Ирина Черенкова
Краски. Путь домой. Часть 5

05

Яркий свет ударил ему в глаза, заставляя щуриться и прикрываться рукой. Словно из одного белого коридора, где яркость уже убавилась до приемлемого уровня, он попал в другой, менее податливый на желания. Когда глаза привыкли к освещению, мужчина смог, наконец, оценить картинку очередной реальности.

Невероятно светлая больничная палата, заставленная скрипучими койками между разделительных штор, вызывала в нем смутные воспоминания, наполняя грудь страхом и болью. Он продвигался между рядов старинных металлических кроватей, мягко ступая босыми пятками по холодному полу. Наконец, на самой дальней койке показались укутанные в одеяло ноги, а позже и их обладатель. Дениэл, задыхаясь от боли и едва сдерживая слезы, подошел к своему двойнику с разницей в пятнадцать лет и присел на край кровати.

Мальчик вперился безразличным измученным взглядом в противоположную стену и не двигался, всем видом и цветом кожи напоминая труп. Но гость помнил, что тот жив, хоть и пытался пару часов назад всеми силами исправить это недоразумение. Бледный безвольный и потерянный он не повернулся ни на внезапную компанию, ни на стук приближающихся к комнате шагов.

Входная дверь в палату открылась и закрылась вновь, впустив внутрь поступь тяжелых армейских ботинок. Их обладатель – молодой темноволосый мужчина с резкими чертами лица, одетый в серую полицейскую форму с отличительным знаком на груди и бурой кобурой на ремне – уселся на соседнюю от мальчика кровать и достал блокнот. Ребенок не пошевелился, и тогда блюститель порядка пощелкал пальцами у него перед носом, призывая к вниманию. Тот плавно, словно под водой, повернул голову, вызвав у мужчины гримасу брезгливости.

– Как тебя зовут, парень? – Спросил полицейский, щелкнув авторучкой.

– Дениэл Кентмор, через «е», – механически проговорил мальчик.

– Кончай ломать комедию! Весь округ знает, как пишется твоя фамилия! – Рявкнул серый костюм, брызжа слюной. – Ты думаешь, если твой папаша героически покончил с собой на службе, то тебе все дозволено, а?

– Вы спросили – я ответил, – равнодушно выдал юнец.

Мужчина едва сдерживал порывы гнева, чтобы не встряхнуть собеседника за грудки. Час ночи, абсурдный случай, мутный пацан – все было против его сна, которого тот отчаянно желал. До чего же гадкие создания эти дети! Недолюди! Идиотики!

– Ты помнишь, что ты сделал? – Прорычал коп, закипая от гнева.

– Я съел четыре пачки аспирина, – доложил мальчик тем же ровным тоном.

У Дениэла сжалось сердце от этой сцены. Он прекрасно помнил, как пытался покончить с собой, но, когда открылась рвота, он попросту испугался. Испугался до смерти, которую так отчаянно искал в своем необдуманном жесте. И позвонил с перепугу в службу спасения. А теперь он видел себя после промывания желудка, никчемного, лишенного воли и эмоций, в каменном мешке с ржавыми кроватями и истеричным Дереком Райтом, который через несколько лет заберет его за решетку, припоминая, видимо, и этот день тоже.

– Зачем? – Продолжал допрос неуравновешенный мужчина.

– Хотел умереть, – проговорил ребенок.

– Так что ж не умер? – Съязвил собеседник. – Струсил?

– Да, – согласился горе-самоубийца.

Мужчина тяжело вздохнул и потер сонные глаза, требовавшие покоя, а не ослепительного света палаты.

– Знаешь, что ты сделал, парень? – Скривился шериф. – Ты меня подставил! Я должен был уже спать, но сижу здесь, с тобой, с неудачной попыткой суицида! И теперь мне полночи писать отчет о том, как ты, чертов поганец, выжил!

От злобы блюститель порядка немного повизгивал, выходя на фальцет, но такие нюансы подмечал лишь их третий незримый свидетель, мальчик же находился в прострации, безэмоционально глядя в стену.

