Ирина Владимировна Винокурова
Тайна шести браслетов

Глава 3
Сектанты

На рассвете Нину Ивановну разбудил сильный стук в дверь, а вскоре послышался и голос из-за двери соседки Серафимы Лукьяновны.

– Иванна! Проснись! – громко кричала она.

Открыв глаза и еще витая в грезах сна, первые секунды Нина Ивановна не могла понять: где стучат.

– Беда, соседка! – не унималась та, – Открой же скорее, Иванна!

Услышав слово "беда", Нина Ивановна вскочила с постели и, на ходу надевая халат, поспешила открыть.

– Что случилось? – сонным голосом спросила она.

– Прячь своих детей, сектанты в соседней деревне. Ночью в дома врывались, детей отбирали – жертвоприношение у них.

– Что еще за сектанты? Откуда? – не понимая, о чём та говорит, переспросила Нина Ивановна.

– Да кто знает, откуда занесло их в наши края. Беда – то какая, нежданно-негаданно идёт к нам, – продолжала причитать соседка.

– А ты-то сама почем знаешь? – недоверчиво спросила Нина Ивановна.

Переведя дух, Серафима Лукьяновна села на табурет при входе и принялась нервно рассказывать:

– Муж мой у брата вчера был, да заночевал там. А как прослышал об этих сектантах: так сразу на коня и домой.

– Подожди, Серафима, а дети им зачем? – остановила её Нина Ивановна, – Какое еще жертвоприношение?

– Богу своему в угоду. Муж говорит: детей заживо жгли, столько народа погибло! – всплеснула она руками, а затем, словно что-то вспомнив, быстро подскочила со стула, – Да некогда мне рассказывать, дальше побегу. Ведь беда-то какая к нам идёт!

Вернувшись в дом, Нина Ивановна, вскользь взглянула на семейную икону и тихо, с мольбой в голосе, на ходу проронив: «Не допусти!», кинулась будить мужа и детей. «Куда прятать? – вертелось у нее в голове, – Дочерей в доме шесть – это не иголку в стоге сена закопать».

Услышав, что случилось, Милентий, словно ошпаренный, вскочил с постели.

– Вот к чему было ночное знамение, – испуганно проговорил он, – беда не заставила долго ждать – с утра пораньше и явилась. Что делать будем, жена?

Нина Ивановна опустив руки, словно плети, вниз, растерянно смотрела на мужа.

– Ума не приложу, – взволнованным голосом произнесла она, – у меня при мысли, что нашим девочкам грозит опасность, холодеет всё внутри.

– Может мне их увезти? – предложил Милентий.

– Куда? Родни у нас нет, да и потом, кто знает: не повстречаешься ли ты с ними в дороге. Как знать, где они пройдут: лесом, дорогой? Там тебе и помочь будет не кому.

– Выхода нет, останемся дома. Дверь покрепче запрём, – согласился муж, – детей спрячем, а если что – всей деревней защищать будем всех детей и своих и соседских, ведь дети не чужие. Хотя от такой беды и чужих защищать пойдешь.

Нина Ивановна беглым взглядом осмотрела комнату, словно глазами ища укромное место, а затем, будто что-то вспомнив, предложила:

– Ты тогда Милентий, отведи дочерей к дальнему чулану – пусть там пока сидят. А я тем временем запру покрепче дверь и ставни закрою на окнах – может не зайдут к нам.

В течение дня в деревне было спокойно, никто из чужих не показывался. Местные жители тихо сидели в своих домах, боясь выйти на улицу. Ближе к вечеру Нина Ивановна немного воспряла духом.

– Не приходили. Наверное, теперь уж и совсем не покажутся, – с надеждой в голосе, предположила она, – может в другую деревню поехали, или совсем из наших мест ушли. А мож, сама Серафима что не так поняла, да панику понапрасну затеяла.

Через какое-то время, в дверь постучали. Стук был тихим, нерешительным и не вызвал подозрения.

– Кто там? – спросила Нина Ивановна.

– Подайте Христа ради кусок хлеба да воды напиться, – раздался в ответ приглушенный голос старой женщины.

– Наверное, опять юродивые ходят, – тихо произнесла Нина Ивановна, – я открою, напою старуху, а ты, Милентий – от греха подальше ступай к девочкам, да сидите тихо.

Как только Милентий скрылся в глубине дома, Нина Ивановна начала отпирать входную дверь. Распахнув ее, она действительно увидела на пороге старуху. Но тут же вперед из-за её спины вышел высокий, крепкого телосложения мужчина, притаившийся за косяком двери. Старуха уступила ему дорогу и, повернувшись, молча пошла прочь от дома. Незнакомец оттолкнул от входа Нину Ивановну и шагнул внутрь дома.

