Ирма Гринёва
Если я король, ты будешь королевой
В любви к Шейле он давно признался сам себе, но оттягивал с признанием ей. Мог высказать, что было у него на душе и на сердце, но не сделал этого вовремя, а теперь не знал как… Если только показать? Да! Именно так! И не медлить. Чтобы обида и отчуждение не зашли слишком далеко.
Пришло, видимо, время наведения порядка в собственной жизни. Он вернулся к своим корням, в Англию. Он закрыл страницу с местью. Он снял с себя ответственность за младшего брата. Хватит уже! Он отпустил от себя давно готового к самостоятельному плаванью Экчери. Он чуть не потерял любимую женщину. Ухватил в последний момент. А теперь надо не упустить время создания настоящей семьи. С ней, с Шейлой.
Отсидеться в комнате вечером Шейле не удалось. Служанка передала просьбу хозяина спуститься на ужин в столовую. Ослушаться Шейла не посмела.
За столом было всё как обычно. Кемп с Экчери периодически о чём-то негромко переговаривались, не обращая внимания на Шейлу. Вокруг суетилась прислуга, звякая посудой при смене блюд. Не было только оживлённой болтовни Бастера. Ну, и хорошо! И Шейла понемногу успокоилась.
Спать улеглась рано, едва стемнело. Так испереживалась за день, так устала, как будто вместе с исчезновением напряжения иссякли и силы.
Кемп приоткрыл дверь в спальню жены и прислушался – спит или не спит? Даже не знал, чего бы хотел больше. Просто понимал, что должен быть рядом. Вместе. Как муж и жена. Вдвоём перешагнуть вчерашний день и вчерашнюю ночь. Перестать быть соседями по этажу. Стать супругами. И для начала, ничего страшного, если Шейла уже спит. Он тихонечко ляжет рядом, а дальше будь что будет!
Шейла ещё не спала, когда скрипнула дверь, и кто-то вошёл в её спальню. Ей даже поворачиваться было не надо, чтобы понять, кто этот «кто-то». Муж! Первой мыслью было вскочить и убежать. Но куда убежишь от своей судьбы? И Шейла решила принять свою судьбу – будь что будет!
Кемп пошуршал одеждой. Приподнял край одеяла, и спину Шейлы обдало холодом. Потом под тяжестью его тела скрипнули пружины. А потом… Потом к спине Шейлы прижалось тело мужа, и ей сразу стало жарко. Одна его рука легла сверху, вторая ужом проскользнула под подушку, и Шейла оказалась завернутой в мужа, как в кокон. Он осторожно отодвинул в сторону её волосы, оголив шею, и, коснувшись губами её кожи за ушком, произнёс: «Спокойной ночи, Шейла!»
Шейла лежала ни жива, ни мертва, но дальше ничего не последовало. Кемп быстро заснул. Его дыхание стало размеренным и глубоким, а тело потяжелело. Шейла никогда и ни с кем постель не делила, а потому ей было жарко, душно, тесно, волнительно, короче, не комфортно. Она попыталась отодвинуться от мужа, но сделала только хуже. Кемп ещё плотнее прижал её к себе. И Шейла поняла, что из его объятий ей не вырваться, ни в прямом, ни в переносном смысле слова. Надо привыкать. Да и вообще, на что жаловаться? Ничего того, что ему не положено по праву мужа, он не делает, явно простил её за «измену». Измены, правда, не было, но он-то об этом не знает. Об этом они когда-нибудь поговорят. Попозже. И с этим оптимистичным выводом Шейла успокоилась и заснула.
24 – в переводе – «честный, искренний, правдивый, нравственный, настоящий, подлинный»
26
И снится Шейле сон. Кто-то сооружает вокруг неё стены25. Сначала ей это нравится, потому что создаёт ощущение защищённости… Но стены всё растут и растут. Уходят ввысь. Смыкаются над головой. Начинают давить, кажется, вот-вот упадут, придавят своей тяжестью. Не дают пошевелиться. Глотнуть воздуха не дают… Появляется луч солнца. Шейла радуется солнцу. Но оно оказывается не ласковым и не добрым. Солнце нацелилось в сердце Шейлы. Стремится выжечь там дыру… И Шейла проснулась.
