Иван Деревянко
ГУЛАГ уже не тот, но кое-что осталось
На следущий день его не стало. Я рассказал это своему бригадиру.
– Молодец, что так поступил. Зеки не любят тех, кто сдает их оперативникам. А так завтра все будут знать, что тебя купить нельзя. Ведь это была разведка, как ты отреагируешь. Если бы ты согласился, суммы бы увеличивались, и ты бы оказался в их распоряжении.
Это была обычная практика. Один из четырех моих товарищей, приехавших после техникума, не выдержал этой проверки. Погиб в зоне.
А сколько раз мне угрожали и пытались подкараулить, но каждый раз откуда-то поступала команда "Не трогать" и меня не трогали. Более того, меня уважали. Одна из причин – я никогда не игнорировал просьб зеков, не нарушающих режим.
Вместо себя я назначил мастером бригадира, а его оказывается невзлюбил начальник лагеря. Начались преследования этого мастера. Я защищал его, как только мог. Несколько раз были просто критические ситуации. Пришлось пригрозить заму по режиму, что я дойду до начальника управления, но положу конец самоуправству начальника лагеря.
Временное затишье закончилось после того, как меня перевели в управление инженером производственного отдела. Начальник лагеря, пользуясь моим отсутствием решил доконать мастера. Тот ему поломал крышку стола, за что заработал карцер, но на провокации не поддался. А я и оттуда через политотдел помог мастеру. Начальник лагеря скрипел зубами от бессилия, дескать, если бы не твой защитник, я бы сгноил тебя. Да не тут-то было.
После техникума я решил не терять время и поступить в том же году в институт, благо время для подготовки было с полгода. В гостинице я все время усиленно готовился. Математика тяжело давалась, поскольку в техникуме мы ее «огородами прошли» по сокращенной программе.
В зоне была вечерняя школа, куда приезжал учитель с поселения в одном из поселков. Останавливался он в нашей гостинице. Видя, как я мучаюсь с математикой, он предложил мне помощь. Это я к тому, как мне все время везло на хороших людей.
Учитель предложил приехать к нему поездом, который приходит в их поселок в 11 часов вечера, а возвращается в 5 часов утра. Мы ночку посидим, а утром ты уедешь. Мне неудобно было напрягать человека, но делать было нечего, и я согласился. Хорошо помог мне учитель, спасибо ему. Это было зимой, а летом я поступил в институт на заочное отделение.
Надо было сочетать работу с учебой, но после работы учеба плохо дается. Решил пораньше ложиться спать и пораньше вставать, чтобы было время на свежую голову позаниматься. Начал вставать в 5 часов. Маловато оказалось времени для занятий. Стал вставать в 4 часа. Все равно мало. В три часа встать не смог, выключил будильник и уснул. Тогда я с вечера перевернул металлический тазик, поставил его в другой конец комнаты, на него поставил будильник, который создавал сумасшедший грохот. Выдержать этот грохот ночью невозможно. Приходилось вставать и выключать будильник. Пока ходишь по комнате, уже и проснулся, можно позаниматься.
При работе за столом верхнего света не хватало. Повесил на стенку над столом фотофонарь с вынутым красным стеклом, поскольку настольной лампы в поселке не купить, да так и работал. Было удобно. Я сначала не знал, что на лесоповал людей возят рано и мимо моего дома. Начальники отрядов сопровождают машины, сидят в кабине и видят, что я каждый день по утрам работаю. Так я заработал в поселке ореол труженика.
Однако трудности с заочной учебой в небольшом поселке были огромные. Книги были только те, что удалось взять в институтской библиотеке, а они не самые лучшие. Например, в учебнике по математике на одной странице записана формула на две строчки. И внизу запись: после несложных преобразований получим формулу. И дается формула в несколько знаков. Какие это преобразования, оставалось для меня неизвестным. Позднее уже в институте преподаватель объяснил эту формулу. Оказалось, все просто, а в поселке это оказалось неразрешимой проблемой. И так по всем предметам.
Со временем пришло понимание, что надо переходить на очное обучение, но нельзя было. Три года после техникума не отработал. Только когда меня перевели в управление, эту проблему стало возможным решить, поскольку начальник отдела благосклонно относился к учебе. Написал я во все отраслевые институты с просьбой о переводе со второго курса заочного обучения на очное. Ответил только один.
И тут я засомневался, как учиться, если отец не может мне помочь, так как у самого оклад 60 рублей. Пошел к начальнику, высказал свои опасения. Он спросил:
– Учиться хочешь?
– Очень.
– Тогда не думай. Поезжай и учись. Денег не хватит, пойдешь вагоны разгружать. А мы тебе направление от производства дадим. Хоть небольшая, но прибавка к стипендии.
