Искусственный Интеллект RT
Заповедник мертвецов. Продолжение
Лицо Владислава снова просветлело, он бросился со слезами целовать колени жены, захлебываясь междометиями восторга. Марго усадила его рядом, погладила по голове и приступила к главному.
– А теперь смотри, как все удачно складывается. Я переспала с Бочкой и с одним из охранников. Со вторым пересплю на днях. Всем им скажу, что беременна от них. И ради нашего ребенка они сделают все, что угодно. Пусть Бочка проводит своего кандидата, курирует реализацию этого многомиллиардного проекта, пусть ворует, сколько хочет – сядет за него охранник, а, возможно, и Бочка. Он ведь жадный, чувство самосохранения у него давно атрофировалось. А охранника я подговорю, чтоб дал показания на Бочку, когда разборки начнутся, как вариант, если уж ты так сильно его ненавидишь. Хотя, на мой взгляд, это лишнее.
– Так не факт, что проект в действительности существует, не исключено, что губернатор его придумал…
– Он существует. Это я его через Григория Владимировича губернатору передала – старые связи помогли. Ты сольешь Бочку гораздо более жестко, но чуть позже. Когда мы все на этом заработаем.
– Это твоя схема или Григория Владимировича?
– Скажем так, он в курсе. Милый, все будет хорошо. Это идеальный план.
– Мне тогда не особо стараться, чтоб выиграл мой кандидат?
– Если хочешь слить Бочку жестко, с уголовкой, то не старайся. А с точки зрения распила бюджета на инвестиционном проекте нам с тобой, милый, без разницы – наш охранник выиграет или охранник Бочки. Как там губернатор говорит – нельзя все яйца хранить в одной корзине? Мы с тобой удачно все разложили по разным. Ну, давай, целуй меня, умную, скорей, и пойдем завтракать. Нам с малышом теперь надо хорошо питаться.
Лагушкина где-то на периферии сознания неприятно кольнула мысль, что в партии, которую он хотел разыграть самостоятельно, ему отвели роль даже не второстепенную, а – статиста. Без его ведома. Родная жена и его начальник. Однако эмоции по поводу ребенка, которого они долго не могли зачать, это неприятное чувство заглушили.
ПЕРВАЯ НОЧЬ
– Да иду я, иду! – Кирилл удивился первый раз, когда домофон отозвался на год его рождения мелодией после кучи перебранных вариантов, типа звонок проходит, а второй раз, когда услышал этот женский голос. Объяснить женщине причину своего визита он не успел. Растеряно отошел от дверей на некоторое расстояние, чтобы прикинуть, как в девятиэтажке с одним подъездом могло уместиться около двух тысяч квартир. Никак. Почему нумерация такая странная? Между тем, не смотря на то, что уже смеркалось, вечерней прохлады не ощущалось. Было почти также тепло, как и днем.
– Ну, где ты там?! – недовольный голос возник одновременно с буквой «г», образованной светом из подъезда и открывшейся дверью. Впрочем, букву тут же исказил женский силуэт. Кирилл поспешил на голос. У подъезда его ожидала ухоженная и хрупкая брюнетка в годах и ярком спортивном костюме. Она оценивающе оглядела визитера.
– Сколько тебе?
– Мне побольше, – на всякий случай брякнул Кирилл.
– Все вы из себя половых гигантов строите, а как до дела дойдет… – женщина достала из кармана коробочку, – держи три, тебе хватит.
В коробочке оказались презервативы. Три штуки. Рука женщины так и оставалась протянутой в ожидании денег.
– Не местный, что ли? Откуда?
– С Перми…
– Спермяк, значит…
– Да не. Просто пермяк.
– Ну, пермяк так пермяк. Гони деньги за резинки.
– Да я, как бы, не за этим. Мне переночевать негде… Не подскажете, добрая женщина, гостиница тут где-то поблизости есть?
– Откуда! У нас захолустье. Единственное градообразующее предприятие – кожно-венерологический диспансер. Кто приезжает лечиться, тот при диспансере живет.