– Вы можете просто написать, что все хорошо, – проговорил пациент, не меняя тональности.

– Не тебе учить меня писать отчеты! – Возмутился Райт, но тут же взял себя в руки и эхом повторил последнюю фразу. – Все хорошо? Так какого черта ты стал звонить в службу спасения, если решил умереть?

– Теперь уже не знаю, – замкнулся мальчик.

Шериф встал с койки и прошелся до стены и обратно. Он искренне желал напугать парня, вышибить его из этого ватного состояния, чтобы тот рыдал, ползал у него в ногах, страдал, как Дерек страдает сейчас от недосыпа.

– А знаешь что? – Придумал он забаву. – Давай позвоним на завод твоей матери, пусть приедет и заберет тебя?

Глаза ребенка наполнились ужасом и слезами, а полисмен захохотал, задирая высоко голову. Он попал в яблочко своим предложением! Сработало! Мерзкий пацан сжался от страха, поделом ему будет шутить с полицией!

– Не нужно маме, – пролепетал подросток, поджав колени к груди. – Она меня убьет.

– А не этого ли ты добивался сегодня, а? – Взвизгнул шериф на грани терпения.

– Отпустите меня, я пойду домой, – прошептал парень.

– Никуда ты не пойдешь среди ночи! – Отрезал Дерек, сощурившись. – Нам нужно держать тебя здесь, пока родители не заберут, ты ведь несовершеннолетний.

Дениэл смотрел на беседовавших с гневом и жалостью, складывая, наконец, картинку, отчего же он так ненавидит докторов и полицейских. Взрослый человек выдавливал из него душу, имея власть, будь он неладен. Сдерживая всеми силами желание вмешаться и защитить перепуганного мальчика, Дениэл сжал челюсть и скрутил руки на груди в тугой узел. Не вмешиваться у него получалось с трудом, но если он вмешается, его – это он уже понял – заберут назад и не дадут досмотреть сцену до логического завершения.

– Я ведь сам вас вызвал! – Встрепенулся мальчик. – Спасибо за помощь, все. Мне больше не нужны ваши услуги.

Яростно блеснув взглядом, шериф расхохотался в белый с желтыми подтеками потолок, разбивая каждой секундой своего смеха надежду подростка на успешный исход.

– Я приду утром! – Отрезал Райт. – Надеюсь, ты будешь более разговорчивым.

– Чего вы от меня хотите? – Крикнул мальчишка вслед удаляющейся серой фигуре, но ответа не получил.

Он опустился на пол и глубоко под кроватью нашел свою обувь. Едва справившись трясущимися руками со шнурками, парень обулся и подкрался к двери палаты, после чего выглянул, озираясь, и припустил вон.

Дениэл помнил этот безумный ночной кросс длиной в восемь миль. Два с половиной чумовых часа. Он тогда едва успел прибежать до прихода матери с работы, гонимый душераздирающим страхом перед родительницей, но все равно получил нагоняй за отсутствие завтрака.

Молодой человек потер рукой лицо и обнаружил на щеках мокрые дорожки слез. Прикрыв глаза на секунду, он распахнул их уже в белом коридоре, сидя на своем стуле напротив слона.

– Похоже, еще немного, и я стану окончательно равнодушным до собственных страданий, – проговорил Дениэл убито.

Их взгляды с синим проводником встретились и, вроде бы, даже наполнились взаимным пониманием, когда невдалеке щелкнула еще одна дверь.

Бессильно поднявшись со стула, мужчина поплелся к открытому проему.

06

Дениэл стоял у низенькой оградки дома, за которой росли между проплешин нестриженого газона в не очень ухоженном виде лилии и флоксы. Дверь дома открылась, и из нее вышел мальчик лет восьми с рюкзаком за спиной.

– До завтра! – Махнул он рукой стоявшим в дверях родителям.

Его родителям.