– Дети в хате есть? – спросил он.

– Нет, – тихо ответила Нина Ивановна и потупила глаза в пол.

– Где детей дела? – гневно взглянув на неё, продолжил тот.

– У меня их никогда не было – не способна я родить, – растерянно соврала Нина Ивановна.

Пробежав беглым взглядом по комнате, – мужчина заметил не далеко от себя в углу забытый детский ботинок. Резко повернувшись, он поднял его и, что есть сил, ударил им по лицу Нину Ивановну.

– Ты лжешь! – гневно воскликнул он, – Где дети?

– Нет, никого нет, я одна в доме. Все уехали на ярмарку в город.

– Ты опять мне лжешь – сегодня нет ярмарки! – сказав это, сектант еще раз, с большей силой, стукнул по лицу Нину Ивановну.

От удара она не устояла на ногах и упала на пол. Из ее носа тонкой струйкой потекла кровь.

– Где дети? – настаивал на своем незнакомец.

– Ты отродье, сын сатаны, – не сдержавшись, процедила сквозь зубы Нина Ивановна, – тебе в жизнь не видать моих детей.

Её слова расслышал сектант и, разозлившись еще больше, принялся бить ту ногами.

– Ах ты, сучка, подлая женщина, – выкрикивал он, нанося ей один удар за другим, – как ты смеешь оскорблять меня? Только мой бог способен навести порядок на этой грешной земле.

– Чем? Насилием и кровью? – всхлипывая, продолжала она, – Вы иезуиты, мерзкие выродки, которые не заслуживают жить.

Наклонившись к Нине Ивановне, сектант, переполняемый яростью и злобой, глядя ей в глаза, гневно прошипел:

– Запомни! Только непорочная кровь может смыть грехи с земли нашей. По-хорошему прошу, ради благого дела, приведи детей своих!

– Нет! – выкрикнула в ответ Нина Ивановна, – Убивай своих, а моих не тронь. Пусть твои отпрыски страдают за вашу религию.

– Хватит разговоров, я их сам найду, пошла прочь с дороги!

Сектант сапогом оттолкнул лежащую на полу женщину и шагнул вглубь дома. С трудом поднявшись, Нина Ивановна встала на ноги и, схватив стоявшую в углу лопату, нанесла ею удар мужчине по голове. Но ее сил не хватило даже для того, чтобы слегка оглушить его.

Почувствовав на себе удар, сектант в ярости развернулся к Нине Ивановне и, выхватив у неё лопату, ударил бедную женщину. Издав крик, она сползла на пол. Но этого ему показалось мало, и он стал наносить один удар за другим, выливая весь свой гнев на ни в чем не повинную женщину.

Крик жены из глубины дома расслышали Милентий и девочки.

– Папа, ты слышишь: там мама кричит, – испуганно произнесла Роберта.

– Там что-то случилось, – прошептала Адель.

– Да, я тоже слышу, – ответил отец, – вы сидите здесь тихо, а я схожу к маме, посмотрю, что там происходит.

Выйдя из чулана, Милентий стал пробираться по коридорам к тому месту, откуда были слышны крики. Когда же он подошел ближе, то увидел печальную картину: его жена – Нина Ивановна неподвижно лежала на полу в луже крови. Голова её была запрокинута назад, а глаза, застыв на месте, были обращены в угол комнаты. При виде жены, Милентий чуть было не вскрикнул от отчаянья и горя. Ему хотелось кинуться на разгуливающего рядом с ней здоровенного молодца, рыскающего по углам и кладовкам в поисках детей, но, вовремя сдержавшись, Милентий быстро повернул назад к чулану. Там его ждали шесть беззащитных дочерей, над которыми нависла угроза такой же расправы, какой подверглась их мать.

– Что случилось, папа? – тут же спросила Адель.

– Чужие в доме, они ищут вас, – ответил он, – вам нужно уходить. Они обшаривают все углы и закоулки, скоро доберутся и до чулана. Адель, ты старшая из сестер – тебе и выводить всех из дома. Идите тихо к задней двери, а там, через огороды к лесу. С той стороны дома надеюсь, их нет. Там доски да всякий строительный хлам, а в нём искать никого не будут. Думаю, сможете незамеченными добраться до леса.

– Папа, а что там с мамой? – перебила его Русанна.