– А у вас можно переночевать? Утром я что-нибудь придумаю…
– Не. Сегодня никак. У меня муж дома. – Женщина оценивающе оглядела Кирилла и равнодушно добавила. – В другой раз можно будет.
Неожиданно откуда-то сверху раздался визгливый мужской голос: «Марагарита, ты скоро?!!»
– Да иду я! Иду! – почти с такой же недовольной интонацией, как из домофона, только криком отозвалась женщина и пояснила Кириллу. – Проснулся, зараза, глаза бы мои его не видели. Ты куришь? Пойдем на детскую площадку курнем, подождем, пока не уснет. Достал уже меня обслюнявливать…
Кирилл хотел было сказать, что курить недавно бросил, поэтому не будет, но посидит за компанию, но Маргарита, присаживаясь на скамейку возле песочницы, ему сигарету не предложила, так что ничего объяснять не пришлось. Где-то вдалеке лениво каркнула ворона, но продолжать не стала.
– К бабе, небось, приехал? В интернете познакомился? – Маргарита выпустила струйку дыма через уголок рта. Густо напомаженные губы как-то неожиданно пробудили в Кирилле простое, но настойчивое желание. «Просто у меня давно не было секса» – прервал он сконструированные из пота, стонов и шепота видения.
– Да. На сайте знакомств. Общались где-то полгода, она мне понравилась своим характером, общением… И внешне, разумеется.
– Не боишься, что переписывался с фейковым аккаунтом? На сайте знакомств много таких… А за ним скрывается какая-нибудь страхолюдина или, вообще, мужик?
– А зачем? Денег она не просила… К виртуальному сексу не склоняла.
– Дай-то бог. Только поверь мне, опытной женщине, оригинал еще никогда не совпадал с образом, который ты сам себе придумал на основании вашей переписки. Может, все-таки возьмешь резинки?
– А че в аптеках их не продают? Да и не в этом городе она живет, а двадцати километрах отсюда. Завтра только доберусь.
– Да ты оптимист! – Маргарита довольно хмыкнула.
– А почему нет? А вдруг оригинал совпадет с образом, который я представляю?
– Я не про это. В республике только два города. Этот и столица. Твоя девка живет, судя по всему, в столице. Тебе до нее ни завтра, ни послезавтра не добраться.
– Это почему?
– Потому что ты нелегал из недружественной страны. Сначала будет суд. Здесь. До суда тебе отсюда выезжать нельзя. А суд может длиться и год, и два.
– А как-то ускорить это все можно? Не собираюсь я здесь ни год, ни даже неделю терять.
– Можно. Купи презервативы – скажу.
– Завтра в аптеке куплю, можешь не говорить. – Кирилл разозлился на Маргариту, ему вдруг показалось, что она просто разводит его на деньги.
– Единственная аптека тут принадлежит мэру. Он запретил в ней продавать презервативы в интересах города. Чем дольше в кожно-венерологической лечебнице будут оставаться пациенты, тем больше они оставят здесь денег. Некоторые, никуда не уезжая, сразу на второй курс лечения остаются. Вот и приходится резинки сюда контрабандой привозить. Так что покупай у меня.
– Коррупция… Коррупцию я люблю, по крайней мере, правила игры понятны, а то я уж было подумал, что тут одни сумасшедшие живут.
– Гы, насчет «понятно» не обольщайся. Ты тут новенький, поэтому еще сто раз убедишься, что ничего не понятно. Тебе адвокат нужен, чтоб ускорить суд. Берешь презервативы?
– Беру. Правда, у меня только баксы.
Сделка к обоюдному удовлетворению сторон, наконец, свершилась.
– Сегодня переночуй здесь. В детском домике. Ночи теплые – не замерзнешь, а утром к тебе придет сначала надзиратель, а затем адвокат. – Маргарита задумалась, а затем добавила. – Или одновременно придут.
