Ирина Юрьевна Юрьева
Невеста хозяина подземелья

Третья, Айгуль, спрыгнула с балкона после первой брачной ночи. Моя мать стала четвёртой женой.

Умная, хитрая, расчётливая наследница раджей Верхнего мира успешно интриговала, добивалась своего, ухитряясь заводить фаворитов втайне от отца. Она родила пять детей и сумела уберечь нас от гнева Повелителя. После его смерти народ и дворец вздохнули спокойно.

А когда тяжёлый золотой обруч с расправившей капюшон коброй лёг на мою голову, я дал обещание Рухаме, что никогда не стану таким, как отец.

Снимаю раздражающий к концу дня усех, бросая в резное кресло, и выхожу на балкон.

Холодный ветер Нижнего Царства обжигает кожу. Возьми себя в руки, Рит.

– Повелитель! – за спиной раздается взволнованный голос Улаша. – Случилось ужасное! Неслыханное!

– Что такое? – мгновенно подбираюсь, прокручивая в голове все возможные варианты. Кто-то нарушил границы Царства? На дворец напали? Что?

– Вам лучше самому все увидеть, – кланяется хранитель покоев.

Проклятье! Спешу за нагом по пустым коридорам, тормозя у спальни брата. Из-за двери доносятся громкие крики.

– Пустите! – давешняя девица бьется в крепких руках стражников.

Тёмные волосы полностью скрывают лицо, серое платье служанки разорвано. На полу валяется белый платок. Шумно втягиваю воздух, ощущая запах свежей крови. Это немного пьянит, пробуждая инстинкт охотника. Великий наг!

Вайбахо в полутрансформированном обличье шипит, отдергивая руки от других стражей, которые стараются держать ситуацию под контролем. Мокрые волосы облепляют злое лицо, рядом рыдает, не забывая сыпать проклятьями, его любимая наложница. Почему-то тоже насквозь мокрая.

– Что здесь произошло? – спрашиваю, обводя присутствующих тяжёлым взглядом.

– Она сумасшедшая, – прорывается что-то, кроме оскорблений. – Она окатила нас водой во время…

Звонкая пощечина заставляет ее замолчать.

Правильно. Нельзя наложнице говорить прежде хозяина. Женщина должна знать свое место.

– Девушка напала на нас, – презрительно сплевывает брат. – Надеюсь, в воде не было яда.

– Это правда? – сурово спрашиваю.

Девчонка поднимает голову, глядя испуганно. Губы разбиты, щеку перечеркивает длинная, кровоточащая царапина, скорее всего, от когтей Вайбахо. Смотрит, как котёнок.

– Я нормальная, – пищит, не в силах нормально разговаривать.

– А про воду?

– Правда, – сокрушенно опускает голову. – Кроме яда. Обычная, грязная.

Рыдания наложницы усиливаются.

– Зачем? – отслеживаю каждую её эмоцию.

Неужели подослали? Не похоже. А если все-таки? Змеи преисподней!

– Я хотела дорогу спросить, – шмыгает носом. – А потом увидела, что она его, – поднимает глаза, – жрет!

–Что? – Вайбахо давится воздухом в приступе смеха.

Могу предположить, чем парочка тут занималась, но перепутать ЭТО с едой? Сколько лет ей? И в какой изоляции её воспитывали?

– Ну, кушает, – поправляется.

Губы невольно растягиваются в улыбке. Смешной котенок.

В спальню, причитая и шурша юбками, заходит Кальяни. Распущенные волосы наскоро прикрыты шарфом, а платье заменяет просторный, многослойный халат.

– Какой стыд! – женщина картинно заламывает руки. – Какой позор! – девушке прилетает звонкая пощечина. – Как ты, маленькая дрянь, оказалась одна на мужской половине?!

– Матушка, – сжимаю кулаки, чтобы не сорваться, – почему эта девушка в платье служанки? Я, кажется, объяснил, что она моя гостья!

Матушка замирает на секунду, беря эмоции под жёсткий контроль.

– Не думала, что я должна советоваться при распределении обязанностей, сын, – отвечает удивленно Кальяни. – Ты сам поручил заботиться о гареме.

– Моего слова недостаточно? – поднимаю бровь вверх. – Я оставил гостью с Рухамой.

– Она такая рассеянная, – улыбается женщина. – Рухаме давно пора на покой…

О, великий наг! Как же сложно.

Прерываю все разговоры жестом.

– Не хочу больше слушать оправдания. Всем спать, а девчонку ко мне в покои.

