Исай Давыдов
Я вернусь через тысячу лет. Книга 3
5. Бусы для избранницы вождя
Теперь коэма Нур-Нура показывала мне то, о чём когда-то, давным-давно, поведала на нашей ферме Ра – первая женщина этого несчастного племени, попавшая в руки землян. Только те древние события, предание племени, предстали сейчас в моём мозгу с другой точки зрения. Нур-Нур, оказывается, принимал в тех событиях участие. По его свидетельству, оно было пассивным.
В первом визите на тропический остров, населённый племенем ра, руководил группой астронавтов заносчивый сын командира корабля. Звали его Ангру. Именно он решил прихватить «для несложных экспериментов» симпатичную рослую девчонку. Проверить «биологическую совместимость». Этой девушкой и прикрылся Ангру от отравленных стрел, которые неожиданно полетели в незащищённые глаза астронавтов. Двое при этом погибли. Сын командира «героически» вернулся на корабль с их телами, и первый заговорил о необходимости «достойно ответить». Чтобы никому на планете неповадно было! На все века!
– Кому мстить? – возражал навигатор Нур-Нур, которого в ту пору звали Роли. – Они же не ведают, что творят!
– Ответить надо так, чтобы впредь ведали! – настаивал Ангру. – Не хотят нас слушаться – пусть боятся! Не любви их мы ищем, а повиновения! Страх должен сковывать их так же, как нас самих перед чужими астронавтами. Мы не можем и даже не решаемся делать им зла. То же самое должно быть и здесь, таков закон космоса. Не в наших силах его изменить. И не в наших интересах.
Командир Капи не участвовал в споре, хотя и внимательно слушал. Но следующий шар на остров племени ра повёл он сам.
И, похоже, включил в экипаж Роли не случайно, а ради «перевоспитания». Чтоб осознал неумолимое торжество силы.
…Я увидел прозрачный шар, из которого неторопливо выбрались астронавты в лёгких серебристых скафандрах. Один остался в шаре.
– Не вышел я на этот раз, – пояснил Нур-Нур. – Кто-то должен был остаться в лодке, и я вызвался сам. Поскольку трусом меня никто никогда не считал. Я мог себе это позволить… Видел я всё. Однако всего не знал. И в голову мне не могло прийти, что в днище лодки помещена небольшая атомная бомбочка.
Роли видел, как астронавты тащили к шару захваченных в плен подростков. Он видел, как над островом командир нажал кнопку. Он и мне показал это. Но только когда поднялся огненно-чёрный атомный гриб над несчастным остовом, Роли понял, что произошло. И ужаснулся. И чуть ли не с предсмертным холодом в сердце осмыслил, что с таким командиром он никуда летать не может.
– То, что совершил Капи, – объяснял Нур-Нур, – стало для меня отчётливым свидетельством полного разложения не только правящей элиты, но и моей среды. Если звездолётчики оказались способны на такое, те чего ждать от политиков, которых мы всегда считали намного ниже себя в нравственном отношении?..
Я увидел жуткий разрастающийся чёрно-красный гриб глазами Нур-Нура. И, хоть было это сотни лет назад, ощутил такой же, как у него, холод в сердце.
Наверное, после такого холода жить по-старому невозможно.
– Не знаю… – Нур-Нур отчётливо вздохнул. – Восстановится тут когда-нибудь справедливость, нет ли… Обычно несправедливость творится быстро, порой стремительно, а справедливости приходится ждать десятки лет. И можно вообще не дождаться… На моей планете это, увы, закон истории. Вот как сложится на твоей?.. Во всяком случае, я советую тебе всеми силами сокращать этот разрыв. Чем он будет меньше, тем меньше станет и несправедливости. Жестокие люди не боятся дальнего возмездия, но будут бояться возмездия близкого и быстрого.
Собственно, после этих событий у Роли осталась одна задача: незаметно сбежать с корабля имеете со своей женой Азгу. Не хотелось возвращаться на преданную, проданную и разорённую родину, не хотелось просить брезгливой милости у ненавистной страны-соперницы. А больше профессиональному космическому навигатору негде приложить свои силы на родной планете. И нечего искать в космосе под началом командира, способного на варварское массовое убийство.