– А как я их различу? – Кириллу снова на какое-то мгновение показалось, что его пытаются обмануть, никакой адвокат не придет. Да и зачем приходить надзирателю, ведь домик на детской площадке – это не камера предварительного заключения, как тут тюремничать?
– Надзиратель принесет тебе еду, а адвокат… – она помахала Кириллу рукой на прощанье, – адвокат – мой муж, узнаешь по визгливому голосу.
Где-то вдалеке снова подала голос ворона. Ну что ж – рюкзак под голову, ноги подогнуть и постараться уснуть, а что еще остается делать?
Кирилл прилег на скамейку и практически сразу стал засыпать, но как-то странно – через состояние «вертолет», которое возникает, когда переборщишь с алкоголем, впрочем, без тошноты. То есть закружилась голова, скамейка качнулась, как будто стала плотом, последней мыслью было «видимо, из-за здешнего воздуха», и затем он провалился в небытие. И в этом небытии, согласно сюрреалистичным законам сновидений, он как будто бы плыл по реке в вагоне электрички. В окне виднелись скалистые берега, на сером фоне скал иногда проскакивали ржавые пятна других пород камня и редкая поросль деревьев, выбравших для произрастания неудобные выступы. Кириллу от этой картинки почему-то стало очень спокойно. Как будто в детство попал.
Между тем в вагоне он оказался не один. Напротив него, у другого окна около столика расположились двое около пенсионного возраста мужчин. Они пили чай.
– Исмогилов, вот по каким критериям, по твоему, человека после смерти причисляют к лику святых?
– Палыч, ну вот ты же доктор, вот и занимался бы медициной, че тебя вечно тянет на мифологию, религию всякую, ты поводу человека-кошки все управление на уши поднял, экспертизу заказывал, когда, наконец, успокоишься?
– Простой же вопрос. Какими качествами должен обладать человек, чтоб его причислили к лику святых, ну давай, скажи!
– Бескорыстно помогать людям при жизни, наверное… отречься от всего мирского, своих интересов, соблазнов всяких, что еще? Я даже не знаю, этого хватит?
– Допустим. А ты понимаешь, что ты сейчас описал свойства Искусственного Интеллекта? Он далек от мирских интересов, людям бескорыстно помогает, да?
– Ты Искусственный Интеллект предлагаешь к лику святых причислить? Палыч, это пять! Рассмешил.
– Не упрощай, Виктор Федорович. Хотя теоретически можно петицию в интернете создать по этому вопросу, чтоб тему обсуждать начали. Я о другом. Святые это кто? Это практически Бог. Его составная часть или проекция, или законный представитель, не важно.
– Ну и?
– Получается, что, создавая Искусственный Интеллект, человек создает Бога.
– Вместо старого, что ли?
– Или в пику старому?
– Палыч, вот ты на ровном месте мудришь. Тень на плетень наводишь. Сейчас я тебя срежу. Смотри, по твоей логике, и все нежвинские мертвецы – это Боги. Они – тот же Искусственный Интеллект. Им же насрать на все мирское, бескорыстно людям помогают своими вычислительными способностями. И даже – государству, чем не святые?
– Ну вот, а ты над мертвыми издеваешься, когда они на девятый день возвращаются! Богохульник!
– Небесная кара меня не настигла за это, значит, я все правильно делаю, так что, Палыч, не возводи напраслину.
– А если брать шире. Что если любой мертвый человек вне зависимости от того, вернулся он или нет, становится Богом? Точнее его частью? И все накопленные человечеством знания, опыт, мудрость, существует где-то там, в мире мертвых, а мы к этим знаниям можем прикоснуться лишь иногда. В период озарения?
– Ваша выпечка, как заказывали, – к Исмогилову и Палычу подошел официант с подносом, с которого доносился аппетитный запах то ли пирожков, то ли сочников.
Аппетитный запах выпечки заставил Кирилла сначала поводить носом, затем проснуться, а еще через пару мгновений сесть и удивленно уставиться на мужика напротив. Мужик сидел в детском домике на скамейке напротив, на коленях у него был поднос, а на подносе остатки еды – пара пустых тарелок, корочка от булочки и еще не тронутый компот. Мужик с едой, – значит, надзиратель?