– Но…

Матушка удивленно хлопает глазами.

– И не заставляй меня вникать в дела гарема, – бросаю, выходя.

– Я сохраню твоё сокровище, – произносит с показательной нежностью.

Проклятье!ния еды до порки плетью.

– Черт-те что, – нервно вгрызаюсь в грушу.

Нужно придумать, как сбежать из этого филиала дурдома в отдельно взятом гареме. И как можно быстрее.

– Девушкам нельзя ругаться, – тут же поправляет женщина. – Нужно быть скромной, тихой, послушной. Речь должна литься, как мед из чаши.

Дверь в комнату практически слетает с петель.

– Внимание! – раздается громкий голос. – Госпожа Кальяни!

Рухама сразу поднимается на ноги, жестом показывая, что мне нужно сделать то же самое.

В помещение входит женщина лет пятидесяти на вид. Пышное синее платье так щедро расшито камнями, что его хозяйка издалека напоминает новогоднюю ёлку. Особенно

Глава 3

Марьяша Лескова, студентка третьего курса.Я – идиотка. Прихожу к такому выводу в очередной раз.

Оказывается, она его не ела, а к-х-м… почти ела… ну… точнее, совсем не ела, но ртом… Мерзость какая. Ещё и истеричный смех этого, как его? Вайбахо!

Стыдно-то как! Они там, а я со своим ведром и без предупреждения…

Елки зеленые! Нельзя же быть такой глупой! Нельзя! Делаю глубокий вдох, клятвенно обещая себе включать мозги. Хотя бы иногда.

Щека горит огнём, губы начинают опухать, превращаясь в два вареника. Хорошо, что здесь зеркала нет, а то в обморок упала бы от ужаса.

Две девушки в белых платьях заботливо ведут по коридору вслед за мужчиной в расшитой узорами жилетке.

– Когда зайдёшь в покои, – инструктирует меня у двери, – сразу опускайся на колени. И ни в коем случае, не поднимай головы! Повелитель подойдет к тебе, и нужно поцеловать край халата. На ноги подниматься нельзя! Понимаешь?! – он очень эмоционально жестикулирует. – Следуй за ним ползком.

Воображение рисует, как я, аки гусеница, извиваюсь, пытаясь догнать Повелителя. Он при этом бегает кругами по комнате, периодически отмахиваясь газетой. Брр…

– А вы можете ещё руками так помахать? – спрашиваю, стараясь не открывать рот, чтобы не тревожить губы. – Жарко.

– О, змеи преисподней! – мужчина закатывает глаза. – За какие грехи ты оказалась во дворце?! Все! Не заставляй господина ждать.

Двое прислужников в чёрных париках распахивают двери, украшенные изображениями змей.

Ожидаю увидеть что-то эпическое, как в турецких сериалах. Всё же покои местного правителя.

Комната не кажется огромной. На полу – белый мрамор с красными прожилками, будто кровеносными сосудами. На стенах искусная мозаика. Кобры разных окрасов резвятся среди зелёной листвы.

Завороженно смотрю вокруг, отмечая каждую деталь. Потолок в виде купола, кажущегося бесконечно высоким за счёт игры освещения. Колонны, покрытые золотой чешуей, разделяют пространство, при этом не уменьшая его. В противоположной от входа стороне – выход на балкон, укрытый живой завесой из незнакомого растения. Слева располагается огромная кровать. В первый момент кажется, что на ней легко разместится рота солдат, может, даже полк. Нет душных, пыльных балдахинов, золотых кистей, только синие простыни.

Делаю несколько шагов, чтобы получше рассмотреть мозаику, но спотыкаюсь о какой-то выступ.

Ну да… мне же положено на колени падать. Отличное напоминание для гостей!

Но упасть не дают сильные мужские руки. Поднимаю глаза, встречаясь с его взглядом.

Высокий, сильный, с каштановыми волосами, прижатыми золотым обручем. Ярко-зеленая горящая радужка с вертикальным зрачком.

Кажется, надо поцеловать полу халата. Скашиваю глаза на мускулистую грудь и обнаруживаю отсутствие одежды. Краска заливает лицо по самые уши.

– Здравствуйте, – смущённо выдыхаю ему в лицо, забыв о давно нечищеных зубах, как-то не до того в этом мире было. – Я тут вашу семью рассматриваю, – шепчу, стараясь не думать о боли в лице. – Большое гнездо было. Да?

Что я несу? Боже мой!

Мужчина задумчиво смотрит на стену, изучая мозаику, продолжая держать меня на руках.