Дениэл поймал взгляд отца, так удивительно напоминавший его собственный, но обернувшись, понял, что он, пристальный и полный любви, предназначался мальчику за его спиной. Мама, одетая в красивое синее платье в белый цветок, тоже сияла любовью и нежностью к своей семье. Обнимающаяся пара зашла в дом, прикрыв за собой входную дверь.

Молодой человек теперь знал, как это работает. Он смело шагнул сквозь белую деревянную поверхность и оказался в гостиной за спиной родителей.

– Мальчик растет! – Воскликнул Том не без гордости.

– Он впервые в жизни ночует вне дома! – Всплеснула руками мать. – Понятно, что это неизбежно рано или поздно, но все-таки…

– Марк – отличный парень, я думаю, они прекрасно проведут время в их саду! – Порадовался отец за досуг сына.

Дениэл вспомнил, что эту августовскую ночь он намеревался коротать с Марком Фишером в палатке под раскидистой яблоней, которую год назад они с Колином распилили на дрова. Это был подарок на день рождения – отпустить сына в опасный поход на задний двор дома друга, и Дениэл чувствовал себя почти взрослым.

– Я не буду спать всю ночь, – заныла Сара, утопая в объятиях мужа.

– И я с удовольствием помогу тебе в этом, – пробасил супруг, целуя ее шею.

Женщина с хохотом перехватила его губы и ответила на поцелуй, а Том слегка зарычал, с трудом сдерживая порыв страсти. Почувствовав себя неудобно от подглядывания за играми родителей, Дениэл кашлянул, но вспомнил, что лишний в этом мире, а потому неосязаемый и беззвучный для участников сцен. Однако предки, словно по команде, тут же разъединились и смущенно улыбнулись друг другу.

– Накормишь меня завтраком? – Попросил Том. – Мне скоро уходить.

Супруги в обнимку двинулись на кухню. Женщина принялась готовить еду, очень вызывающе виляя подолом, и эти заигрывания не остались незамеченными парой мужчин, похожих друг на друга, словно отражения в зеркале.

– Ты подумала насчет переезда? – Спросил Том, поглядывая на плавные формы своей жены.

Сара, стоявшая к нему спиной у новехонькой белоснежной плиты, сменилась в лице.

– Мне здесь нравится, Том, – осторожно начала она, зная, чем может закончиться подобный разговор. – Этот город очень кстати будет и для Дениэла – у него здесь друзья.

– Найдет новых, – бросил муж вальяжно.

Не желая ссориться, женщина предпочла отмолчаться. Она выключила газ и, переложив яичницу на тарелку, поставила ее перед носом мужа. Но Том не отставал.

– Сара, это дыра, понимаешь? Нашего дохода едва хватает, чтобы отдавать закладную на дом и сводить концы с концами! – Взвился он. – Сиэтл гораздо изобильнее на предложения о работе.

– Здесь твои корни, – попыталась ухватиться собеседница за последнюю соломинку и протянула ему руку с кольцом в оранжевых всполохах тигровых лилий.

– Дорогая, я все понимаю, – вздохнул Том, стараясь привести в порядок чувства и мысли. – Мы здесь родились и выросли, встретили друг друга, здесь все наши друзья. Но я не могу обеспечивать тут нашу семью в должной мере!

Сара вздрогнула от болезненного укола в самое сердце. Она не раз чувствовала себя виноватой в подобных разговорах, потому что не приносила дохода, а вместо этого уделяла все свое свободное время и внимание семье. Тома это всегда устраивало – какой нормальный мужчина откажется от лишней дозы ферромонов? – но сама Сара частенько ощущала свою бесполезность с таким раскладом, ведь она могла большее, но с нее не брали.

– Я тоже могу пойти работать, – сообщила она мужу.

– Можешь, – кивнул он. – И тогда мы отдадим Дениэла какой-нибудь миссис Кларк, которая будет прививать нашему сыну вязание на спицах и уроки хорошего тона. И, к слову, эта же миссис Кларк съест всю твою зарплату.

