Ирина Якубова
Полёт в ночи
– Да… Нет предела человеческой фантазии, – шепнула я Айле на ухо. А сама подумала: "Ну ты тут и накуролесил, дружище Кирилл". Я тут же устыдилась своих мыслей, вдруг Кирилл прочитает их. Ну да ладно, я просто пошутила.
– Присмотрись, – посоветовала мне Айла-Душа, – в центре кратера, кажется, озеро. А у берега лодка. В ней сидит, видимо, твой Кирилл. Иди. Я здесь побуду.
Я стала спускаться по неровной каменистой тропинке вниз. Небольшое озерцо с лилового цвета водой, которая бурлила, будто в глубине озера происходил процесс кипения, становилось всё ближе. Когда до лодки оставалось метров семь, Кирилл, сидящий в ней, оглянулся. Зря Айла меня пугала, выглядел он так же, как при жизни на Земле, только помолодевшим лет на пятнадцать и помускулистей, чем был. Лодка уютно покачивалась в волнах, а Кирилл прикармливал каких-то водяных обитателей, бросая в воду мелкую рыбёшку. Я подошла вплотную к лодке и присела на корточки у края берега. Касаться воды у меня не было желания, хотя от жары я вспотела и хотела пить. Всё здесь было ну слишком фантастическое, чересчур неестественное, на мой взгляд. Кирилл, прочитал мои мысли (в духовных мирах это – обычное дело) и сказал:
– А мне нравится. В озере живёт мой питомец. Хочешь посмотреть? Александра…
– Сергеевна. Но можно просто Саша. Вы меня помните?
– Смутно. Кажется, ты – доктор, которая меня лечила. Кирилл достал из рюкзака обычную пластиковую бутылку с минералкой и протянул мне.
– Спасибо.
Попив обычной воды, (хоть что-то здесь было простое и знакомое), я вкратце объяснила Кириллу, как я сюда попала и почему я у него в гостях, как научила меня Айла. Через мгновенье я заметила, как из воды высунулась гладкая голова какой-то рыбы, похожей на дельфина, и аккуратно слизнула с ладони парня маленькую рыбку мягким розовым языком.
– Ты хотела о чём-то меня спросить? – начал Кирилл, глядя в воду.
– Да. Скажи, ты не жалеешь, что умер? Вернее, что так безвременно прервалась твоя прошлая жизнь?
– Жалею. Я, если честно, почти уже забыл её. Помню только дочь и жену. И продолжаю любить их. Обрывки воспоминаний остались.
– А почему жалеешь?
– Во-первых, по жене и дочери скучаю. Во-вторых, когда сюда попал, понял, что бестолково я жизнь земную прожил. Видимо, всю жизнь я неудовлетворён был тем, что не знал, зачем живу, нелюбимым делом занимался. Не реализовал себя. Прослужил в полиции двадцать лет. Но на работу, как на каторгу ходил.
– Но ты же пользу людям приносил, разве не так?
– Какая там польза? Рутина одна, да бумажная работа в основном. Поэтому, наверное, раком заболел. Томилась душа моя, не хотела, чтоб так я жил. А я выхода из этого круга не видел. Одно и то же, одно и то же. Службу бросить не решался. Ничего другого не умел. Учиться заново? А на что семью содержать? Дочка в институт поступила. Да и не знал я, на что я ещё годен. Не было у меня талантов никаких, как мне казалось. Вот и ходил каждый день к восьми утра в свой отдел полиции. Утром как будильник зазвенит – аж тошно. Опять вставать и идти… Одна отдушина была – семья. Переживал страшно, что обеспечить их не мог на свою зарплату. Надеюсь, теперь жена кого-нибудь другого со временем полюбит, более путного, чем я был. И всё у них будет. Только бы затворницей не стала. Ей всего тридцать восемь.
– Ты поэтому такой грустный? От этих мыслей?
– Да. Не могу пока отпустить жену с дочкой. Свежа ещё память о них.