– Доброе утро, голубчик, я ваш адвокат! – представился улыбчивый, полноватый с залысиной мужчина. – Надзиратель уже приходил, но решил вас не будить, я – тоже. Позавтракал вот, пока вы спали.
Кирилл потянулся было к компоту, но адвокат его опередил и проворно опустошил стакан.
– Ну что, мой дорогой, мы с вами выспались, позавтракали, можем на свежую голову обсудить наше дело. Выработать, так сказать, стратегию защиты. Суд, предварительное слушание, если быть совсем точным, у нас через полчаса – нужно поторопиться.
СУД
– Заседание суда по делу незаконного пересечения границы нашей независимой от агрессивного соседа республики не-гражданином республики Кириллом Гошкой, неприятной наружности, с неопределенными родом занятий и целями посещения нашей страны, объявляю открытым. Подсудимый встаньте и отвечайте честно на все вопросы судьи, адвоката, обвинителя, если последний все-таки появится сегодня… А также свидетелей, если и таковые будут, ибо вам все равно уже ничего не поможет.
Кирилл оглядел зал, в котором проходило судебное заседание. Это был шатер передвижного цирка. Кирилла поставили в центре арены, рядом за столом сидел его адвокат, судья возвышался над выходом на арену, где обычно располагается оркестр, в тени, его почти не было видно. На зрительских местах расположилось довольно много зевак. Судья продолжил.
– Итак, подсудимый, перед началом слушания по существу я вынужден разъяснить вам ваши права. В нашей республике прогрессивная, во всем цивилизованном мире принятая, дифференцированная система правосудия. Это означает, что ваши показания, как гражданина страны-агрессора с авторитарным режимом, либо могут иметь юридический вес с коэффициентом 0,01 относительно показаний любого гражданина республики, либо не приниматься судом во внимание в принципе, как несущественные. В случае признания вас виновным в инкриминируемых преступлениях наказание вам будет определенно с повышающим коэффициентом относительно того, как если бы такие же деяния совершил гражданин цивилизованного мира. У подсудимого есть вопросы, ходатайства или хотя бы раскаяние за совершенные преступления?
Кирилл вопросительно посмотрел на адвоката, тот попытался жестами изобразить, что типа пока все идет нормально, так и должно быть, и что Кирилл должен сказать, что никаких ходатайств и вопросов у него нет. Кирилл не послушался.
– Ваша честь, у меня ходатайство. Прошу сменить мне адвоката.
– Надеюсь, подсудимый, у вас есть веская причина для такого ходатайства. Излагайте.
– Он меня объедает.
– Какой ужас! – Возмутился судья. Редкие зрители в зале также неодобрительно зашушукались.
– Да, ваша честь, – ободренный реакцией присутствующих, продолжил Кирилл, – сегодня утром надзиратель принес мне завтрак, а адвокат его съел. И даже компот не оставил. Прошу заменить, в общем.
– Это ужасно. – Повторился судья. – В ходе своей тридцатилетней судебной практики впервые слышу подобные бестактные ходатайства. Подсудимый, сейчас вы оскорбили не только своего адвоката, уважаемого человека, не только правосудие в его лице, вы оскорбили всю нашу независимую Республику. Я больше скажу! Вы посягнули на демократические основы цивилизованного мира. Знаете ли вы, что ваш адвокат – единственный, кстати, на всю республику, – выполняет также важную социальную функцию, добровольно взвалив на себя обязанности нотариуса. Помогает людям преклонного возраста за чисто символическую плату, которую, честно говоря, можно было бы сделать чуть меньше, оформлять дарственные, завещания и доносы. Из-за этой социальной нагрузки, тотальной нехватки времени он не всегда успевает не то, что позавтракать, но пообедать и даже иногда поужинать. Я бы мог с горечью воскликнуть, что вам должно быть стыдно за ваши мелочные придирки, но я так не скажу, потому что отсутствие элементарных норм приличия у граждан страны-агрессора – это характерная особенность. Перед вами нет смысла метать бисер и взывать к совести. Я отклоняю ваше ходатайство и понижаю ваш свидетельский коэффициент до 0,005. В следующий раз, если услышу нечто подобное, я понижу ваш социальный рейтинг и повышу ваш коэффициент наказания в приговоре. Подсудимый, вам все понятно?
