«В миру, в той лесной деревне, где родилась и росла Аглая, ее звали Анной.
<p id="_GoBack">Отца с матерью она лишилась рано. Зашла раз зимой в деревню оспа, и много покойников свезли тогда на погост в село за Свят-Озером. Сразу два гроба стояло и в избе Скуратовых. Девочка не испытала ни страха, ни жалости, только навсегда запомнила тот ни на что не похожий, для живых чужой и тяжелый дух, что исходил от них, и ту зимнюю свежесть, холод великопостной оттепели, что напустили в избу мужики, выносившие гробы к дровням под окнами…»
Если впечатлительную и интровертного типа девочку с малых лет непрерывно пичкают рассказами и притчами религиозного содержания, а в чуть более старшем возрасте переходят к чтениям житий святых, к описаниям страданий страстотерпцев за веру, то конечно же непременным результатом станет глубокое погружение в религию вплоть до религиозного фанатизма. Конечно, у Аглаи формы этого фанатизма были весьма сдержаны во внешних проявлениях, однако коли в каждом сне или жизненном происшествии начинаешь искать и видеть знаки господни, то непременно рано или поздно узришь свою скорую кончину. В особенности, если тебе ещё и другие люди помогают именно так трактовать и толковать и сны, и происшествия. А поскольку религия в конечном счёте сводится к учению о послесмертном житие и спасении, то закономерным результатом стал ранний уход нашей героини, сначала от мира, а там и от жизни…
Унылая история о том, как сестра заморочила голову впечатлительной девочке и подтолкнула ту загубить себя в монастыре. Только автор писал о другом, какую-то притчу о жизни святой. И это печально.