Ишида Рё
Наблюдатель
– Вот и всё. Шрам останется, конечно, но это будет тебе на память! – Александр взял молодого человека за отворот кимоно и приблизив своё лицо к его лицу заговорил громким шёпотом.
– Передай им. Я был наблюдателем в шести разных столетиях. Я совершил сто двадцать три прыжка во времени! Я работал на вас и знаю всех вас очень хорошо. Я никому из вас никогда не поверю! Я повидал всякого, и я устал от вас и вашей гнилой морали! Устал смотреть, как умирают люди, которые для вас просто страницы в старой книжке! Я вас не боюсь! Я буду защищать её до тех пор, пока жив! Убейте нас, если сможете! Под этим полом, – он указал себе под ноги, – почти сто килограмм динамита. Если с ней что-нибудь случится, я взорву не только эту лавку, но половину этого района! Скорее всего, начнётся пожар! Может быть, даже всё Эдо сгорит! Интересно знать, как вы будете устранять такое изменение в мировой истории! А теперь забирай свои железки и вали отсюда!
Александр схватил хнычущего молодого человека, сунул ему в руки его мечи и выволок на соседнюю улицу через чёрный ход.
– Мазь я оставлю себе в качестве трофея, так сказать! – он сунул тюбик под кимоно и не оглядываясь пошёл назад. Не успел он вернуться в лавку, как услышал звонкий голос Айя.
– Господин Кагимура, я сейчас отгоню собаку! Не бойтесь, она не кусается!
– Да уж, пожалуйста, молодая леди! – отвечал с улицы боязливый голос принадлежавший, по всей видимости, пожилому человеку.
– Кагимура-сан пришёл за своим лекарством! – сказала Айя, торопливо спускаясь со второго этажа.
Пробегая мимо Александра, она на секунду остановилась, схватила его за рукав кимоно, притянула к себе, приподнялась на цыпочки и чмокнула в щёку.
– Я люблю тебя! – прошептала она и покраснела.
– Я уже иду, Кагимура-сан! – донёсся до него её голос с улицы. Александр дотронулся рукой до своей небритой щеки, до того места которого только что касались её губы. «Надо побриться» – подумал он. Оглядевшись, он увидел лужу крови посреди лавки, не спеша взял с полки склянку с порошком и посыпал на кровь, на полу, раздалось шипение, и кровь почти мгновенно загустела, свернулась, превратившись в порошок грязно-серого цвета, похожий на пепел. Александр своим гэта размёл этот порошок по полу, потом обошёл прилавок, и встал за ним, вернул склянку на полку, на лице его появилась дежурная приятная улыбка.
– Приветствую Вас Кагимура-сан! – сказал он с поклоном.
Они сели ужинать, когда стемнело. Айя только что вышла из ванной, мокрые волосы её были распущены и свободно ниспадали на плечи, сквозь полупрозрачную юкату, читались угловатые контуры её тела. Александр несколько раз бросал на неё косые взгляды и каждый раз, когда поднимал глаза, ловил её пристальный взгляд. Они ели в полном молчании, слышно было, как потрескивает пламя в лампе, и ещё как внизу ходит Моти, огромная собака устрашающего вида, с грязно-белой шерстью и безумными красными глазами. Время от времени она громко принюхивалась и убедившись, что хозяева наверху тяжело ложилась, так что под ней прогибались доски пола. Александр вспомнил, что когда Айя притащила эту собаку, тогда ещё подростка, худую и избитую, она показалась ему ужасно некрасивой и какой-то убогой.
– Ты ничего не понимаешь! Она красивая! – категорично возразила ему девочка.
И Александр решил её оставить. Сейчас он благословлял себя за такое решение. Моти выросла в крупную, бесстрашную, абсолютно преданную Айя собаку, готовую разорвать любого по первому её знаку. Александру было гораздо спокойнее, когда Айя ходила куда-то вместе с Моти. Собака пользовалась в их районе заслуженной славой, многие считали её демоном и даже люди не решались вставать у неё на пути.
– Ты покормила Моти? – спросил Александр. Его голос прозвучал в этой абсолютной тишине непривычно громко.
Айя кивнула. «Она бы сейчас выла как безумная, если бы была голодна!» – подумал Александр. Айя сидела к нему в пол оборота, её юката чуть сползла, обнажая угловатое плечо, плавным движением она собрала волосы в хвост, обнажив аккуратное ушко и длинную тонкую шею, это движение было совсем, как у взрослой женщины и совсем не подходило ребёнку. Александр почувствовал, что краснеет, его пальцы отбарабанили нервную дробь по низкому столику. За те два года, что они были вместе, она очень выросла и, хотя он догадывался, что окружающие не считают её красивой, Александр видел, что она невероятно похорошела. Сексуальность постепенно пробуждалась в ней и это его пугало. С удовлетворением он отметил, что Айя как-то вся вытянулась и окрепла, вероятно, она была бы довольно высокой, если бы с детства хорошо питалась.
