Ирина Зубковская
Агенство «Анунафиг»
Глава 6
Рустем посмотрел на своих спутников. Ирэна и Анчутка были ему очень дороги. Джинну не хотелось снимать такое удобное покрывало с этой реальности, лезть в самое пекло и устраивать разборки с Творцом Вселенной. Все шансы разрешить битву победой были ничтожно малы. Он сказал им о этом, предупредил, втайне надеясь, что они откажутся. Но, как это постоянно бывает, все его доводы разбились о неприступную стену чувства превосходства Ирэны.
– Подумаешь, всего-то надо победить какого-то старого хрена, – вынесла своё резюме полусуккуб. – Мы с такой командой мокрого места от него не оставим.
Рустем потемнел. Теперь цвет его тела выходил за грань чёрного настолько, что казался невозможным. В самом деле, снимать покров с целого мира, с каждого существа, населяющего его, даже столь небольшого объёма, как эта планета, требовало от джинна колоссальных усилий. Бывший раб лампы пошёл по наиболее сложному пути – пусть каждый человек видит мир и самого себя таким, какой он есть на самом деле. Разумеется, подготовка заклинания такой мощности требовала гигантской концентрации внимания, но все его усилия пропали даром: в самый ответственный момент плетения заклинания Жасмин нарушил весь процесс, швырнул в Рустема мусорную урну.
– Ты что, сдурел?! – громогласно рявкнул джинн. Где-то недалеко послышался дружный звон разбивающихся стёкол. – Знаешь, сколько сил я только что развеял в пустоту?
– Успокойся, напарник, – спокойно молвил демон. – Подумай о невинных детях, о чистых душах, о тех несчастных, кто внезапно увидит мир, оказавшийся страшнейшим из кошмаров. Пусть наша битва со злом не будет видна смертным и мы не получим за неё медалей, зато мы не потеряем последнюю надежду на сохранения чистоты сердец!
Рустем вздохнул. В чём-то этот странный демон прав. Пусть всё остаётся на своих местах. Пусть только они видят мрачную картину мира. Щёлкнув пальцами, он снял с глаз своих и спутников великое заклинание естественного видения мира, наложенное неизвестно кем в день сотворения мира на всех его обитателей.
И тут глянцево-яркая картина, бушующая и преуспевающая цивилизация померкла, обнажая суровую реальность.
Мрачный ландшафт, серый и безжизненный, раскинулся настолько, насколько хватало возможности зрения. Бетон превратился в грязь, стёкла в песок, транспорт в мешанину железа, тряпок и нефти.
Асфальт разлился дурно пахнущим болотом, спешащие по делам люди приобрели черты животных, больные деревья загнивали в болотах, наполненных густым бульоном болезнетворных бактерий и вирусов.
– Сколько в этом городе жителей? – спросил Жасмин.
– Примерно с полмиллиона, – ответила Ирэна. – Но я не вижу здесь жителей, только мерзких животных.
– Неплохо, – сказал демон. – Я их чувствую и вижу, смотрите, вот, и вот и там ещё, и здесь, видите эти розовые шары? Это их души! Души хороших людей, а не тех, что уже превратились в животных. Эти ещё чисты. Благодаря чистой любви. Это великое и чудесное чувство любовь, любовь к ближнему, к семье! Таких людей очень мало, их души ценятся выше любых сокровищ, их любовь оберегает каждого члена семьи, даёт бурю энергии и питает все семь миров. Но в масштабах планеты таких людей очень мало.
– Спасибо за лекцию, док. Но, кажется, мы куда-то спешили, – напомнил джинн. – Вот только я никак не могу вспомнить куда!
– Не надо паники! – сказал Жасмин. – Сейчас дойдём до моря и поплывём на «Титанике»!
– На каком таком «Титанике»? – поинтересовался джинн. – Он же утонул давным-давно!
– А вот увидишь! – заговорщически подмигнул демон джинну. – Для начала дойдём до моря.
Море оказалось зловонной рекой. Зелёные потоки жидкости текли по своему руслу куда-то вдаль, окутанные туманом скверно пахнущих испарений. Река, тем не менее, служила местом обитания рыб. Раздутые, похожие на плюшевые игрушки создания деловито приманивали существ подальше от берега, чтобы потом спокойно обглодать их до костей где-то на дне.
– Ужас! – вздохнула Ирэна.
– А теперь тише, – прошипел Жасмин.
Он достал из кармана джинсов древнюю, позеленевшую от времени монету и ребром бросил в реку – как обычно бросают мальчишки камни-голыши, чтобы они весело прыгали на воде, перед тем как утонуть. Монета действительно подскочила несколько раз на этой странной жидкости и исчезла из вида.
– Я принёс плату за проезд, изволь появиться, – сказал демон. Гнетущая тишина была ему ответом
– Я ничего не вижу и не слышу, – вымолвил Рустем спустя несколько минут.
– Ты древний? как этот мир, – ответил спутник. – Но даже тебе не дано услышать что-то, если того не захочет древнейший.
Туман ещё больше сгустился. Тёмный, непроницаемый, безмолвный – он глушил своим присутствием любой звук, скрывал в себе таинственную опасность и осторожно ступал на мягких белёсых лапах.
Ирэна с Анчуткой зябко поёжились
– Мне страшно и холодно, – еле слышно прошептала Анчутка.
– Не бойся, дочка, – подала голос Ирэна.
Однако с каждым мгновением пелена становилась всё более осязаемой, более пугающей. Это уже не было обычным природным явлением. Оно гасило все звуки, а далёкие переделывало по своему желанию. Однако говорить о желаниях неживой материи сродни заявлениям об обитаемом солнце: в лучшем случае от вас отмахнутся, в худшем – внимательно выслушают и отправят в комнату с мягкими стенами на долгое время.