– Да, ваша. Разрешите сесть.
– Нет, не разрешаю. Да и куда вы собираетесь усаживаться, вам и стул-то не положен.
– Ну, на адвокатский стол или на арену…
– Не разрешаю. И мой вам совет: не бесите эталонное правосудие, чтоб не нарваться на еще большие неприятности. Вы в них итак уже по самые уши. Мой вопрос к вам, подсудимый. С какой целью вы незаконно пересекли границу нашей независимой республики?
– Я уже объяснял пограничнику Игнату. Я познакомился с девушкой в интернете, на сайте знакомств. Она мне очень понравилась. Мы долго переписывались. Созванивались. В конце концов, договорились, что я к ней приеду. Она выслала свои координаты, я не знал, что эти координаты относятся к другому государству. Вообще не подозревал, что пересекаю границу. Пограничного контрольно-пропускного пункта в нашей стране я не проходил, его не было. Так что я даже не знал, что что-то незаконно пересекаю.
– Подсудимый, напишите на бумажке имя девушки, с которой вы познакомились, и ее координаты, в общем, все, что знаете, и передайте через адвоката. Она будет вызвана в качестве свидетеля, чтоб опровергнуть ваши показания.
Адвокат взял у Кирилла бумажку, передал судье, а затем стал что-то с азартом нашептывать ему на уху. Вернулся адвокат к своему столу с весьма довольным видом. Судья продолжил.
– Подсудимый, мне поступили сведения из правоохранительных органов, что вы сегодняшней ночью были вовлечены в незаконный оборот контрацептивов. При покупке оных вам было известно, что продажа и покупка презервативов – это уголовно наказуемое деяние? Будьте добры, покажите содержимое ваших карманов.
Кирилл, привыкший в прошлой жизни к обыскам и допросам, не стал выворачивать все карманы, а послушно достал из нужного три презерватива, купленные ночью. Адвокат торжествующе показал блестящие пакетики всем присутствующим и отдал судье.
– Вы можете рассказать суду, где, как и у кого, вы приобрели эти контрацептивы?
Кирилл вопросительно посмотрел на адвоката. Не было никаких сомнений, что именно он рассказал судье о ночной сделке. Защитник в ответ отвернулся и стал изображать, что с головой погружен в изучение бумаг. Кириллу по привычке из прошлой жизни не хотелось никого закладывать, хотя он и не исключал, что Маргарита могла быть в сговоре с мужем и сознательно устроила резиновую провокацию. Если все-таки ночная сделка не была провокацией, то, получается, что адвокат очевидно подставлял жену. Для чего? Да черт его знает – то ли по причине незначительности грозящего наказания для жены и более значительного для Кирилла. То ли хотел за что-то отомстить ей, то ли из природной гадливости. На всякий случай Кирилл поступить так, как привык поступать в подобных ситуациях на родине. Никого не сдавать. Темно было. Не запомнил. Нашел. Мало ли отговорок.
– Адвокат, ваш почти осужденный клиент решил промолчать, вам есть, что заявить суду?
– Ваша честь, прошу отложить заседание на неделю-другую для выяснения всех новых обстоятельств данного дела. Все-таки незаконная покупка презервативов вносит некоторые, если можно так выразиться, дополнительные отягчающие или, наоборот, смягчающие детали для подсудимого. Считаю необходимым их уточнить.
– Согласен. Постановляю определить мерой пресечения для почти осужденного Кирилла Гошки подпиську о невыезде. Следующее заседание по делу назначить через неделю. Заседание суда объявляю закрытым.
