Иван Германович Сутормин
Маски войны
Z и V!!!
Тихо падают войны, закрыая собою Всё, что так ненавидят обнищавшие бесы, За Летой шумящей, сокрытой водою, Шуршащей в тиши, как и все мракобесы. И завоют кайоты, позабывшие Маму, Обнищавшие светом, позабытые в хлам, Что должны они двигаться к высшему храму, А не тихо лежать по десятым углам.
Я русский солдат
Солнце бьет меня в синие очи - Одевает зима меня в белые меха - Мне весна дарит милые ночи - Лето дарит из детства мне крик петуха. Мне Россия вручила заветы, Что давала отцам и дедам, В руки дали спасенье планеты, И своих я Отцов не предам. Бог вручил Православную веру, Чтобы с Ним мог всегда говорить, В руки также вручил свою меру, Чтобы мог я простить и судить. Много войн закаляли нещадно, Сделав дух мой сильнее в сто крат. Сделав к бесу меня беспощадным, Потому что я русский солдат.
Аллея Ангелов
В душе солдата две иконы, В руке солдата фото два. Калашниковым бьёт поклоны Хоть снегом дышит голова. Аллея Ангелов печальна, Хранит лишь детские мечты, А речи Запада навальны И рубят детские хребты. - За нас вы, дядя, бейте фрица!!! Нас в землю много полегло! Над детскою могилой птица Сложила в почести крыло. - Я Полина, как ягодка, Сладкая, Но лежу я в могиле, в гробу... - Лиза я, уничтожила гадкая Та ракета меня ВСУ!!! -Саша я, Мумедханова, знайте! Знайте! К маме бежала домой... - Вы детей только не убивайте - Дядя, ты не стреляй! Ты постой! Голоса эти нацы не слышат, Их готовит на смерть капитал. Демон Запада кровью вновь дышит, А на скалы плывёт адмирал. И лисица, кусая детишек, Улыбается, чуя азарт, Сохраняя собою воришек, Обернуться не может на ад.
Николай Сиротинин
И плакала мать, медальон получая: «А как там погиб мой родной Николай?» - И женщина слушала, молча страдая, Отпустила Николушку милого в рай. «Там пал Николай и, все танки сжигая, Забирая врагов в небеса за собой, В одиночку из пушки по фрицу стреляя, Он вёл 3 часа тот безжалостный бой. Фашисты понять не могли, что им движет, И в ужасе были прислужники зла, Как пушка его там снарядами дышит, И как его смерть тяжело забрала. А немцы сельчан по округе собрали, Заставили нас Николаю копать Последний приют, все в который вступали, Идущие Родину нашу спасать. «Всего 19» - мать горько вздохнула, И тихо скатилась слеза по щеке: «Одна я осталась. Душа упорхнула За Коленькой вместе на этом листке» - И женщина, молча, за сердце схватилась, Не выдержав горя разлуки с сынком: «Коля, тобою я сильно гордилась!!!» - И сына увидела мать за окном. «Мы встретились, мама, я рад, что мы вместе!!! Мама! Скорее! скорее пошли!» - И женщина быстро бежала на месте, Уже еле видя Николу вдали. И снова рывок, и бежит к сыну мама, А к ней Николай, улыбаясь, идёт. Их встреча была возле Высшего Храма… И начался их неизвестный полёт.
Асвенцум
Здесь тонны горящих людей Валяются между костей. Асвенцум опять выбрал курс, Убив материнский ресурс. Пылают вокруг пожары, Наверное, всё кругом ад. Так жутко кричат гагары, Но вновь полыхает Сад. В Саду не растут том груши... Из тел выплавляют боль. Их бес караулит души, Как мех караулит моль. И вонь здесь проклЯтой серы, Асвенцум захлопнулся вновь. Не знает эсесовец меры, Как бес забывая Любовь.
Звери
В окно стучатся дети, звери. Они рогами бьют миры. К нам пирамида смотрит в двери, Всех тянет тварь в огонь игры. А бесы злятся, сладко просят, Чтоб я зверей к себе впустил, Чтоб я увидел, как заносят Домоклов меч зелёных сил, Чтоб я услышал стон обиды, Застряв в безверье тёмной лжи, Чтоб слушал бредни пирамиды, Бежал в Голгофы стеллажи. Чтоб духом пал, с шутом смеялся, Чтоб был огарком от свечи, С душой и светом чтоб расстался Под вой железной саранчи. Окно и дверь я не открою, Я верю, слышит нас Отец, Молитву я рукой прикрою И буду ждать я свой конец
