полная версия

Ирма Гринёва
Сразу и навсегда! Уйти по-английски

²² – слово на иврите, означающее «мир». Может использоваться в качестве общего приветствия, причём, и при встрече, и при прощании (из Википедии)

²³ – дура, тупая

²⁴ – народное еврейское ругательство

²⁵ – в переводе – «Поцелуй меня в задницу!»

²⁶ – в переводе – «нежная, мягкая»

10

… Андреа появилась в жизни Бины два месяца назад и не стала ходить вокруг да около, а сразу призналась, что не случайно обращается именно к ней. Она просто пришла и сказала: «У меня лейкемия, как и у Вашей дочери Адины. Помогите мне». Бина не стала спрашивать, откуда Андреа узнала от чего умерла Адина – какая разница?, а только с грустью спросила: «Чем же я могу помочь тебе, милое дитя?»

Потом они пили чай с любимым Бининым печеньем земелах²⁷, и Андреа рассказывала как она жила последние два года после того, как врачи определились с её диагнозом, развели в бессилии помочь руками и предложили химиотерапию, облучение или воспользоваться лечением народными средствами с одной и той же надеждой – надеждой на чудо. Как она сначала впала в отчаянье, как она выла в подушку в своей одинокой постели. Как потом наступил период оцепенения и равнодушия. А потом пришло смирение, просветление и осознание свободы. Не надо было больше суетиться, переживать из-за работы, из кожи вон лезть, чтобы накопить денег на дом. Не надо было искать в себе изъяны, пытаясь найти причину своего одиночества…

И тогда она чётко поняла, что перед ней два пути: продолжать биться головой об стену, травя себя бесполезными лекарствами, периодически впадая в отчаянье и ужас перед неизбежным, или счастливо прожить отпущенное ей судьбой время, осуществляя те детские мечты, которые ещё можно осуществить. О чём-то глобальном мечтать уже не было смысла – любовь, семья, дети, дом… И Андреа сосредоточилась на маленьких радостях, которые могла себе позволить…

Бина слушала Андреа и заново переживала все те моменты своей жизни, когда двадцать лет назад они с Адиной боролись за её жизнь. Также впадали в отчаянье и также надеялись на чудо. Только, наверное, им было чуточку легче, потому что они были вместе, вдвоём… А, может, наоборот, сложнее, поскольку добавлялись переживания ещё и друг за друга… Кто знает? Чем измеряется горе? И, может, права Андреа, что не стала бороться, а смирилась? Но примеряя её решение на их с Адиной ситуацию, Бина прекрасно понимала, что не бороться они не могли. Каким бы тогда было её, Бины, чувство вины перед ушедшей дочерью, если даже сейчас она терзает себя: а всё ли она сделала для того, чтобы Адиночка выжила?..

А Андреа, между тем, рассказывала, как она, в первую очередь, отправилась в мишленовский²⁸ ресторан своего кумира, героя передачи «Лучший повар Америки» – Гордона Рамзи, в центре Нью-Йорка, – «Gordon Ramsay At The London», ведь ни экономить деньги, ни блюсти фигуру ей больше было не надо. Как настороженно к ней поначалу отнеслись официанты. И не удивительно: её лучшее платье и скромные украшения так бледно смотрелись на фоне блестящих платьев и дорогих костюмов от Бриони²⁹ остальных посетителей!

На закуску Андреа заказала  хвост лобстера, фаршированный чоризо, потом – Висконсин Тендерлоин со свежим гарбанзо, спаржей гриль, эмульсией из салата рамп и летним трюфелем, а в качестве десерта – провансальское мороженое с цитрусовым желе, кремом из эстрагона и пармезановым воздухом. Из названий всего этого великолепия Андреа было знакомо едва ли не больше трёх-четырёх слов, а что они собой означали, и вовсе было выше её понимания, но заказ явно повысил её рейтинг у официанта. А, когда она согласилась с предложенной им бутылочкой дорогущего французского вина, – вообще взлетел до небес. Господи, какое ни с чем несравнимое удовольствие она получила от еды! Блюда буквально таяли во рту, оставляя потрясающее послевкусие! Если так кормят в ресторане с двумя звездами Мишлена³⁰, то, какое наслаждение можно испытать в ресторане с тремя звездами?! И она решила обязательно побывать в таком ресторане. У Гордона Рамзи он располагался в Лондоне, и так и назывался – «Restaurant Gordon Ramsay».