Что-то не так сделала? Или без поцелуя разрывается пространственно-временной континуум? Эх! Была – не была!

За неимением халата с трудом дотягиваюсь до кобры на обруче и громко чмокаю её в мордочку.

От неожиданности мужчина разжимает руки, роняя меня. С визгом приземляюсь на что-то мягкое и немного скользкое. Опускаю взгляд.

– Мамочки! – кричу, чувствуя, как лопаются корочки на губах.

Сижу среди свернутого кольцами змеиного тела. Чёрная чешуя переливается оттенками синего и золотого.

– Тихо, – спокойно заявляет наг, приподнимая меня на одном из колец.

Отрицательно мотаю головой, продолжая по инерции подвывать от страха.

Молодец, Яша! Значит, когда эта змеюка тащила тебя сюда, нормально было, а сейчас в истерику впадать? Или это запоздалая реакция?

– Тихо, девочка, – чужая рука касается рассеченной щеки. – Я не люблю женских криков.

– А вы меня съедите? – спрашиваю, пытаясь обуздать эмоции.

Повелитель удивленно смотрит, а потом с усмешкой произносит:

– Если только так же, как Элиза ела Вайбахо.

– Что? – зависаю, старательно сопоставляя скромные познания в анатомии с ещё более скромными сведениями про отношения полов.

Глядя на мою реакцию, наг смеётся в голос так, что хвост начинает дрожать, и приходится обнять его.

– Смешная, – выдыхает, поднимая выше. – Кто ты?

– Яша, – изо всех сил пытаюсь не сползать вниз. – А вы?

– Повелитель Нижнего Царства.

– А имени нет? – с интересом обнаруживаю одну отстающую чешуйку.

– Амрит Первый, – отвечает чуть позже.

– Круто. Ой! – чешуйка отпадает от хвоста, оставаясь в моей ладони. – Она сама! Вы, наверное, линяете!

Мужчина пристально смотрит то на меня, то на чешуйку, переливающуюся в моей руке.

Кажется, что она становится ярче.

– Оставь себе…Яша…

Мощные кольца приходят в движение, увлекая к кровати. Уже есть будет? Я не согласна!

Рядом с ней на полу лежит куча подушек перед низеньким столиком, уставленным разной едой. Желудок предательски сводит судорогой, напоминая, что последний приём пищи был очень давно.

Змей осторожно опускает меня на подушки.

– Ешь.

Я бы рада, но рот почти не открывается, а это чудесное, ароматное мясо вряд ли влезет в него по-другому.

Делаю глубокий вдох, надеясь, что никто не услышит урчание моего желудка.

– Спасибо. Я не голодна.

Амрит замирает, внимательно глядя на меня.

– Прости, не подумал, – неожиданно смягчает голос. – Сейчас.

В его руке появляется кинжал с усыпанной драгоценными камнями рукоятью. Быстрое и точное движение – на смуглой коже запястья проступает кровь. Потом мужчина так же быстро проводит раной по моей щеке.

– Ну, трындец, – ошарашено смотрю, как его рана превращается в розовую полоску шрама. – А вы давно на гепатит проверялись? На сифилис с ВИЧ? Также заразить можно.

Щеку начинает невыносимо печь. На глазах появляются слезы.

– Т-с-с-с, – берет мою ладонь, – сейчас все закончится. Кровь нагов может лечить человеческие раны, – запинается, – при некоторых условиях.

Спустя минуту действительно становится легче. Боль уходит, уступая место зверскому аппетиту.

Ну что я за человек такой?! Лишь бы пожрать.

– Спасибо, – аккуратно ощупываю щеку и губы. – Действительно, так гораздо лучше.

– Теперь ешь…Амрит, Хозяин Подземного Царства. Царь Северного клана.

Увидев мой хвост, девчонка кричит от страха и не слушает моих приказов. Терпеть не могу женские истерики! Невест для нагов в Верхнем мире готовят с рождения, поэтому они точно знают, как нужно себя вести, и не кричат при виде змеиного обличия. Кажется, даже тогда, в пещере, она меньше пугалась, чем сейчас.

– А вы меня съедите? – спрашивает, глядя большими глазами чайного цвета.

Смешная. Забавная зверушка, совсем не похожа на девушек гарема. В ней нет подобострастия, нет необузданного желания оказаться в моей постели. Но есть огромный страх, который она старательно прячет за показной наглостью и бравадой.

– Если только так же, как Элиза ела Вайбахо, – улыбаюсь, замечая её растерянность.

