Иван Перепелятник
Раньше: политика
– Белла, скажи дяде «пока-пока», – бабушка взяла девочку за руку, и они вышли из дома.
Дядя Чак так и стоял в тёмном коридоре, не шевелясь.
Сэр Лоуренс
– Этот чёртов красавчик средних лет Ричардсон опережает меня на 7 пунктов. И это только середина кампании. Ты понимаешь это? На семь пунктов! Что мы будем делать?! Что?! Что мы будем с ним делать?! Выборы через четыре месяца. Мы проиграли. Чёрт возьми!! – Питер ходил по комнате туда-сюда, как заведённый. Его благородный профиль отражался в зеркалах светлой гостиной, где за истерикой наблюдали его помощник и личный секретарь. Вечером в программе лорда Лоуренса значилось посещение Альберт Холла. Он был уже почти готов. Осталось только сменить домашний пиджак на смокинг.
– Пожалуйста, успокойтесь, сэр. Нельзя себя так изводить. Это может плохо закончится. Питер, вам не сто лет. Так что подумайте в первую очередь о здоровье, сэр, – пытался призвать патрона к благоразумию его помощник.
– Что у нас есть на него? Ты собрал материал? Хоть какой-нибудь материал вы смогли собрать? Вашу мать! – он неудачно плюхнулся в кресло напротив своих служащих и его худощавое тело слегка подпрыгнуло в нём.
– Эльза! Эльза! – пронзительно стал звать сэр Лоуренс горничную. – Да где она провалилась?! ЭЛЬЗА!
Эльза спешно вплыла в гостиную:
– Да, сэр.
– Чай, пожалуйста, принеси нам с господами. И печеньки, как я люблю.
– Конечно, сэр. Сейчас сделаю. Что-то ещё желаете, господа? – она посмотрела на гостей хозяина.
– Нет, спасибо. Хотя … пожалуйста, принесите воды без газа.
– Зачем вам вода, Мао. Мы же будем пить чай … Ну если вы так желаете. Спасибо, Эльза.
– Ну так что, господа, что у нас есть на этого пигмея? – не унимался лорд.
– Сэр, на текущий момент на руках есть та информация, которая общеизвестна. Мы работаем над … – Питер Лоуренс взял в руку лежавшую на журнальном столике газету и начал ей нещадно бить по боковине кресла.
– Вы видите? Минуту назад здесь был чисто! Теперь, поработав газетёнкой, я вышиб всю подноготную грязь и пыль из этого кресла. Вы знаете, сколько этому шёлку лет?
– Простите, сэр?
– Этому чёртовому золотому шёлку! – Питер опять принялся лупить по креслу газетой. – Почти столько же, сколько и этому хлыщу и поганому американскому эмигранту. Ездит, понимаешь, туда-сюда! 100 лет! 100 лет этому креслу и шёлку, которым оно обито. Вы должны работать лучше! Грязь и пыль есть везде! Вам ясно?!
– Да, сэр. Вполне ясно, – отозвался помощник.
– Питер, проблема в том, что на него вообще ничего нет. Просто всё чисто, – вступил в разговор секретарь Мао. – Не представляю, как это вообще возможно.
– Опять двадцать пять! Вы что, оба сговорились сегодня что ли! Издеваетесь надо мной что ли!
– Питер, я пытаюсь донести до вас реальную картину, но не только то, что вы хотели бы слышать. Уж простите.
Эльза на небольшой тележке привезла чай с печеньем. Сделав несколько глотков, Питер немного успокоился:
– Хорошо. Я, конечно, понимаю ваши аргументы. Но уверен, уверен на 100%, более чем на 100%, что у этого прохвоста есть скелеты в шкафу! Вы только посмотрите на него, – Питер указал жестом на панель на стене, на которой была выведена фотография Роберта Гарольда Ричардсона – главного конкурента лорда на предстоящих выборах в парламент Великобритании. – Он просто идеален. Молод. Красив. Подтянут. Идеально одет. Имеет идеальную программу. Даже родословная у него есть. Хоть и сильно она хромает. А что у него с женой или мужем, или с кем он там спит? Что с семьёй? Вы копали?
– Да, сэр. Ничего тут стоящего внимания не нашли. Пока не нашли.
– Хорошо, что вы понимаете суть вопроса – «пока не нашли». Ну не буду циклить разговор.
– А что с его дурой мамашей? С этой актрисулькой, которая потянула всю семью в Штаты? Работала поварихой там или кем. Уже не помню точно, – Питер надкусил печенье и сделал пару глотков чая. – Я знавал её как-то очень, очень давно. Когда ещё был совсем молод. Больше ста лет … точно больше ста лет назад. Ещё до того, как она эмигрировала в США. Что с ней?
– Сэр, – начал говорить помощник, – когда Роберт встал на ноги, вернувшись из Америки в Англию, он перевёз обратно всю семью. Его мать сейчас тоже живёт в Лондоне. Ничего интересного о ней мы собрать не смогли. Сведений никаких нет. А отец умер в Штатах. Цирроз печени. Но этой истории уже столько лет, что смысла нет её как-то использовать.