– Не пропадём? – спросил Роли жену.
– Не пропадём! – ответила Азгу. – Вдвоём мы не пропадём нигде!
Она была медиком и биологом. Знания её были необходимы в любых условиях.
Супруги напросились вместе в экспедицию на следующем разведывательном шаре и тихо исчезли в непроходимых джунглях на юге того материка, который позже мы назвали Западным. Сын у них родился уже здесь, и жили они не в одном месте, а во многих, постепенно передвигаясь к северу, где климат для них был более привычным.
Их долго искали. Они видели из густых зарослей несколько поисковых шаров. Они слышали и громкие звуковые призывы, и обращения по радио. Вероятнее всего, товарищи по экспедиции сочли их погибшими.
С собою у них было немногое: надувные палатки, портативные двигатели на ногах, достаточно оружия, инструментов и лекарств. Скромную жизнь в лесах, полных дичи, это обеспечивало. Роскоши они никогда не знали и не стремились к ней. Тут действовало неизменное преимущество неизбалованных людей над избалованными… А душевное равновесие и чистую совесть они обрели на новой земле сполна.
Наши медики, патологоанатомы и микробиологи, которые сообща анализировали останки Нур-Нура, пришли к выводу, что прожил он около двухсот восьмидесяти лет по земным меркам. Выяснилось это довольно быстро.
Даже для вполне благополучной Земли такой срок жизни был недостижимым, когда мы улетали с неё. И уж, как минимум, он доступен только человеку, который жил в ладу со своей совестью. Те, кого совесть терзает за давние подлости или преступления, долго не живут. Сие известно давно и не одним медикам…
На этом отложил я чтение коэмы, не дожидаясь боли в руке. Впереди было самое важное: Нур-Нур на Западном материке. Так, по крайней мере, мне казалось. Мой предшественник… А, может, и учитель?
Ещё до начала расшифровки, когда выяснилось, что оставил Нур-Нур именно коэмы, а не что-то другое, Бруно Монтелло попросил меня:
– Если обнаружишь в коэмах атомную бомбардировку – сообщи мне сразу. Договорились?
Я пообещал, и теперь пришла пора выполнять обещание. Поэтому, отложив коэму, я сразу вызвал Бруно и коротко пересказал то, что узнал сегодня.
– Ожидал я что-то подобное, – признался Бруно. – На такие акции против беззащитных народов способны лишь тиранические режимы. Они либо уже стали, либо становятся фашистскими. Такой позорный эпизод был и в истории моей страны. В Италии тогда правил фашист Муссолини. Именно его авиация залила ипритом непокорную Абиссинию. Вначале применили иприт против абиссинских войск, а потом – против всего населения. Целые деревни заливали! Только так и покорили страну. Через девять лет Муссолини повесили за ноги. А в Абиссинии ещё полвека тысячи людей умирали от кожных болезней. – Бруно вздохнул. – Теперь, по крайней мере, я знаю, кто может пожаловать к нам из космоса. Если у них сверхсветовые скорости, они могут объявиться на орбите в любой момент. И никакие астрономы загодя их не обнаружат. Потому и попросил я тебя о своевременной информации… Ну, что ж, подготовимся. Спасибо!
– А ты не допускаешь, – вставил я, – что прилететь могут другие люди? Всё-таки полтыщи лет прошло… Земля за такой срок изменилась очень сильно!
– Допускаю! – согласился Бруно. – В этом случае приготовления не понадобятся. К хорошему чего готовиться? – Он коротко хохотнул. – Если взять за точку отсчёта полёты в дальний космос, – предположил Бруно, – то на Земле тиранические режимы исчезли спустя примерно полвека. А вслед за ними – и войны. В масштабах истории это миг! Но ведь не для всех обязательны законы земной истории! Даже и для биологических братьев… Готовиться всегда надо к худшему варианту. Тогда и будешь готов к любому. Согласен?