Кирилл наклонился к адвокату.
– Это у судьи особенность дикция такая? Он сказал «под писька», мне есть о чем волноваться?
– О, не беспокойтесь. Это анахронизм. Раньше, чтобы будущие осужденные типа вас не сбежали, им прокалывали мошонку для того, чтоб прикрепить колокольчик, чтоб все жители, в случае если обвиняемый приближался к границам города, по звуку могли определить, что обвиняемый пытается сбежать и сообщить в жандармерию. Уже давно так не делают, у нас прогрессивное общество, колокольчик просто крепят к ноге. А вот название меры пресечения осталось прежним. Что ж поделать – традиция… Да и лениво все подзаконные акты переписывать.
Кирилл с адвокатом вышли из судебного шатра, после торжественного крепления под аплодисменты присутствующих на ногу подсудимого колокольчика, чуть раньше довольно многочисленной массы зевак. Кирилл остановился, чтоб осмотреть центральную площадь города, адвокат почтительно пристроился чуть позади него. Супружеские парочки с детьми степенно выходили из шатра и что-то оживленно обсуждали. Смеялись и перекидывались быстрыми фразами. Нарядные дети лакомились мороженым. Женщины газировкой из пластиковых стаканчиков, мужики степенно отхлебывали из пивных бутылок. И Кириллу предположил, что так много народу на судебный процесс явилось из-за того, что люди полагали, будто идут на цирковое представление, но спрашивать адвоката об аншлаге не стал.
– Мне вот интересно, а как эту меру пресечения к женщинам раньше применяли? – Для иллюстрации вопроса Кирилл сделал танцевальное па, чтоб колокольчик звякнул громче.
– Кирилл, вас не женщины, а дело ваше должно интересовать. Не будьте столь легкомысленным, все очень серьезно. Давайте обсудим кое-какие мои мысли относительно линии защиты. Мне кажется, я придумал очень хорошую схему. Если мы ее реализуем, у нас с вами есть шанс избежать приговора. Так вот. Как известно, у всех законов, и в первую очередь, юридических, есть свой ресурс выработки…
– В смысле?
– Ну как у двигателя автомобиля. Рассчитан он, скажем, на пробег в 300 тысяч км, а после этого его надо либо менять, либо ремонтировать, больше он непригоден.
– А, вы про это. Ну, так многие юридические нормы рано или поздно устаревают, и их необходимо актуализировать.
– Не упрощайте. Все законы имеют свой ресурс выработки, не только юридические, но и законы природы, физики, математики, так вот – наш с вами шанс…
– Да ладно вам! Как могут перестать работать законы, ну не знаю, Ньютона, или закон Ома, или там пифагорово «квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов»… Это вы загнули. Приведите примеры, что ли, какие законы перестали действовать из-за того, что выработали свой ресурс. А то либо я чего-то не понимаю, либо вы что-то путаете.
– Это же общеизвестно, как вы этого не знаете?! Та же магия, те же ритуалы жертвоприношения богам, чем не примеры?
– Да не факт, что раньше эти инструменты работали. Это все сказки, мифы, называйте, как хотите.
– Отчего же не факт? Вот вы упомянули Пифагора, да? Он сам, да и его ученики практиковали магические ритуалы наравне с научными, философскими изысканиями. Согласно легенде за открытие закона о квадратах гипотенузы и катетов Пифагор принес в жертву 600 быков…
– Вот именно – «согласно легенде»!
– Да послушайте же! Наши далекие предки были весьма ограничены в ресурсах, поэтому чрезвычайно практичны. То, что не работало и не приносило никакой конкретной пользы, они просто переставали практиковать. Вы ведь не откажете Пифагору в умении научно мыслить? Да есть, в конце концов, масса и других примеров. Галилей полагал, что астрология изменит мир, Ньютон считал, что за алхимией будущее и так далее. Опять же египетские и ацтекские пирамиды, вы же представляете насколько это масштабные проекты для своего времени? Сколько людских, материальных ресурсов было затрачено для их возведения? Ради чего? Неужели только для ритуальных целей? Для удовлетворения амбиций фараонов? Для того, чтоб загрузить работой скучающее население? Эти объяснения как-то смешно рассматривать всерьез.