Дениэл, наблюдавший перепалку, припомнил, что он все-таки попал к этой остроносой карге, когда у матери не осталось другого выбора, кроме как отправить его на продлевающие занятия в школе. Класс этот состоял из таких же не особо нужных кому-либо детей, как и он.

– Том, мы ведь это уже обсуждали! – Вздохнула в отчаянии Сара. – Ну почему все должно сложиться так плохо? Посмотри, мы ведь прекрасно справляемся! Можно сменить дом на более скромный…

– Я устал от этой дыры! Здесь, кроме бара и завода, нет больше никакой жизни, – отрезал муж и, закинув в рот остатки яичницы, пошел собираться на службу.

Сара собрала посуду со стола и склонилась над раковиной в слезах.

– Я ухожу! – Крикнул Том из прихожей. – Проводишь меня?

Она не сдвинулась с места. Дениэл стоял между родителями убитый, зная, что отец не вернется вечером домой.

– Эй, иди к нему! – Крикнул он Саре, но та лишь сжалась в комок от его голоса. – Папа, не уходи, постой! Она согласна переехать, правда, мам?

Он пытался схватить мать за руку, остановить отца, пробовал трясти Сару за плечи, чтобы та не отпускала мужа. Но его руки неизменно проваливались сквозь тела родителей, а сердце все больше наполнялось отчаянием и скорбью. На его глазах умирала семья, и это осознание ранило его в самую душу. Странно, что в его состоянии Дениэла еще не вернули назад, ведь он перешел все границы дозволенного.

Входная дверь захлопнулась, а Сара горько расплакалась, усевшись на пол.

– Мам, все будет хорошо, – шепнул перепуганный сын, опускаясь на колени рядом с ней. – Слышишь? Я позабочусь обо всем, не волнуйся. Я…

Дениэл побежал за отцом, но врезался пребольно в деревянную дверь, отчего упал назад себя и очнулся в белом коридоре.

– Ты не готов, – прогудел склонившийся над ним слон, закрыв собой яркий свет ламп на потолке.

– Пошел ты к черту! – Вспылил он на грани истерики, вытирая мокрые щеки.

Дениэл вскочил на ноги и отошел от синего оппонента на несколько шагов, причесывая растрепанные чувства. Он зарылся обеими руками в волосы и провел ладонями по еще влажному от слез лицу.

– Зачем была эта дверь? – Рыкнул он.

– Зачем? – Спросил его слон.

Неспособный соображать трезво после того, что увидел за дверью, Дениэл сорвался на единственном собеседнике в этом тошнотворном месте.

– Я устал от твоих вопросов! Здесь я спрашиваю, а ты – отвечаешь, ясно тебе?! – Проорал он слону в морду, брызжа слюной.

Слон вздохнул, прикрыв глаза, и растворился в воздухе, забрав с собой диван. Дениэл остался один в бесконечной вселенной белого цвета.

07

Он окинул взглядом коридор, который теперь был абсолютно пуст. Голые стены заливал яркий свет, двери исчезли. Кроме того, этот прохвост в бренчащих браслетах унес с собой и его стул.

Дениэл лег на пол, но едва не задохнулся от собственного сердцебиения. Он сел, сложив ноги по-турецки, и попытался почувствовать, что хочет сейчас его тело. И тут же рассмеялся примитивности желания, как же он раньше не догадался! В его распоряжении было то, что чистило мозги вечерами, когда все было паршиво.

Бесконечная беговая дорожка из белых голых стен не имела точек отсчета, кроме загорающихся ламп в конце освещенного коридора. И Дениэл побежал! Легко и воздушно, будто делал это всю свою жизнь по четырнадцать часов в сутки. Даже противно от легкости… Бегун был бы сейчас очень благодарен тонусу в мышцах или срывающемуся дыханию, но ничего подобного не было, даже пульс, участившийся от последней двери, улегся. Пустое занятие, нечего сказать.