– Кирилл, а ты Бога видел? – осмелилась я спросить.
– Нет, не видел. А зачем? Чтоб сказать ему, что не оправдал я его чаяний? Полагаю, он когда меня создавал, надеялся, что раскрою я свой потенциал, частицу свою в меня вкладывал и хотел, чтоб я вырос и настоящим ЧЕЛОВЕКОМ стал, научился любить и прощать, быть бескорыстным, смелым, добрым, миру пользу принёс и вернулся к нему ЗРЕЛЫМ созданием. Поэтому не достоин я пока в очи его посмотреть.
– А ты здесь один живёшь?
– Да. Иногда путешествую, с друзьями общаюсь моими духовными. Но редко. Тянет меня снова на Землю. Ведь здесь, в духовном мире, всё свято. Одно добро, любовь и благость. Поэтому духовно расти и меняться к лучшему Душа только в мире людей может, на Земле, в материальном то есть, мире. Не охота мне, конечно, всё заново начинать. Детство, юность, сопли, пелёнки, ходить, говорить, школа… Снова поиск пути. Но надо.
– У тебя есть планы?
– Да. Здесь, в тишине и покое, где всё по моему нраву, у меня вызрел план моей будущей жизни. Осознал я, кем хочу быть и понял, какую миссию на земле выполнять стану.
– Какую? – я сгорала от любопытства.
Кирилл рассмеялся и ответил:
– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали!
Я поняла, что разговор наш окончен.
– Прощай, – сказал Кирилл, поднявшись, наконец. – Поднимайся наверх, тебя подружка заждалась.
Кирилл повернул голову и кивнул в сторону, где на вершине кратера в бледно- розовой дымке вырисовывался стройный силуэт моей родной Айлы.
Я ответила:
– Не прощай, а, возможно, до свиданья! Желаю тебе достичь всего, что ты запланировал, и быть на этот раз более смелым и решительным на своём пути.
Это прозвучало пафосно. Ну и что? Я просто сказала то, что думала. Если бы Кирилл и вправду обладал решимостью, когда жил с нами на Земле, возможно, свой путь он отыскал бы, и шёл по нему. Был бы сейчас со своими любимыми женщинами, и не было бы никакого рака. Ну что ж? Всё у него впереди. И как хорошо, с одной стороны, что забудет он свою прошлую болезнь, свою боль, и горечь утраты, начав всё с чистого листа.
Я поднималась всё выше по камням, струйки разноцветного пара, путались под ногами, переплетаясь причудливыми косичками. На вершине кратера Айла взяла меня за руку. Перед нами разверзлась серебристая воронка портала. Я в последний раз оглянулась на широкое пространство этого странного красно-терракотового мира фэнтези, в котором только что побывала. Вдохнула горячий воздух. "Будь счастлив!" – мысленно пожелала я Кириллу, и только сейчас вспомнила, что ему так идёт смеяться.
Глава девятнадцатая
Снова совершился переход между мирами. На этот раз мы с Айлой оказались там, куда подспудно рвалась моя душа. Это был дом моих бабушки и дедушки. Та самая квартира на втором этаже, где и прошло моё детство с дедулей. Квартира была пуста. Сейчас в ней жила моя престарелая тётя, но я попала в то время, когда я была маленькой, а тётя – молодой. Я прошлась по комнатам. Первым делом заглянула в тётину спальню, заглянула в ящики большого трюмо и с удовольствием обнаружила там свою игрушечную фарфоровую посудку. Я погладила каждый чайничек и чашечки. Такое щемящее чувство накатило: ностальгия. По детству. Зашла в комнату дедушки, оглядела цветастые голубые обои с белыми ромашками и прошла на балкон. Дед Григорий разводил герань. Раньше я не обращала внимания на эти цветы. А теперь эти ярко-красные соцветия казались мне милее и дороже всех цветов на свете. За балконом находилась небольшая цветочная полянка, где совсем маленькой я бегала и ловила сочком бабочек. Там меня впервые укусила оса. Вспомнила своих детских подружек Нину и Наташку. Вместе мы любили делать "секретики": это когда выкапываешь в земле под деревом маленькую ямку, кладёшь в неё фантик от конфеты и накрываешь сверху стёклышком. Потом закапываешь. На следующий день мы дружно с девчонками ходили проверять свои зарытые "секретики", и хвастались друг другу, у кого они красивее.