– Что? – замирает, часто хлопая ресницами.

Щеки полыхают румянцем, а из глаз вот-вот покатятся обиженные слезы. Не могу сдержать рвущийся наружу смех. Половина наложниц согласится расстаться с жизнью за одну ночь со мной, тем более за такую ласку. Эта же рыдать собирается от обиды. О, великий наг!

Воровато озирается по сторонам, чтобы в следующую секунду обнять двумя руками мой хвост, стараясь удержаться.

– Смешная, – поднимаю кольцо на уровень глаз. – Кто ты?

– Яша, – сжимает хвост крепче. – А вы?

Нахально смотрит на меня, для верности сжимая колени.

– Повелитель Нижнего Царства.

– А имени нет? – спрашивает, зачем-то поддевая ногтем чем-то приглянувшуюся хвостовую чешуйку.

– Амрит Первый, – никто, кроме Рухамы, не обращается ко мне по имени, даже мать.

– Круто, – замирает, страдальчески кривя рот. – Ой! – чешуйка отпадает, оставаясь в её ладони. – Она сама! Вы, наверное, линяете!

От неожиданности перехватывает дыхание. Невероятно. Все змеи преисподней! Невероятно! Как зачарованный идиот смотрю, как пластинка начинает переливаться всеми цветами радуги. Первый раз такое вижу. Обычно отпавшие чешуйки рассыпаются в пыль.

– Оставь себе… Яша, – произношу, давая себе обещание посетить библиотеку, чтобы выяснить значение этого феномена.

Разворачиваюсь, чтобы отнести девушку к столику. Бережно опускаю на подушки, разложенные рядом с кроватью.

– Ешь, – указываю рукой на подносы.

Она выглядит бледной. Женщины из верхнего мира плохо переносят переход, проводя обычно первые дни в постели.

– Спасибо. Я не голодна, – отвечает неожиданно, хотя урчание желудка слышно даже мне.

Внимательно смотрю на нее. Отказать в совместной трапезе повелителю? Змеиная сущность поднимается внутри, требуя наказать девчонку. Неслыханная наглость!

Украдкой трогает губы и морщится, думая, что я не замечаю.

– Прости, не подумал, – произношу, старательно гася злость.

Конечно! Царственный ты идиот, у неё половина лица повреждена. Ей элементарно больно жевать мясо или фрукты. Кашу предложил хотя бы.

После перехода очень важно есть местную еду, обязательны фрукты и овощи – это позволяет организму быстрее адаптироваться. Мир, пронизанный змеиной магией, слишком агрессивен к гостям.

Достаю кинжал, делая быстрый разрез на запястье. Я не целитель, но добровольно отданная кровь нага может лечить человеческие раны. Наношу ее на гематомы, произнося про себя формулу деления. Яша дергается от боли, глаза наполняются слезами. Щека и губы покрываются красной пеной, очищающей ткани, затем проступает легкое голубое свечение.

– Т-с-с-с, – беру ладонь. – Сейчас все закончится.

Она всхлипывает, как ребёнок, но постепенно успокаивается. Ранки затягиваются на глазах, оставляя лишь тонкие розовые полоски шрамов, они тоже пропадут ближе к утру.

– Спасибо, – аккуратно ощупывает щеку и губы. – Действительно, так гораздо лучше.

Опасливо косится то на меня, то на еду.

– Теперь ешь…

Яша осторожно берет персик с ближайшего блюда. Откусывает сочную мякоть. Смотрю, как сладкий сок стекает каплями по подбородку. Обученная наложница сейчас аккуратно собрала бы его, медленно облизывая пальцы. Яша же, выругавшись шепотом, просто вытирает все рукавом платья. Смешная.

– Можешь брать все, что хочешь, – подвигаю поднос с запечёнными овощами и мясом.

Секунду раздумывает, прежде чем взять сочный кусок баранины. Видимо, оно кажется слишком пряным, потому что девушка начинает махать руками.

– А попить можно? – жалобно обводит стол взглядом в поисках кувшина.

Наливаю красное вино из винограда Золотых полей. Яша делает жадный глоток из чаши, кажется, не разбирая вкуса. Неожиданно её глаза расширяются от ужаса. Она судорожно начинает хватать воздух ртом.

– Что такое?! – подхватываю хрупкое человеческое тело. – Что случилось?

Она тяжело дышит, проваливаясь в беспамятство.

– Мое вино отравлено! – страшная догадка поражает сильнее когтей гаруд.

