? – охранник готов был провалиться на месте.
– Если он висит… Не знаю… Дождемся утра. Осталось всего несколько часов. Приеду в девять.
Думал поехать домой, но оставаться одному не хотелось. В такси еще раз прокрутил всю ситуацию и обвинил себя в бесчеловечности. Но что делать с оборудованием и материалами? Вернулся на вечеринку, сел и смотрел, как все пьют и танцуют. Спиртное больше не брало. Через какое-то время я отключился.
В девять утра меня ждал охранник, и мы молча пошли к мастерской. Я начал сильно барабанить и вдруг услышал шаги. Дверь открыл наш заспанный «самоубийца».
– Ты видел, что тебе звонили? – процедил я.
– Я допоздна вчера работал, надышался лаком и заснул, – ответил Олег
– Что, только им ты и надышался?
– Да. Устал сильно.
– Посмотри в свой телефон и оставь ключи на столе.
Мне позвонил охранник и сказал, что он заблокировал пропуск Олега. Через несколько дней во время уборки нашли его пакет. В нем я обнаружил использованный шприц.
Бесконечная гонка за деньгами – это мой комплекс. Если помещение сто квадратных метров, то через некоторое время нужно уже двести. И с каждым разом требовалось совершать намного больше технических и производственных действий. Увеличивалась операционная система, а общий уровень оставался тем же. Он не рос вверх, но расширялся горизонтально. Я чувствовал, что все совершенно не то, к чему стремился, и работать так становилось невыносимо.
Когда за зайцем гонится лиса, у него преобладает инстинкт жертвы. А у всех хищников включается маниакальное упорство – догнать и съесть. Я же не понимал смысла этой гонки. А наоборот, постоянно пытался сам убежать от всего. Я стал тем самым зайцем.