Вторым пунктом её финальной программы была поездка в Исландию. Когда и почему у неё возникла мечта побывать в этой северной стране, Андреа уже не помнила. Почему именно холодная Исландия, а не жаркая Африка, не экзотическая Япония, не эксклюзивная далёкая Австралия, не более доступный Париж, наконец, о котором говорят, что увидев его, можно и умереть? Бог весть! Но в ближайший отпуск, продав свой любимый Форд Фокус, Андреа улетела в Исландию.

Удивлялась её неземным суровым пейзажам. Поднималась узкими тропками в горы, чтобы по дороге полюбоваться их разноцветным великолепием или нагромождением белоснежных торосов ледника в седловине нескольких вершин. С детским восторгом бродила по Долине гейзеров, наблюдая за их деловитым бульканьем и победным прорывом кипятка и пара из недр земли на высоту семиэтажного дома³¹. Тихо сидела в лодке, оглушённая разнообразием форм айсбергов Ледниковой лагуны, то непрозрачного молочно-голубого цвета, то прозрачного небесного. Бесстрашно проехала автостопом почти полстраны, пытаясь успеть за один отпуск посмотреть все самые известные водопады Исландии: от Хрейнфоссар и Барнафоссар на западе, через Гюдльфосс в центре, до Скоугофосс на юге. Посчастливилось увидеть целое озеро, белое от собирающихся в стаю на нём перед дальней дорогой на юг лебедей. С наслаждением плавала в теплой протоке долины Ландманналаугар (и это в октябре!) и в лазоревом молоке Голубой лагуны, образовавшейся в жерле потухшего вулкана.

Жалко, что извержение действующего вулкана так и не увидела, но зато получила бонус, на который даже не смела надеяться: северное сияние! Оно так неожиданно возникло, когда она возвращалась в Рейкьявик на попутке, как будто кто-то невидимый щёлкнул тумблером. И так же мгновенно исчезло. Она не успела выхватить фотоаппарат и запечатлеть это чудо, но оно навсегда останется в её памяти, пока она жива. Да, пока жива… Стоит ей закрыть глаза и вспомнить своё ощущение восторга, как возникает картинка: две, идущие параллельно друг другу, полосы жёлто-салатово-зелёного цвета, полыхающие над зажёгшим огни городом, расширяющиеся и размывающиеся в ночном небе с одной стороны, и утончающиеся, уходящие за горизонт, с другой. Как будто птица с гигантскими светящимися мерцающими крыльями, сложила их, готовясь сесть на землю после дальнего перелёта.

А вернувшись домой, в первые же выходные, как только оклемалась после очередного приступа болезни, рванула к Ниагарскому водопаду. Эта идея посетила её ещё у Гюльдфосса: что же это она? – забралась за тысячи километров, чтобы посмотреть на водопады, а самого мощного и красивого, а, главное – родного, и не видела! А, когда кружила в вертолёте над его гигантской чашей, благоговея перед силищей воды, низвергающейся с таким грохотом, что заглушала звук двигателя, поймала себя на мысли, что её так и тянет спрыгнуть вниз, чтобы испытать ощущение свободного полёта. И тут же решила, что не может уйти из жизни, пока не осуществит прыжок с парашютом! Она давно мечтала об этом, но панически боялась. Но теперь эта проблема отпала. Что ж, если ей будет суждено погибнуть во время прыжка, то это будет очень красивая смерть!