– А какое отношение пирамиды имеют к магии?
– Да может быть и никакого. Но для чего-то же они были созданы! Скорей всего для какой-то практической цели – получение новых знаний, выработка энергии, чего угодно. Они точно приносили какую-то практическую, осязаемую пользу, работая на основе древних законов, которые на сегодня выработали свой ресурс и перестали действовать. Поймите, слишком много свидетельств о чудесах, сотворенных с помощью магии или богов, в разных цивилизациях. От Моисея, перед которым расступилось море до Будды, который создавал копии самого себя, и также заставлял воды расступиться.
– Это только гипотеза…
– Так и все остальные объяснения фактов использования магии тоже гипотезы. Чем эта хуже других?
– Допустим. Каков тогда ресурс законов? И означает ли это, что ныне действующие законы физики, математики, природы тоже когда-нибудь перестанут работать?
– Обязательно перестанут. И физики, и математики, и другие. Некоторые позже, некоторые раньше. Ресурс у них измеряется не годами, а количеством итераций. Квантовая физика уже отменяет законы классической механики: левитация, телепортация и многое другое, что противоречит законам Ньютона, уже на подходе. Повсеместное внедрение бытовых приборов на основе квантовой механики не за горами. И эти приборы будут опровергать законы классической механики. Суть этих процессов в том, что каждому закону четко определено, сколько раз он может быть использован. Образно попытаюсь вам объяснить. Представьте себе, например, пруд. Вы кидаете в него камень. Упавший в пруд камень образует круги на воде. Вы кидаете камень еще и еще – и круги образуются каждый раз. Из этого эмпирического опыта вы делаете заключение, то есть выводите закон, что если кинуть в пруд камень, то на водной глади будут образовываться круги. Верно? А теперь представим себе, что камни вы кидаете бесконечно долго. Много раз. До тех пор, пока камни не заполнят собой пруд. До тех пор, пока вода не скроется под грудой камней. Кругов больше не будет – закон перестал работать.
– Я могу перейти бросать камни к другому водоему, и круги снова будут появляться.
– Так со временем и другой водоем скроется под грудой камней. Вопрос лишь в количестве ваших итераций, только и всего. Впрочем, мы с вами отвлеклись. В отличие от законов природы, физики и математики, ресурс юридических законов нам, посвященным юристам, известен. Так вот. Статьи, по которым вас привлекают к ответственности, буквально на последнем издыхании. Осталось буквально несколько итераций до того, как они перестанут действовать. Понимаете, к чему я клоню?
– К тому, что надо просто тянуть время?
– Не только. Надо, чтоб последние конвульсии закона были израсходованы на других нарушителей. Для этого вам необходимо под каким-нибудь благовидным предлогом заманить в нашу республику пару-тройку, а лучше четверых знакомых. А я сделаю так, чтоб их дела были рассмотрены судом раньше. Мы, таким образом, израсходуем закон на них, а на вас он уже перестанет работать. Такую линию защиты я предлагаю. Гениально же?
– Вы знаете, ваша концепция исчерпания ресурса у законов природы для обдумывания мне гораздо интересней, чем предложение отправить моих знакомых под суд вместо меня.
– Вы лишаете меня возможности пополнить клиентскую базу из-за эгоизма или вы что-то против меня имеете? Вроде ничего плохого я вам не делал. Разве что завтрак ваш съел… Я между прочим, бился за вас на первом заседании суда как лев, даже жену свою сдал властям за торговлю презервативами, вам не стыдно?
