Иван Николаевич Пальмов
Человечики
Глядя на него, я не знал как мне повести себя дальше. Нужно было сделать так, что бы выбор остался именно его решением. Мне жутко не хочется прощаться, и я готов был уже пойти с ним. Но так нельзя, иначе, что бы я изменил.
– Прав ты или нет, рассказав мне все это? Но я говорю тебе, спасибо. В нашем мире нет совпадений на такой случай. Раз уж так, выбор сделан. Прости меня. Я уйду, но прощаться не стану. Я не позволю себе забыть тебя. Это уж точно, – улыбка легла на уста Боба. – Ведь так и было.
Дуб стоял уже совсем близко. Засыпай мой вечный друг и просыпайся скорее. Я прощался с Бобом который ушел уже давно и от того мне не стало легче.
Возвращайся скорее, как только придешь
Не станет трава зеленее, ей не соврешь
Пройди до краев, взмывая на грани
В иллюзии снов, и чьей-то нирване
Блуждай по свету в зефирах морей
Берегись открытых у неба дверей
В синем небе без лунной долины
Где без света рисуют картины
Ночь мигом не вынесла звезды, и не покрыла глубокой синевой тучное небо. Как и прежде, здесь вечная дымка парящих над землей облаков и непрерывно меняющийся пейзаж домов, скверов, снова домов, бакалей и по кругу, заново, заново. Наши шаги с каждым разом набирали вес и гулко отдавались через камни мостовой. Мистер Вульф, где-то плелся у меня за спиной. Я обернулся, присел на корточки, потрепал его ухо, и хотел было, что-то сказать, но тут же осекся. Думаю, он меня и так понимал. Какое-то время мы еще посмотрели на небо, и снова тронулись в путь. Едва мы успели выйти из сквера, как увидели небольшой дворик трехэтажных домов. И поскольку другого пути, кроме обратного не было, мы двинулись прямо через него. Проходя арку, мистер Вульф обошел меня и резво побежал к двери небольшого подвальчика. На черной двери красовалась надпись красного цвета, от которой мне уже становилось не по себе. – «Королева роз», – я посмотрел на пса и сразу же поймал его взгляд на себе.
– Предлагаешь зайти? – спросил я у мистера Вульфа. Есть в нем что-то дрянное или по крайней мере мистическое, подумал я, конечно, о баре.
– Вперед мой дорогой друг, – распахнув дверь, я сделал приглашающий жест, и мистер Вульф несколько вальяжно перешагнул порог.
Ступая вниз по лестнице, мистер Вульф прибавил шагу и оказался в баре раньше меня. Я снова ожидал увидеть того самого бармена, который встречал нас троих, а еще музыканта или кого-то еще. Мой взор неожиданно принял совершенно иную картину. Ни единой живой души, кругом только столы с запрокинутыми на них стульями, паутина на ножках и в каждом углу. Все говорило о том, что здесь давно не было ни души, толстый слой пыли тому очередное подтверждение. Вот только барная стойка, почему-то чистая и над ней горит лампочка. Блеклый свет как от лампады, понемногу освещал помещение. Еще не успев пройти внутрь, глазами, я начал искать пса, но его нигде не было. Я прошел дальше, дверь тихонько скрипнула за моей спиной, машинально я обернулся, и завис, глядя в закрытую дверь.
«Присядь мой друг, я давно тебя жду», – позвал меня мистер Вульф из-за стойки.
Я обернулся и увидел его во весь рост. Мой добрый друг пришел как всегда в нужное время. Собственно я и не ждал, вовсе нет, он сам всегда знает, когда прийти. Я улыбнулся и подошел. Мои пальцы зависли над стойкой как фаланги пианиста над клавишами. Я смотрел на него и не мог понять, что-то было не так в его взгляде. Моя улыбка скисала с каждой секундой, наконец, я положил пальцы на пыльный стул с мягкой обивкой и хлопнул по нему ладонью пару раз. Отчего-то я начинал злиться, садясь, пристально вглядывался в мистера Вульфа. Мы смотрели так, будто кто-то должен соврать.
– Я очень рад тебя видеть, и что ты не скажешь, я всегда буду рад тебе, – глухо произнес я, пытаясь сдержаться от навязчивого чувства нагнетающей атмосферы.
