Ив Плассеро
Идентичность народов Европы
Французский историк Робер Мюшембле писал несколько лет тому назад по этому поводу:
«Поиск новой формы гражданства на этих основах выводит нас на узкую дорожку давних противоречий между центром и периферией, причём путь по ней отклоняется всё больше в сторону периферии. При этом надо опасаться диктата местных культур и слишком большого уклона в сторону мультикультурализма, который будет предвестником конца той французской идентичности, которая известна своей терпимостью, открытостью миру и при этом своей прочностью»[48].
Рома: самое многочисленное этническое меньшинство в Европе
Рома[49], которые, по официальной версии, мигрировали из Раджастана на севере Индии около 1000 г.[50], являются одним из самых древних этнических меньшинств нашего континента. Всегда сохраняясь в форме меньшинств, они веками вели более или менее спокойную жизнь, занимая социальные «ниши», на которые не претендовало мажоритарное население. В Западной Европе, где их группы были незначительны, они не привлекали особого внимания и, казалось, довольствовались своей судьбой.
В Восточной Европе до Первой мировой войны цыгане были профессионально интегрированы в общество: они имели профессии жестянщиков, ювелиров, музыкантов или дрессировщиков медведей, которых они водили за собой и показывали публике, и их социальное положение было вполне достойным, если не сказать завидным. Начиная с XX в. навязанный им переход к оседлому образу жизни и к сельскохозяйственному труду привел к их маргинализации или, как в Румынии, превратил их в настоящих изгоев. Следствием этой потери идентичности стал негативный сдвиг в коллективной ментальности группы. Подвергнувшись массовому истреблению нацистами (более 500 000 жертв), которые считали их «недолюдьми» и «асоциальной» группой, подлежащей уничтожению наряду с евреями, уцелевшие рома оказались в послевоенное время ввергнуты в состояние кризиса коллективных структур и охвачены чувством глубокой опустошённости[51].
В советские времена, отмеченные вмешательством государственных структур в жизнь граждан, положение цыган не улучшилось. По крайней мере, официально декларируемый интернационализм и показное братство, а также запрещение на государственном уровне расизма гарантировали им защиту от крайних злоупотреблений в их отношении.
В конце XX в. разнообразные перипетии, последовавшие за падением железного занавеса, стимулировали значительные миграции цыган в Западную Европу. Местное население встретило их враждебно, и в большинстве европейских государств их восприняли как угрозу социальному порядку, в частности ввиду их заметной численности. Казалось бы: вечные странники, не знающие границ, именно они являются прототипом настоящих европейцев, и было бы естественно, если бы единая Европа восприняла их именно в таком качестве. Увы, ничего подобного не произошло. Как же возникла эта ситуация отчуждения, тем более что с 2005 г. официально было объявлено о «десятилетней программе по интеграции рома» в новую Европу и о соответственной политике в области образования, занятости, здравоохранения?.. Но сначала рассмотрим некоторые факты.
По оценкам, сейчас во всей Европе насчитывается от 6 до 12 миллионов рома. То есть речь идёт о численно значительном меньшинстве. Часто задают вопрос о географической территориальной привязке этого населения. В общих чертах можно сказать, что до распада социалистического лагеря рома вели кочевой образ жизни на западе и оседлый – на востоке континента. С 1991 г. большая часть сотен тысяч цыган, покинувших балканские страны, перебрались именно в страны Западной Европы (от Венгрии до Франции).
В наши дни большинство рома ведут нищенскую жизнь во временных, стихийно возникающих поселениях, без всяких удобств и санитарных условий. Не имея школьного образования и в большинстве случаев без работы и документов[52], они стали мишенью для всевозможных обвинений и превратились в своеобразную касту европейских «неприкасаемых»[53]. Бедность, ряд дурных привычек, оставшихся от жизни в другом окружении, предрассудки по их поводу – всё это ещё больше усугубляет их изоляцию и неприязненное к ним отношение и ещё больше затрудняет их интеграцию, трудоустройство, сколяризацию детей и, вообще, включённость в окружающее общество. С их стороны реакцией на это является потеря веры в свои силы, чувства обиды и покинутости, которые ведут к беспорядочному образу жизни и к отказу от гражданских ценностей. В Западной Европе рома, пришедшие с востока, часто живут на специально выделенных территориях, отдельно от остального населения, и, таким образом, разрыв между ними с одной стороны и «нормой» и «современностью» с другой углубляется, но отнюдь не сокращается. Административные меры против «иностранных цыган», а именно бесконечные проверки и высылки, порождают непонимание и озлобление.