Удивительным образом реальность соответствовала сну. Только Шейла не сразу это осознала. К её спине прильнул Кемп. И не просто прильнул, а навалился всей тяжестью своего тела. Да ещё и ногу на Шейлу закинул. Прижал к кровати, так что трудно дышать. Его ладонь накрыла левую грудь Шейлы и была такой горячей, что, казалось, прожигала насквозь.
Шейла осторожно, чтобы не разбудить, выползла из-под мужа и пошла в туалетную комнату. Ополоснула холодной водой раскрасневшееся лицо. Приложила влажные руки к левой груди, чтобы погасить в ней пожар и успокоить бухающее сердце. Но вечно же сидеть на краешке ванны не будешь? И Шейла вернулась в спальню…
Когда Шейла завозилась, Кемп проснулся, но останавливать её не стал. И делать вид, что спит, когда она вернулась, не стал тоже. Откинул одеяло, приглашая жену занять своё место на супружеском ложе. Обнял, поцеловал в губы, прижался, недвусмысленно давая понять свои намерения.
Был терпелив, расслабляя и возбуждая жену нежными поцелуями и ласковыми прикосновениями. Шейла была зажата и напряжена. Неудивительно после того, как он грубо обошёлся с её девственностью прошлой ночью. Расслаблялась медленно. Чувствовалось, что не знает, как себя вести. Но и бесчувственным бревном не лежит. Просто боится потерять контроль, отпустить себя.
Её тело реагировало само. Кожа горела. Соски и губы стали болезненно чувствительными. Промежность увлажнилась. Дольше сдерживать себя Кемп не смог. Его семя смешалось с соками жены, и ей пришлось поневоле разделить его восторг.
«Что ж, – подумал, проваливаясь в сон, Кемп, – придётся многому её научить…»
25 – если такой сон видит замужняя женщина, значение его благоприятно. Сон сулит семейное счастье и надежного спутника жизни – однако, лишь в том случае, если стена крепкая и высокая. Д.Лофф писал: «В психоанализе стены, как правило, считаются символом мужской личности с упором на силу…»
27
Весна утвердила свои права в Беркшире к середине апреля. Земля оттаяла, прогрелась и подсохла. Деревья едва сдерживали себя, чтобы не выстрелить мягкими, нежно-зелеными листочками. Небо посветлело, облака поднялись высоко-высоко и уже не могли удерживать солнце. Всё увереннее то тут, то там оно прорывалось сквозь них тонкими веселыми лучиками.
Весной произошло несколько событий. Грустное – Экчери отбыл в Америку. Его отъезд Шейла восприняла, как потерю друга. Они не часто общались, но она знала, что может всегда обратиться к нему за советом или помощью. И получить и то, и другое. А теперь…
Шейла загрустила, но вскоре другое, радостное, событие затмило в её глазах всё – Шейла поняла, что беременна. В её жизни появился новый смысл. Кемпа новость о беременности жены тоже обрадовала. Не удивительно, ведь на свет должен появиться первый граф или графиня по фамилии Гамильтон, пусть и второй после Беркерри, но всё же. Так думала Шейла.
А ещё весной в усадьбу прибыл первый гость. Вернее, гостья. Леди Кестрел26 Дебург. И это событие внесло в душу Шейлы смятение. Леди Кестрел Дебург приходилась кузиной отцу Шейлы, а ей, следовательно, тётей. Они не виделись больше двадцати лет, с того момента, как погиб отец, и родственница не только не протянула руку помощи, а наоборот, оттолкнула руку просящей её о помощи матери Шейлы. Но, возможно, пришло время забыть прошлые обиды, и тётя приехала, чтобы извиниться и возобновить родство? Не в характере Шейлы было дуться или, тем более, мстить, и она приняла леди Кестрел радушно.