– Что? – спросила она с вызовом, поймав его недовольный взгляд.
Он поморщился.
– Айя, ты ведёшь себя неприлично, – сказал он тихо.
– Не понимаю, о чём ты говоришь, – отвечала она, как бы в задумчивости проведя длинным указательным пальцем по своему обнажённому плечу.
– Я пойду спать, – сухо отвечал Александр, он начал вставать и тут Айя сказала, глядя ему в глаза прерывающимся голосом. Он понял, что она тоже нервничает. «Ну, вот это сейчас произойдёт!» – пронеслось у него в голове.
– Подожди. Я хочу поговорить с тобой!
Александр опустился на место, в животе у него одновременно болезненно и сладко закололо.
– Тот, кто приходил сегодня, это был человек из твоего времени? – спросила она.
Он кивнул, не глядя на неё.
– Нас нашли. Так ведь? – продолжала она с напором.
– Да.
– Значит, они придут снова?
– Вероятно. Но в Эдо им не так просто будет…
– Тем не менее, уже завтра мы с тобой можем умереть? – нетерпеливо оборвала его Айя.
– Этого нельзя исключать, – со вздохом согласился с ней Александр.
– Ну и какого чёрта ты делаешь? – взорвалась вдруг Айя, она приподнялась уперевшись обеими руками в стол.
– Не понимаю…
– Ты хочешь, чтобы я умерла девственницей?! Это что у тебя фетиш такой? – она грубо перебивала его, не давая толком возразить.
– Подожди! Ты же ещё ребёнок!
– Ребёнок?! – она сбросил с плеч юкату, обнажившись до пояса, взгляд его остановился на её маленьких уже обретающих красивую форму грудках.
– Ты не у себя дома! Здесь женятся и выходят замуж с двенадцати лет! Посмотри на меня! Скажи мне, что я не нравлюсь тебе, и я оставлю тебя в покое! – она резким движением смахнула посуду со стола, подалась вперёд, выскользнув из своей юкаты и обнажённая оказалась на столе перед ним. Он не мог ей ничего сказать, взгляд его остановился на её лобке, поросшим маленькими, нежными волосиками.
– Мои месячные стали регулярными. Я взрослая! – она потянулась своими губами к его губам.
– Не хочу ни о чём сожалеть! – шептала она, лаская его грудь под кимоно своими длинными тонкими пальцами. Он подумал, что она и, правда, самая красивая в мире. Александр понял, что не может ей сопротивляться, она опрокинула его на спину, засунула свой маленький язычок ему в рот, и в голове у него всё смешалось, у него не было сил оттолкнуть её. Айя шептала ему какие-то бессвязные глупости:
– Я стану лучше, чем любая женщина твоего мира! Я научусь играть на этом дураком сямисэне! – всё в таком духе.
Вдруг она восторженно охнула и отстранилась.
– Он у тебя такой большой! – прошептала она почти с испугом. На лице её страх и восторг причудливо смешались. Свет лампы покрыл её кожу золотым сиянием.
– Можно мне его потрогать? – спросила она с благоговением.
– Валяй! – Александр откинулся на спину и закрыл глаза.
– Я его поцелую? – услышал он её голос. «Айя что ты делаешь?!» – подумал он, потом ему стало так приятно, что он почти перестал что-либо соображать.
Лампа догорела и погасла, покрытые испариной они лежали рядом на футоне тяжело, сбивчиво дыша. Александр ни о чём не думал. Он с удивлением осознал, что не испытывает ни малейших угрызений совести. «Я тоже не хочу ни о чём сожалеть!» – подумал он. Поднявшись, он поискал своё кимоно.
– Ты куда? – сонно проговорила девушка.
– Я сейчас, – он укрыл её обнажённое тело, и она довольно улыбнулась.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
– Я тоже люблю тебя, Айя, – сказал он.
Глаза её слипались, она улыбнулась ему и так погрузилась в сон с улыбкой на полуоткрытых губах. Он смотрел на неё спящую, и сердце его переполнялось любовью и нежностью к этой девушке. Александр подумал о том, что знал о ней. Проститутка из квартала Красных фонарей не была её матерью. Айя была подкидышем и не знала ни отца, ни матери. Ещё ребёнком она вообразила, что родилась в знатной семье и потом всем об этом рассказывала. На самом деле даже возраст её был известен только приблизительно. Когда воспитывавшая её женщина заболела и умерла, её взяли в качестве служанки в рёкан. До встречи с Александром в её жизни не было почти ничего хорошего. Он был совершенно уверен, что Айя должна была умереть в тот день. Но сейчас она сладко посапывала здесь рядом с ним. Он вдруг ощутил себя счастливым. «Пусть даже это только сейчас, всё равно оно того стоило!» – подумал он с удовлетворением. Ему не спалось, Александр лежал, слушая спокойное дыхание Айя. За окном начало светать, воздух на улице стал мутным и серым, внизу на первом этаже громко завозилась проснувшаяся Моти. Столица медленно просыпалась. Наступил новый день. Ещё один.