В восточной части Европы дела обстоят ещё хуже: в условиях распространения либерализма и национализма рома оказываются жертвами всевозможных злоупотреблений. Их дети, которых часто определяют в интернаты для «трудновоспитуемых» или «отсталых», всё больше замыкаются в изоляции и возводят её в систему. Другой серьёзной проблемой, вытекающей из бедности и недостатка информации, является неиспользование женщинами рома противозачаточных средств, что ведёт к росту детской смертности, абортам и при этом к стремительно растущей демографии, которая ещё больше усугубляет их бедственное положение[54].
Тем не менее каждое государство Европейского союза пытается, в принципе, найти своё решение проблемы рома. Увы, чаще всего это решение заключается в депортации, которую, в угоду всё более враждебному общественному мнению, широко освещают в средствах массовой информации. К сожалению, пока ничто не говорит о совместной готовности наших государств серьёзно отнестись к решению этого вопроса, координируя усилия в рамках Европейского союза!
Европейские инстанции также отдают себе отчёт в драматизме ситуации и пытаются заниматься её урегулированием. Усилия в этом плане проявляют ОБСЕ и Совет Европы. Помимо этого, такие неправительственные организации, как Open Society Fund (OSF), уделяют этому вопросу значительные средства. Действительно, масштаб проблемы велик, и, несмотря на добрые намерения, пока трудно предсказать, каким будет итог происходящих процессов. Но в настоящий момент наблюдатели соглашаются в том, что положение рома в Европе становится всё хуже![55]
За последние десять лет произошёл сдвиг в идентитарном и практически в национальном сознании немногочисленных элит сообщества рома в Европе. В июле 2000 г. на Международном съезде, заседавшем в Праге, было объявлено о принадлежности рома к «нации рома»[56]. Под влиянием этих процессов самоидентификации, группы рома всё больше воспринимаются как культурная целостность. В этом контексте то обстоятельство, что в последние годы к ним всё чаще применяют название «самого крупного этнического меньшинства Европы», способствует утверждению чувства коллективного достоинства представителей этой группы.
В этом признании есть, к сожалению, и негативный аспект. Поскольку концепция «нации рома» ещё достаточно расплывчата, повсеместное отношение к ним как к «одному целому» может усложнить проведение специфической локальной политики в отношении их групп. К тому же, под предлогом необходимости выработки общего подхода, территориальная администрация в некоторых регионах способна уклоняться от реализации целевых программ социального развития. В этой связи не будем забывать, что проблема цыган поднимает изо дня в день не столько этнический, сколько социальный вопрос![57]
Противостояние энтропии и дифференциации, на котором мы остановились, может показаться неискушённому наблюдателю чем-то схожим с беспорядочным броуновским движением, лишённым смысла и направленности. В действительности это не так: просто возникновение нового мира, свидетелями которого мы являемся, проходит через разнообразные фазы большей или меньшей интенсивности. На какой же стадии находятся в наше время европейские идентичности? Обратимся теперь к рассмотрению этого вопроса.
Указатель на двух языках: ирландском (гэльском) и английском
Автор сфотографировал этот рисунок, изображённый на грузовом фургоне, в г. Конкарно (Франция, департамент Финистер, август 2015). На нём фигурируют главные символы Бретани: знамя Gwenn ha Du, кельтский трискелион, горностай… Левая и правая стороны поменялись местами, т. к. на рисунок надо смотреть в зеркало заднего вида
Глава II. Разнообразие европейских наций
Национальная идентичность (или личность) может быть описана как процесс выстраивания коллективных смыслов, на основе одной из черт культуры или их комплекса. Причём эти черты как бы абсолютизируются, и им отдаётся явное предпочтение по сравнению со всем остальным культурным и историческим фондом[58]. Антрополог Клод Леви-Стросс видит в национальной идентичности «невидимый родной дом, к семейному очагу которого, в поисках ответов на разные вопросы, нам постоянно хочется возвращаться, и при этом в реальной жизни этот дом никогда не существовал». Что касается геополитики, то в основе идентичности лежит идеологическая конструкция, созданная с помощью ряда более или менее объективно существующих элементов. Среди них, как правило, фигурирует один или несколько предков-основателей, общая история с её значимыми героями, особые качества, которые приписываются нации, памятники, пейзажи, любовно приведённый в систему язык и, наконец, подвергшийся обработке фольклор. Здесь мы выделим этнические, национальные и государственные формы идентичности.