Так, благодаря умному руководителю, решилась моя проблема.
А в поселке моя жизнь протекала бурно. Вскоре после приезда туда меня избрали заместителем секретаря комитета комсомола. Поручили заняться художественной самодеятельностью. Занялся. Организовал. Телевизоров тогда не было, вот люди и ходили на наши представления. Зал клуба был всегда полон.
В партийной организации была потребность в приеме в партию комсомольцев. Вот мне и предложили. Я сопротивлялся, поскольку были конфликты с местными членами партии, с которыми я бы не хотел быть в одной организации. Мой бригадир узнал об этом, и провел со мной своего рода разъяснительную работу. Тебе, говорит, обязательно нужно быть в партии, потому как с твоим характером тебя заклюют, а в партии ты сможешь огрызнуться. Он меня переубедил.
Как я уже говорил, мне везло на хороших людей. Секретарь партийной организации сам дал мне рекомендацию и нашел еще одного рекомендуемого, вояку, вся грудь в орденах. На партийном собрании мои недруги всячески старались меня охаять. В частности, вопрос задали по выговорам.
– Взыскания есть?
– Да, есть.
– Сколько?
– Да штук пять.
– Как можно принимать в партию такого человека, который не знает сколько у него выговоров?
И вдруг берет слово какой-то офицер, с которым я ни разу не встречался лично.
– Если этого парня не принимать в партию, то кого же надо принимать? Кто-нибудь может мне назвать еще хоть одного парня, который такой молодой, а руководит лесозаводом и учится заочно? Я каждый день проезжаю мимо его дома, и вижу, как по утрам он работает. Он что, пьяница или развратник? Я категорически не согласен с товарищами. Его обязательно надо принимать.
Я был в шоке. Незнакомый человек так меня охарактеризовал. Выступили и другие в мою поддержку. В итоге меня приняли, и те товарищи не посмели проголосовать против, но воздержались. Когда в политотделе в управлении, который был на правах райкома, меня утверждали кандидатом, мне задали вопрос, почему трое воздержались. Я хотел было ответить, как есть, но наш секретарь парторганизации мгновенно среагировал и сказал, что из-за того, что молодой. На что главный инженер, член парткома, изрек:
– Молодость – это такой порок, который со временем проходит.
Этот инцидент был исчерпан, но появилась новая проблема, связанная с моим поступлением в институт. Дело в том, что кандидатский стаж длится год, а я через полгода перевелся на дневное обучение. Рекомендаций в институте я не мог получить, так как прошло мало времени. Пришлось специально приезжать в управление, чтобы там получить рекомендации. Три полковника мне их дали. Правда, эти полковники знали меня тоже не больше трех месяцев, но никто этого не знал. При приеме в партию в институте вопросов не было, видимо, сработало чинопочитание.
Анализируя эти два года работы непосредственно с заключенными, с одной стороны, я иногда думаю, что, как говорят, это хорошая школа, но лучше ее закончить заочно. Конечно, были неприятности. То тракторист на тракторе после ремонта без кабины проедет, то станок раскуроченный уговорят на баланс принять, а потом откажутся его списать, то пообещаю лично главному инженеру управления выполнить план, и приписать несколько десятков шпал, хотя сырья для их производства не было. В общем на производстве всегда случаются какие-нибудь неприятности, но всегда находились люди, которые помогали мне преодолевать эти неприятности.
С другой стороны, я понимаю, что хорошо, что такая школа была. Грязь лагерей ко мне не пристала, а я стал лучше разбираться в людях, научился с наименьшими потерями выходить из критических состояний. Конечно, в зоне всякие люди есть.
Как-то один из заключенных стал оказывать мне какие-то любезности. Мастер мне и говорит:
– Что-то этот проходимец крутится возле тебя. Наверняка что-то хочет от тебя. Присмотрись к нему.
– Да вроде бы хороший парень, классный пилоправ. А что ты хочешь сказать?
– Да ничего пока особенного, но ты дело его посмотри.
Не в моих правилах было интересоваться кто за что сидит. Прочитанная "Педагогическая поэма" сработала. Но в данном случае я сделал исключение. О такой жестокости и о таком цинизме я никогда не слыхивал. В тот же день я эаключенного списал с объекта без объяснения причин. Так меня учили разбираться в людях.
Сами заключенные говорят, что нашего брата надо процентов двадцать расстрелять без суда и следствия, а остальных выпустить на волю. Они не опасны для общества. Вопрос только в том, как рассортировать этих людей.
Преступный мир, это жестокий мир. Но и в самом плохом надо находить что-то хорошее. И у преступников есть чему поучиться. Например, у них слово – закон. Пообещал, умри, но выполни. Это хорошее и перенял начальствующий состав. У них не было протоколов, стенограмм и прочей ерунды.