– Вы сейчас должны думать о себе – вам грозит опасность. Не медлите, выбирайтесь из дома. Главное не забудьте: ни звука! Как мышки выбирайтесь, на цыпочках.

– А как же ты? – заволновалась Адель.

– Я задержусь, чтобы в случае чего прикрыть вас. А потом следом за вами, в лес. А в лесу уж мы не потеряемся, каждая тропка как родная, не раз хоженая. Встретимся на нашем месте у оврага. Пересидим пока там.

Милентий проводил детей до двери и вернулся обратно в дом. От их дома до леса было не далеко. Чтобы добраться туда, нужно было пройти через задний двор, пару огородов и вот он – лес. Адель тихо провела сестер через двор, указала путь, где можно незаметно пройти через огороды, приказала бежать быстро и пригнувшись к земле, а сама вернулась назад, в дом. Ей хотелось узнать, что всётаки случилось с мамой.

Войдя опять через заднюю дверь, Адель пошла, искать родителей. Подойдя не замеченной ближе к зальной комнате, она увидела через открытую дверь, прямо перед собой свою мать. Та лежала тихо, вся в крови и не издавала ни звука. А в углу напротив, куда был устремлён взор неподвижно лежащей на полу Нины Ивановны, по их семейной иконе медленно стекали красные слёзы. Испугавшись, Адель вскрикнула: « Мама!» и растерянно попятилась назад.

Этот крик услышал сектант, шаривший в соседней комнате. Он незамедлительно направился обратно, туда, откуда раздался голос девочки.

– Вот ты где! – увидев Адель, злорадно произнес он, – иди ко мне, деточка!

– Что вы сделали с моей мамой? – не думая в ту минуту о себе, всхлипывая, спросила она.

– То, чего она достойна, а тебе я приказал идти ко мне, не заставляй принуждать тебя, иначе горько пожалеешь, маленький крысенок, – грубо ответил незнакомец.

Он незамедлительно шагнул к Адель, собираясь схватить ту за руку, но в этот момент из дверного проема напротив, выскочил не успевший покинуть дом Милентий и что есть сил, ударил чужака палкой по голове. Сектант, теряя сознание, рухнул на пол.

– Что ты здесь делаешь, дочка? Почему не убежала?

– Прости, папа, я очень волновалась за маму, – испуганно произнесла Адель, вытирая кулачком слёзы, стекающие по её щекам.

– Ты ей ни чем уже не поможешь, взглянув на жену, с грустью произнес Милентий, – быстрее спасайся сама, дочка. Беги к лесу и догоняй сестёр.

Обернувшись, Адель увидела направляющихся к ней еще двух незнакомцев, которые вышли из детской комнаты. Путь к задней двери ей был перекрыт. Не раздумывая, она бросилась в другую сторону, туда, где была распахнутая парадная дверь, ведущая на улицу. Сектанты направились следом, но дорогу им преградил отец. С одним из мужчин завязалась драка, другой же продолжил преследование.

Перепуганная до смерти, Адель не знала куда бежать. Ей было страшно находиться и на улице. Привычные и родные с детства дома казались чужими, везде мерещилась беда, в то время как в доме оставался родной ей человек – отец. Заметавшись, Адель хотела было вернуться обратно в дом и спрятаться там в укромном уголке, но, обернувшись, увидела как следом за ней выбежал сектант. Дорога домой была закрыта. Ускорив шаг, Адель помчалась вперед, к домам соседей. Увидев распахнутую калитку одного из домов, она подбежала к ней, а, забежав во двор, закрыла калитку за собой на засов. На какое-то время преследователь был задержан. Но медлить было все равно нельзя – с минуты на минуту он справится с засовом и продолжит преследование.

Забежав за дом, Адель оказалась на хозяйственном дворе. Осмотревшись, она заметила еще одну калитку, выходившую на огород. А здесь, посреди двора, стояла груженая сеном телега. Не раздумывая, Адель быстро забралась в телегу и укрылась под сеном.

Вскоре сквозь маленькую щель в сухой траве, она увидела, как разъяренный преследователь выскочил из-за дома. Остановившись, он стал пристально осматривать двор, затем, заглянул в коровник и осмотрел сарай. Не найдя там Адель, он побежал к калитке, ведущей в огород.

«Только бы не вернулся, только бы не нашел!», – дрожа от страха, мысленно твердила она. Но мужчина вскоре вернулся. Не увидев девочку в огороде, он стал стучать в дом соседей. Когда те открыли, он ринулся внутрь, злобно обшаривая дом и переворачивая мебель. Вскоре, не найдя и там беглянку, он, громко выкрикивая бранные слова, вышел из дома и пошел прочь.