Вначале ей совсем не понравилось. Встречный воздух больно давил на грудь, было трудно дышать, горечь заполнила нос так, что ноздри горели огнём, а щёки сползли назад и трепетали, как крылья, где-то в районе ушей. Но потом её рвануло вверх раскрывшимся парашютом, и это были последние болезненные ощущения, потому что потом был только бешеный восторг от стремительного, но плавного полёта. А какая глазам открылась красота! Боже мой! Это невозможно описать словами! Это невозможно ни с чем сравнить! Это поймёт только тот, кто сам испытал…

Не смотря на болезнь, такой счастливой, как в эти два года, Андреа не чувствовала себя никогда в жизни. Но её время приближалось к концу. Приступы становились чаще и продолжительнее, приходилось увеличивать дозы лекарств, а силы таяли на глазах. Она всё продумала и просчитала для своего последнего приключения, во время которого должны были воплотиться в жизнь её детские мечты: стать актрисой, прославиться и разбогатеть. К детской, не сбывшейся, мечте после прочтения захватывающей книги Дэна Брауна «Код да Винчи» добавилось жгучее желание юности: побывать в часовне Рослин под Эдинбургом в Шотландии. После полётов на самолёте и вертолёте она вдруг поняла, что никогда в жизни не путешествовала по морю, и ей этого ужасно захотелось. Таким образом, всё, даже мишленовский ресторан, сходилось на том, что надо побывать в Великобритании, добравшись туда по морю на теплоходе, где по пути она попробует сыграть роль женщины из высшего общества. Но когда и хоспис, доступный ей по деньгам, в котором она сможет провести последние дни своей жизни, обнаружился в Эдинбурге, она окончательно поняла, что идёт в правильном направлении.

На данный момент Андреа всё подготовила: оформлено увольнение с работы через два месяца, найден покупатель на её квартиру, решены вопросы с выплатой накопленных сумм в страховой компании и медицинском фонде, зарезервировано место в хосписе при Онкологической клинике «Bowel Cancer UK» в Эдинбурге, выкуплена одна из самых дорогих кают на лайнере «Preziosa», следующем по маршруту Нью-Йорк – Дувр (белые скалы Дувра – дополнительный бонус в её копилке чудес). Она уже купила по дешёвке шикарные наряды (и даже подогнала их по фигуре) и качественную обувь, облазив кучу магазинов Секонд хенд – Cream³². Но с последним, необходимым, пунктом она зашла в тупик: ни одна фирма по прокату драгоценностей (а как без них сыграть в круизе богачку? На стекляшки не заменишь – сразу разоблачат, а купить настоящие – потратить кучу так нужных денег. Да и зачем?) не соглашалась выдать их на три недели круиза или заламывали такие цены под залог, которые Андреа были не по карману. Поначалу она пыталась вызвать сочувствие своей историей, но становилось только хуже: лица менеджеров каменели, и они старались побыстрее свернуть разговор и выпроводить её вон. Так что её визит в магазинчик Бины – последняя надежда.

Она сразу влюбилась в рубиновый комплект, как только увидела его в витрине. У неё ёкнуло сердце в предчувствии, что здесь ей помогут, когда узнала в соседней кофейне, что хозяйка магазинчика потеряла дочь от той же болезни, что у неё, но всё равно долго колебалась, прежде чем прийти сюда, боясь причинить боль, разворошив воспоминания, а потому упорно искала другие варианты. Но их не оказалось. И вот она здесь…

Бина ни секунды не колебалась – сразу согласилась отдать Андреа рубины. В память об Адине, как для неё самой. И даже сопротивлялась той сумме денег, которые Андреа предложила в качестве залога, вопреки жадности натуры еврея, прославленной в анекдотах всего мира. Но девушка настояла – мало ли что может случиться с ней в дороге? И, хотя, она обязательно укажет адрес в завещании, куда вернуть драгоценности в случае её внезапной смерти, но ведь возможен и несчастный случай, и кража, и бог весть что ещё, так что пусть деньги останутся в качестве гаранта, ведь тогда они ей будут уже не нужны… Она только очень волновалась, как вернуть Бине драгоценности? И очень обрадовалась, когда узнала, что в Лондоне у Бины есть сестра Дина, которой можно вернуть украшения и забрать свои деньги. А с пересылкой драгоценностей и денег сестры разберутся между собой сами.