– Я всё хотела спросить, – подала голос Ирэна.
Её слова не достигли ничьего слуха.
Она не видела ничего вокруг себя, кроме белоснежного одиночества, сурового и холодного.
Ещё немного – и туманная безнадёжность станет плотной настолько, что её придётся резать ножом, чтобы сделать вдох.
Где-то, наверное, издалека, словно комариный писк, послышался невнятный звук, больше похожий на шелест.
С этим отдалённым посланием изменилось ещё кое-что: место безобидного тумана заняла леденящая тьма. Но хуже всего, что внезапный порывистый ветер, налетевший словно из ниоткуда, начал складываться в слова.
– Будь смертным ты или вечным, недолго тебе здесь оставаться!
Насмешливый шёпот раздавался отовсюду. Ещё мгновение назад полудемоница хотела услышать хоть что-то, но сейчас она мечтала быть глухой.
– Любого Тьмою приветит на белых лапках чёрная смерть!
Девушка озиралась по сторонам, но везде простиралась непроглядная чернота.
Страх поступил еще ближе к сердцу, опутал мысли, настаивал на том, чтобы бросить всё и бежать.
Всего-то несколько шагов.
И ещё парочку.
Ну, может, ещё тысячу-другую.
Или чуть больше.
Вероятно, тьма тогда станет другом и не будет так пугать.
Стиснув до боли зубы, она пыталась бороться со страхом. Но к бормочущему стихотворение голосу теперь прибавились тоскливые крики, просьбы о помощи, детский плач, вопли ужаса, звучные проклятия и мерзкое хихиканье.
Эти звуки ходили кругами, то отдаляясь, то приближаясь, пока к ним не присоединился ещё один голос: тихий, еле слышно считающий цифры на убывание.
Так примерно звучит голос водящего в прятки взрослого для сидящего в шкафу ребёнка в соседней комнате.
Девушка боялась пошевелиться и застыла, как камень. Она услышала, как шепчущий голос резко и громко произнёс:
– Ты можешь бояться и плакать,
смеяться или рыдать,
но ты ничего не изменишь:
тебе сейчас умирать!
Неожиданный смешок сзади, скрип совсем близко, рядом с ухом, заставил её забыть, как дышать. Тонкий шорох, похожий на скрип лапок насекомого где-то сверху и шуршание кожи змеи, им вторило тихое приближение чьих-то шагов.
– Я ищу тебя, ищу,
всё же скоро разыщу…
нету там и нету здесь.
всё равно ты где-то есть!
Голос затих.
Темнота безмолвия, леденящая жара и обжигающий холод обрушились на неё новой волной нестерпимого страха и устремились прямо в сердце. Неожиданная тьма обрела очертания, форму и цвет, существо, состоящее из бездны, смотрело на суккуба проницательным взглядом, проникая гораздо глубже, чем в душу.
– Ты здесь быть явно не должна,
своей семье давно нужна.
Здесь не твой дом, и здесь не ад.
Возвращайся к ним. Возвращайся назад!
Воплощение, стоящее далеко за гранью кошмаров, сдвинуло брови, и в тот же миг реальность обрушилась на Ирэну шквалом жизни и красок.
Она закричала, широко открыв глаза, и выгнула спину, не в силах понять обычный поток хлынувшей жизни. Так новорождённый малыш пугается внезапно нахлынувшего окружающего мира, гораздо большего, чем утроба матери.
Анютка и Рустам были рядом, но девушка не узнавала их, не обращала внимания на их уговоры, слёзы, поцелуи, обещания и мольбы.
Жасмин суетился не меньше остальных, пытаясь магией вернуть ей спокойствие, самообладание и разум, не догадываясь о том, что невозможно вернуть утраченное.
Одна лишь фигура стояла, закутавшись в плащ, безучастная ко всему, опираясь на шест, как на посох.
Возле берега возвышался тот, кого ждали. Это был Паромщик.
Он появился будто ниоткуда, возник из тумана, направляя костлявой рукой древний плот к тем, кто его вызвал.
Его фраза, лёгкая, подобно обронённому перу птенца, обладала тяжестью скалы и успокоила сразу всех.
– Достаточно!
Этого слова хватило, чтобы джинн, Анчутка и Жасмин перестали суетиться над распростёршимся на земле телом суккуба.
Её глаза были закрыты, а дыхание ровным.
Ирэна спала.
– Ну что вы застыли? Переносите её на плот!
Друзьям ничего не оставалось сделать, кроме как подчиниться.
– Как же так, Паромщик, – спросил Жасмин, – моя сила не могла помочь суккубу! Джинн старался как мог, но потерпел неудачу. А ты вот так спокойно всё разрулил…
– На моём плоту вся власть моя, и каждый ступивший ко мне ничем не отличен от другого. Я равняю всех, хотя даже смерти не дано одинаково собирать свою жатву, –
Паромщик обратил светящиеся потусторонним светом глазницы на собеседника. – Кому-то здесь уготована участь прощения и новая история, кому-то вечные муки. Но вашей спутнице далась страшнейшая участь, испытание мраком. Не прошедшие мрак во мраке и сгинут.
– Бедная моя девочка, – произнес Рустем, – что же тебе пришлось пережить?
– Ты можешь узнать это на собственном опыте, – услышал джинн в ответ.
Установилась неловкая тишина.
Судя по всему, этому перевозчику между мирами было глубоко наплевать на мнение, чувства или какие-то желания его пассажиров, в его распоряжении была вечность. У него был бревенчатый плот, была река времени, изменяющая минуты в часы и часы в секунды.