Возражать было нечего. Бруно отключился, и я потопал к вертолёту за очередной порцией оборудования для птичника. Лу-у развлекалась с наседкой и цыплятами. Для неё это пока было не столько работой, сколько игрой. В игре, понятно, участвовали и дети. Особенно старался братишка Лу-у, Гар. Тот самый, которого когда-то Тор шлёпнул за возглас «Ухр Сан-Сан!» Как прояснилось позже, повторение имени означало что-то вроде прилагательного «великий»: Нур – высокий человек, Нур-Нур – великий высокий…
Осторожности, конечно, детям не хватало, и двух цыплят в своих играх они успели задушить. Все, кажется, ждали за это моего гнева. И пришлось для вида погневаться – чтоб не придушили остальных.
Потихоньку первая секция птичника поднималась. Ещё немного, и выводок можно перевести в стандартные условия, а временную загородку использовать для куриных «прогулок на воздухе».
За выгрузкой из вертолёта сборных элементов и застал меня Вук.
Как и в прошлый раз, он появился неожиданно, будто возник из ничего, и протянул ко мне пустые руки.
– Сан! Сан! – заорал он и быстро залопотал что-то на своём языке. Но я его не понял, так как мыслеприёмника на мне не было. А вот на нём – был! Тот самый, в котором он ушёл в прошлый раз.
Я снял мыслеприёмник с крючка возле дверцы, надел его и попросил:
– Повтори, Вук, что ты сейчас сказал, Я не понял.
– Я сказал, – ответил он, – что пришёл к тебе как вождь урумту. Теперь я вождь! Но в племени этого почти никто не знает. Так у нас положено.
– Рад за тебя, Вук! – Я улыбнулся. – Надеюсь, ты будешь справедливым вождём.
– Я буду сильным вождём! – Вук ударил себя кулаком в грудь. – У нас никогда не было такого сильного вождя, как я. Ни один вождь не имел такого ножа! Ты бросил мне из своей хижины лучший нож на земле. Поэтому я быстро стал вождём. Не бросай такого ножа больше ни одному урту!
– Не брошу! – пообещал я с большим облегчением. – Какие заботы привели тебя сюда?
– Ты говорил, что двое наших скоро вернутся с жёнами из чужого племени. И с тёплыми хижинами. Где они?
– Они не вернутся. – Я постарался не опустить взгляд и лгать дальше с самым невозмутимым видом. Потому что сказать правду невозможно. Пример великого французского дипломата Талейрана вдохновлял меня. «Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли!» – его афоризм сейчас пришёлся удивительно кстати. – Жёны твоих соплеменников, – объяснил я, – не захотели идти в твоё племя. Они узнали, что вы не выпускаете женщин из пещер, что женщины живут у вас без свежего воздуха. Это испугало их, и они увели ваших охотников в своё племя. Там женщины живут свободно. И поэтому живут долго. А тёплые хижины ваших охотников стоят пустые. Там до сих пор лежат их шкуры.
– Ты можешь отдать нам эти пустые хижины?
– Могу. Только скажи – зачем?
– У нас появилось двое глупцов. – Вук произнёс это с явным огорчением начальника, отвечающего за глупости подчинённых, – Они не хотят делиться своими женщинами с племенем. Они охраняют их и рычат на других охотников. Они даже перестали ходить на охоту. Ловят птиц на озере, собирают яйца и едят со своими женщинами. Не оставляют их.
– Эти женщины из новеньких?
– Да. Как ты узнал?
– Сыны неба знают многое… Для этих глупцов и нужны хижины?
– Для них, – согласился Вук. – Я не хочу, чтобы мои охотники дрались в пещерах. Пусть глупцы живут со своими жёнами отдельно!
– Ты прав! – поддержал я его. – Ты будешь хорошим вождём! У справедливого вождя охотники не дерутся между собой. Надо только научить глупцов обогревать хижины.
– Это трудно?