С тех пор Андреа часто приходила к Бине на чай с её замечательным любимым печеньем. А когда её не было несколько дней, сердце Бины сжималось от боли – значит у девочки очередной приступ…

Бина встрепенулась – что же это она сидит, старая кляча, ушла в воспоминания, метумтемет! Надо же позвонить девочке, предупредить её! Да и с Диной помириться. Ну что сделаешь с её романтическими бреднями? – в этом она недалеко ушла от тёти Розы. Да она и сама недалеко ушла. Хотелось бы ей, чтобы кто-то любил её Адину, пусть и также обречённо, перед самым концом? Да! Конечно, хотелось бы!

Только рука Бины потянулась к телефону, как он зазвонил сам. И она услышала в трубке весёлый голос сестры:

– Бинюся! Девочка за нас не в обиде! Она, таки, тоже его любит!

²⁷ – традиционное еврейское печенье из песочного теста, посыпанного корицей и сахаром

²⁸ – в 1900-м году Андре Мишлен впервые опубликовал путеводитель, помогающий богатым людям с гастрономическими привязанностями правильно выбрать ресторан в путешествиях. С тех пор это самый влиятельный гид в ресторанной географии.

²⁹ – Итальянский дом моды Бриони (Brioni) входит в рейтинг 6 модных брендов одежды, доступных лишь богатым.

³⁰ – ресторану в путеводителе Мишлена выносится оценка: одна звезда означает, что заведение нужно обязательно посетить, находясь неподалеку. Две звезды стоят того, чтобы изменить маршрут путешествия и, сделав пусть даже немалый крюк, приобщиться к практически идеальной кухне. А вот три звезды даются заведению, ради которого богатые люди планируют поездку в страну специально.

³¹ – самым высоким является гейзер Строккур, который извергается каждые 5-10 минут на высоту 20-30 метров.

³² – магазины низких цен с новыми вещами без этикеток, непроданные в установленный срок в фирменных магазинах (из Википедии)

11

Нил стоял на ватных ногах перед дверью домика Андреа в хосписе, а сознание продолжало судорожно цепляться за другие варианты нахождения её здесь: приехала навестить родственника, устроилась сюда на работу… Варианты вопреки очевидности встававшей перед глазами картины её бледного истончённого лица после очередного недомогания во время круиза…

Андреа стояла за плотным шёлком тюля и жадно всматривалась в дорогое лицо любимого человека, стараясь запомнить его как можно точнее. Даже если он уйдёт, так и не решившись постучать в её дверь, она ни капельки на него не обидится. Он и так подарил ей слишком много счастья. Столько эмоций за столь короткий срок она не испытала и за всю жизнь. И каких эмоций! Какого накала! Трепет предвкушения. Головокружение от любви. Восторг близости. Бездна разочарования. Адреналин приключения. Жгучая ревность. Горечь расставания… Последний бонус судьбы, расщедрившейся напоследок на бесценные подарки…

Но Нил не ушёл. Он сделал налившимися свинцом ногами последний шаг и постучал в дверь.

А потом они долго сидели на лавочке около её домика (внутрь она не позволила ему войти – не хотела чтобы он видел его больничную обстановку с устоявшимся запахом лекарств) и разговаривали, разговаривали, разговаривали. Выложили друг другу всю жизнь.

Андреа со своим рассказом справилась быстро. А вот рассказ Нила был гораздо длиннее. Он рассказал об их любви с Кейт и обстоятельствах, сделавших из него вора и приведших к расставанию с любимой. О встрече с Моззи – трогательном, немного нелепом гениальном мошеннике, ставшем верным соратником и другом. О поисках Кейт и знакомстве с Питером, который сначала засадил его в тюрьму, а потом вытащил из неё и привлёк к работе на ФБР, придав новый смысл его жизни. Именно Моззи и Питер помогли Нилу найти Андреа. Рассказал Нил и об операции на лайнере «Preziosa».