А вот характер тёти, насколько помнила его Шейла, не изменился, и леди Дебург начала с ворчания, похожего на выражение крайнего недовольства, высказываемого кучеру за скрежет плохо смазанной кареты, или служанке за пылинку, промелькнувшую в воздухе на фоне солнечного света:
– У вас очень маленький парк!
Шейла промолчала на это замечание тёти. Когда Шейла была маленький, парк казался ей огромным царством со множеством потаённых, загадочных мест. С тех пор парк не изменился, но по мере взросления его размеры уменьшались, а количество тайн стремительно исчезало. Может быть, тётя просто забыла, что точно таким же парк был и при отце, и при отце отца, и при деде отца, и так далее?
– Это самая неуютная и тёмная гостиная, которую я видела, – продолжила выказывать недовольство леди Кестрел.
Шейла и это высказывание оставила без ответа, просто предложила тёте перейти в библиотеку и поговорить там. По мере подъёма по лестнице шаг леди Кестрел всё замедлялся, пока она не остановилась на середине.
– Как ты допустила заменить портрет своей семьи на это?!
Шейла уже давно смирилась и привыкла к их портрету с Кемпом на центральной лестнице, и потому не сразу поняла, что так возмутило тётю, что та встала, как вкопанная. Но ответить рассерженной родственнице ей было нечего, и она просто опустила голову.
– Думаю, ты понимаешь цель моего приезда? – начала разговор леди Кестрел, как только они уселись в кресла у камина.
(Никакого замечания вслух по поводу библиотеки тётя не высказала, хотя и обвела комнату скептическим взглядом)
– Вы ошибаетесь, миссис Дебург, – ответила Шейла (обратиться к леди Кестрел «тётя» не решилась), – Не могу предположить. Но я искренне рада, что мы удостоены чести видеть Вас здесь!
– Я приехала сюда, чтобы высказать наше возмущение и решительное неприятие того союза, который не мог, не должен был состояться, будь жив мой дорогой кузен, твой отец, граф Уолисс Беркерри. Твой муж без имени, без связей, без состояния! Ваш брак это бесчестье. Мы не будем даже упоминать ваше имя и имена ваших детей…
Произнесённая с таким пафосом и неприкрытым презрением речь возмутила Шейлу. И несправедливые попрёки в сторону мужа, и, особенно, в сторону детей. Их ещё не рожденных детей, их ангелочков. Возмущение придало Шейле смелости, и она перебила леди Кестрел:
– У моего мужа есть имя – Кемп Гамильтон. И состояние есть! Что же касается связей, то и они будут со временем…
В последнем Шейла не была уверена, но так считал Кемп, а его слова до сих пор, по крайней мере, не расходились с делом.
– Я не люблю, когда меня прерывают, – поджала губы леди Кестрел, – И требую впредь не докучать мне подобными вздорными высказываниями. Ни один уважающий себя джентльмен из нашего общества не подаст руки твоему мужу. Это вызывает жалость к твоему положению, но лично меня это не трогает! Ты сама навлекла на себя всеобщее презрение. Тебе не знакомы долг, честь, благородство. Ты сама себя погубила. Но что ещё более страшно, это что ты запятнала честь древнего рода графов Беркерри!
Шейла могла бы многое возразить. И что мнение леди Дебург противоречит самому королю Англии, который не только сохранил за ней, Шейлой, титул графини, но и оставил его за их с мужем потомками под двойной фамилией Беркерри-Гамильтон. И напомнить леди Дебург, что она в своё время сама отреклась от древнего рода графов Беркерри, когда посчитала, что отец Шейлы втоптал его в грязь, радовалась тому, что она Дебург, а не Беркерри. Но ничего этого, глядя на изрезанное морщинами лицо леди Кестрел с горящими от ненависти глазами, Шейла говорить не стала. Поняла, что это бесполезно. А ещё была так возмущена, что холодно сказала, поднявшись с кресла, давая тем самым понять, что разговор окончен:
– Я поступила и далее собираюсь поступать так, чтобы составить своё собственное счастье, не принимая во внимание Вашего мнения или мнения кого-либо другого. А теперь Вы достаточно оскорбили меня в моём собственном доме. Надеюсь, Ваше сиятельство, Вы сами найдёте дорогу к своему экипажу.