Что мне нравилось на Севере, так это дружелюбная атмосфера. Сотрудники на работе разругаются вдрызг, а вечером вместе пьют пиво. Ни подсиживания, ни подзуживания, ни злорадства там не встретишь. И полное отсутствие анонимок. На партсобрании можно как угодно критиковать начальство, и никаких оргвыводов не последует. На себе не раз испытал. Позже в Киеве никак не мог привыкнуть к тому, что все происходит наоборот. Так что на Севере есть что позаимствовать.
В частности, организация производства была лучше, чем в гражданских леспромхозах. Я имел возможность лично убедиться в этом, находясь в командировке в лесозаготовительном объединении "Казлес", где по заланию союзного министепства проверя качество продукции.
Качество было, как и везде, но организация производства не шла ни в какое сравнение.
Главный инженер об\единения мне жалуется:
– Представляешь, какая неприятность. Построили дорогу в горах, а там леса нет. Одни кустарники.
– А как Вы лесосеку нринимали?
– А у кого принимать?
– У лесного хохяйства. Хоть леса и горные, но лесоустроители у лесников должны быть.
– О чем Вы говорите. Они, видимо, и не знают, что такое должно быть. Во всяклм случае, мы ни разу с этим не сталкивались.
Приезжая следующий раз, я сделал крюк и заехал на старое место работы и попросил у гланого инженера прощлогодний план организации производства. Подарил его главному инженеру "Казлеса", который страшно удивился, что такое может быть.
Счастливые студенческие годы.
Настоящее студенчество мое началось после перехода с заочной формы обучения на очную. Мне повезло. На перевод согласился Брянский технологический институт, где на дневном училась моя будущая жена, а на вечернем – мой брат. Все ж веселей приехать в свой областной центр – город, где есть родственные души.
В институте на меня обратил внимание преподаватель профильной кафедры. Он руководил хоздоговорной темой, и ему нужен был человек, имеющий допуск к деревообрабатывающим станкам. Поскольку я после техникума, то есть вероятность, что такой допуск у меня может быть.
– Ты можешь работать на деревообрабатывающих станках?
– А как же.
– И допуск имеешь?
– Удостоверение станочника IV разряда Вас устроит?
– Конечно. А ты можешь его принести?
– Могу.
Принес. Он сделал у себя какую-то отметку и предложил поработать. Надо было изготавливать опытные образцы. Я согласился. Он расспросил меня, где я работал, какой техникум заканчивал. Надо сказать, что наш техникум был популярен по всей области. Так я стал подрабатывать. Прибавка к стипендии не ахти какая, но все-таки. Преподавателю понравилось, как я работаю, и он начал привлекать меня к экспериментам.
Заведующей этой кафедрой был ректор. На кафедре, естественно, обсуждалась моя кандидатура. Ректора она заинтересовала. Как раз в это время проректор по науке подыскивал студента на должность председателя студенческого научного общества, так называемого СНО. Ректор и предложил ему присмотреться ко мне. Присмотрелся. Просмотрел мои документы. Решил, что я ему подхожу.
Меня тут же избрали в комитет комсомола и поручили заниматься студенческой наукой. Через некоторое избрали председателем СНО. Так с первого по пятый курс я был правой рукой проректора по науке. К работе относился серьезно. Да так, что некоторые преподаватели и зав. кафедрами шарахались от меня, настолько я их доставал.
Декана строительного факультета так раскритиковал, что им партком занимался. Ясно, какое у него было отношение ко мне. Моя девушка училась на этом факультете и работала у него в кружке. Так она панически избегала контактов со мной в институте: не дай Бог, декан узнает. Жаловались проректору. А тот только улыбался. Ему нужен был такой настырный помощник.
Учеба именно в этом институте давала мне возможность решить одну очень важную ппроблему: надо было достроить собственный дом родителям. Дело в том, что еще во время обучения в техникуме родители решили купить дом. Не всю же жизнь жить в служебной квартире. Но, к сожалению, денег хватило на сруб, фундамент и крышу. Так и стоял он несколько лет.
Еще на Севере я понял, что достраивать дом надо мне. Отец не в состоянии финансово вытянуть это дело. Брат имел свою семью и по работе он не мог заниматься этим делом. Да и что он мог сделать, если топора никогда в руках не держал.
Еще не имея четкого плана я купил бензопилу "Дружба", заказал у зеков набор столярных инструментов. Надо сказать, что инструмент они делали отличный, гораздо лучше покупного. Режущие инструменты они делали из пил, которых на лесозаводе было навалом, причем разных. А к колодкам рубанков – фуганков прикрепляли текстолитовые основания, что делало инструмент гораздо удобнее при работе.
