Иван Тургенев
Речь на обеде профессоров и литераторов 13/25 марта 1879 г.
Своеобразную позицию в отношении к чествованию Тургенева заняла редакция «Отечественных записок», отсутствовавшая на литературном обеде в ресторане Бореля. Решительно отвергая упрек в недоброжелательном отношении к Тургеневу, анонимный автор «Внутреннего обозрения», помещенного в апрельской книжке «Отечественных записок», признал большие литературные заслуги Тургенева, но в то же время отказался видеть в нем «примирителя» между двумя поколениями, «…у нас никогда розни поколений не было, – писал он, – а была борьба идей новой и старой за преобладание или, лучше сказать, спор об этом, неизбежный всегда, когда наступающий новый порядок вещей стоит в прямом противоречии со старым, как было у нас при уничтожении крепостного права. Все деятели сороковых годов как в литературе, так и во всех других сферах деятельности, последовавшие за новою идеею, не только не стояли в разрыве с новым поколением, но стояли во главе угла нового порядка, начиная с первого момента эмансипации» (ОЗ, 1879, № 4, отд. II, стр. 225).
Полемика по поводу чествований Тургенева носила острый политический характер. Речь шла не только о признании или непризнании исторических заслуг Тургенева, но и об определенной общественно-политической программе, которую выдвигала в ту пору русская либерально-демократическая интеллигенция.
Эта мобилизация сил передовых кругов русской общественности очень встревожила M. H. Каткова. На страницах «Московских ведомостей» и других реакционных изданий началась кампания против Тургенева, являвшегося в глазах «охранителей» лидером либеральной оппозиции. Наиболее резкими из этих печатных выступлений были статьи анонимного автора в «С.-Петербургских ведомостях», Незнакомца (А. С. Суворина) в «Новом времени» и «Иногородного обывателя» (Б. М. Марковича) в «Московских ведомостях»[4]. Все эти авторы стремились дискредитировать Тургенева в глазах широкой общественности, представить его как писателя, чуждого современной России и не понимающего ее. С декларацией подобных идей выступил анонимный публицист «С.-Петербургских ведомостей», который, в связи с чествованием Тургенева профессорами и литераторами, писал: «По освобождении крестьян, Тургенев <…> спокойно поселился за границей, вместе с теми тысячами русских, из высшего общества, которые экспатриировали вместе с новыми порядками <…>. Он жил за границей как иностранец <…>. Когда соловей поет во время тяжкой работы землепашца, он несомненно услаждает его слух и даже чарует его, но не подвигает вперед его тяжелого труда. Так точно и Тургенев с своими работами в Париже не был деятелем в тяжелой работе нашего внутреннего строя. Это не черта русского политического деятеля. Долгая жизнь за границей, в конституционных землях – еще не подвиг». Выступая против «деятелей примирения сороковых годов с семидесятыми на почве quasi-европейского конституционализма», публицист «С.-Петербургских ведомостей» ставил себе целью доказать несостоятельность политической программы лидеров либеральной оппозиции, ее чуждость всему строю русской жизни. «Западный конституционализм, – писал он, – противен натуре русского и никогда к нам не привьется <…>. Мы, конечно, хотим улучшения нашего общественного строя и наших порядков, по улучшения постепенного, разумного, – улучшения, вызываемого жизнью и не ведущего к правонарушениям» (СПб Вед, 1879, № 77, 19/31 марта).