Глава 4
Спасение Адель

Спустя некоторое время, телега, в которой укрывалась Адель, тронулась с места и медленно выехала со двора. Адель не знала, куда едет телега, кто управляет ей. Но это сейчас было и неважно. Для неё сейчас было главное, что она уезжает подальше от этих страшных людей. Она сидела тихо, затаившись словно мышь, со страхом поглядывая через просвет в сене на улицу. На площади в этот момент было много людей: знакомых и незнакомых, все они громко кричали и ругались. Некоторые соседские женщины причитали и плакали.

Проезжая дальше, она заметила, как незнакомые мужчины начинают накидывать ветки и сучья для большого костра на краю площади. Рядом с ними толпились дети с их деревни. Перепуганные и плачущие, те жались друг к другу и звали на помощь родных. Но стоявшие рядом незнакомцы, которые, по-видимому, были приставлены, чтобы охраняли детей, палками отгоняли местное население от них. Взглянув в сторону, Адель увидела свою младшую сестру – Бернадетту. Ту, со стороны леса, тащил за одежду один из чужаков. При виде такой картины, слезы потекли из глаз Адель. «Этого не может быть, – шептала она, – почему Бернадетта не убежала в лес, где остальные сестры?» Но как бы ни было Адель в этот момент жалко сестру, страх быть замеченной и схваченной был сильнее её и помочь сестре сейчас она ничем не могла.

Сквозь слезы Адель смотрела на всё происходящее. Чтобы не всхлипнуть, она ладошкой, что есть сил, зажала себе рот и всем существом вжалась в сено. Телега с сеном медленно проезжала дальше. Тут Адель заметила, как ее соседи с другой стороны площади, вооружённые топорами и вилами, бежали к месту сбора детей. Со всех сторон доносились крики, стон и плач. Но телега, на которую почему-то никто не обращал внимания, медленно всё отъезжала и отъезжала дальше. Постепенно все звуки затихали, а вскоре уже не были слышны и вовсе.

Адель от увиденного всё ещё трясло, слёзы горячими струйками безудержно текли по щекам. А тем временем телега уже далеко отъехала от родной деревни. Когда же Адель в очередной раз выглянула из сена, то заметила, что порядком стемнело и телега едет по лесной дороге. "Лес! Здесь мои остальные сестры! – прошептала Адель, – я должна найти их!" Не раздумывая, она ловко выбралась из сена и тихо спрыгнула на дорогу. А осмотревшись по сторонам, увидела, что стоит одна в незнакомом тёмном и мрачном лесу. Телега же, которая стала для неё «кораблём спасения», уезжала всё дальше и дальше, пока мрачные сумерки не скрыли её из виду. Свернув на тропу, Адель побрела, куда глаза глядят. Главное, что здесь не было этих страшных мужчин, не были слышны крики и плач с площади. Она, часто останавливаясь, звала сестер. Но никто ее голоса не слышал и не откликался. Только совы ухали во тьме. Силуэты деревьев постепенно становились схожими с жутковатыми ночными призраками. Каждый шорох в траве, шелест листьев пугали, заставляя опять трястись от страха.

Перепуганная Адель наконец остановилась. Она перестала звать сестёр и, забравшись под большой куст, сжалась в комок от страха и холода. Она вслушиваясь во все звуки, доносящиеся из ночного леса, но вскоре, сон одолел ею и она задремала.

Настало долгожданное утро. Открыв глаза, Адель не увидела того, что выглядело таким жутким и пугающим ночью. Кругом были деревья, кусты, одетые в красочные осенние убранства. Слышались переливы птичьих песен, постукивание дятла по стволу дерева. Выбравшись из куста, она отправилась дальше, не разбирая дорог и тропинок на поиски сестёр. Она шла вперед, изредка останавливаясь, оглядываясь и звала своих сестер, с надеждой найти их. Весь этот день Адель провела в поисках, но так никого и не встретила. Ей хотелось пить и есть, но лесные ягоды совсем не утоляли голод. Вскоре, когда сумерки опустились на землю, она, обессиленная от долгой утомительной ходьбы, легла на кучу осыпавшейся жёлтой листвы у подножия дерева и задремала. Так она проспала до полудня следующего дня.