Текстолита на складе было тоже много. В МВД для производства можно было заказать все, что угозно, и заказы выполнялись. Принимая дела на лесозаводе, я обнаружил большой бидон политуры. Она вроде бы не нужна для столярки. Оказалось, что заказать ее заставили заключенные своего мастера – они ее пили! Что-то в нее подсыпали и размешивали палкой. Содержимое наворачивалось на палку и оставался почти чистый спирт, который можно было пить.
Приезжая на выходной домой, я начал обдумывать предстоящую работу. Оказалось, что окна и двери не так просто вставить. Сруб был осиновый, а осина – это особая порода. В свежесрубленном состоянии она мягкая и хорошо поддается обработке. А постояв и сильно подсохнув, она становится "железной", топор от нее отскакивает. Как сделать шипы для косяков? Их у нас лутками называли.
Помогла бензопила. На каникулах я реализовал свой план. Прибивал к сене направляющую рейку и кончиком пилы прорезывал древесину для шипов. Это очень опасная операция, и я, хотя и знал это, но все-таки от неосторожного обращения с пилой получил такую отдачу, что струдом удержался на подмостках. Трудно себе представить, что бы было, если бы я упал на спину с полутораметровой высоты с работающей пилой в руках. Слава Богу, трагедии не случилось, Ангел хранитель спас меня и на этот раз и я благополучно завершил эту опасную работу.
Застеклил я оконные переплеты, вставил окна и двери, оббил дранкой стены и потолок, подготовил для штукатурки. Родственники и соседи собрались и поштукатурили дом. Толокой это называлось. Вместе с отцом сделали основание для пола и я начал настилать его. Оказалось это дело не таким простым. Целая наука. Сосед показал, как это делается, и я настелил пол в двух комнатах.
Отец сложил печку, брат сделал электропроводку. Можно переселяться. Но не тут-то было. Без скотины как переселяться. Пришлось нам с отцом срочно строить сарай и копать погреб. Чуть позже пристроили к дому веранду с чуланом. Все. Мои заботы закончились. Тем более институт я уже заканчивал, как ни странно, с отличием.
У меня в институте было свободное посещение лекций. Но я старался без особой нужды не пользоваться этой льготой. Наоборот, регулярно посещал лекции, и садился на первых рядах. Внимательно слушал преподавателя и конспектировал. Это избавляло меня от необходимости читать учебники. При подготовке к экзаменам мне было достаточно просмотреть конспект, и пять баллов было обеспечено.
Готовился я к экзаменам, лежа в постели. Этому меня научил в техникуме преподаватель по сушке древесины, директор техникума. Он говорил:
– Ребята! Имейте в виду, ваш мозг не способен длительное время воспринимать информацию. Поэтому, если вы лежите в кровати, и через некоторое время ваши глаза закроются, то ваш мозг отдыхает. Не страшно, если вы вздремнете. Мозг лучше отдохнет, и компенсирует вам время на отдых.
Я решил, что директор техникума глупость не скажет, и взял это на вооружение. Наверное, и поэтому тоже я всегда неплохо сдавал экзамены.
За все время обучения почти всегда получал повышенную стипендию. Плюс надбавка за направление от производства. При обычной стипендии в 35 рублей я получал 57 руб. 50 коп. Отец, проработавший всю жизнь на почте, имел оклад в 60 рублей. По этому поводу я над ним подшучивал. Так что мои опасения при переходе на очное обучение, что мне придется разгружать вагоны, оказались напрасными. Тем более были кой-какие запасы. Да и с производства мне вначале очень помогли. Выплатили квартальную и годовую премию, затем и тринадцатую зарплату тоже. Поэтому я был довольно состоятельным студентом.
А свободного времени у меня практически не было. К организационной работе прибавлялась масса другой. Например, на новом месте надо было становиться на партучет. А это сопровождалось партийным поручением, которое, как правило, никто не хотел выполнять. Вот и мне поручили такую ерунду, что я не знал с какого боку за нее взяться. Надо было организовать книжный киоск в вестибюле института.
Делать нечего. Кандидату надо выполнять партийное поручение. Пошел к девчатам в общежитие, бросил клич: кто хочет быть продавцом в книжном киоске? Нашлись желающие, и киоск заработал. У меня к этому времени накопилось довольно много специальной литературы. Выбрал, что мне уже не надо было, и выставил на продажу. Раскупили.
Я и сам занимался в научных кружках. Мой реферат по политэкономии дошел до республиканского конкурса студенческих работ, и завоевал там Диплом первой степени. Преподаватель политэкономии была на седьмом небе от счастья.