Андреа живо реагировала на рассказ Нила – то охала от удивления, то смеялась своим хрустальным смехом от забавных подробностей, то сочувственно сжимала его руку в самых трогательных моментах.

Они договорились встретиться завтра с утра и провести вместе несколько дней вне хосписа. Столько, сколько позволит болезнь Андреа.

12

Нил снял шикарные апартаменты в самом дорогом пятизвёздочном отеле Waldorf Astoria Edinburgh-The Caledonian в центре Эдинбурга на Принцесс-стрит. Из его окон открывался прекрасный вид на средневековую крепость, стоявшую на высокой скале и, словно, парящую над древним городом. Вниз от крепости уходила знаменитая пешеходная улица Эдинбурга – Зеленая миля, которая упиралась в ажурную решётку Резиденции английской королевы в Шотландии. А вдоль улицы, на которой располагался отель, тянулась Аллея принцессы – глубокий овраг, превращённый трудолюбивыми руками шотландцев в прекрасное место отдыха и прогулок горожан с фонтанами, деревьями и многочисленными цветниками, где благоухали розы, властвовали малиновые фуксии и фиолетовый чертополох – символ Шотландии. Здесь Нил рассчитывал проводить с Андреа те вечера, в которые они смогут быть вместе.

Но в первую очередь они отправились в Часовню Рослин. Не смотря на энциклопедические знания Нила, о часовне он ничего не слышал (современная литература, из которой Андреа почерпнула знание о ней, не входила в зону его интересов). Часовня потрясла обоих.

Андреа была безоговорочно покорена её сказочной красотой. Она настолько восхитилась буйством фантазии её создателей и филигранностью их работы, что даже расплакалась от полноты чувств. Все те поэтические эпитеты, которыми награждали часовню учёные, писатели и просто посетители – «гобелен из камня», «каменный сад», «камень, упавший с небес», вся их пышность не способна передать того впечатления, под которым находятся вошедшие под её своды. Андреа не могла отвести взгляд от витых колонн часовни. Игра света и тени их резьбы вызывала у неё какой-то мистический трепет. Среди разнообразных резных украшений часовни, изображающих растения и листья, было много выполненных с поразительным мастерством фигур, сцен на библейские сюжеты, сценок из окружающей мастеров сельской жизни. А пустые зловещие глазницы «Джека Грина» – памятника языческому «Зеленому человеку», встретившему их с Нилом на входе в часовню, казалось, следили за ней, куда бы она ни поворачивала.

Нила же потрясло обилие масонской, тамплиерской, иудейской и христианской символики богато украшенного интерьера часовни. Он даже разглядел элементы исламского искусства! И, хотя, на первый взгляд избыток резных украшений создавал впечатление своего рода изобразительной какофонии, наличие каждого изображения было вполне обоснованно и удачно вписывалось в ансамбль. Нил жадно разглядывал перевёрнутого ангела, связанного верёвками, фигурки представителей всех групп общества, танцующих «Пляску смерти» со скелетами, оригинальные готические арки, в основе которых изображались ангелы, поющие или играющие на разных музыкальных инструментах, а изгибы были украшены каменным кружевом из маленьких кубиков песчаника. Рисунок каждого кубика представлял собой  геометрическую фигуру – ромб, розу, круг. Нил насчитал 12 таких фигур. Но каждый из кубиков оказался уникален, поскольку геометрические фигуры были наполнены символами, составленными из линий и точек. Недаром часовню называют – «Собором кодов»!

Вечером они долго гуляли, взявшись за руки, по Аллее Принцессы, обменивались впечатлениями и пытались совладать с волнением, которое охватило их после посещения часовни. А ночью, после нежной, томительно-сладостной любви, Нил вдруг начал рассказывать о своих прошлых любовях – женщинах, оставивших неизгладимый след в его душе и зарубки на сердце.

О Кейт³³, которую отчаянно любил и искал несколько лет, а встретив, потерял через несколько дней. Она погибла на его глазах.