Сакура.
Молодая, стройная девушка в расшитом цветами сакуры кимоно, осторожно приоткрыла сдвижную перегородку в небольшое изолированное от игровой залы помещение. За тонкой стеной вовсю шла игра. Доносился пьяный хохот и вскрикивания, гейши бесшумно сновали между играющими не забывая подливать гостям сакэ. Девушка в цветастом кимоно обменялась взглядом, с немолодым грузным мужчиной, сидевшим за низким столиком. Потом также бесшумно закрыла перегородку и мелко перебирая ногами в белых таби засеменила в игровой зал. В маленьком помещении, кроме грузного немолодого чиновника сидели ещё двое мужчин. Напротив пожилого молодой самурай, скрючившийся так, словно у него прихватило живот, в углу сидел ещё один человек лицо которого нельзя было разглядеть в сумраке. Громкие голоса из-за тонкой стенки заставляли сидевших в этой комнатке постоянно повышать голос.
– Что он сказал? – угрюмо спросил пожилой.
– Он отрубил мне руку! – нервно отвечал молодой человек.
Пожилой приподнял густые брови, что должно было означать некоторое удивление. Молодой натянуто хохотнул и подняв рукав своего кимоно показал кольцевой шрам на своём предплечье.
– Что ты ему сказал? – спросил пожилой чиновник.
– Ничего, – отвечал молодой болезненно скривив губы, – предложил ему выход из этого положения, а он…
– Прямо, перед тем как он отрубил тебе руку, что ты ему сказал? – перебил его пожилой.
– Ну, что-то про эту его девчонку, – не хотя отвечал молодой самурай.
– Дурак, – пробормотал пожилой.
– Сугахара-сан, Вы не предупреждали нашего друга, о том, как и что он должен говорить и чего не должен?– впервые заговорил человек из тени. Голос его прозвучал глухо и равнодушно.
– Я его предупреждал, – сухо отвечал Сугахара, не поворачивая головы.
– Продолжайте! – обратился он к молодому человеку.
– Чего продолжать? Он сказал, что взорвёт всё Эдо к чертям, если мы тронем его девчонку! Сказал у него сто килограмм динамита в погребе!
"Врёт! Нет у него динамита. Неоткуда ему его взять!" – подумал Сугахара, но вслух этого не сказал. Человек в тени хмыкнул, как будто бритвой провели по стеклу. Молодой самурай передёрнул плечами.
– У него револьвер, похож на Кольт тридцать восьмого калибра, патроны к нему видимо тоже есть, – продолжал он угрюмо.
– Откуда он у него? – снова подал голос человек из тени.
Сугахара поморщился так, словно у него разболелся зуб.
– Это сейчас неважно, – сказал он.
– Возможно, Вы правы Сугахара-сан, – согласился с ним человек в тени.
– Что это за девчонка, ради которой он пошёл на всё это? – спросил он у молодого человека.
Тот пожал плечами.
– Девчонка, как девчонка. Несколько симпатичнее, чем другие женщины здесь. Но в целом ничего особенного.
Сугахара опять поморщился, он видел эту Асахи здесь в Эдо. Она напомнила ему его дочь, она показалась ему необычайно оживлённой и по-детски милой. Но не это поразило его. Его поразил её вызывающий, уверенный взгляд, поразило, что эта Асахи выглядела теперь как одна из них. Именно сейчас он вдруг осознал, что она стала похожа на наблюдателя.
– Как Вам показалось, они спят вместе? – спросил человек из тени.
– Не знаю. Не понятно, – угрюмо отвечал молодой человек, – я понял только одно, Смирнов в совершенно невменяемом состоянии. Я не думаю, что с ним удастся договориться.
Сугахара помолчал, потом медленно заговорил:
– Я считаю, что нет нужды сейчас форсировать события. Они ни во что существенное не вмешиваются, а даже если изменения происходят, мы без особого труда можем купировать последствия. Здесь для нас это не составит особого труда. Устраивать бойню в Эдо не в наших интересах. Поспешные и не продуманные действия могут привести к неприятным последствиям.
Он замолчал.
– Меня это не интересует! Это ваши дела! Я хочу вернуться, как можно скорее! – молодой человек начал говорить эту фразу решительно, но к концу своей тирады сбился на почти умоляющий, просительный тон.