Глава 4

Прохладный воздух ночи холодит обнаженную грудь, но мне сейчас не до норм приличия.

Кто-то снова орудует во дворце, пытаясь сорвать отбор. Хуже того, этот кто-то покушается на мою жизнь.

Если быть честным, то сейчас не лучшее время для свадеб. На границах неспокойно, но матушка считает, что наследник нужен как можно скорее. Девочки в семьях нагов рождаются крайне редко, где-то одна на пять тысяч, поэтому приходится следовать древней традиции – красть из верхнего мира. Не знаю, как матери удалось родить двоих.

Проклятье! Не время сейчас! Завтра должен состояться праздник.

– Так что ты скажешь, Далгет? – поворачиваюсь к первому советнику. – Как в моей еде оказался яд?

– Повелитель, это исключено! – хмурится мужчина. – Стольничий жив, повар тоже. Мы допрашиваем их. Они активно сотрудничают со следствием.

– Исключено! – фыркаю, беря чашу со стола, наполняя до краёв. – Тогда выпей за моё здоровье! – протягиваю вино. – Ну же! Или первый советник не уверен в своих словах?

Мужчина замирает, но лишь на мгновение, чтобы решительно взять её из моих рук.

Осеняет священным знаком, чтобы выпить одним глотком. Ещё бы безоаров камень туда опустил. В глазах плещется страх, на лбу проступают бисеринки пота. Боится. Значит, не уверен. Проклятье!

– На, – кидаю ему под ноги перстень с матовым чёрным камнем.

Далгет тяжело сглатывает и, плюнув на приличия, бросается вниз, чтобы поднять подарок.

– Возможно, девушку отравили раньше, – подает голос Улаш. – Вам не стоит беспокоиться, Повелитель. Ваша еда не отравлена.

– Как ты сказал? – выхватываю чашу из рук Далгета и бросаю в голову нагу. – Мою женщину отравили! В моем дворце кто-то смеет забирать жизнь моих женщин! И ты, мерзкий сын болотной гадюки, говоришь не беспокоиться?!

Змей внутри туго закручивает кольца, готовясь к атаке.

– Повелитель! – наг низко кланяется. – Пощадите! Я, презренный сын болотной гадюки, неправильно выразил свои мысли.

– По-сс-дно, – шиплю, принимая облик кобры.

Улаша трясет от страха. В былые времена, отец уже убил бы его.

– Повелитель, – говорит до этого молчавший начальник охраны, – необходимо отменить завтрашний праздник.

– Я бы его вообще отменил, Абхей! Сколько девушек было убиты в прошлом году?

– Двенадцать, – отвечает без заминки.

– Гости уже съезжаются, – вмешивается приходящий в себя Далгет. – Из Восточного клана получено письмо, что они прибудут к началу завтрашней церемонии.

– Сын мой, – в комнату, шурша длинным подолом, входит матушка, – у меня добрые вести для тебя.

– Госпожа, – советники делают небольшой поклон, приветствуя Кальяни.

– Говори, – бросаю, нехотя возвращая себе человеческий облик.

– Девушка жива, – сообщает она безрадостно, – лекари не нашли следов яда. Ты действовал быстро, – осуждающе поднимает бровь.

Киваю, делая вид, что не замечаю её недовольства. Я в ответе за всех женщин гарема.

– Абхей, – обращаюсь к начальнику охраны, – хочу, чтобы ты усилил охрану гарема.

– Но, Повелитель, – на его лице читается растерянность, – мои воины мужчины, им запрещено находиться на территории твоей сокровищницы.

– Я. Хочу. Усилить. Охрану. Гарема! – повторяю, выделяя каждое слово. – Сделай. Это.

– К-х-м, – сдавленно кашляет матушка, – неужели мой сын хочет сделать из охраны евнухов?

О, змеи преисподней!

– Я найду каждому из них жену после праздника, – поворачиваюсь к балкону. – Но если хоть одна девушка погибнет. Клянусь священным змеем! Лично оскоплю каждого!

Марьяша Лескова, студентка третьего курса.Чёртова паприка! Зачем же её так много пихать в еду?! Интересно, у них в мире есть антигистаминные?

Комната уплывает из-под ног. А вот это уже новые ощущения! Во рту появляется странный металлический привкус. Стоп! Что это? Кровь? Чья?!

Темнота сгущается, лишая возможности связно думать.

Ну, елки зеленые!

Просыпаюсь медленно, нехотя выныривая из мягкого облака блаженства.