– Можно научиться. Те двое ваших научились… В нашей хижине нельзя жечь открытый огонь, как в пещере. Хижина сгорит. Маленькие твёрдые пещерки стоят в наших хижинах. Огонь держится в них. И выпускать его нельзя. Тогда будет тепло. Мы научим этому ваших глупцов и дадим хижины. Сколько понадобится!
– Как это сделать?
– Мы перенесём ваших глупцов вместе с их женщинами в наши хижины. Научим – привезём обратно. Вместе с хижинами. И поставим их возле ваших пещер. Глупцы поедут?
– Я заставлю! – Вук посмотрел на меня со снисходительной непреклонностью горного орла. – Не хотят жить как все люди, пусть учатся жить отдельно!
– Ты прав, вождь Вук! – снова поддержал я, – Пусть учатся! Сейчас я обо всём договорюсь с нашей пятёркой. Сиди, смотри и слушай!
Я показал Вуку на откидное сиденье, захлопнул на всякий случай дверцу вертолёта и вызвал сразу Совет, Фёдора Красного. Председателем в этот месяц был он. Включил и видик: пусть Вук полюбуется на эффектного вождя «сынов неба». А Фёдор пусть посмотрит на Вука – тоже теперь вождь…
– Важные новости? – спросил Фёдор и улыбнулся. – Не часто ты вызываешь Совет…
– Важнее некуда, – ответил я. – Новый вождь племени урумту сидит у меня за плечами. Посмотри!
– Где-то я его видел, – признался Фёдор.
– В давней записи допроса.
– Вук?!
Услышав своё имя, Вук вздрогнул и заёрзал на сиденье. И в мыслеприёмнике прозвучал вопрос:
– Кто это, Сан?
– Наш великий вождь Фёд, – ответил я.
– Это ты ему меня представляешь? – догадался Красный.
– Это я вас знакомлю, – уточнил я. – Вдруг вожди сами захотят побеседовать?
– Так что ему надо? – поинтересовался Фёдор.
– Он согласен прислать двух курсантов в пустующие хижины из супердека. Причём курсантов вместе с жёнами. Эти жёны – из неведомых нам каннибальских племён. Курсанты хотят жить с этими женщинами отдельно. Первые сторонники парного брака… Вук, понятно, называет их глупцами. Но пришёл за них похлопотать. Уже отец народа… Может, обучить их и вернуть вместе с хижинами?
– Прекрасно! – Фёдор даже руками всплеснул от удовольствия. – Возрождается компьютерный вариант! Сам собой! Как это ты видишь практически?
– Наверное, нужны два вертолёта, и я в небе – для страховки.
– А в один не влезут?
– Пилот останется наедине с двумя охотниками. А руки у него заняты…
– Ты им не веришь?
– Лучше подстраховаться.
– Согласен. Когда и где?
– Дней за пять Вук дойдёт домой. Дня четыре они будут добираться до старых пещер. Брать лучше оттуда.
– Почему не от новых?
– Там народу поменьше. А значит, и возможностей для эксцессов.
– Значит, через девять дней?
– Давай ещё денёк накинем? Страховочный.
– Что-то у тебя зачастило это слово…
– Обжёгся на молоке – на воду дую.
– Хорошо! Десять! И две команды.
– Сейчас при тебе буду договариваться. Слушай!.. Вук! Отсчитай на пальцах десять!
Вук понял меня и поднял вверх две руки – с растопыренными пальцами.
– Через десять дней, – сказал я, – на закате, приведи своих глупцов с их женщинами к старым пещерам. К той пещере, которая ближе всех к восходу. За глупцами придут две летающие хижины. Ты понял?
– Понял, – ответил Вук. – Я сделаю.
– У меня, Фёдор, ещё вопрос, – сказал я. – Для хижин надо приготовить что-то вроде фундамента. Придёт Вук ещё или нет, не знаю. Сейчас надо решить, при нём.
– В подробностях не силён, – признался Фёдор. – Вебер придумал что-то простое и удобное. Переключить тебя на него?
– Переключай.
Тут же на экране возник Теодор Вебер и так посмотрел на меня пронзительными своими голубыми глазами, как будто спросил: «Будешь убивать?»