– Дерзкая, невоспитанная девчонка! Я возмущена тобой! Это твоё окончательное решение? Очень хорошо! Я знаю, как мне действовать! Я не привыкла терпеть разочарование и не люблю шутить! Посмотрим, что скажет наше общество, когда узнает, что ты, ради титула, не пожалела собственную мать! Бедная леди Мисти! Провести остаток жизни в сумасшедшем доме! Вот она, благодарность, от неблагодарной дочери! Впрочем, чего ещё можно ожидать от дочери Уолисса Беркерри! Яблоко от яблони недалеко падает! Посмотрим, как долго после того, как твои неблаговидные поступки выплывут наружу, ты останешься графиней и будешь жить в этой усадьбе!
Леди Кестрел Дебург ещё долго сыпала проклятиями и угрозами в адрес племянницы, спускаясь по лестнице, но Шейла не дослушала тётку до конца. Смелость и силы покинули её. Она еле доплелась до своей комнаты и рухнула в кровать.
26 – в переводе – «скрежет»
28
Кемп лишь на полчаса опоздал к ужину и сильно удивился, застав стол в столовой девственно пустым. Ему доложили, что ужин ещё не подавали, поскольку миссис Гамильтон от него отказалась и, мало того, уже несколько часов как находится в своей комнате, куда ушла сразу после отъезда гостьи. Кемп встревожился за самочувствие беременной жены и насторожился, услышав имя гостьи – леди Кестрел Дебург.
Дело в том, что леди Кестрел Дебург приходилась супругой графу Джордону26 Дебургу, предводителю дворянства графства Беркшир в течение последних двадцати лет, получившему этот почётный пост после смерти отца Шейлы, графа Уолисса Беркерри. Причин для визита могло быть только две: либо графиня Дебург приезжала поприветствовать графиню Беркерри-Гамильтон в связи с её возвращением в графство Беркшир, либо леди Кестрел заявилась, чтобы выразить своё недовольство появлением миссис Шейлы в собственной усадьбе. Соответственно, и последствий может быть два: принятие или не принятие в светское общество графства новоявленных членов.
Кемп распорядился накрыть стол на две персоны и отправился к жене.
Шейла понятия не имела, сколько времени уже сидит в комнате. Сначала она никак не могла успокоиться по поводу обвинений, брошенных ей в лицо леди Кестрел. Придумывала и придумывала всё более хлёсткие ответы, выходящие за рамки общепринятых приличий. Потом начала копаться в себе и склоняться к мысли, что, по крайней мере, в отношении мамы кое в чём леди Кестрел права. Посыпание головы пеплом сменилось возмущением, как будущей матери, в отношении всего того, что леди Кестрел позволила себе сказать по поводу её ещё не рождённых детей. Невольно и холодок страха касался сердца Шейлы – а вдруг угрозы леди Кестрел опозорить их и лишить усадьбы не просто бред выжившей из ума старухи, а имеют под собой практические основания? В тот момент, когда открылась дверь её комнаты, и туда вошёл Кемп, Шейла как раз думала о том, что, возможно, если бы она сдержалась и не выгнала тётю из дома, у мечты мужа войти в светское общество Беркшира ещё был бы шанс на осуществление, но она своим поведением похоронила её окончательно. Поэтому Шейла, не дожидаясь вопросов мужа, начала говорить, едва он появился в дверях:
– Ко мне приезжала тётя, и наш разговор сложился совсем не так, как мне хотелось бы.
