Иван Созонтович Лукаш
Таганрогская кончина

«Среди блеска всего величия, какое только доступно человеку, – утверждает «Восшествие», – Александр – как бы уже исполнялось его призвание – не чувствовал себя счастливым на престоле. В нем таилась прежняя мысль».

Как видите, «Восшествие» даже называет эту навязчивую идею Александра, род душевного недуга, его «призванием».

В 1818 году он говорит о своем намерении отречься от престола «прусскому епископу Эйлерту». В 1819 году, летом, когда гвардейские полки стояли лагерем под Красным Селом, он открывает своему брату Николаю, что «считает за долг и непреложно отказаться от престола, лишь только заметит по упадку своих сил, что настало к тому время». Он прямо предупреждает Николая:

– Итак, вы должны наперед знать, что призываетесь в будущем к императорскому сану.

В заключение этой беседы Александр сказал:

– Минута переворота еще не наступила. До нее, быть может, пройдет еще лет десять…

Это выражение «лет десять» наводит читателя на мысль, что Александр предполагал сойти с престола именно между 1825–1828 годами, то есть около даты известия о кончине его в Таганроге.

Уже в 1821 году цесаревич Константин принимает Николая Павловича в Варшаве с царскими почестями. «Великий князь, – рассказывает «Восшествие», – всеми мерами старался от них уклониться и просил освободить его от такого почета, который принимал иногда даже вид насмешливости; старший брат отговаривался шуткой: «Это все оттого, что ты царь мирликийский».

«Восшествие», таким образом, дает понять, что преемник императора, захваченного навязчивой идеей, уже найден, известен, ему оказываются уже царские почести, хотя официально, особым письмом, исправленным кое-где самим Александром, цесаревич Константин отрекся от прав на престол годом позже, 14 января 1822 года.

И тем не менее, после всех своих же доказательств Николай Павлович заявляет, что ни он, ни его супруга «ничего не знали», кроме некоторых намеков императрицы – матери Марии Феодоровны, упоминавшей «вскользь о каком-то акте отречения». После всего сказанного как-то трудно поверить, что Николай Павлович «ничего не знал», хотя это выражение и подчеркнуто автором «Восшествия».

Цепь доказательств о желании Александра I отречься при жизни (такое выражение не раз повторяется «Восшествием») заканчивается доказательствами, связанными с последними, роковыми датами:

«Весной 1825 года приехал в Петербург принц Оранский. Государь поверил и ему свое желание сойти с престола. Принц ужаснулся. В порыве пламенного сердца он старался доказать на словах, потом даже письменно, как пагубно было бы для России осуществление такого намерения. Александр выслушал все возражения и остался непреклонен…»

После этих слов в «Восшествии» многозначительное многоточие. С таким непреклонным намерением, думая только об отречении, а не о судьбе империи, 1 сентября 1825 года Александр прямо из Невской лавры и предпринял свое последнее путешествие в Таганрог.

Да последнее ли, невольно рождается у читателя вопрос? Да не отрекся ли он действительно при жизни, и не наступило ли в 1825 году это «лет через десять», срок его клятвы, данной еще в 1796 году?