Я постарался не заметить сугубо личного его вопроса и коротко объяснил суть дела.
Вебер облегчённо вздохнул, и мне показалось, что его не оставляет чувство временности того, чем он сейчас владеет. Не позавидуешь…
– Включи факс, – тихо попросил он. – Набросаю эскиз.
Рисуя эскиз прямо на экране факса, он объяснял:
– К хижине приварена платформа. Шесть на шесть метров. Диаметр хижины – четыре с половиной. Достаточно навалить на закраины платформы камни – и никакого фундамента не надо. Лишь бы площадка была ровная… Камни потом можно присыпать землёй.
– А внутри пол приподнят? Вода не зальётся?
– Конечно! – Вебер развёл руками. – Не тазик же мы сделали! Не беспокойся за них! Жить можно! Там ещё и крючки внутри, и петли. Чтоб вешали что хотят. Всё в одной отливке!
– Спасибо. Буду объяснять.
Я отключился и тут же услыхал вопрос Вука:
– С кем ты говорил сейчас, Сан?
– Как у вас называют членов «пятёрки»?
– Первый, второй, третий…
– Вот это наш «третий». Все хижины – в его руках.
– Он нам даст?
– Даст. Просил подготовить для них две ровные площадки. Чтобы в длину было двадцать полных шагов, а в ширину – десять. Ну-ка, встань, сделай полный шаг – я посмотрю.
Вук поднялся, сделал полный шаг. Он был поменьше моего, сантиметров семьдесят. Достаточно! За эти секунды я включил магнитофон. У меня были к Вуку вопросы.
– Ты запомнишь, Вук? Повтори: двадцать полных шагов в длину, десять – в ширину.
Он послушно повторил и показал эти цифры на пальцах. Технические вопросы на этом уровне с ним вполне можно решать. Да и к телевидению он отнёсся спокойно, без потрясений. Видимо, само общение с «сынами неба» заранее настраивало его на сплошную цепь всяких чудес.
– По краям ровной площадки, – предупредил я, – приготовьте побольше крупных камней.
– Зачем? – Вук удивился просьбе.
– Глупцы вернутся, объяснят.
– Они будут знать больше меня? – В голосе Вука прорезалось возмущение.
– Больше тебя никто знать не будет. – Я решил отступить. – У вас бывают сильные ветры?
– Бывают.
– Они валят деревья?
– Редко.
– Вот чтобы такой ветер не свалил хижину, её надо окружить камнями. Тогда она будет стоять крепче дерева. Понял?
– Да.
– Теперь ты знаешь больше всех. Глупцы этого пока не знают.
– Они же глупцы. – Вук усмехнулся.
Мне показалось, что гостя пора покормить, я распечатал банку тушёнки и бутылку «Тайпы», протянул Вуку ложку и стаканчик.
– Поешь! Запей!
Вук занялся этим с явным удовольствием. Ещё в прошлый раз я заметил, что моя постоянная пища ему по душе. Нашлось единство вкусов!..
Пока он ел, я подкидывал ему вопросы для обдумывания:
– Как уводили вы новых женщин из лесов? Их защищали или отдавали легко?.. Ты сейчас не отвечай, Вук, ешь, потом ответишь… Как эти женщины живут в вашем племени? Им нравится у вас или нет? Ещё пойдёте в те леса за женщинами?
Вук проглотил порцию тушёнки и торопливо ответил:
– Пойдём! Женщинам у нас нравится. Лучше спать на шкурах, чем на деревьях.
– Их защищали?
Вук скривился, глотнул «Тайны» из стаканчика и ответил:
– У тех охотников только палки да камни. Они боятся нас.
– Убегают?
– Одни убегают. Другие отдают женщину за ногу оленя. Им трудно убить оленя.
– Вы не учите их делать копья и луки? Как вас учил Нур-Нур.
– Зачем учить? Чтобы они стали сильнее нас?
– Никого из ваших там не съели?
– Одного съели. Он заснул возле их женщины.
– Вы за него отомстили?