– Леди Кестрел Дебург твоя тётя? – удивился Кемп, не знавший о родстве между семьями Дебургов и Беркерри, а потому не ожидавший подобной причины появления в их доме такой высокопоставленной гостьи.
– Дедушка моего отца и бабушка леди Кестрел были братом и сестрой, – пояснила Шейла.
– Вот как! У тебя есть ещё родственники, о которых я не знаю?
– Нет. Тётя единственная, из оставшихся в живых, родня по крови. Детей у неё не было, поэтому вот так…
– И в чём же «не так» сложился разговор между тётей и племянницей?
– Тётя высказала недовольство нашим с Вами браком и ещё… своё мнение по некоторым вопросам… А я слишком остро отреагировала… приняла за оскорбление… Мы расстались в обиде друг на друга…
– Так ты переживаешь, что поссорилась с родственницей?
– Нет! Не в этом дело. Мы особо никогда не были близки. Тётя и её муж, граф Джордон Дебург, влиятельные люди. Они могли бы помочь в осуществлении Вашего плана войти в высшее общество Беркшира. Я Вам сразу говорила о малой вероятности успеха этого плана. Но теперь это стало практически невыполнимо.
– Насколько я понимаю, в ситуации, когда ты осталась одна с больной матерью на руках, леди Кестрел не посчитала нужным вмешаться и помочь, так почему ты считаешь, что она могла бы помочь сейчас?
– Хотя бы не мешала… – прошептала Шейла, опустив голову.
– Прежде чем я пойму, чему может помешать или не помешать леди Кестрел Дебург, расскажи мне, что ещё она сказала, что ты сочла оскорблением? Помимо нашего брака.
Шейла постаралась собраться с мыслями и после паузы начала говорить:
– Она обвинила меня в том, что я поместила маму в «Убежище Хеллингли» ради того, чтобы завладеть титулом графини. Она пригрозила придать это огласке, опозорить меня перед обществом, лишить титула и прав на имущество семьи Беркерри. А ещё, – добавила Шейла, непроизвольно кладя руку на свой живот, – пообещала лишить будущего наших детей.
– Вот как! – только и сказал Кемп, отошёл к окну, повернулся к жене спиной.
Шейла поняла, что он сердится. Сердится на неё. На её неразумное поведение, приведшее к таким ужасным последствиям. И поделом ей!
Кемп не то чтобы сердился, он кипел от гнева. И, чтобы не испугать своим лицом беременную жену, отошёл и отвернулся. Эта старая карга, леди Дебург, посмела угрожать ему! Решила нанести упреждающий удар, но не ему в лицо, а через Шейлу. Ну, что ж! Все маски сброшены! И это хорошо! Больше он не будет колебаться и примет предложение мистера Тима27 Фицуильяма помочь ему сбросить графа Джордона Дебурга с поста предводителя дворянства. Вы хотели войну, леди Кестрел Дебург, Вы её получите! Посмотрим ещё, от кого первого отвернётся ваше чванливое великосветское общество, когда выплывут наружу финансовые махинации графа Дебурга. И особенно интересно будет увидеть Ваше лицо, когда Вы, одновременно со всеми, узнаете о пикантных подробностях утех Вашего мужа с падшими женщинами в, так называемых, массажных салонах28. Не хотелось Кемпу пачкаться этой грязью, но ради семьи он был готов и не на такое!
– Твоя основная задача, – произнёс Кемп, подойдя к жене и поднимая её с кресла, – беречь себя и ребёнка. Не переживай больше ни о чём. Думать и действовать буду я. А сейчас нам надо спуститься вниз в столовую и подкрепить свои силы за ужином. Всем троим! – добавил он, кладя ладонь на руку Шейлы, всё ещё лежащую на животе.
Слова мужа мгновенно успокоили Шейлу. Кемп обещал все заботы взять на себя, и у неё пока нет оснований не верить ему.