– Заткнись! – равнодушно отвечал ему человек из тени. Молодой самурай втянул голову в плечи и сжался ещё больше, почти сложившись пополам. На несколько секунд наступила тишина, щедро разбавляемая пьяными криками и звуками расстроенного сямисэна из соседней комнаты.
– Продолжайте Сугахара-сан, – донеслось из угла.
– Если он сбежит, нам придётся опять искать его. Опять же возможные неконтролируемые изменения, – Сугахара тяжело вздохнул, – я считаю, мы ещё сможем использовать Смирнова, да и эту Асахи, думаю тоже. Они могут быть нам полезны, как наблюдатели, а может быть и не только.
Сугахара замолчал, молодой самурай сидел, нервно косясь на человека в тени.
– Я хочу вернуться, – пробормотал он снова.
– Пошёл вон, – равнодушно сказал ему человек в тени.
Самурай поднялся и не попрощавшись вышел, всё также болезненно согнувшись.
– Сугахара-сан, я оставляю это на Вашу ответственность. Вы понимаете, что это значит? – спросил тёмный человек.
– Я понимаю, – спокойно отвечал Сугахара.
– Хорошо. Я ухожу, – человек поднялся, почти тут же приоткрылась перегородка и в комнату проскользнула девушка в цветастом кимоно. Тёмный человек вздрогнул, рука потянулась куда-то под полы кимоно.
– Не бойтесь. Это мой человек, – сухо сказал Сугахара, уголки его рта лишь на мгновение тронула презрительная усмешка.
Тёмный человек шумно выдохнул, девушка смотрела на него ничего выражающим взглядом.
– Тогда ладно, – отвечал тёмный человек с явным облегчением.
– Сакура проводит Вас, – сказал ему Сугахара, он и девушка опять обменялись быстрыми взглядами, когда она смотрела на Сугахару, её взгляд мгновенно загорался, едва отводила взгляд, лицо её снова становилось непроницаемым.
– Следуйте за мной, господин, – девушка прошла через всю комнату, сдвинула в сторону другую перегородку и выскользнула в узкий коридор, тёмный человек торопливо последовал за ней. Оставшись один Сугахара глубоко задумался, через весь его лоб пролегла глубокая морщина. Вернулась девушка, также бесшумно двигаясь она опустилась на колени напротив Сугахары, аккуратно разгладила на коленях складки своего кимоно и замерла пристально глядя ему в лицо. На щеках гейши выступил румянец, глаза заблестели. Почувствовав её взгляд, мужчина посмотрел на неё, по её телу прошла дрожь, она даже слегка застонала. На её почти детском лице не было никакой косметики, но она и не нуждалась в том, чтобы набеливать кожу или подводить ресницы, она была красива природной естественной красотой. Сугахара поднял на неё глаза и тут же потупился. "Она и, правда, самая красивая женщина в Эдо. А может и во всей Японии" – подумал он. Слово женщина, которое так не подходило этому почти ребёнку, кольнуло его в самое сердце. Сакура лишь немного не дотягивала по возрасту, чтобы годиться ему во внучки. Он опять подумал о том, что она ровесница его младшей дочери. Сугахара вспомнил, как впервые увидел Сакуру. Вспомнил щемящее болезненное чувство, возникшее от невозможности обладать ею, и захлестнувшее его желание. Впервые в жизни он захотел чего-то так сильно, что готов был нарушить любые инструкции, готов был пойти даже на преступление. И он добился своего. Это получилось легче, чем он ожидал. Может быть, на женщин этой эпохи, да ещё настолько неискушённых, было проще произвести впечатление чем он думал. Но всё же ему иногда трудно было поверить в это, позже когда она стала его женщиной, он в душе часто удивлялся этому. Он поднял глаза и посмотрел Сакуре прямо в лицо. Из-под тяжелых, опухших от бессонницы век его глаза смотрели так, словно Сугахара рентгеном просвечивал человека насквозь. Мало кто мог выдержать этот тяжёлый как каменная плита взгляд. Но Сакура, похоже, этого совершенно не замечала, она не отвела глаза и не потупилась. Она всё также смотрела на Сугахару, и в глазах её он видел лишь абсолютную любовь и преданность, такую, какая бывает, наверное, только у собак. Ему стало не по себе, он отвёл глаза. " Она действительно меня любит!" – подумал Сугахара. Было ли дело в том, что благодаря ему её жизнь стала почти совершенно безоблачной и безопасной или на неё действовала магия его имени и статуса, но эта совсем юная красавица действительно любила его. Сейчас сидя наедине с самой желанной для него женщиной Сугахара особенно остро ощущал себя стариком.