Я вернулась в комнату и легла на дедушкину кровать. Она была аккуратно заправлена синим байковым одеялом и пахла немного нафталином. На письменном столе стопкой лежали старые номера сатирического журнала "Крокодил", который в советское время дедушка выписывал. Айла села в кресло. Я сказала:
– Мне хочется поцеловать стены этого дома. Я так любила его, Айла. Впрочем, тебе ли не знать…
– Я вижу, ты устала, Александра.
– Да, устала. А ведь, если вдуматься, – продолжала я – я же могла жить в этом доме не в качестве внучки Григория, а будучи дедом Иваном, братом его. Если б не умерла в плену. Вернее, не умер.
– Что есть – то есть, Саш.
– Один вопрос, – я всё думала о своей прошлой жизни и переживала её, будто снова. – Когда умирал Иван, когда его пытали, где ты была? Ты – Душа, чувствовала всё то же, что и он? То есть я.
– Я была с тобой до последнего вздоха и всё переживала. И страдала. Только разница в том, что ты, вернее Иван, потерял всякую надежду и веру. А у меня было знание. Знание о том, что я бессмертна, вера в Бога.
– Так почему ты не пришла к нему, как сейчас пришла ко мне? Почему не научила его, как учишь меня? Тебе не жалко было его? То есть меня. Почему позволила так страшно погибнуть?!
– Во-первых, – ответила Айла, – Иван был не зрел, он о моём существовании не знал и меня не звал, как ты. Эта Личность была этапом твоей эволюции. Твоей и моей. Я пережила это и многое другое, о чём ты и не знаешь. Да! Эволюция Души не прерывается смертью тела и личности. Душа прощается с ними, когда человек себя исчерпал, и Душа получила свой духовный опыт с ними.
– Но ведь солдат Иван Рябинин реально испытывал все ужасы войны!
– Смотри на это с позиции бессмертной Души. Я – Душа обогатилась духовно через Ивана, через его страдания и смерть. Так было в каждом воплощении. Я росла и продолжаю. Теперь твой черёд что-то мне дать.
– Айла, а если Душа уже получила всё, что можно и выросла?
– Если человек стал просветлённым, как это называют в буддизме, он может либо жить в духовном мире, либо возвращаться на Землю в качестве просветлённого мастера, в качестве учителя. Помогать другим людям искать истину. Но я тебя уверяю, предела совершенству нет. Нет потолка.
Я ещё долго бродила по квартире, перебирала некоторые вещи, смотрела в окна, заварила и попила чай с бабушкиным смородиновым вареньем. С каждым предметом здесь было связано какое-то воспоминание. Находиться в доме моего детства было легко и приятно, и в то же время невыносимо обидно и жалко, что рядом ни бабушки, ни дедушки нет. А так хотелось их обнять! Или хотя бы просто увидеть рядом с собой живыми! Хоть на миг.
– Нам пора, – услышала я голос Айлы. Ей, наверное, было всё равно, ведь сколько она уже пережила с разными Личностями событий. А это – было лично моё детство, неповторимое. И лишь, отчасти – её.
Снова перед нами открылся портал, засиял, заискрился и поманил войти в него. Мы взялись за руки и шагнули внутрь. Секунда, и я вместе Айлой-Душой в моей гостиной. В современном своём мире, где я – мама, жена, доктор и так далее. В комнате темно и тихо. Занавески едва колышутся после того, как закрылась воронка портала, как раз в проёме окна. Мы сели на диван и внимательно посмотрели друг на друга. Вопросы у меня иссякли. Наверное, потом буду жалеть, что многое забыла спросить. Я сказала:
– Чувствую, пора прощаться. Сейчас откроешь портал и исчезнешь?