Как мы знаем, исторической основой большинства коллективных идентичностей, о которых здесь пойдёт речь, является этничность, традиционный элемент идентификации, в основе которой лежит, как правило, язык. Однако необходимо признать, что, несмотря на сходства, все народы и нации Европы различаются по своей организации. При первом приближении их можно разделить на две группы: народы, имеющие собственное государство, и те, которые находятся в положении меньшинства по отношению к одному или к нескольким государствам.
Большое многообразие форм
При ближайшем рассмотрении ситуация усложняется. Действительно, редко встретишь государства одного народа (однородные государства или национальные государства). В наши дни большинство государств полиэтничны и имеют меньшинства, стремящиеся к признанию в качестве народов или наций. При этом большинство государств выбрало один из языков, как правило, язык господствующего этноса, в качестве национального. Таким образом, кастильский стал государственным языком Испании, тогда как баскский, каталанский или галисийский имеют статус официальных языков и сосуществуют с неофициальными языками, такими как андалузский, канарский или мурсийский.
Отметим при этом, что не все меньшинства считают себя нациями или народами, но лишь те общности, у которых присутствует национальное сознание и которые выдвигают в этом плане соответствующие требования. Мы будем рассматривать именно эту достаточно размытую и многообразную категорию.
Государства
Они имеют разнообразную форму и структуру. Условно мы объединим их в следующие категории.
Государства «традиционного» типа
Германия, Испания, Швеция являются классическими примерами. В Европе таких государств большинство. Чаще всего это давно сформировавшиеся структуры, и хотя они представляют себя как «государства-нации»[59], их население, как правило, включает в себя множество этносов. Меньшинства в таких государствах обычно ведут себя пассивно или стоят на пути к ассимиляции или к эмиграции, как, например, романши в Швейцарии, сорбы в Германии, окситанцы во Франции, немцы в Румынии. При этом у них иногда оживляется этническое самосознание и растёт потребность в социальных выступлениях: так проявляют себя тирольцы в Италии или каталонцы в Испании. Известно и множество как бы промежуточных ситуаций между этим типами поведения.
Малые государства «классического» типа
Хорватия, Эстония, Литва, Латвия, Македония, Черногория, Словакия, Словения – вот некоторые из малых государств, которые после 1991 г. впервые появились на карте Европы или возникли на ней вновь. Каждое из них, чаще всего на вполне законном основании, отстаивает своё национальное своеобразие и своё отличие от соседей. Все они организованы в соответствии с европейскими нормами и функционируют более или менее удовлетворительным образом. Добавим, что имеются в виду государства, официально признанные международным сообществом.
Наряду с этими малыми государствами, которые можно назвать «классическими», встречаются также совсем крохотные страны, которые тем не менее во многих отношениях являются настоящими государствами.
Микрогосударства
В наши дни эти мельчайшие суверенные образования, свидетели ушедших эпох, часто попадают на страницы прессы. Причём пропорции связанных с ними налоговых скандалов значительно превосходят их скромные размеры. Со своими непосредственными крупными соседями их связывают особые отношения; тем не менее такие государства, как Андорра, Лихтенштейн, Мальта, Монако, Сан-Марино[60], Ватикан и, конечно, Люксембург, – полноправные юридические члены сообщества европейских наций. Одно из них, Андорра, даже может гордиться тем, что является единственным европейским государством, официальным языком которого признан каталанский язык, язык меньшинства[61].
Можно также упомянуть англо-нормандские острова Джерси, Гернси, Сарк, которые, хотя и находятся под юрисдикцией британской монархии, пользуются широкой автономией и осовремененными феодальными правами.
Империи
Изначально и вплоть до XX в. империи были кузницей многоэтничных государственных образований, в которых династический принцип доминировал над этническим. Они как бы олицетворяли собой Европу старых режимов (Германию, Австро-Венгрию, Османскую империю, Россию) и просуществовали до конца Первой мировой войны повсюду, кроме России, которая, несмотря на многочисленные изменения, по-прежнему может считаться империей. Руководствуясь принципом целесообразности и несмотря на заявления о сосуществовании множества культур, все эти государства пользовались языком доминирующей группы в качестве коммуникационного: немецким в Австро-Венгрии, турецким в Османской империи и т. д.
