Биография кота Василия Ивановича, рассказанная им самим – Иван Генслер

Я происхожу отъ древнихъ рыцарскихъ фамилій, прославившихся еще въ средніе вѣка, во время Гвельфовъ и Гибеллиновъ. Мой покойный отецъ, еслибъ хотѣлъ только, могъ бы, на счетъ нашего происхожденія выхлопотать граматы и дипломы; но во первыхъ, это чортъ знаетъ чего бы стоило; а во вторыхъ, если здраво разсудить: на что намъ эти дипломы?… Повѣсить въ рамкѣ, на стѣнѣ, подъ печкой (наше семейство жило въ бѣдности, объ этомъ я разскажу послѣ).Так неторопливо начинается это котячья история, написанная в 1863 году. Ах, что же это за история! В лучший традициях автобиографов и летописцев кот Василий Иванович «жжет не-по деццки», серьезнейше описывая свой род и свою жизнь.

1863 год В США Гражданская война, в Российской империи польское восстание, а тут на первый взгляд легкомысленные описания кошачьих злоключений. Но о них ли мы, господа? У нас тут летописания велеречивого котейки, получающего опыт общения с разнообразными людьми. Это позволяет оценить и чем они дышат, и чем живут. Кто жесток, кто бездумен, кто вежлив, кто странен, кто ласков, кто чудовищен. Кто-то считает невинной шуткой насовать коту в нос табаку и напоить водкой, кто-то прижечь лапы, кто-то вежливо поговорить, а кто-то швырануть в форточку третьего этажа. Но это верхний слой. Под ним можно увидеть сам образ жизни и нравы разных сословий, которым нет резону выделываться перед котом, а потому они показывают себя в «естественной среде обитания» без прикрас. Тут тебе и мещане, и чиновники, и иностранцы, и барыни, и горничные, и кухарки (где коту-то ошиваться, как не возле еды?), и офицеры, и крестьяне, и студенты… Особенно меня впечатлил рассказ о каторжнике. А кроме того, автор прекрасно обыграл на кошачий манер, обычаи и традиции того периода, черты времени так сказать. Одно бракосочетание с метанием «между умом и сердцем» перед этим чего стоит. То есть сатира социальная, написанная эзоповым языком, которая Генслеру на мой непритязательный личный вкус удалась гораздо больше, чем прочитанному мною ранее Салтыкову-Щедрину.

Минусом стала староалфавитная текстовка со всеми этими ѣ, быстро не прочтешь, некоторые извороты нужно вдумчиво понять, по диагонали не пробежать. Хотя возможно это и плюс? И еще, не минус, но некоторое недоумение, потому что «смешно и трогательно до слез», как мне кажется не относится к этому сюжету. Или у нас с аннотатарами снова расхождения в терминологии, в частности в понятии смешного в текстах. Ну вот, например, такой поворот с явно ироничным сравнением, однако живот от смеха не надорвешь, верно? :Лихая бѣда ждала меня! Старичокъ молча подошелъ къ моей особѣ, взялъ очень неделикатно дрожащею рукою меня за шиворотъ; потомъ, растворилъ форточку и выбросилъ меня, бѣднаго, изъ третьяго этажа, какъ выкидываетъ ревнивый и здоровенный тиранъ-мужъ жиденькаго любовника своей прихотливой супруги.Или вот, интересный поворот, но не до слез же:Нынче сватаютъ мнѣ вдову; но мнѣ не хочется жениться на вдовѣ. Я знаю изъ физіологіи, что иногда у вдовы дѣти отъ втораго брака бываютъ похожи на перваго мужа.И закончу цитатой того же порядка, которая как раз хорошо ставит точку в размышлениях над тогдашней котячьей жизньюМы, слава тебѣ Господи, пока еще коты, не люди!..