26 – в переводе – «текущий вниз»
27 – в переводе – «упрямый»
28 – в Англии XVIII-XIXвв проституция законодательно не преследовалась, а вот содержание борделей было запрещено, поэтому они рядились под массажные салоны.
29
Перед сном, как обычно, Кемп зашёл в детскую. Юджин29 уже спал. И, как всегда, скинув одеяло и подняв ножку на столбик боковой стенки кроватки, что неизменно умиляло Кемпа. Он осторожно убрал ножку сына под одеяло и поцеловал его нежную бархатистую щёчку. Малыш смешно почмокал пухленькими губами и упрямо поднял свою ножку обратно. Вот ведь, всего два года, а уже характер налицо!
Шейла кормила грудью Йену30.
Кемп полюбовался дочерью. Нежно коснулся её мягких волосиков ладонью. Так невесомо, что Йена, не обратив внимания на ласку отца, ни на миг не остановила своей сосредоточенной работы. Кемп поцеловал в волосы жену и, шёпотом пожелав ей «Спокойной ночи!», отправился в свою спальню.
А Шейлу, вдруг, пронзило ощущение счастья. Такое острое, что она впервые поняла, что значит «задохнуться от счастья». Боже мой, какая же она счастливая женщина! Невероятно, нереально счастливая! Вот же оно, счастье! Дети! Сопят себе безмятежно в две дырочки. Один в кроватке, другая у неё на руках.
Счастье – это нудный сентябрьский дождь, стучащий по крыше, когда ты сидишь в тёплой уютной комнате. А, если всё-таки замёрзнешь, стоит лишь звякнуть в колокольчик, и тебе принесут горячий английский чай с молоком, разожгут поярче огонь в камине и накроют плечи мягким шотландским пледом.
Счастье – это неспешно прогуляться в парке в апреле, когда земля уже освободилась от снега и подсохла, а деревья покрылись нежной зеленью первых листочков. Вдохнуть полной грудью свежий запах весны31 – удивительную смесь из испарений земли и прелых прошлогодних листьев, горьковатого запаха хвойных деревьев и сладковатого запаха фруктовых, когда в них усиливается сокодвижение. Посидеть в садовой беседке с книжкой, а потом, даже не заметив, как и когда книга опустилась на колени, поднять лицо к солнцу и впитывать каждой своей клеточкой его ласковое тепло.
И всё это – уверенность в завтрашнем дне, спокойствие, тепло домашнего очага, детей дал Шейле её муж, Кемп…
А ведь всего этого счастья могло и не случиться, вдруг поняла Шейла. И острая игла какого-то нереального ужаса пронзила её сердце. Ужаса от того, что вместо Кемпа кто-то другой мог купить дом в Гемпшире, и они бы вообще не встретились. Или Кемп, всё-таки, приехал, но не захотел бы взять её замуж. Что бы с ней тогда было??? Даже подумать страшно!
Кемп это и есть её счастье. Его взглядом можно согреться даже лучше, чем солнцем. Его запах пьянит сильнее, чем эль32. В кольце его рук жарче, чем зимой у камина. Кемп – это настоящая мужская забота и твёрдое мужское слово.
Всё, что он когда-то, в день их знакомства, и потом обещал ей – всё выполнил! Даже то, во что она не верила – возвращение в высшее светское общество графства. И туда они зашли не с чёрного хода, фигурально выражаясь, а по парадной лестнице! Шейла до сих помнила, как её колотило от страха, как она буквально висела на каменной руке мужа и какой королевой себя почувствовала потом, будто по красной ковровой дорожке величавой поступью шла к трону. Как и предсказывал Кемп, не многие из представителей знати подавали ему свою руку для рукопожатия, но не потому что брезговали им, а потому что не смели. Он сам выбирал, чью руку пожать, а чью – проигнорировать.
Сбылось и то, что он в сердцах сказал ей в тот день, когда она лишилась девственности. В голове у Шейлы был только он. И в её сердце был только он. И к её телу прикасался, и в её тело входил, и с её телом сливался только он!