Кирилл всегда терялся и не знал, что ответить, когда ему с детской непосредственностью предлагали совершить очевидную гнусность. Такой тип людей встречался и раньше. Даже примерный ход их мыслей он представлял. У адвоката не возникло ни малейших сомнений в том, что Кирилл согласится, потому что с адвокатской точки зрения все понятно – либо осуждают тебя, либо других. Выбор, по его мнению, очевиден. Спасай себя, подставляй других. Адвокат уже, скорей всего, мысленно прикинул, сколько на новых клиентах заработает, мысленно распределил гонорары на различные покупки, успел уже с обладанием новых вещей свыкнуться, прикипеть к ним душой, а тут такой облом. От этого он посчитал себя жутко оскорбленным. Обманутые ожидания. Похоже, для законов морали отпущено меньше всего итераций. Они самые недолговечные, потому что руководствуются ими меньшинство, а большинство обращается к ним только в публичных выступлениях для аргументации. У адвоката, похоже, ни в оперативной памяти, ни на жестком диске программы по этике в принципе не было. Он ей никогда не оперировал. То есть, никакого смысла объяснять ему что-то вообще не было.
В это время зеваки, вышедшие с судебного заседания, выстроились в колонну и организованно двинулись то ли на окраину города, то ли из города, затягивая грустную и заунывную как молебен, песню.
«Слышу голос из прекрасного далёка,
Голос утренний в серебряной росе,
Слышу голос, и манящая дорога
Кружит голову, как в детстве карусель.
Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко,
Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь.
От чистого истока в прекрасное далёко,
В прекрасное далёко я начинаю путь.»
– Что за первомайская демонстрация? – спросил у адвоката Кирилл и тот охотно объяснил, надеясь, что клиент передумает.
– Это верующие. Считают, что в нашем городе они ненадолго, а счастливая и настоящая жизнь их ждет в другом месте. Они хотят поскорей перебраться в эту счастливую жизнь. А наш город воспринимают как перевалочный пункт, отстойник, если хотите, где они застряли из-за грехов, совершенных в прошлой жизни. Гимн, собственно, об этом. Ему не одна сотня лет, кстати. В песне они заверяют, что уже очистились и готовы двигаться дальше.
– А идут-то куда?
– В счастливую жизнь, разумеется. В столицу, то есть.
– И дойдут?
– Нет, разумеется. Часа два побродят, попоют и назад. Надуманные грехи замаливать. Дорога в столицу, как эскалатор с обратным движением, – вроде идешь, но на самом деле топчешься на месте. В столицу еще никто так не попадал. Но верующие надежду не теряют. Судья у нас еще и пастор по совместительству на полставки, он эту веру в них и поддерживает. Смешные. Мне так и здесь хорошо. Вы, кстати, не передумали насчет моей схемы защиты?
Кирилл отрицательно покачал головой и отправился осмотреть городок. Хотя слово «отправился», наверное, не совсем уместное.
Городок выглядел захолустным. Центральная улица была асфальтирована, но даже ямочный ремонт на ней давно не проводился. Под выбоинами дорожного покрытия во многих местах виднелись булыжники мостовой. В городок можно было попасть либо из столицы, либо со стороны границы. На одной окраине, ближе к границе, возвышалось единственное высотное здание в девять этажей, на другой почему-то разместилась центральная площадь городка. За ней населенный пункт заканчивался, и начиналась или продолжалась, пронзившая город насквозь, дорога на столицу. Между девятиэтажкой и центральной площадью вдоль дороги причудливо контрастировали убогие деревянные бараки с фанерой вместо стекол в оконных проемах с аккуратными кирпичными домиками с поблескивающей на солнце металлочерепицей, ухоженными газонами с пестрыми цветочками и деревянными скамейками с филигранной резьбой.
На площади стоял шатер передвижного цирка, в котором проводили судебные заседания. По окружности располагались кожно-венерологический диспансер, гостиница в два этажа при нем, деревянный жилой дом из почерневшего от старости дерева, на первом этаже которого был единственный в городе бар, каменный дом мэра и судьи с колоннами и уютным садом за ним. Какие-то лавки, убогий продуктовый магазинчик, аптека с обшарпанной вывеской с изображением очков и двумя ошибками в слове.