Во всем теле приятная лёгкость, учитывая последние события, это удивительно. Может, приснилось все? Конечно!

Перекатываюсь на живот, чтобы сползти с постели. Сейчас в душ, и большую чашку кофе с мороженным.

– Ох, девочка! Как ты нас напугала! – раздается смутно знакомый женский голос.

– Кого вас? – подскакиваю, больно ударяясь головой о боковую колонну. – Елки зеленые! Рухама?

Все те же, все там же. Не приснилось… Кофе особенно жаль.

– Тебя отравили! – женщина сокрушенно качает головой. – А хотели погубить Повелителя.

Она сидит на полу рядом с кроватью, глаза красные, как будто долго плакала.

– Ну, можно и так сказать, – потираю ушибленное место. – У него тоже аллергия на паприку?

– Аллер…Что? – она хватается за сердце. – Нужно срочно сообщить Повелителю! Какой-то новый вид яда.

– Да нет, – устало тру глаза, – реакция на продукты. В вашей еде слишком много специй, конкретно паприки.

– Не знаю такой специи, – задумчиво произносит. – Но Повелителю нужно сообщить.

Рухама поднимается на ноги, спотыкаясь о лежащие на полу подушки. Но дойти до двери не успевает. Кальяни входит в комнату, на этот раз оставляя служанок за дверью. Сегодня на ней лиловое платье с жёстким корсетом и воротом рюшей по юбке. Распущенные волосы прижаты тонким обручем с изображением кобры. Тонкие губы плотно сжаты.

– Госпожа, – Рухама приседает, склоняя голову.

Я же лишь киваю в знак приветствия, снова забыв про местный этикет. Её глаза холодно скользят по мне, словно ощупывая с ног до головы. Возникает труднопреодолимое желание смыть с себя эту липкую мерзость.

– Жива, – с сожалением произносит женщина.

– Я тоже рада вас видеть, – пересиливаю себя, чтобы изобразить самую радостную из возможных улыбку.

– Выйди, – Кальяни кивает Рухаме.

– Простите, Госпожа, – шепчет она, – Повелитель строго-настрого запретил оставлять гостью одну. Если вы хотите, чтобы я вышла, то моё место должен занять страж.

Кальяни презрительно вздергивает верхнюю губу.

– Завтра ты должна присутствовать на празднике, – делает непонятный жест рукой. – Если доживешь.

Женщина разворачивается, шурша многочисленными юбками.

– Да я вообще могу уйти, если дорогу покажете, – фыркаю вслед.

Кальяни замирает с идеально ровной спиной.

– Твоя жизнь теперь принадлежит моему сыну, – произносит ледяным голосом. – И мне.

Слова больно режут слух. Странная сказка получается. Это какие-то неправильные пчелы, которые делают неправильный мед. Змеи, Повелители, светские дуры – ощущение, что смотришь очередной дешёвый сериал на одном небезызвестном канале.

– Так рабыня или гостья? – поднимаюсь на ноги, вскидывая подбородок.

Хочется добавить: "гордо вскидывая", но от эмоций дрожит голос.

– Собственность Повелителя, – бросает, уходя.

Мозг отказывается воспринимать информацию. Собственность? Как будто вещь. Представляю перечень движимого имущества этого Повелителя.

– Рухама, – оттягиваю ставший неожиданно узким ворот платья, – мне нужно задать тебе несколько вопросов!

В комнате становится резко душно.

– Спрашивай, – женщина устало опускается на подушки. – Только поешь сначала.

– Нет, спасибо, – фыркаю, глядя на блюдо с запечёнными овощами. – Местная пища дурно влияет на мой организм.

– Без неё мир очень быстро поглотит тебя, – Рухама берет со столика вяленый помидор.

– Специи местные тоже очень важны. Все невесты должны их кушать.

– Я – не невеста, – рассеяно провожу рукой по волосам. – Что за праздник завтра?

– Знакомство с невестами, – протягивает мне кусочек запечённого кабачка. – Двадцать претенденток должны познакомиться с Повелителем.

– Куда ему столько?

В воображении представляю сцену из известного фильма: "Повелитель. Очень приятно, Повелитель. Нам, Повелителям, молоко за вредность давать нужно". Б-р-р-р… бред…

– Ему одной хватит, – пожимает плечами. – Остальные будут отданы советникам и приближенным. У нас девушки редкость.

– Да?– скептически поднимаю бровь. – Зачем их тогда в гареме прятать? Выдали бы замуж, и все.

Рухама задумывается, машинально начиная грызть яблоко.

– Традиция…