Во время Первой мировой войны, под влиянием «14 пунктов Президента Вильсона» о праве народов на самоопределение, империи Центральной Европы подверглись критике со стороны ведущих деятелей государств Антанты (Клемансо, Ллойд Джорджа…): они поддержали планы националистических лидеров Центральной Европы (Бенеша, Масарика, Пилсудского…), направленные на разрушение империй. Процесс распада охватил в том числе и Российскую империю, участницу Антанты.
Более необычными являются возникшие сравнительно недавно образования, которые называют квазигосударствами, или зависимыми государствами.
Несостоявшиеся государства, или квазигосударства
Их часто описывают английским термином failed states: в отличие от микрогосударств, для современной Европы они – новое явление: с недавнего времени они существуют на территории бывшей Югославии и на окраинах Российской Федерации. В данном случае Москва стремится оказывать на них влияние, опираясь на русские меньшинства. Абхазия, Гагаузия, Верхний Карабах, Южная Осетия, Республика Сербская Краина, а также Приднестровская Молдавская Республика и Турецкая Республика на Кипре – эти государства, как правило, незначительны по размерам, являются самопровозглашёнными образованиями и имеют ограниченное признание на мировом уровне. Они возникли и выжили благодаря стратегическим интересам крупных соседей. Их «идентичность» – чаще всего следствие факторов геополитического порядка, как в случае с Приднестровской Молдавской Республикой, но иногда, наоборот, они имеют заметную этническую принадлежность, ощутимую в повседневной жизни.
Косово, провозгласившее свою независимость в 2008 г. и всё ещё не признанное Сербией и рядом европейских государств, в том числе Испанией, являет собой смешанный случай. Население встретило создание этого государства с энтузиазмом, но надежды, связанные с независимостью, не реализовались, и страна остаётся расколотой и коррумпированной.
Проблематичное присутствие на европейской сцене этих государств является одной из особенностей современной Европы[62].
А сейчас скажем несколько слов о ещё более необычных образованиях, которые называют псевдогосударствами.
Псевдогосударства
Речь идёт об образованиях, которые как бы вообразили себя государствами, придумали свою государственность, но в действительности слабо организованы и не признаны международным сообществом. Эти так называемые «государства» бывают самой разной природы[63].
Как правило, большинство этих многочисленных и странных «комнатных суверенитетов» мало кому известны, за исключением их создателей, которые страстно привязаны к своему детищу. Это, например, Республика Соже, или Согезы, на территории французского департамента Ду (провинция Франш-Конте), или Свободная республика за рекой Маас (Мёз) в Бельгии (по названию квартала и острова в городе Льеже), или Республика Данциг в Польше.
Одним из наиболее «настоящих» среди этих виртуальных созданий является княжество Себорга в итальянской провинции Лигурия: его права на независимость закреплены в средневековых документах.
То, с какой быстротой сегодня растёт число выдуманных государств, красноречиво говорит о неудовлетворённости наших современников существующими государственными образованиями. Их появление свидетельствует о глубинных настроениях многих европейцев, и потому не будем их игнорировать или относиться к ним с иронией.
Меньшинства
В международных правовых документах меньшинство обычно определяется как группа лиц, тяготеющих друг к другу на основе религиозных, лингвистических или этнических признаков, и входящая в состав более крупного населения государства, отличного по языку, этносу, религии. Традиционно выделяют несколько категорий. Вначале мы расскажем о той, которую признали раньше других, а именно о религиозных меньшинствах.
Религиозные меньшинства
Казалось бы, эти меньшинства легче всего поддаются определению. Так, в Греции мусульмане являются религиозным меньшинством, как и протестанты во Франции. Но на практике выделить эти меньшинства оказывается значительно труднее, и анализ осложняется многочисленными нюансами. Например, в Венгрии евреи не хотят, чтобы их считали меньшинством, а в соседней Украине на юге от Карпат они требуют признания за ними этого статуса. Многие европейцы возмущены записью «еврей», часто указываемой в официальных паспортных данных некоторых государств Восточной Европы, тогда как эту пометку хотят получить жители тех регионов, где евреи рассматриваются как нация.
Другая проблема связана с религиозными сектами. Например, если считать меньшинствами менонитов и бахаи, следует ли считать ими свидетелей Иеговы или адвентистов, которые во многих странах подвергаются дискриминации (в Германии, в Латвии…)?