А ведь она любит Кемпа, поняла Шейла. Всеми фибрами своей души и всем сердцем. Так любит, что это чувство не помещается в её теле. Так любит, что это отрывает её от земли, возносит под облака. И Шейла расплакалась.
Потом сама себя отругала. Что же она сидит?! Дети спят. Молоко для ночного кормления Йены она сцедила. Надо срочно бежать к мужу и рассказать ему, как она его любит!
29 – в переводе – «хорошо рождённый»
30 – в переводе – «хорошо рождённая»
31 – неповторимый аромат весны состоит из множества компонентов. Одним из самых ярких является геосмин, благодаря которому, мы чувствуем запах влажной земли после дождя. Человек может уловить запах геосмина в воздухе в концентрации 0,000000000005%.
32 – эль, наряду с хлебом, был в Англии продуктом первой необходимости. Его пили все независимо от возраста, пола и социального происхождения, играя с пропорциями вода-солод для получения напитка разной крепости. Для повседневного потребления варили small ale (по крепости примерно соответствует квасу). Следующими по крепости варили double ale или даже double-double, от которого, как говорится, реально сносило башню, что подтверждается названиями: Merry-go-down (карусель), Go-by-the-wall (идем по стеночке), Stride wide (шире шаг).
30
Кемп удивился, когда в его спальню вошла Шейла. Так сложилось ещё с периода, когда она кормила грудью Юджина, что ночь супруги проводили порознь, каждый в своей спальне, чтобы у Шейлы была возможность поспать хотя бы 4-5 часов подряд. Ещё больше удивился, когда жена схватила его руку, прижала ладонью к щеке, а потом начала покрывать поцелуями. Щека жены была мокрая, и Кемп встревожился:
– Шейла, что случилось? Почему ты плачешь?
– Я люблю тебя! Я очень тебя люблю!
Кемп не успел выстроить логическую цепочку между слезами жены и её словами, потому что Шейла начала осыпать поцелуями его лицо, продолжая между ними объясняться мужу в любви, а потом со страстью прильнула к его губам. Впервые поцеловала его сама, а не в ответ на его поцелуи. И Кемпу стало не до логики. Честно сказать, ему не хватало тех эпизодических занятий любовью, которые бывали у них днём, он скучал по тем ночам, которые они проводили, не отрываясь друг от друга.
Что ж, эта ночь компенсировала с лихвой период воздержания. И весьма удивила Кемпа, потому что Шейла, его любимая Шейла сегодня была другой. Она не просто принимала его ласки, как было в начале их занятий любовью, она не просто стыдливо присоединялась к его восторгу, но всегда чуть-чуть сзади, вслед за ним, на шаг, на полшага, как было потом. Она была раскрепощенной, свободной, жадной, игривой, ненасытной. Она вела его за собой. Задавала темп, меняла позы, удерживала на грани взрыва, дразнила. И соединила их на пике наслаждения тоже она.
Поспать в эту ночь супругам так и не удалось. Потому что между ними обвалилась последняя стена – стена молчания. Слова неудержимым потоком полились двумя реками и слились в огромное озеро. Они рассказали друг другу всё-всё о своей жизни. Без прикрас. Честно.
Здесь больше неизвестного открылось для Шейлы. Кемп и так почти всё знал о её жизни. Шейла с удивлением узнала, что их знакомству, оказывается, уже больше тридцати лет. И что их встреча была предопределена клятвой пятнадцатилетнего подростка отомстить её семье. А вот то, что месть обернётся любовью, это уже, видимо, происки высших, не подвластных разумению людей, сил.
P.S.
Рассказ о Кемпе и Шейле можно было назвать по-разному: «Глаза, полные ужаса» или «Я знаю, где выход», но что-то подсказывает мне, что героям название «Если я король, ты будешь королевой!» нравится больше.
1 ноября 2022г – 23 марта 2023г