– Он сам виноват. – Вук усмехнулся. – Женщин сразу надо уводить подальше. Ему это сказали. Он не послушался. Молодой был.
– Какие женщины вам нравятся больше – прежние или новые?
– Новые! Они всему рады. И еде и шкурам. Часто смеются. А старые часто плачут. И долго говорят по-своему. А новые – сразу по-нашему.
– Вы и сейчас не выпускаете женщин из пещер?
– Новых выпускаем. Они не убегут.
– Ты пришёл ко мне один?
– Вождь не ходит один! – Вук произнёс это с явной гордостью. – Меня рядом ждут охотники.
– Много?
Вук поднял вверх три пальца. И пояснил:
– С каждым, кто в «пятёрке», ходят охотники.
Значит, проглядели их наши спутники в густых лесах… Видно, такие мелкие группы спутникам не по зубам. Да ещё при отсутствии специальных заданий… Вот где пробелы современной техники! Хорошо хоть урумту о них не подозревают.
– Вук, – спросил я, – в новых пещерах стены светятся?
– Нет, – отозвался мой гость, выскребая пальцами опустевшую банку тушёнки. Ложка для этого не годилась.
– А тёплая вода в пещерах есть?
– Только в двух местах. Но нам хватает.
– Ещё вопрос, Вук… Кто у вас колдун? Он входит в «пятёрку»?
Вук замер. Взгляд его стал испуганным. Глубоко сидящие глазки заметались, словно он почувствовал себя в ловушке. Совсем как в первом разговоре, когда я попросил назвать вождя племени.
– Что же ты молчишь, Вук? Забыл, кто у вас колдун?
– Я не скажу, – глухо отозвался мой гость.
– Боишься колдуна?
– Боюсь богов.
– Они защищают колдуна?
– Он говорит с ними каждый день.
– А ты?
– А я говорю только с колдуном.
– Не бывает так, чтобы ты сказал одно, а колдун – другое?
– Бывает.
– Кто решает, что делать?
– Пятёрка.
Ну, что ж… Вроде всё я выспросил, что хотелось. Будет над чем подумать и мне, и Совету, когда я переправлю ему магнитофонную запись… Чем же одарить Вука на дорожку, кроме тушёнки да последней бутылочки «Тайпы»? Уж так мы с Толей Резниковым ужимали груз на этот рейс… Кажется, ничего лишнего в вертолёте не отыщется…
Почти безнадёжным взглядом обвёл я машину и вдруг заметил на крючке возле дверки, под мыслеприёмниками, две нитки стеклянных бус. Когда-то страшно давно, в конце самой сумасшедшей ночи своей жизни, когда искал я по всему Материку исчезнувшую Розиту, взял я три нитки бус в Нефти, для Лу-у. Одну, чёрную, отдал ей. Остальные повесил тут – и забыл про них. Нужды не возникало. После поездки на Материк всяких бус у Лу-у полно. А те две старые нитки так тут и висят – нитка прозрачных и нитка зелёных.
– Скажи, Вук, – спросил я, – есть среди ваших женщин одна, которая нравится тебе больше других?
– Есть, – охотно признался Вук. – Её зовут Ач.
– Оно из новеньких?
– Да.
– Подари ей эти бусы! – Я снял с крючка прозрачную нитку, на которой стёклышки переливались синеватыми и красноватыми огоньками. – Может, она станет с тобой поласковей.
– Она и так ласковая.
– Тут не бывает предела, Вук, – грустно сказал я. – Поверь мне! Я тоже кое-что знаю о женщинах. И не забудь: через десять дней, на закате, у крайнего входа в старые пещеры. У крайнего на восход! Запомнил?
– Запомнил, – отозвался Вук.
На этом мы с ним простились, и я открыл дверку машины. Мыслеприёмника с гостя я не снял – не по забывчивости. Да и вещь уже принадлежала ему.
Как хорошо, что новоиспечённый вождь ничего не знает про официальные рукопожатия и официальные политические поцелуи! Мы обошлись без этого, но он всё равно ушёл очень довольный.