Об Алекс – такой же виртуозной мошеннице и воришке, как и он сам. Отношения с ней, что по работе, что в постели всегда были на острие ножа. Они взаимно не доверяли друг другу, обман одного накладывался на обман другого, но с ней он всегда чувствовал себя легко и весело. Где она сейчас он не знал. Алекс всегда появлялась в его жизни неожиданно, и также неожиданно исчезала.

О Саре – очень правильной девушке, страховом следователе, преследовавшей его из-за картины, которую он украл, и влюбившейся по дороге. Он очень старался полюбить её, но так и не смог.

И, наконец, о Ребекке, которую на самом деле звали Рейчел, которую он полюбил, и которая чуть не разбила ему сердце, оказавшись не скромным работником музея, а бывшим спецагентом, расчётливой воровкой, использовавшей его вслепую, и хладнокровной убийцей.

Андреа было больно это слушать, но не за себя, за – Нила. Ревности к этим женщинам она не испытывала, ведь все они были до неё. Своим женским чутьём она поняла, что женщины Нила не знали ничего друг о друге, и только ей он рассказал всё. Такой вот странный способ признаться ей в любви. И она угадала.

– Андреа, я люблю тебя! Я не могу тебя потерять… Скажи… Любые деньги… Любые клиники мира…

– Т-с-с-с! – сказала Андреа, накрыв своей ладошкой рот Нила, – Давай будем счастливы здесь и сейчас! Не будем отравлять настоящее несбыточными надеждами.

Нил промолчал, но не сдался. Через несколько дней, чувствуя приближение приступа, Андреа попросила отвезти её в хоспис, что он и сделал. И тут же отправился к главврачу… Разновидность лейкемии не поддающаяся никакому лечению… Ну, почему??? Почему именно Андреа? За что??? Что в своей коротенькой жизни она могла сделать, чтобы получить такое наказание? Как??? Как она с такой ношей в душе смогла остаться светлой, жизнерадостной? Не отчаяться, не озлобиться? И Нил вспомнил надпись на латыни, которую смог разобрать на одной из колонн Часовни Рослин: «Вино крепко, королевская власть еще крепче, женщины намного сильнее, но истина побеждает всё на свете». Только вот в чём она заключается, эта истина?…

³³ – здесь и далее – героини сериала «Белый воротничок»

13

Умом Нил понимал, что приступ не может закончиться за один день, но сердце гнало его в хоспис уже на следующий день. А вдруг?.. Но «вдруг» не происходило. На его стук в дверь домика Андреа выходила высокая крепкая шотландка с каменным лошадиным лицом и молча отрицательно качала головой. И он уходил… А на следующий день всё повторялось… И на следующий тоже… И на следующий…

Но вот, наконец, наступал счастливый день, когда на его стук выбегала улыбающаяся Андреа, кидалась ему на шею, и он крепко прижимал к себе её теплое, родное тело. Они ещё долго стояли около домика, не в силах разорвать свои слипшиеся губы, а потом уходили прочь из этого места, где всё говорило о болезни и неизбежности, туда, в город, к людям. К таким здоровым, а, может, и не очень, молодым и старым, таким счастливым, а, может, и не совсем, но в любом случае – беспечным, совершенно не думающим о быстротечности бытия, о счастье жить, просто жить, каждую конкретную минуту, даже – секунду. Нил с Андреа не могли себе позволить такую роскошь…

Знание неизбежности скорого конца их счастья обостряло восприятие окружающего мира. Каждый свой совместный день они начинали с маленького концерта музыканта на Северном мосту, одетого в национальную шотландскую одежду и старательно выдувающего пронзительную мелодию из своей волынки. Звуки музыки терзали утончённый слух Нила и рвали его душу, а Андреа умилялась до слёз.