Чем объяснить разницу в отношении к этим сектам? Их древностью, симпатией, которую они вызывают? В этом плане среди организаций, защищающих права меньшинств, нет единства. Некоторые (в основном в англоговорящих странах) считают, что надо отказаться от дискриминационных мер в отношении «новых религий», тогда как другие ссылаются на тот факт, что есть «секты», которые нарушают права человека, и что поэтому с ними следует бороться.
Лингвистические меньшинства
Подобным же образом может показаться несложным определение лингвистических меньшинств. Действительно, на их существование давно обратили внимание и давно выделили их в отдельную группу[64]. Речь идёт о сообществах, говорящих на языках, отличных от языка большинства членов социума. Галисийцы в Испании, кашубы в Польше или фризы в Нидерландах являются, к примеру, лингвистическими меньшинствами. Но и здесь при ближайшем рассмотрении ситуация усложняется. Как быть, например, с часто встречающимися ситуациями диглоссии, когда исходный язык постепенно утрачивается? Если носители языка ассимилируются и в процессе ассимиляции постепенно теряют язык, перестают ли они при этом быть членами своей группы? Сорабы, утратившие свой первоначальный язык, продолжают ли они принадлежать к сорабскому меньшинству?
Другая проблема связана с трактовкой диалектов и языков, близких к доминантному. Жители Савойи (которые долгое время говорили на арпитанском, или на франкопровансальском, языке), норманны (говорящие на диалекте северофранцузского языка) или пикардийцы, чей язык явно отличается от французского, – являются ли они лингвистическими меньшинствами Франции, как утверждают некоторые? Эти трудности говорят о том, что даже в случае лингвистических меньшинств достаточно сложно сформулировать их определение.
Национальные меньшинства
Термином «национальное меньшинство» сегодня широко пользуются международные организации. Многие согласны с определением французского юриста Ги Эро: национальное меньшинство – это общность, проживающая на территории какого-либо государства, но не принадлежащая к коренной этничности, чьё имя фигурирует в названии нации; его члены испытывают «чувство принадлежности к другой нации, чем та, на которую опирается государство». Член национального меньшинства по определению чувствует себя чужим в государстве проживания и стремится к отделению для создания собственного государства или к соединению с уже существующими государствами, где его общность доминирует (мадьяры в Румынии). В некоторых случаях национальные меньшинства допускают возможность выделения их в автономии: вспомним пример шведов в Финляндии.
Международные организации употребляют этот термин, в частности, в отношении меньшинств Центральной Европы, которым они гарантируют минимальную защиту.
Этнические меньшинства
Для лучшего понимания термина «этническое меньшинство» следует вначале обратиться к понятию «этнос». После Первой мировой войны им широко пользовались для описания социальных параметров меньшинств. Позднее его взяли на вооружение и исказили антропологи фашистских взглядов. Но до этого этот термин, как правило, служил для обозначения понятий, которые в XIX в. объединялись словом «раса». В 1963 г. в своём труде «Европа этносов» Ги Эро ввёл его в оборот для широкой публики, а в 70-е гг., несмотря на звучащие в нём отголоски расовых теорий, этот термин полностью вошёл в обиход.
По мнению лингвиста Ролана Бретона, в наши дни сосуществуют два определения этого понятия. Во-первых, в узком смысле, речь идёт о «группе индивидов, имеющих общий родной язык», которую лингвисты иногда обозначают термином GLM, или по-русски ГРЯ (группа родного языка). Таким образом, все говорящие на русинском языке могут быть отнесены к этнической группе русинов. Учитывая постоянное сокращение числа носителей этого языка, можно предположить, что существование этого меньшинства под угрозой. Однако это далеко не так; наоборот, члены этого сообщества переживают национальный подъём.
Во-вторых, поскольку этнос может совпадать с лингвистическим меньшинством, некоторые дают ему более широкую трактовку. В соответствии с ней, этнос может быть определён как «группа индивидов, связанных друг с другом комплексом общих черт – антропологических, лингвистических, политико-исторических и т. д., соединение которых образует особую систему <…>, т. е. “культуру”». Из этого определения следует, что утрата родного языка не означает конец принадлежности к этнической группе: ассимилированный окситанец продолжает, таким образом, оставаться окситанцем. Эти разночтения способствовали тому, что термин «этнос» вышел из употребления; при этом мы потеряли удобное для широкого пользования обозначение.