– Как он встал тут на ноги, как вы выражаетесь? Кто и как ему помог? – не успокаивался лорд.
– Дядя. Его дядя преуспел в пиар-бизнесе. У него была собственная успешная компания, которую он передал племяннику. То есть Роберту. Дядя был одним из выдающихся гей-активистов в Англии. Он вкладывал большие деньги в фонд поддержки гей-сообщества, когда эта тема была актуальна в обществе. Я имею ввиду, что когда-то давно так называемое гей-сообщество нуждалось в поддержке, в защите и в деньгах для лоббирования своих интересов. Что, конечно, сейчас неактуально вовсе. Но в то время дядя Роберта сделал заметный вклад в этом деле.
– Я понимаю, что ты имеешь ввиду. Нет необходимости мне тут всё разжёвывать. Так может этот Ричардсон тоже любит мальчиков, – с надеждой уточнил Питер.
– Да кому это сейчас интересно, сэр, – возразил секретарь Мао.
– Ну что можно поделать с этим обществом! Ничего и никому не интересно больше! Что им вообще интересно! – опять распылялся Питер. В мою молодость за такие тайные похождения можно было забыть о своей карьере. Вот! Были же времена! Не интересно им … Ищите! Ищите! Что-то должно быть! Если вы не способны самостоятельно вопрос решить, – продолжал лорд, —давайте оценим, сколько будет стоить выполнение такой работы профессионалами. Сколько будет стоить работа детективного агенства? Исходя из того, что вы тут мне напели, я вижу два возможных направления, которые следует прощупать. Первое. «Ничего нет, и всё вычищено». Как так может быть, чтобы человек в нашем веке не имел цифрового следа? А? Даже мне это понятно. А мне уже, простите, более 150 будет! Второе. Назовем это – «мальчики». Пусть копают на его чокнутого дядю и на него самого. С кем встречается? С кем спит? Работайте! Копайте, мальчики! Копайте!
План
Роберт сидел за своим столом в домашнем кабинете. Наступили сумерки. В кабинете давно стало темно, но он не включал свет.
– Что ты тут сидишь в потёмках, дорогой? – в кабинет вошла его мать и включила свет.
– Тебя ждал, – он зажмурился от ярких ламп.
– Здравствуй, Роберт, – она подошла к нему и поцеловала его в затылок. – Ты, как всегда, прекрасно выглядишь, мой мальчик.
– Гены же твои.
– Ну да. Как же иначе. Может быть чаю выпьем? – спросила она.
– Что ты хочешь?
– Я хотела тебя увидеть. Узнать как у тебя идут дела. Как продвигается твоя кампания. А, кстати, где твой товарищ … кажется, Антонио. Жеребец! Итальянский чистокровный жеребец!
– Жеребец в Италии.
– В смысле в Италии?
– Антонио, мама, в Италии сейчас. Он тебе нужен?
– Да нет, мой мальчик. Это я так. Ну как, у тебя всё по плану?
– Да, именно так.
– Я очень рада за тебя.
– Ещё пока рано поздравлять. До конца кампании еще четыре месяца.
– Конечно. Я помню, Роберт. Скажи мне, у тебя есть какой-то план по «непредвиденным обстоятельствам»? – она показала жестом кавычки. – Каким образом ты планируешь проблемы решать, если они, конечно, возникнут?
Робер глубоко вдохнул и посмотрел на мать:
– Я работаю над этим.
– Я хочу тебе сказать, мой мальчик, что я думаю, что риски минимальны.
– Если бы в мои планы не вмешивались непредвиденные обстоятельства, мама, то нечего было бы и решать.
– Здесь нечего обсуждать, Роберт. Есть вещи …, – она посмотрела на него и перевела взгляд на окно, в котором золотая листва на деревьях ритмично отсчитывала оставшиеся часы до конца осени. – Ты знаешь, ведь я никогда тебе не рассказывала. Когда я была маленькой, почти как та девчушка, я тоже оказалась в похожей ситуации. И знаешь, мой мальчик, мне тогда на помощь никто не пришёл.
В комнате стало глухо.
– Ну это было давным-давно, – сказала она бодро. Я уже почти 150 лет живу в этом мире. И немало повидала. Что есть, то есть. Я хочу тебе сказать, что почти не вижу рисков.
– Риски есть, – ответил Роберт. – И они высокие. Я публичный человек. Мой голос звучит часто, и его слышно. В этом может крыться основная проблема, которую необходимо решить. Так я вижу ситуацию сейчас.
Поднимаясь с кресла и подойдя к двери, мать повернулась к нему:
– Я буду тебя любить и защищать всегда, как это было в любых обстоятельствах, мой дорогой мальчик, – она тихо закрыла дверь.
Роберт долго сидел за столом, всматриваясь в пустой аквариум, где две рыбки лежали на дне. Наклейка, которую он оставил несколько дней назад, всё еще висела на стекле: «Не кормить! РГР».