Он остановился и снова сел на пол. Нужно вспомнить, как он сюда попал. Помимо воспоминаний, льющихся из дверей, его голова была чиста, как утренняя роса.

«Подожди, парень, ты вспомнил о беге. Где ты бегал? Что за паршивые дни?» – Подбадривал он себя.

Но свет заливал черепную коробку полностью, без возможности зацепиться за что-либо. Может какие-то проблемы с друзьями дома? Он ссорился с Марком? Или мать снова чудила?

Совсем пусто! Дениэл в отчаянии снова встал и пошел неспешно по коридору. Его синий собеседник, как он вскоре понял, давал ему нечто большее, чем ответы на вопросы или их отсутствие. Находясь рядом, он спасал мужчину от этой белой, звенящей пустоты.

Время оказалось ватой в этом пространстве. Дениэл не смог бы сказать, сколько он уже был в одиночестве – четверть часа или сутки. Когда ему надоедало идти вперед по пустому коридору, он садился. Надоедало сидеть – он пытался отжиматься от пола, либо бежать. Невесомость тела раздражала, он мог отжаться четыре десятка раз, но усталости не было. Бездействие сводило с ума!

– Эй! – Тихонько позвал Дениэл.

Голый коридор поглотил его голос. Мужчина прокашлялся и снова позвал:

– Эй, слон!

Тишина.

Он сел на пол, откинувшись спиной на стену.

– Послушай, я был не прав! – Крикнул он в потолок после долгих раздумий. – Вернись, пожалуйста.

Пусто.

Дениэл улегся на теплый пол и, сжавшись в позу эмбриона, закрыл глаза, стараясь заснуть. Но сон не шел, даже усталости не было.

Внезапно он понял, какой благостью для него были слон и двери. Они давали мужчине способы двигаться хоть в какую-то сторону. Потому что перспектива сойти с ума в белой ватной тишине оказалась гораздо худшей, чем черпать половником дерьмо прошлого или коротать время с синим увальнем.

– Я не увалень, сынок, – раздался глухой голос рядом с ним. – Лучше тебе не знать подробностей моего существования.

Дениэл подпрыгнул от неожиданности и бросился обнимать друга. Тот сидел рядом с ним на полу, оперевшись спиной на стену.

– Слон! Я так тебе рад, ты даже представить себе не можешь! – Расчувствовался он, сжимая в объятиях существо в теплом плащевом костюме, скрывающееся за голограммой.

Его сейчас меньше всего интересовало, кто сидит в этой упаковке, лишь бы быть с ним рядом. Дениэл даже подумал, что они могли бы ужиться с ним в этом белом коридоре, и даже вечность тут теперь была не страшна.

– Эй, полегче, ты мне уши помнешь! – Пробурчал слон. – Мне рекомендовали подождать недельку, чтобы ты одумался, но я понял, что ты и так соскучился.

– Очень! – Воскликнул молодой человек и отстранился от животного. – Где ты был?

– Как ты думаешь, ответ на этот вопрос что-то даст тебе? – Поинтересовался слон.

– Ты был здесь! – Догадался Дениэл.

– Верно. Просто недоступный для тебя.

Собеседники посидели какое-то время в тишине, радуясь встрече, словно не виделись очень долго. Недопустимо долго.

– Дверей нет, – доложил мужчина, прерывая молчание. – Они исчезли вместе с тобой.

– Вернутся, – спокойно отреагировало животное.

Они поднялись с пола и обменялись продолжительными взглядами. Лучшие друзья – синий слон и парень в белой одежде. Но Дениэлу иного и не нужно было, он ликовал, что невыносимое одиночество закончилось.

– Что это за место? – Спросил он, радуясь голосу проводника, словно путник радуется оазису в пустыне.

– Как тебя кажется? – Ухмыльнулся слон.

Молодого человека уже начала веселить эта его особенность отвечать вопросом на вопрос. Удивительное свойство – направлять узника, чтобы человек все понял сам.

– Я не знаю! Ты мне скажи! – Воскликнул Дениэл.