Понятие этнического меньшинства, оказавшееся более устойчивым, чем этнос, основано на существовании языка, отождествляемого с группой, пусть даже в форме пережитка, как это случилось в Ирландии с гэльским языком. Группа может считаться этническим меньшинством, если по факту она – меньшинство, но при этом не имеет развитого национального сознания. Наличие такого сознания делает меньшинство «национальным».
Распространённой подгруппой этнических меньшинств является «этнос без государств», которую А. Л. Сангин удачно определил как «малую общность, которая живёт как изолят и держится за свой язык, на котором, кроме неё, никто не говорит». К этой подгруппе могут быть отнесены такие разные общности, как фриулы, саамы (лапландцы), лужичане (сербы Лужицы), помаки Болгарии, чамиды греческого Эпира или, например, марийцы Урала. Это понятие близко к термину «рассеянного меньшинства», о котором мы расскажем ниже.
Культурные меньшинства
Этот несколько туманный и деликатный для употребления термин возник в начале 60-х гг. в среде межправительственных организаций, которые применяли его за неимением более подходящего понятия. Действительно, существовавший понятийный аппарат не позволял найти категорию для такой группы, как рома, живущей в форме диаспоры, не имеющей ни общего языка (они говорят на нескольких диалектах цыганского языка и на языках народностей, среди которых живут), ни общего вероисповедания. Тем не менее, как известно, они существуют как общность, осознают свою коллективную идентичность и выражают связанные с ней требования. Поэтому была создана новая категория, в которую могут быть включены группы, с трудом поддающиеся описанию с помощью известных терминов: помимо цыган, к ней, среди прочих, можно отнести бахаев и евреев.
Ни в коем случае не следует смешивать термин «культурного меньшинства» с подходом, который распространился в русле «культурализма», введённого в обиход североамериканскими антропологами. Как отмечает Ж. Ф. Байар, «культурализм» абсолютизирует специфику культурных черт, присущих этническим группам, видя в ней сущности, «неколебимо сохраняющиеся в веках». Такое понимание «культуры» предполагает, что в ней присутствует замкнутая на себя постоянная основа, включающая представления, верования, символы. Позднее мы вернёмся к обсуждению этого вопроса.
Меньшинства-призраки
Этим неологизмом мы обозначаем меньшинства, которые не найдёшь в современных справочниках и на картах. Давно исчезнувшие группы, они тем не менее присутствуют в памяти и воображении современных народов.
Здесь уместно вспомнить о жертвах Холокоста, евреях Центральной Европы. Коллективная память и культура сегодняшнего польского общества не могут расстаться с мыслью о трёх миллионах евреев, живших на территории Польши до войны, воспоминание о которых, как призрак, бередит сознание современных поляков.
Помимо этого особенного примера, можно упомянуть и другие исчезнувшие меньшинства. История судетских немцев, изгнанных из Чехословакии декретами Бенеша 1945 г., до сих пор омрачает германо-чешские отношения. Другим примером исчезнувших, но по-прежнему влиятельных групп немцев являются германо-балты Эстонии и Латвии.
Здесь можно было бы также назвать греков Турции и Северного Кипра и турок Греции и Южного Кипра, высланных в соответствии с Лозаннским соглашением 1923 г. и прекращением военных действий между обоими кипрскими государствами в 1974 г.
В список тех, «чьё прошлое не проходит», можно включить и карелов России. В отличие от многих других исчезнувших общностей, эти группы оставили о себе память и не растворились в обстановке коллективного безмолвия и безразличия…
Коренные народы
Понятие «коренной народ» появилось позднее, чем понятие «меньшинство», и оно является ещё более расплывчатым. Тем не менее между этими терминами существует большая разница. «Коренной народ» подразумевает народности, населяющие с незапамятных времён какой-либо район (являющиеся аборигенами) и, в силу различных обстоятельств, сохранившие основные черты традиционного образа жизни. Часто живущие компактными изолированными группами, коренные народы существуют благодаря архаичным видам деятельности (охота, собирательство…), тогда как их интеграция в «современные» общества сопряжена с трудностями или с их нежеланием. По оценкам, сегодня численность индивидов, относящихся к коренным народам, достигает почти 300 миллионов. Что касается Европы, то на её территории только лишь саамы (лапландцы) считаются относящимися к коренным народам.