Вовсе и не собиралась я покупать эту книжку. Просто стояла в магазине и перебирала Гальего (всё прочитано), Геласимов (больше не читаю), Генслер… Кто такой Генслер? Биография кота? Сразу мелькнуло: а что если вроде гофмановского "Кота Мура"? Вот и взяла её, тоненькую, с важным толстомордым котом на обложке.Что сказать? Потрясающе смешная и страшненькая книжечка! Не такая, конечно, кромешная, как "Записки сумасшедшего", но что-то авторов, безусловно, роднит. Генслеровская повесть была написана гораздо позже, в 1863 году, поэтому там и Гоголь. Если честно, ворочаются в груди сомнения: уж не очередная ли это мистификация, слишком много Гоголя, и неопубликованного тогда ещё "Преступления и наказания" ("О, достоевскимо"). Сцена с лошадкой, которую правда не убивают очень схожа с романной (хотя, с другой стороны, и Некрасов точно такую же описывал:

Вот она зашаталась и стала.

"Ну!"– погонщик полено схватил

(Показалось кнута ему мало) -

И уж бил ее, бил ее, бил!

Ноги как-то расставив широко,

Вся дымясь, оседая назад,

Лошадь только вздыхала глубоко

И глядела… ( так люди глядят,

Покоряясь неправым нападкам).

Он опять: по спине, по бокам,

И вперед забежав, по лопаткам

И по плачущим, кротким глазам! ), сцена, в которой старичок чуть не гибнет по колёсами тоже смахивает на гибель Мармеладова. А может быть, я просто очень плохо знаю литературу XIX века, так и не ставшую классикой.В любом случае очень интересно читать о жизни чиновничества тех времён в жанре некоего ироническо-физиологического очерка. Смешные по-гоголевски сцены, как Василий Иванович становится секретарём (тут Вам и "Шинель"), как Василий Иванович влюбляется, но по здравому рассуждению всё же женится на вдове, повествование о "мышах и людях", ну и развод с любезной вдовушкой тоже заслуживает отдельного внимания (по мнению кота, люди даже нормально расстаться не могут: "одна могила или нож в бок").Надобно сказать, что Василий Иванович весьма сурово оценивает род наш человеческий: "мне стыдно, я краснею за людей, горжусь тем, что могу краснеть внутренне!", "да они и к себе-то, эти добрейшие существа, люди, не имеют особенного сожаления". Ну что ж, им, котам, виднее! Тем более, что Василий Иванович очень начитанный кот и с лёгкостью цитирует литературу разных времён и народов.Вообще книжка написана интересно, читается с удовольствием, язык прекрасный, кот умный, толстомордый и рыжий! !

Увидела сию книжечку в библиотеке, на выставочном стенде, посвященном жизни кошек. Такой Знатный Котяра, да еще и на фоне Питера. В аннотации написано «смешно до слез и до слез трогательно».

Взяла. Думала, посмеюсь на досуге. Не тут-то было.

Василий Иванович, рыжий «пылкий юноша с горячей фантазией» так меня увлек живым своим слогом, поистине философским умом и ироничностью, что я за два дня всю его «биографию» проглотила. А теперь стоит у меня в горле ком послевкусия.

Потому что за всей этой видимой легкостью такая горечь за Русского человека, что трудно даже и поверить, что вот так раньше жили. Страшно. Больно.

Здесь и Достоевский с его преступлением и наказанием, Некрасов с народной долюшкой, Гоголь и Зощенко. А под конец – то! Эх, Василий Иванович… Что же, Вы, так-то? Рассуждали.. Рассуждали.. А сами-то… Тут уж, мне Чехов с его маленьким человеком вспомнился.

Василий Иванович, живущий под печкой, в глубокой бедности, с первых строк объявляет себя потомком древних рыцарских фамилий,и именно таким как на обложке этой маленькой , но очень глубокой книги, он бы наверно, хотел себя видеть.

А какой он на самом деле, и какова же была жизнь «тщедушных пасынков старухи-фортуны», начала 19-го века, вы узнаете, если прочтете эту книгу.

Читайте, ибо «Просвещение смягчает сердце человека».