– Ну ты и глупая, – удивлённо ответила Айла, – куда я по-твоему должна исчезнуть, если я твоя. Твоя Душа. А ты – моя Личность. А вон наше Тело. Мы все – одно ЦЕЛОЕ.
Айла подвинулась ко мне вплотную и что-то собралась сказать, но я перебила:
– Созрел вопрос. А в какой части меня ты находишься?
– Везде. В каждой клетке.
Айла обняла меня и постепенно, очень медленно стала растворяться, будто таять в моих руках, и напоследок сказала очень тихо, но твёрдо:
– Никогда не забывай обо мне. Каждую минуту своего существования помни, что ты – это бессмертная Душа. Помни, что ты всё можешь и у тебя всё изначально есть. Верь в Бога и знай, что ты любима им. И никогда ничего не бойся.
Глава двадцатая
Солнечный свет заскользил по моему лицу, и я с трудом открыла глаза. Я помнила всё, что произошло со мной. Правда не сразу поняла, что сегодня суббота и уже десять утра. На широкой нашей супружеской кровати вповалку спали муж и сын, а любимая доченька уже открыла глазки и перебирала волосы у своей тряпичной куколки. Я прижала её к себе. Мы обнялись и поцеловались. Я гладила её по головке и говорила разные ласковые слова, и мне так хотелось назвать её другим именем. Вдруг личико моей принцессы погрустнело, уголки губ опустились вниз:
– Мамочка, у меня животик пустой и уже песенки поёт: "Покорми меня, покорми меня", – защебетала Дашенька.
– Птичка ты моя любименькая, – сказала я полушёпотом, – пойдём скорее на кухню, я блинов напеку! Мальчики наши проснутся, и мы их угостим.
Дочка повеселела и побежала готовить завтрак, помощница моя. Я нехотя поднялась и выглянула в окно: на улице белым бело, по дороге с черепашьей скоростью движутся редкие машины, увязая в глубоком снегу. Крохотные пушистые снежинки кружатся в медленном танце, и никто не подозревает, что в этот обычный, погожий зимний день один человек родился заново, прикоснувшись на мгновение к тайне бытия.
Эпилог
Изменила ли меня встреча с моей Душой? Конечно да. Айла так и запечатлелась в моём сознании в образе средневековой принцессы с огненными кудрявыми волосами, хотя я знаю, что это всего лишь был образ, а на самом деле она – безликая. Она и есть я сама. Она во мне, она со мной. Жизнь стала более насыщенной и наполненной смыслом. Я нашла дело по душе и уволилась из поликлиники. Я осознала, что мне давно разонравилось работать врачом, как бы не было это благородно. Я перегорела. Я стала работать над собой, чтоб стать лучше. В мелочах: я учусь быть терпеливой, понимающей, сдержанной, не осуждающей. И учусь не кричать на детей. И никому не навязываю своё мировоззрение. Я постепенно становлюсь цельной, как учила меня Айла. Я всегда помню о том, что там, где мы окажемся после смерти, ничего исправить нельзя. Я люблю свою Родину, свою Россию. И пусть многие твердят, что мы живём в плохой стране, которая нам ничего не дала. Я здесь родилась. Значит это я должна дать что-то моей земле, и тогда она, Родина, ответит взаимностью. Я горжусь моей Россией, и буду защищать её, когда понадобится, как это делал мой дед на полях сражений. Как это делала я сама. Только любя свою Родину, человек обретает стержень. И я знаю, что нужно делать, чтоб не свернуть со своего пути: нужно смотреть на мир глазами своей бессмертной Души. В мелочах, в повседневности, помнить о том, для чего ты живёшь. Просто помнить.