– Налить тебе кофе? – спросил мистер Вульф. На его лице снова появилась улыбка.
Я молча кивнул, переводя взгляд то на него, то на собственные руки, лежавшие на отполированном дереве бара. Это была словно проверка на реальность, о которой в пору уже было позабыть.
– Без сахара, помнишь? – напомнил я. Совсем, кстати, практически все уже было готово. Сваренный кофе в турке дымил через стойку, распуская весь свой аромат, и наготове рядом, стояла, совсем читая, чашка. Как прикованный, я следил за каждым движением лап своего лохматого друга. Чашка наполняется кофе, позвякивая о блюдце, устанавливается перед носом. Я намереваюсь сделать глоток, меня хватает чувство незавершенности своего действа, я предвкушаю его и силюсь остановить. Я смотрю на чашку кофе и понимаю, что упускаю что-то важное. Стоило оторвать глаза и вот оно – мистер Вульф снова исчез. Все бы и нечего, не раз он так куда– то девался, а все же тревожит меня подлец. Едва успев открыть рот, я в то же время поворачиваю голову вправо. Столы, опрокинутые стулья, а за ними невысокая сцена.
Уж чтоб ты ввернул мне голову в плечи
Как я захлебнулся в дерганной речи
Простой тишине памяти мертвое горе
Ты здесь в вышине с шапкой на воре
Как видит твой образ в зеркале душ
Сорванный возглас вечности дюж
Улыбок по свету огненный срез
Ах, что же ты в эту парень полез
На краешке сцены виновато сидел почти тот же парень, чуть сутулый, взлохмаченный и жутко взволнованный, взволнованный не от вины, а скорее от произошедшего события, случившегося еще до того. Он улыбался, и мне безудержно хотелось быть им. Великий соблазн быть тем, кем являешься, а я и есть он. Одна лишь незадача, меня в нем нет. И все увиденное и все чувственное снова явилось, вот только здесь было совсем чужим. Впервые, пожалуй, я вспомнил. Что ж, пусть с этого начнется.
Взметнется, утопнет
Раскрашенный холст
Криво засохнет
Серенький мост
Расплавятся тучи
Померкнет закат
Сделает лучше
Познав ренегат
Линии белым
Невидимый я
Созданный телом
Бежит от меня
Кто-то украдкой
Темной загадкой
Свою песню поет
Тот, он меня и сотрет
Насколько же теперь все стало очевидным, когда я смотрю на этого человека, свою почти что точную копию. Точь-в-точь такого же, крепкого, но худого с четкими линиями лица, иногда будто рассеянного, с большими доверчивыми глазами. Его я вижу каждый раз в отражении. Нет никакого смысла искать пса, ведь он уже смотрит на меня с проклятой сцены, как смотрел тогда. Только не заставляй меня злиться, просто верни, чертова пса. Мы уставились друг на друга не в силах сказать и пошевелиться. Я чувствую, как все еще горячий кофе плавит мне руку. Не успев поставить ее обратно, она сваливается из моей руки и падает на пол. Он встает и идет ко мне. Пытаюсь перешагнуть чашку с опрокинутым кофе, но только пинаю ее дальше по полу и иду сам, запинаясь, хватаюсь за все что могу. Мы становились напротив друг друга. Так говорят в зеркале, с самим собой… Зеркало сказало первым.
– Что же мне делать? – спросил, мистер Вульф, едва решившись.
– Сделай, что должен, но что бы ты ни сделал – вернись в пса, – ответил я
– Так ты прощаешь меня? – задало новый вопрос зеркало.
– Я давно тебя простил.
– Не спросишь меня?
– Да, пожалуй, одно мне все же немного интересно, – я медлил, будто и сам не знал, что спросить.
–Так что? – прервал он мои раздумья.
– Я умер? – спросив, я оглянулся поверху, не зная, откуда дождаться ответа. Вернувшись, глаза уже не увидели зеркало. И мне ответили.
–Нет, и никогда не умрешь. – сказал мистер Вульф.
Пес резво выбежал из подвала, виляя хвостом, он дожидался меня сверху, словно мы собрались, куда-то далеко-далеко. Едва очутившись на улице, небо ярко ослепило глаза. Я вышел и, не закрывая за собой дверь, направился дальше. Каждое облако, каждый дом и даже целый город смотрели на идущих нас, но так никогда и не видели.