Потом они неспешно гуляли по Аллее Принцессы пока Нил не находил новый ракурс для зарисовки. Рядом с Андреа его опять потянуло к рисованию, и он вдохновенно переносил на альбомные листы то нежные цветки фуксии, контрастирующие с колючками стебля и листьев чертополоха, то величественные и мрачные средневековые крепости, возвышающиеся за простыми фасадами современных зданий. Андреа тихонько сидела рядом и, затаив дыхание, следила за волшебством превращения отрывистых штрихов карандашом в чудесные пейзажи. Нил уже и подзабыл, что такое вдохновение. Во время своей «профессиональной» деятельности вора он, в основном, копировал шедевры классиков. И копировал так мастерски, что не всякий эксперт мог сразу определить – копия перед ним или оригинал (тут не обходилось без гения Моззи, грамотно «старящего» холсты). А после того, как начал сотрудничать с ФБР, рисовать уже было некогда, да и незачем.

Когда Андреа возвращалась в хоспис, она забирала альбом с собой. Но у Нила был второй, секретный альбом, в котором он рисовал Андреа, – мирно спящую рано утром в его кровати, нарисованную с натуры, или улыбающуюся, задумчивую, грустную, внимательную, лукавую, хохочущую – это уже по памяти, в те дни, когда оставался один…

В обеденное время они наугад заходили в первый приглянувшийся ресторанчик или паб и с энтузиазмом знакомились с национальными шотландскими блюдами – от самых простых, типа, яйца по-шотландски³⁴ или кален скинк³⁵, до самых знаменитых – хаггис³⁶ и scotch pie³⁷. Но пришли к единодушному мнению, что самое вкусное – это кранахан³⁸ и Айрн-Брю³⁹.

До ресторана Гордона Рамзи в Лондоне с тремя звёздами Мишлена они так и не доехали. Побоялись спровоцировать новый приступ. Поэтому с местом ужина, методом проб и ошибок, остановились на двух вариантах.

Если хотелось посидеть в тихой семейной обстановке – шли в ресторан с непритязательным названием «Стол». Сначала заинтересовались подписью под его названием на вывеске: «Десять мест, два шеф-повара, один стол». А потом уже влюбились в это место, не только благодаря наивкуснейшей кухне, но и общей его атмосфере, где два брата шеф-повара – Шон и Кит, готовили на твоих глазах, устраивая из этого увлекательное кулинарное шоу, и общались с посетителями, как со своими добрыми соседями, пришедшими в гости на гостеприимный огонёк. Стоил «огонёк» не дёшево, но оно стоило того.

А если хотелось шума и веселья – заказывали столик в ресторане «Номер 1 в Балморале». Еда здесь была не менее вкусная (звезду Мишлена шестнадцать лет подряд за просто так не дают), столики стояли вдоль стен, каждый у своего окна, образуя в центре свободное пространство для танцев, и по вечерам там звучала живая музыка.

Нил с Андреа, в основном, топтались под медленную музыку, но однажды в ресторане появились австрийские музыканты, которые заиграли волшебные, как будто прозрачные, мелодии Штрауса. Плясать зажигательные польки желающих не нашлось, а вот когда в ресторане закружился вихрем вальс, на танцполе появилась одна пара. Андреа с такой завистью наблюдала за ней, что Нил не выдержал и спросил:

– Ты хочешь потанцевать?

– А ты умеешь? – с надеждой в голосе повернулась к Нилу Андреа.

– Я-то – да! – лукаво улыбнулся он, – А ты?

– А я, – колокольчиком рассмеялась Андреа, – вместо черлидерской⁴⁰ группы по настоянию мамы ходила в школу бальных танцев. Злилась поначалу на неё за это ужасно, а потом втянулась.

– Так что же мы сидим?! – воскликнул Нил и протянул Андреа руку.

И весь мир стёрся в глазах Андреа. Нил так уверенно вёл её в танце, что она перестала ощущать свои ноги на полу, ей казалось, что она летит, лёгкая, как пёрышко, которое кружит и кружит ласковый ветерок. И только голубые глаза Нила, полные любви, были чёткими в этом вращении. Казалось, они единственные удерживали её в этом мире, не давали сорваться в пике и грохнуться на землю или… или улететь вверх, вслед за зовущим ветерком, чтобы бесследно растаять в поднебесной выси.

А когда растаяла последняя нота вальса и они вернулись на своё место за столиком, Андреа, не в силах выразить словами переполнявшую её любовь и благодарность, взяла руки Нила в свои и перецеловала костяшки его пальцев.