Слон завалился на вновь появившийся из ниоткуда диван и закинул передние лапы за голову. Он молчал.

– Переходник, – произнес Дениэл, подумав.

– Хорошо, – улыбнулся слон и уселся на диван, заинтересованный. – Дальше?

– Почему он такой? – Задал он следующий вопрос. – Как в голливудских фильмах, свет в конце тоннеля.

– Очевидно, кто-то их пересмотрел в детстве! – Хохотнул собеседник. – Ты представлял переходник так, поэтому так его и видишь.

– А если?.. – Начал Дениэл, и тут же цвет стен изменился на зеленый. – Ха! Круто!

Мужчина еще поиграл цветом, но вскоре ему это наскучило. Он задумался, и коридор стал прозрачным с круглым сводом темно-синего ночного неба в ярких созвездиях. Мириады звезд мерцали искорками на полуночном бархате неба, переливались, собирались в играющие туманности и светящиеся дорожки, чтобы снова рассыпаться бриллиантовой пылью по чернильному небосводу. У наблюдателя замерло сердце от благоговения.

– Ох… – Выдохнул он. – Боже, какая же красота!

Все вернулось, как было – белый коридор с диваном.

– Что же ты? – Удивился слон. – Наигрался?

– Послушай, а что дальше? – Вопросил Дениэл и тут сам испугался своих слов.

Он стал тоже отвечать вопросом на вопрос, как и его новый друг, чего раньше за собой не замечал. К тому же, сам вопрос его не очень порадовал.

– Дальше? Как ты думаешь? – Снова играл в свою игру провожатый.

– Полагаю, два варианта, – протянул Дениэл, осторожно заглядывая за завесу страха.

– Верно. Вперед или назад. Но ты пока не готов.

– Не готов куда?

– Никуда не готов, раз ты еще здесь. Ты поймешь, когда будешь готов. Все изменится, – сообщил слон.

Мужчина замолчал, задумчивый. Оглядевшись, он случайно заметил две двери по обе стороны от их белого лагеря, разбитого прямо посередине прохода. Дениэл обошел их и подергал ручки. Заперто. Попробовал их открыть силой, но тщетно.

– Ты не можешь этого сделать руками, – заботливо вещал синий собеседник, – здесь важна только внутренняя готовность.

Слон придумал стол с фруктами и пригласил к трапезе заключенного. Мужчина взял с подноса банан, оказавшийся по вкусу картофелем-фри.

– Что за ерунда? – Не понял он.

– Ты меня сделал слоном, я вынужден теперь есть это, – обвел лапами богатый фруктовый стол жующий зверь. – Но фрукты не совсем в моем вкусе. Точнее, совсем не в моем. Если тебя это не устраивает, ты можешь придумать свою еду.

– Я вообще неголоден, – понял Дениэл.

Он сел обратно на вернувшийся по мановению руки стул и сосредоточился, прикрыв глаза. И тут напротив белого кожаного дивана вместо стула прямо под его сидящим задом встала длинная простая кровать в белом покрывале. Мужчина рассмеялся получившемуся чуду и, улегшись на нее, задумчиво протянул:

– Почему я не могу сделать из тебя, например, кролика?

Слон расхохотался.

– С говорящим кроликом тебе было бы уютнее?

Дениэл тоже усмехнулся. Ему уже начинал нравиться этот парень со странными замашками и длинным синим хоботом.

– Но почему слон? – Спросил молодой человек.

– Видимо, тебе так привычнее.

– Знаешь, говорящие слоны – это не каждодневная моя практика, – пресек его доводы Дениэл.

Справа со щелчком открылась белая дверь. Дениэл вскочил, но тут же осекся и сел обратно, пристально глядя на провожатого.

– Иди! Ты открыл ее, – кивнул слон. – Сам справишься?

Дениэл осторожно продвигался к двери, мягко ступая босыми пятками на теплый кафельный пол. Едва он коснулся ручки, его засосало в очередную картинку мира.