Ее разбудил лай собак. Открыв глаза, она увидела стоявших рядом с ней незнакомых мужчин. Решив, что это те чужаки, которые собирались принести в жертву детей ее деревни, Адель быстро вскочила на ноги и бросилась бежать. Один из незнакомцев, сев на коня, поехал следом. Как только лошадь настигла Адель, та, громко рыдая, упала на колени.

– Не убивайте меня, – всхлипывая, просила она, – возьмите меня служанкой к себе, я умею все делать, только не убивайте.

Опешивший мужчина первые секунды не мог понять, что происходит. Но, сообразив, что девочка чем-то очень напугана, поспешил слезть с лошади.

– Я не собираюсь тебя убивать, мы охотники и не причиним тебе зла, – попробовал он успокоить её.

Но перепуганная до смерти Адель, все еще не доверяя незнакомцу, дрожала и плакала и тихо шептала одно и то же:

– Не убивайте меня, прошу вас, не убивайте.

Мужчина подошел к ней ближе и, приобняв её за плечи, прижал к себе.

– Успокойся, прошу тебя, – мягко заговорил он, – мы не враги. Пойдем со мной к остальным, и ты расскажешь всё, что произошло с тобой и что так сильно тебя напугало.

Понемногу Адель начала приходить в себя. Толи мягкий голос и ласковые глаза вселили ей уверенность в этом человеке, толи безнадёжность, голод и отчаяние подтолкнули довериться незнакомцу. Она послушалась его и, как взрослая, за руку подошла к оставшимся на поляне охотникам. Те, ласково улыбаясь, смотрели на белокурую маленькую Адель как на бедного ни в чём не повинного зверька, попавшего в беду. Один из мужчин сразу расстелил на земле свой плащ, и предложили Адель сесть. А затем, достав термос из охотничьей сумки, напоил ее горячим чаем и накормил хлебом. Другой же незнакомец укутал её в свой теплый плащ.

Эти, совершенно чужие для неё люди, обращались с ней нежно, по доброму, боясь опять напугать и пробудить былые страхи. А ей, ещё совсем ребёнку, этого тепла и участия сейчас так не хватало. И вскоре она совсем успокоилась, перестала их бояться и изредка всхлипывать.

– Кто ты? – спросил один из охотников, когда Адель допила свой чай и согрелась.

– Я, Адель, – тихо произнесла она, – Самая старшая из сестер.

– Самая старшая? – улыбнулись охотники, – Да ты сама еще такая крошка, какие же у тебя сестры?

– Нас шесть сестер, – начала пояснять она, – самой младшей – Бернадетте четыре года, Эвелине пять, Арабелле шесть, Роберте восемь, Русанне семь, а мне уже девять.

– Да, действительно самая старшая, – засмеявшись, проговорил один из охотников, – А почему у твоих сестер, да и у тебя тоже такие странные имена? Вы не здешние?

– Нет, мы живем в этих краях – в деревне Заливное, а зовут нас так потому, что этого захотел наш прадедушка.

– А где сейчас твои родители, сестры? Ведь деревня Заливное далековато отсюда.

– Не знаю, – ответила Адель и опять заплакала.

– Что-то произошло? Расскажи нам, а мы тогда уже будем думать, как тебе помочь, – погладив её по голове и прижав к себе, попросил тот охотник, который догнал её на лошади.

– К нам в деревню приехали чужие люди, – всхлипывая, начала она свой рассказ, – мама называла их сектантами. Когда они зашли к нам в дом, мы с сестренками спрятались в чулане. Потом мама начала громко кричать и плакать, а позже я видела ее лежащей всю в крови на полу. Папа мне велел убегать вместе с сестрами, а сам пошел к этим сектантам. Сестричкам я сказала бежать в лес, а сама задержалась, мне только хотелось посмотреть, что случилось с мамой. Меня заметил один из чужаков и погнался за мной. Я очень испугалась и залезла на телегу с сеном, что стояла во дворе соседнего дома. Я закопалась в сене и так спряталась от преследовавшего меня этого страшного мужчины. Мне было видно через щёлочку, как он искал меня, но не нашёл, а потом телега поехала. В сене я, когда мы выехали за деревни, немного задремала, а когда открыла глаза – было уже темно. Мы ехали по лесу, там я и спрыгнула, надеясь найти своих сестёр. Долго блуждая по лесу, я устала, так никого не найдя и легла на траву отдохнуть, там и заснула, а потом приехали вы.

– Да, невеселая история, – протянул самый старший из охотников, которого остальные называли Иваном, – поедем сейчас ко мне в дом – с сынишкой моим познакомишься, отдохнешь, а я съезжу в вашу деревню, разузнаю там всё.