Нила же в это время захлестнул гнев. Гнев на жуткую несправедливость этого мира, который в который раз отбирает у него любимую. Гнев на всех этих людей, сидящих вокруг, которые бессмысленно тратят своё счастье жить на ссоры, обиды, тщеславные планы, обман, предательство, мелкие заботы, пустословие, зависть… Гнев на своё бессилие – бессилие помочь, бессилие поменяться с любимой местами… Гнев на себя – ведь Андреа в тысячу, в миллион раз хуже, чем ему, но она держится, а он… Ему хотелось стучать кулаками по столу, перевернуть его, разгромить всё вокруг и кричать… Орать что есть сил, разодрать свою грудь и выпустить наружу всю свою боль, черной тучей сгустившуюся в его душе…

Нила трясло. Чтобы Андреа не заметила его состояния, он закрыл своё лицо её ладошками и сидел так, пытаясь справиться с собой, выровнять дыхание, пока Андреа не произнесла срывающимся голосом:

– Что-то я устала… Отвези меня, пожалуйста…

Она не сказала «домой», домом Андреа называла отель, в котором они были вместе. А, значит, надо было возвращаться в хоспис. Приближался очередной приступ.

³⁴ – вареные яйца, покрытые фаршем и обжаренные в панировочных сухарях, подаются с беконом

³⁵ – суп из копченой или сырой пикши с добавлением сливок или молока вместо воды

³⁶ – готовится хаггис из бараньих потрохов (сердца, печени и легких), порубленных с луком, приправами и солью и сваренных в бараньем желудке,  подаётся с нипсом и таттисом – гарниром из картофеля и брюквы

³⁷ – шотландские пироги круглой формы из слоеного или несладкого песочного теста, которое пропитывается мясными соками, с большим количеством начинки – нарезанного кубиками мяса, щедро сдобренного соусом с добавлением эля или лёгкого пива.

³⁸ – десерт на основе взбитых сливок или козьего сыра и обжаренных овсяных хлопьев с добавлением виски, меда и лесных ягод.

³⁹ – сладкая оранжевая газировка. Отношение у шотландцев к их традиционному напитку только два – невозможная и безусловная любовь или ненависть, возникшая от того, что этот самый шотландец в детстве пил её очень много и больше уже не может.

⁴⁰ – чирлидинг – вид спорта, сочетающий элементы шоу и зрелищных видов спорта (танцы, гимнастика, акробатика). Зародился в США в 1870-е годы для привлечения зрителей на стадионы, поддержку спортивных команд, уменьшения агрессивного настроения болельщиков-фанатов, создание обстановки «позитивного фанатизма» (из Википедии)

14

И для Нила опять потянулись дни, в которые вместо Андреа на порог её домика на его стук выходила крепкая медсестра…

В эти дни он включал свой телефон в отеле, и тот тут же начинал трезвонить. Звонил Питер, за сочувственными расспросами которого о здоровье Андреа, Нилу слышались нотки нетерпения – когда же Нил, наконец, вернётся в Нью-Йорк и приступит к своим обязанностям внештатного агента? Звонил Моззи, который искренне скучал по нему, но от этого Нилу не становилось теплей на душе. Потому что встреча с Моззи означала, что Андреа он уже больше никогда не увидит… Звонили ещё какие-то люди, которым что-то было нужно от него…

Сам же Нил звонил только Дине в Лондон и Бине в Нью-Йорк. Сёстрам-близняшкам, двум старым еврейским женщинам, единственным, которые чувствовали всю его боль и весь его ужас перед неизбежной потерей, как свою боль и свой ужас…

… На очередной стук Нила дверь опять открыла медсестра и молча протянула ему альбом с рисунками. И Нил понял, что это всё, конец. Оставшиеся от пациентов имущество и деньги отходили в пользу хосписа. Альбом с рисунками, видимо, не представлял для его руководства никакой ценности.

Андреа осталась верна себе – ушла тихо, по-английски, не попрощавшись…

Февраль 2018