Иван Андреевич Распивин
Свобода – смерть
Тьядек обнял её в ответ.
ГЛАВА III
Шёл девятый день с того дня, как они покинули Дахау. Все умирали буквально на глазах. Звук выстрелов слышался чаще пения птиц. Колонна исхудала так, как и люди в ней. В ряду уже было не более четырёх человек, а из семи тысяч давно не осталось и половины.
Каким-то чудом Тьядек входил в это число. Как и девочка Марианна – отныне единственный человек, которого он знал. Её судьба стала волновать мальчика, как и его собственная. «Станьте единой душой».
Тьядек забыл, когда в последний раз с ней общался. Силы иссякли настолько, что стало тяжело даже думать. Голова, словно шар, болталась на тонкой шее. Иногда ему казалось, что он вовсе спит. Иногда – что умер.
В одно мгновение Тьядек не заметил Марианну, что шла рядом. Он обернулся и увидел, что она практически стоит, закрыв глаза. Мальчик подошёл к ней.
– Марианна! – его голос хрипел. – Марианна, пойдём!
Девочка завертела головой, посмотрела на Тьядека и ускорила шаг. Он взял её под руку.
– Нам нельзя останавливаться. Просто иди вперёд.
Её глаза то и дело закрывались
– Расскажи что-нибудь. Главное – не молчи.
– Что ты хочешь услышать?
– Про твою маму, – тут же выдала Марианна. – Или папу. Про твою семью.
Тьядеку не хотелось поддаваться эмоциям. Но ради Марианны он вернулся в прошлое и закрыл глаза.
Жизнь мелькала перед глазами. Он успел прожить лишь девять лет, но ему было что вспомнить.
Вот первая ссадина и первая по-настоящему сильная боль.
Вот он впервые на море. Узнал его запах. Его буйный нрав. С того момента он с морем только на «вы».
Вот они с отцом встречают рассвет. Дует слабый прохладный ветер. Оба молчат, говорит только природа.
Вот вместе с прохожим они прячутся от дождя. Сидят рядом, согревая друг друга.
Вот первая бомба, разнесшая в клочья дом.
Вот первый гул сирены в ночи.
Вот и первый танк.
Вот и солдат.
И винтовка в руках.
И первая смерть.
И вторая.
И третья…
Над головой пролетел самолёт, Тьядек открыл глаза. На него уставшим взглядом смотрела Марианна, всё ещё ожидая историю. Он смахнул с глаз слёзы, прочистил горло и сжал её руку ещё крепче.
– Мы с мамой тогда сильно поругались. По какой-то глупой причине. Но тяжелей всего было отцу. Он пытался нас помирить, но ничего не выходило. Как-то, гуляя с друзьями по лесу, я угодил в болото. Они быстро поняли, что своих сил им явно будет недостаточно и побежали к моим родителям. Те приехали быстро. Такого ужаса в их глазах на тот момент я никогда не видел. Мама с папой спасли меня, сами чуть не угодив в болото. Мы все были в грязи – ужасное ощущение. В тот день ещё стояла невыносимая жара. Единственное, чего нам хотелось, это воды: утолить жажду и смыть это всё. – Он слабо улыбнулся. – И тут пошёл дождь. Лил как из ведра. Никто ничего не сказал – всё только подняли руки к небу, некоторые скинули одежду и просто ждали, пока всю грязь не смоет. Потом, всё так же без слов, мы с мамой обнялись и больше никогда не ссорились.
Тьядек открыл глаза. Понял, что все остановились. Огляделся и увидел нацистов с поднятыми руками.
Колонна была окружена американскими войсками. Они что-то кричали на своём языке, подходя всё ближе. Нацисты один за другим бросали оружие и сдавались в плен. Люди в колонне лишь пугливо переглядывались и следили за происходящим.